And this kind of pain, only time takes away That’s why it’s harder to let you go And nothing I can do, without thinking of you That’s why it’s harder to let you go But if there’s a pill to help me forget, God knows I haven’t found it yet But I’m dying to, God I’m trying to «Trying Not to Love You» — Nickelback
Адам наблюдал за другом и ему казалось, что именно вот в эту самую минуту он чувствовал, что счастлив. Счастлив, что ему не одиноко, что Томми рядом, счастлив этим дружеским «подколам» и шуткам. С одной стороны Адам был даже рад, что порезал себе руки и ноги, но с другой стороны — свежие раны болели, напоминая о том, что случилось, заставляя мысли все время возвращаться к Крису Аллену. Нет, все же безмерно счастлив он был той ночью, с Крисом. И если днем от одолевающих мыслей отвлекал Томми Джо своими шутками и бесконечными идеями времяпровождения: от банальных хозяйственных хлопот и распития пива до джем-сейшена, когда, предлагая Адаму разучить новые песни для репертуара, брал гитару в руки и усаживался у его ног, то с наступлением ночи все менялось… Ночь будила воспоминания, оставляя его с ними один на один. А мысли возвращали Адама к тому самому моменту, когда Крис ранил его своим признанием в самое сердце. Томми безмятежно спал рядом, хотя раньше все время жаловался на свою бессонницу, а вот Адаму не спалось. И вроде ночная тишина и равномерное тихое дыхание Томми усыпляли, но стоило только закрыть глаза, как он видел улыбающегося кривоватой улыбкой, взъерошенного после сна Криса, который сидел за кухонным столом и, подперев голову руками, смотрел своими проникновенными карими глазами прямо в душу. Он все время вспоминал то утро, когда попросил Криса остаться. Теперь уже Адам думал, что зря вообще завел тот разговор — смолчал бы, и они провели бы вместе еще целый день. У него был бы еще один день безмерного счастья. А может и не один… И возможно, тогда сложилось все по другому. Возможно… Нет, Адам и сейчас уверен, что Крис бы не остался. Но может быть, не было бы так больно — у них было бы время, и они могли бы поговорить, объясниться, найти какое-то решение, пойти на компромисс. Могли бы… Сейчас уже не так больно, и не так жжет в груди, ноют только заживающие порезы, но это совсем другая боль. Сейчас сердце гложет злость и обида. Нет, не на Криса. На себя. Он сам прогнал его. Он сам все разрушил — не смог сдержаться и наговорил Крису обидных слов. Адам помнит, как тот отшатнулся от него, словно получил смертельный удар и как побледнел, будто из него разом ушла жизнь. Другой бы сразу ушел после таких слов, а Крис еще пытался объясниться, но Адам даже не слушал, что он говорил — тогда злость захлестнула разум. А теперь, когда бессонница стала ему верной подругой, появилось слишком много времени для переосмысливания того что случилось. Теперь он чувствовал, что виноват перед Крисом, но позвонить, чтобы просто хотя бы извиниться было чертовски страшно. Страшно, что Крис не простит его, а еще страшнее — узнать, что ненавидит… Лучше оставить все как есть — то, что уже произошло, невозможно изменить или исправить. Лучше постараться забыть. Забыть человека, которого ты любишь, и который до недавнего времени был твоим смыслом жизни, твоим наваждением… Нет. Черт! Нет! Невозможно забыть и отпустить не получается. Сердце плачет и не хочет отпускать, и каждый его стук говорит о том, что не нужен никто кроме этого единственного человека. И так трудно сказать: «Прощай…» Кажется, что как только произнесешь это слово — сердце остановится и жизнь оборвется… Нужно хотя бы попытаться не любить, не нуждаться, но кажется, что даже мысли о попытке разрывают душу на части. Господи, почему еще никто не придумал лекарство, которое поможет забыться и заморозит сердце? Черт! Нужно научиться: не думать, не нуждаться, не любить… отпустить. Он будет счастлив со своей женой, а ты будешь счастлив… А ты будешь счастлив? Возможно… Нужно будет очень постараться. И Адам старался. И у него даже вроде получалось, если бы не новость, выбившая его из колеи… В конце июля у Криса и Кэти Аллен родился сын. Адам конечно знал, что это произойдет, но не ожидал, что так скоро. Он узнал об этом радостном событии в семье Криса от Чикса, которого Томми попросил в очередной раз «подежурить и присмотреть за инвалидом». — Зачем ты мне об этом говоришь, Брэд? — Адам почувствовал, как кровь буквально отхлынула от лица. Он попятился от Белла, и, упершись в диван, тяжело опустился на него. — Я просто подумал, что ты должен знать. Хотел тебе сам сказать, чтобы это не оказалось для тебя неожиданностью, — Чикс заметил, как побледнел Адам. — Не хочешь поговорить? — Мне это не интересно, — Ламберт с неестественно преувеличенным интересом рассматривал почти зажившие порезы на ладонях. — Просто порадуйся за него, Адам. Новая жизнь — это всегда повод для радости, — Чикс осторожно коснулся плеча бывшего бойфренда. — Не в моем случае, Чикс. Эта новая жизнь забрала мою, — Адам вскинул голову и встретился взглядом с «шоколадными» глазами Чикса. Господи, откуда эта патологическая тяга к карим глазам? — Адам, этот кроха ни в чем не виноват. Он не виноват в том, что произошло между тобой и Крисом. — Я все понимаю, но… Черт! Не могу принять этого, Брэд. Я пытался все забыть, но до сих пор еще на что-то надеялся, а теперь… Я потерял его навсегда, — Адам чувствовал, как внутри зарождается неприятное чувство, но он не даст боли снова завладеть им. — Но я все еще люблю его. — Мне так жаль, милый, но ты должен его отпустить или встретиться и поговорить, — Брэд грустно улыбнулся. — Ты загоняешь себя. — Томми мне сказал тоже самое… Я стараюсь, Чикси. Видит Бог — я стараюсь… Не получается… Пока ничего не получается, Брэд, — Адам устало откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. — Как назвали мальчика? — Оливер Нейл. Может, поздравишь Криса с рождением сына? — Оливер Нейл Аллен… Красивое имя. Адам так и не поздравил с радостным событием молодых родителей. Не смог. Не мог принять, тот факт, что Крис стал отцом. Его Крис… Говорят, что время лечит. Просто, видимо, нужно больше времени… Прошло почти два месяца, когда Адам случайно наткнулся в Инстаграме на фото Криса, держащего крошечного сына на руках. Сердце болезненно сжалось. Нет, он не сможет забыть этого человека. Даже не стоит. Он все еще ждет его… Адам не удержался, «лайкнул» фото и написал ничего не значащее: «Awwwwwww». И почти моментально получил сообщение в личку: «Не могу без тебя. Я так скучаю. Прости меня». Он застыл, не веря своим глазам, чувствуя, как радостно трепещущее сердце разгоняет по венам чувство эйфории. Боже, какой дурак! Убивался, что сам прогнал свое счастье, страдал все это время, что потерял Криса. Адам быстро набрал: «Я тоже соскучился. Люблю тебя, детка» и быстро нажал на кнопку отправления сообщения. А вечером того же дня он получил на E-mail приглашение в гости от супруги Криса Кэти. Приглашение от Кэти Аллен было для Адама несколько неожиданным, но приятным, и он решил им воспользоваться, потому что безумно хотел увидеться с Крисом. Самолет приземлился на взлетную полосу аэропорта в Джэксонвилле вовремя. Ранним осенним сентябрьским утром в терминале было пусто и тихо, а редко попадающиеся люди были слишком заняты своими делами, поэтому никто не обратил внимания на мировую знаменитость. Адам Ламберт вышел из здания аэропорта и сразу увидел ожидающего его человека. Крис стоял, прислонившись к машине, и улыбался своей фирменной кривоватой улыбкой. Как же он соскучился по этому невозможному мужчине… Адам закинул вещи в багажник и, усевшись на заднее сиденье, чем немало удивил Аллена, улыбнулся, глядя ему в глаза через зеркало заднего вида: — Буду изображать «звезду» мировой величины — капризную, взбалмошную и непредсказуемую. — И куда «звезда» прикажет его доставить? — Крис решил поддержать эту игру. — Обычно «звезду» везут из аэропорта в один из роскошнейших и дорогих отелей города. — Хорошо. Значит в отель. Правда роскоши не обещаю, — Крис развернулся и посмотрел на Адама обжигающе горячим шоколадом глаз. Крис действительно привез их в неприметный отель на окраине города. Отель был недорогим, но номера в нем были чистые, довольно просторные и со вкусом обставленные. Но это все стало абсолютно не важным, когда за ними закрылась дверь их номера, снятого только на сутки. Их буквально швырнуло друг другу в объятья. — Прости меня. Прости. Думал, что больше не увижу тебя. — И я боялся. Думал — обидел. Прости. Я пытался, но не смог отпустить. Хочу тебя. Жалящие поцелуи. Везде. До дрожи. До умопомрачения. До стонов. Дрожащие от нетерпения руки. Торопливые пальцы, от волнения неловко расстегивающие пуговицы, ремни, молнии… Сброшенная одежда на полу, устилающая путь от двери к кровати… Смятые белые простыни… Горячие, пересохшие губы… Жадные поцелуи… Языком по пульсирующей вене… Блестящая влагой дорожка на шее… Темные от желания глаза… Просящие, умоляющие стоны… — Соскучился… — Я тоже, детка… Я тоже, — шепотом в приоткрытый рот… Закушенная губа… Частое, тяжелое дыхание. Одно. На двоих. Дрожащие влажные ресницы… Капельки пота на груди… на плечах… над губой… на лбу… Прилипшая челка… Тонкие, гибкие пальцы, цепляющиеся за веснушчатые плечи… Изогнутое дугой тело… Вскрик… Дрожь… Сладкая, тягучая… — Я люблю тебя, детка… — Я не успел тогда сказать, что тоже люблю тебя, — Крис лежал придавленный к кровати и смотрел в синие океаны глаз нависшего над ним Адама. — Что мы скажем Кэти? — Адам наклонился и поцеловал Криса в висок. — Скажем, что ты прилетел следующим рейсом. Ты же «звезда», а они люди взбалмошные и непредсказуемые, — Крис улыбнулся и потянулся за следующим поцелуем. — А следующий рейс во сколько? — У нас есть еще два часа… Кэти Аллен была рада увидеть Адама, ему так показалось, и сразу увлекла за собой: знакомить его с домом, с любимцем семьи Алленов — псом Зорро и, конечно же, с непосредственным «виновником» приезда Ламберта — малышом Оливером. Кэти показывала Адаму фотографии и без умолку болтала, рассказывая об их с Крисом семье, родственниках, друзьях. День пролетел незаметно. А вечером, устроив барбекю на заднем дворике дома, они с Крисом вспоминали забавные случаи их пребывания в шоу American Idol, безумного летнего тура, делились планами на будущее, много шутили и смеялись. Адаму было легко и комфортно у Алленов, словно он находился в собственной семье. Они и не заметили, как опустились сумерки, и повеяло ночной прохладой. — Так, мальчики, помогите молодой мамочке. Кристофер все убирает и моет посуду. А я уложу Оливера спать, и можно будет посидеть у камина, — Кэти взяла сына на руки и повернулась к Адаму. — Адам, не хочешь мне помочь управиться с Оливером? Споешь ему своим шикарным голосом колыбельную, например. Они поднялись в детскую, и Кэти положила мальчика в кроватку. — Красивый, правда? На Кристофера похож, — Кэти улыбнулась и, наклонившись, поцеловала сына. — Он очарователен, Кэти, — Адам стоял у кроватки и смотрел на маленькую копию Криса. — И да, он очень похож на отца. — Оставь его, Адам, — Кэти подняла голову и посмотрела ему в глаза. — Кого? — Адам растерянно улыбнулся. — Оставь Криса в покое. — Я не понимаю, о чем ты говоришь, Кэти…Did I ever think to tell you that I am a monster? You have never seen this side of me Maybe I should wear a warning that says that there’s danger If you ever get too close to me «Monster» — Kris Allen
Они стояли по разные стороны кроватки Оливера Аллена и сверлили друг друга глазами. А маленький Оливер тихо лежал, зажав в кулачке любимого плюшевого жирафика, и невольно выступал в роли рефери в этой схватке. — Ты словно монстр, Адам Ламберт, который вдруг появился в нашей жизни. Красивый и опасный. Твое чертово обаяние околдовывает и сводит с ума. Ты словно вампир, укусивший моего мужа и отравивший ему кровь своим ядом. И теперь он постоянно думает о тебе. Я вижу, как радостно загораются его глаза, когда он получает от тебя сообщения. Нет, я не проверяю его телефон, но я всегда знаю, что это ты. Я вижу его смущенную улыбку, когда он читает эти сообщения. Я чувствую, что, когда он обнимает меня ночами, его мысли не обо мне. Откуда ты взялся на нашу голову? Господи! Я проклинаю тот день, когда Кристофер решил прослушиваться на American Idol, и тот день, когда он встретил тебя! Я не знаю, как пережила тот период: видела шоу в Кодаке, смотрела по телевизору, каждый день натыкалась в Сети на ваши совместные фото, потом на видео, которые ваяли ваши фанаты — поклонники Крадама. Черт! Они даже название дали вашей паре, потому что видели притяжение между вами. И я видела это, Адам. Помнишь, я даже пригрозила Крису разводом? Но ты меня тогда заверил, что все это только игра на публику, чтобы подогревать интерес. И я поверила тебе, а зря… После окончания Айдоловского тура Крис себе места не находил, а я боялась, что он бросит меня… Но потом он успокоился. По крайней мере, мне тогда так показалось. А недавно, месяца три назад накануне своего дня рождения, Крис сорвался в Лос-Анджелес. Сказал, что у него там переговоры с лейблом, и что он приглашен на прием к губернатору Калифорнии. Мне все это показалось странным, но вопросов я задавать ему не стала… Он вернулся сам не свой. Словно потерял себя. Он был похож на призрак. На него больно было смотреть. И я боялась за него, Адам. Боялась его потерять… Уже потом я увидела в Интернете фотографии с той светской вечеринки, на которых вы обнимали друг друга. И вроде не было на них ничего такого, но я ясно увидела «химию» между вами и все поняла. Он был с тобой. Он БЫЛ с тобой, Адам. Как, впрочем, и сегодня утром. Ты же прилетел вовремя? — Адам, поражаясь проницательности девушки, медленно кивнул — к чему теперь весь этот маскарад, а Кэти вздрогнула, словно получила пощечину, и из глаз потекли слезы. — Господи! Ты представить себе не можешь, как мне было больно… Он остался со мной, думаю, что из-за чувства долга, но я была и этому рада. Думала, что когда родится Оливер, он забудет тебя. А потом этот коммент в Инстаграме… Зачем ты его написал? Черт! Он болен тобой! Ты как наваждение, которое не отпускает. Ты как наркотик, без которого уже никак… И тогда я решила, что мне необходимо поговорить с тобой. Что ты поймешь меня. Должен понять. Должен, если желаешь ему счастья. Адам, я прошу тебя, отпусти его. Я умоляю тебя — отпусти Кристофера. Дай ему жить нормальной жизнью. Он любил меня, пока в его жизни не появился ты… У нас родился сын, мы — семья. А что ты можешь ему дать? Твоя жизнь не для Криса, Адам, ему будет в ней не комфортно. Разве ты не понимаешь? Вы не сможете всю жизнь скрываться. Родители Криса никогда не примут тебя, как, впрочем, и другие родственники. Друзья отвернутся от него. Ты сломаешь ему жизнь. Ты думаешь только о себе, а о нем ты подумал? — по щекам Кэти катились слезы, и она торопливо смахивала их ладошками. — Не отнимай у Оливера отца, Адам, пожалуйста. Адаму не мог смотреть на стекающие по ее щекам слезы — плачущая женщина всегда вызывала в нем смешанные чувства, и ее хотелось упокоить и пообещать сделать все, все что угодно, только чтобы она не расстраивалась. Вот и сейчас Адаму было больно смотреть на эту миниатюрную девушку, которая говорила все эти неприятные и пугающие отчаянной правдивостью слова, и в них не было злобы или ненависти, только боль и отчаянье. И как бы ни больно это было признавать, она была права — он не может ничего предложить Крису взамен его «вполне благополучной нормальной жизни»… Только свою любовь, но ее может оказаться и недостаточно для счастья. Они не смогут скрывать свои отношения всю жизнь. И да, Кэти права, набожная семья Криса никогда не примет такого, как он, а, возможно, отвергнет и непутевого сына. И этот кроха, испуганно глядящий своими огромными глазами… Он должен отпустить Криса и дать ему возможность прожить «нормальную» жизнь… — Как я должен отпустить его? — Адаму казалось, что из его легких одним ударом выбили весь воздух. Судьба снова забирала у него счастье… — Скажи, что не любишь его и никогда не любил, что просто воспользовался им. Оттолкни его, — Кэти говорила торопливо, боясь что Адам передумает, а слезы катились из ее глаз. — Нет, Кэти, ты не понимаешь, о чем меня просишь — я никогда не смогу это ему сказать, — у Адама сжималось сердце, а голос срывался. — Я просто уеду, прекращу всякое общение, буду избегать его, но никогда не скажу, что не люблю его… Я люблю его, Кэти. Но я даю тебе слово, что больше не побеспокою вас. — Поклянись, — Кэти смотрела с недоверием. — Поклянись над кроваткой его сына, что оставишь его в покое. И поклянись, что Крис никогда не узнает об этом разговоре. — Клянусь, Кэти. Только не плачь, умоляю тебя. Я клянусь тебе, что больше не буду вас беспокоить. Я уеду завтра же утром, и никогда не расскажу ему об этом разговоре. Я просто хочу, чтобы он был счастлив, — горло сдавило, словно монстр сжал на нем свою когтистую лапу, стало не хватать воздуха, и закружилась голова. Адаму было невыносимо находиться в одной комнате с женщиной, которая только что убедила его отказаться от своего счастья. — Прости, мне нужно на воздух. Адам подошел к двери, взялся за ручку и обернулся: — Кэти, можешь пообещать выполнить одну мою просьбу? Это единственное одолжение, о котором я попрошу. — Да, Адам. — Постарайся сделать его счастливым. Адаму Митчеллу Ламберту можно было бы вручить Оскара за его актерскую игру в тот вечер — Крис ничего не заметил. Ничего. Не увидел ни усилий Адама сдержать крик отчаянья из сдавленного горла, ни душивших его, спрятанных за улыбку слез. Не услышал грохота бьющегося о ребра и пытавшегося разорваться сердца. Адам держался изо всех сил и гордился собой невероятно. Всю ночь он провел без сна, ненавидя себя за слабость, проклиная превратности судьбы. А может судьба и дает ему понять, что они не предназначены друг для друга. Может… Нужно отпустить Криса, и перестать мучиться самому. Поставить точку в их истории и уйти. Господи, дай сил… Он знает, кто даст ему эти силы. — Томми, ты встретишь меня сегодня с первым рейсом из Джэксонвилля? — срывающимся шепотом в ночной тишине. — У тебя все нормально, Адам, — в голосе Томми даже не было удивления, словно он ждал этого ночного звонка. — Нет, но будет… Я думаю… — Возвращайся. Я буду ждать тебя. А утром, прощаясь с Крисом у такси, Адам не выдержал, притянул его к себе и, поцеловав в макушку, прошептал: «Прости…» Он видел недоумение в глазах Криса, удивленного его неожиданным отъездом, но ничего больше не сказал, да и не смог бы — мешал ком в горле. Он просто молча сел в такси и уехал, оставив Криса в полной растерянности. Кристофер ни о чем не узнает. Никогда. Адам не скажет — он поклялся над кроваткой его сына.