Pov Автор
Тишина в палате нарушается лишь тяжёлым дыханием мужчины, который дремлет в кресле в углу комнаты. Он всегда похрапывал и сопел во сне, человек, привыкший к покою, не выдержал бы и ночи с ним в одном помещении. Именно из-за это звука проснулась Элизабет. Она нахмурилась, медленно разлепила глаза и поморщилась от света. Девушка так много спала, что глаза уже отвыкли от лучей ламп и солнца. Она осмотрела потолок и осознала, что всё ещё находится в больнице, что было досадно, но заметила, что чувствует себя лучше — мышцы больше не болят, как и голова, румянец проступил на щеках и ощущалась бодрость. — Пап, перестань храпеть, — наконец раздался её голос. Мужчина лениво разлепил глаза, посмотрел на Мики и снова закрыл их, но стоило ему осознать, что дочь только что говорила с ним, как он вскочил на ноги. — Элизабет, ты очнулась, — он подошёл ближе и осмотрел девушку со всех сторон. Его радовало, что вид Мики уже не был таким болезненным. — Я чувствую себя лучше, — девушка приподнялась и, поправив подушку, уселась удобней на кровати. Живот громко заурчал и внутри завязался в узел, — Ой, — это выглядело забавно, отчего парочка посмеялась. — Я принесу тебе поесть, — мужчина улыбнулся, поцеловал дочурку в лоб, пощекотав её усами, и вышел из палаты. Мики ничего не оставалось, как думать о своём и разглядывать стены. Из-за своего состояния она просто не обращала внимание на то, что они были ярко-голубыми, окон не было, да и комната сама по себе была небольшой. На тумбочке ничего не лежало, кроме расчески и резинки, одежда была аккуратно сложена на кресле, что находилось в правом углу комнаты при входе. Там её оставил отец, который после полицейской школы все вещи складывал словно на прилавках магазинов. Дисциплина и аккуратность — это первое чему учат юных полицейских. Однако, Элизабет недолго оставалась одна: довольно скоро после ухода Рика в комнатку зашёл Лиам. На лице Мики засияла улыбка, заблестели глаза, и она потянула к парню ручки. Хоть это и выглядело так по-детски, наверное, она и была сейчас ребёнком, за которым был необходим уход. Пейн сделал несколько широких шагов, вмиг преодолевая расстояние, и крепко обнял любимую. Сердца заколотились, от радости в зобу сперло дыхание, они крепче прижимали друг друга и не хотели отпускать. Она знала, что её выздоровление было заслугой Пейна, он знал, что её отравление было его виной. Да, сейчас он был рад держать в своих объятиях это хрупкое создание, но его мучили и другие мысли, которые беспощадно терзали его душу. — Мики… — в голосе парня слышится боль. — Ничего не говори, — Маус смотрит в его глаза и затем целует нежные губы, обхватывая лицо Лиама двумя ладошками. Руки Пейна обвиваются вокруг её талии, и он с трепетом прижимает девушку ближе к себе. Парня поражало, насколько большое и всепрощающие сердце у Элиз, и Лиам считал, что не заслужил такую, как она. Встреча с ней привнесла в жизнь Пейна тех ярких красок, которых так не хватало в его тьме. И самое невыносимое — это то, что, спустя столько лет борьбы со своими демонами, он наконец нашёл того человека, который принимает их, но проклятье, или злой рок, или же судьба, называйте как хотите, не даёт быть вместе двум любящим сердцам. Наверное, сам Бог считает, что дети, наказанные за грехи их предков, не достойны чего-то светлого и чистого, поэтому продолжает их наказывать, отнимая крупицы искреннего счастья раз за разом. — Я рада, что ты рядом, мне больше ничего не нужно, — Мики гладит большим пальчиком щёку. Слова застряли в горле Лиама, он не может произнести, что её радость будет недолгой. Парень целует ладонь своей малышки и, улыбнувшись, придвигается ближе. — Ты столько пропустила, когда решила упасть в обморок и напугать нас всех, — Пейн усмехнулся и начал рассказ, нежно переплетая их пальцы рук. Он говорил о том, что приходила Нигера и это она приготовила противоядие, рассказал о том, что это сделал Оливер и о том, что ходил к Эдмунду. — Почему он отпустил тебя? — Элиз хмурится и начинает кусать губы, — Что он попросил взамен? — Эдмунд… — тут открывается дверь, и мужчина входит в палату с подносом еды. Он становится недовольным при виде Пейна, но ничего не говорит. Лиам возвращается в больницу один. Эдмунд взял его друзей в плен как гарантию того, что парень вернётся, а иначе он их убьёт. Отпустить всех было бы глупо, ведь тогда бы у Пейна не было мотивации вернуться к Эду, сейчас же он держал его на крючке. Детектив сидит у палаты снаружи и ожидает возвращения парня. После увиденного ему уже не казалось таким бредом это противоядие, что приготовит причудливая незнакомка, и, хоть недоверие никуда не делось, лимон он всё же купил. Завидев парня в коридоре, детектив тут же вскочил на ноги и остановил Лиама, положив руку ему на грудь. — Боюсь, дальше тебе нельзя, пока мы не поговорим, — инстинктивно Рик положил вторую руку на кобуру и открыл на ней заклёпку. Пейн удивился, нахмурился, даже раздосадовался, но не из-за того, что его остановил коп, а из-за того, что не может пройти и увидеться с Мики. — Нужно отдать… — он двинулся вперёд, но Хейменгстон остановил его порыв. Лиам и не думал, что он так среагирует. Парень достал кору дуба и рогон из внутреннего кармана и отдал их Нигере, что всё это время стояла у входа в палату и наблюдала за происходящим. Получив последние ингредиенты, она скрылась за дверью. — По коридору налево есть переговорная, которая сейчас пустует. Советую тебе идти самому, чтобы мне не пришлось парня моей дочери вязать у всех на глазах, — он стоял очень близко и говорил негромко, почти на ухо, взглядом бегая из стороны в сторону. В комнате детектив усадил парня напротив и приготовился разбираться в происходящем, но вопросы не лезли в голову, как это, например, было, когда он ждал прихода Пейна. Рик сидел, оперевшись на локти и переплетя пальцы, нервно играясь большими, и молча разглядывал Лиама. Наконец он заговорил. — Как тебя зовут? — Лиам Джеймс Пейн, — поморщился тот, не понимая вопроса. — Это твоё настоящее имя? — Да, — ответы, как и вопросы, звучали звонко, с паузами, что делало обстановку неуютной для Лиама. — Кто ты? — Рик откинулся на спинку стула, руки остались на столе. Молчание. Пейн бы ответил, что не понимает вопроса, но он прекрасно осознавал, о чём спрашивает Рик. Лиам хочет смотреть в глаза полицейскому, но не может: что-то внутри заставляет отводить взгляд. Наконец, собравшись с мыслями, парень облокачивается на стол и произносит. — Оборотень, — это слово эхом ударяется о каждый дюйм стен в этой комнате. Напряжение растёт. Хейменгстон не выдерживает и встаёт, расхаживая взад-вперёд и приглаживая свои усы. Голова тяжело повисла на плечах, он обдумывал сказанное. Рик бы не поверил так просто в любой другой ситуации, ведь принял бы задержанного за сумасшедшего или наркомана, но сегодня он увидел всё собственными глазами. В голове тут же всплыли все расследования убийств с нападением крупных животных. Наконец он остановился и, оперевшись руками о стол, выпалил напрямик. — Это ты убил всех тех людей? — определение было слишком обширным, но Пейн понимал, о чем идёт речь. — Нет. — Сколько вас? — мужчина нахмурился. Эта информация заставляла его нервничать, ведь, если есть угроза жизни обычным гражданским, он должен знать, от кого, да и к тому же, возможно, кто-то уже безнаказанно гуляет по улицам Вулверхэмптона. — Мы не убиваем, — Лиам скривил лицо, словно мысли Рика оскорбили его. — У МЕНЯ УЖЕ ЕСТЬ ШЕСТЬ… шесть нераскрытых дел, — мужчина снизил тон, боясь, что кто-то может их услышать. — Но это не мы, — Лиам отвёл взгляд — он не мог говорить, смотря Рику в глаза. Во-первых, ему было некомфортно, потому что это был отец его девушки, во-вторых, взгляд Рика был прожигающим, он словно проникал тебе в душу и переворачивал там все вверх дном, дабы отыскать правду, — Это мог быть Оливер или Эдмунд, — парень не переставая качает головой, — У нас есть правила, и «Не убивать людей» — одно из них. Все, кто нарушают наши законы, наказываются. И эти двое в приоритете. — Что они сделали? — мужчина садится обратно на стул и внимательно слушает Пейна. Да, может, сложно было поверить во всё это сразу, но, наверное, Рик подсознательно знал, что Лиам говорит правду. Он видел, как тот смотрит на её дочь, как нежно обнимает и разговаривает, в его голове не укладывалось, что Пейн может совершить все те убийства. Лиам рассказал о вендетте Оливера, чему Рик был очень удивлён. Он сразу же вспомнил все те случаи и в очередной раз убедился, что парень говорит правду. Рассказал о том, что это именно он отравил Мики, рассказал про Эдмунда и историю клана Альбахир Аги и про то, что теперь должен подчиняться этому заносчивому вожаку. Пейн говорил много и интересно, хотя, возможно, Хейменгстону было интересно только из-за того, что это всё связано с оборотнями, про которых он узнал только сегодня. Между делом, Рик услышал, что Элизабет уже давно знала о Лиаме и скрывала это, что в какой-то степени задело отца, хоть он и не подал виду. Пейну пришлось рассказать всё, раскрыть все карты и молить Бога о том, чтобы детектив поступил мудро и справедливо. Когда наступила тишина, Рик сидел с задумчивым лицом и поглаживал усы, то и дело приподнимая их вверх. Мужчина обдумывал, как ему поступить с парнем и стоит ли рассказывать кому-то про это всё. — Эдмунда нужно остановить. — Я собственноручно убью его. — Я не слышал этого, — детектив сморщился и нахмурился. С одной стороны, убийство человека преследуется законом, но, с другой стороны, это был не человек и он уже убил множество невинных людей, его нужно было остановить, — Ты должен поймать его и привести ко мне. — И что вы сделаете? У вас нет ни одной зацепки против него! — злость в Лиаме росла. Эдмунда никто не сможет осудить, можно сказать, что он оборотень, но ведь никто не поверит в это и его отпустят как ни в чем не повинного человека, а у детектива отнимут значок. Эти слова были возмутительны. — Он должен ответить перед законом. — И как вы собираетесь доказать, что огромные следы когтей и зубов смог оставить обычный человек? — Мы покажем его истинное лицо. — Он не станет по вашей прихоти превращаться в волка. — Мы покажем им тебя. — Это абсурд, — Лиам резко поднялся на ноги, отчего стул с противным звуком отъехал назад, — Они начнут охоту «на ведьм», станут отлавливать нас, как бездомных псов, ставить опыты, пытать, убивать, вы этого хотите? — брови сгущались к переносице, руки напряглись и вены на них начали выпирать. В этот момент открылась входная дверь и в дверном проёме показалась Нигера. Она закончила с противоядием и уже дала его Мики, осталось ждать, когда оно подействует. Рик снова посмотрел на Лиама, и в его взгляде читалось, что разговор прерван, но не окончен. Он молча вышел из комнаты и направился в палату к дочери, где занял второе кресло в левом углу, в котором спустя время и задремал. Лиам же остался сидеть в той комнате, стены которой, наверное, не слышали за всё время столько искренних и правдивых историй. Ведьма долго смотрела на Пейна, после чего, исполненная решимости, произнесла: — Та тьма, что преследует тебя по пятам изо дня в день, не должна касаться этой девушки. Ты загубишь её. Она уже получила поцелуй смерти из-за тебя, не заставляй её страдать ещё сильнее. Оставь её, позволь Мики жить нормальной жизнью, — тут Нигера замолчала, она смотрела в карие глаза, полные боли и вины, и не могла выдержать этого взгляда, — Прощай, Лиам Пейн, — девушка скрылась за дверью, и комнату заполнили одиночество и печаль, сдавливающие парню сердце и завязывающие ему петлю на шее. Мужчина ставит еду на ноги Мики и, взяв свободный стул, садится рядом с кроватью. Глаза девушки заблестели при виде овсяной каши, тостов с джемом и черного чая. Организм из-за отравления, всех промываний и различных препаратов совсем забыл о еде, чувство голода не тревожило Маус эти два дня, но теперь ей стало гораздо лучше и требовалось заполнить желудок пищей. Элизабет вначале набросилась на еду, словно приехала с голодного края, но после осознала, что она никуда не убежит, и стала растягивать удовольствие. Двое молчали и с усмешкой смотрели на дорогую им девушку, ловя себя на мыслях, что она похожа на ребёнка. В какой-то момент телефон Рика завибрировал и, глянув на него, он сунул его обратно в карман. — Милая, меня вызывают на работу, — он поцеловал дочь в лоб и, хмуро посмотрев на Лиама, добавил, — Я приеду к вечеру, а пока пусть Пейн побудет с тобой, — может, ему и не нравился тот факт, что парень оборотень, но жизнь дочери он мог ему доверить со спокойствием. Так или иначе, всё это время Лиам присматривал за Мики и оберегал её от бед. Теперь они остались вдвоём. Только он и она. И можно было подумать, что у них целая вечность, чтобы насладиться компанией друг друга, но вечность оказалась короче, чем предполагалось. Его пальцы переплетаются с её, взгляд настолько тёплый, что им можно зажечь миллионы сердец и нежностью обнять тысячи душ, но ему достаточно одного бьющегося сердца и одной непоколебимо-верной души. Знаете то чувство, когда ты ощущаешь каждой клеточкой тела, что этот человек с тобой навсегда? Так обычно чувствуют себя влюблённые, которые не так давно знакомы и считают, что в этом человеке состоит вся его жизнь, но они глупы и, как правило, через скорое время пара расстаётся и их «навсегда» рассыпается на мелкие кусочки, ничего больше не знача. Но бывают и те редкие случаи, когда встречаешь человека и осознаёшь, что он действительно твоя родственная душа, твоя половинка, которой всё время так не хватало, и ты цепляешься за неё мертвой хваткой. И ваша вечность намного длиннее вашего навсегда, и даже в глубокой старости вы сидите вместе за столом и пьёте черный чай, смотря друг на друга всё тем же искренним влюблённым взглядом. Что было здесь — остаётся только гадать. Они говорили о каких-то обыденных глупостях, и на какой-то миг Лиам даже забыл о проблемах, что остались вне стен этой больницы. Он думал о том, насколько тепла её кожа, как она умопомрачительно пахнет, как мягки розовые губы, искривлённые в улыбке, как красивы черты её лица и выразительны глаза. Всё это напоминало ему изображение богини, по крайней мере, если бы он писал картины, то её образ был бы именно таким. Двое наслаждались моментом, скрепляющим два сердца воедино, возникла особая связь, позволяя влюблённым находиться на одной волне: Мики только думала о чём-то, как Лиам уже произносил это вслух. Обычно такое было у людей, которые знакомы всю жизнь, либо у родственных душ, которым посчастливилось найти друг друга. Время текло медленно, наверное, «хранитель часов» сжалился и позволил этим двоим насладиться ощущением своей вселенной, окуная их в собственный мирок, не знающий тревог и забот внешнего мира. К вечеру Маус надоело лежать и парочка решила пройтись по коридорам больницы. Они шли под руку, Мики — в больничной ночнушке, в своём махровом синем халате и тапочках, Лиам — в спортивных штанах, футболке и кофте на молнии. У автомата с едой Элиз попросила себе сладость, и даже такая простая просьба обернулась целым приключением. В карманах Пейна лежала мелочь, которой как раз хватало на батончик шоколада, но вот незадача — он застрял. Мики уже тогда стала забавлять эта ситуация, но ещё смешнее было то, как Лиам пытался его достать. Вначале он оглянулся по сторонам, нет ли кого вокруг, и убедившись, что в коридорах не единой души, ударил автомат и замер. На шум никто не пришёл, но и шоколадка не упала, тогда он ударил ещё несколько раз, но итог оставался тем же. Элизабет наблюдала за этой картиной и хихикала, её забавляло, как парень из-за такого пустяка так напрягся. Если до этого Пейн не так серьёзно отнёсся к тому, чтобы достать батончик, то теперь это стало его целенаправленной миссией, которую он не мог оставить без выполнения. Удары по разным местам не помогли, тогда Лиам оглянулся вокруг и, наклонив автомат вперёд, потряс его. Батончик выпал, а вместе с ним и ещё куча другой еды. Теперь смеялся и Пейн. Запихав пачки с едой в карманы, Лиам взял девушку за руку и быстрее повёл их с «места преступления». По пути они встретили врача, который странно на них посмотрел, когда те перестали смеяться и сделали серьёзные лица, проходя мимо него, а потом вновь послышались их весёлые голоса. В палате Мики плюхнулась на кровать и засмеялась — подобного она не вытворяла с седьмого класса, когда они вместе с Мелани после школы пошли в Макдональдс и по случайности взяли чужой заказ. — Боже, ты видел его лицо? — Элиз состроила гримасу и, утрируя, спародировала его мимику. Лиам хоть и улыбнулся, но взгляд его был грустным. Может быть, он и наслаждался времяпрепровождением с Мики, но мысль о том, что скоро придётся покинуть её, не давала ему полноценно радоваться. Маус видела, что что-то всё-таки гложет её парня, она подождала, пока тот усядется рядом с ней, и, взяв его за руку, спросила, — Всё в порядке? — он молчал. Вторая мысль, которая удручала его — это мысль о том, как воспримет новость Элизабет. Девушка терпеливо ждала, пока Пейн подберёт слова и заговорит, тем не менее, она уже предчувствовала неладное. — Эдмунд взамен взял мою свободу… — наконец произнёс парень, понуро повесив голову. Брови Элиз нахмурились, отчего на лбу появилась морщинка, рот приоткрылся, и губы произнесли его имя так отчаянно и жалко. — Я попросил один день провести с тобой, прежде чем присоединюсь к нему. — Нет. — К двенадцати я должен вернуться. — Нет, я тебе не позволю, — Мики схватила его за рукав и придвинулась ближе, крепко сжимая ткань у себя в руках. Её голос жалобный, слёзы наворачиваются на глазах. Она не может отпустить своего мальчика к этому чудовищу. Эд уже мог убить Лиама, но не стал, он нужен ему живым, а значит, приготовил для него что-то хуже смерти. — Я должен, — Пейн резок, и Элизабет не понимает почему. Неужели им движут неуместные честь или гордость, неужели они важнее, чем его свобода, чем семья, чем она… — Ты не должен… — слёзы тяжело потекли по щекам. — У него Майк… — он сделал паузу, с болью смотря в её глаза, — Самандра, Эрика, Джон, Стив, Лив, он взял их в плен — гарантия того, что я вернусь, — Мики с пущей мольбой принялась уговаривать Лиама не возвращаться к Эду. — Не уходи, прошу, мы придумаем как вызволить их из его лап, мы созовём другие кланы, они нам помогут, мы их убедим, — голос срывается, слёзы горячо льются по лицу, руки отчаянно цепляются за парня. — Мики, — Лиам взял в ладони лицо девушки и убедительно посмотрел в глаза, — Я вернусь, — девушка притягивает Пейна и соприкасается с ним лбами, закрывая глаза, — Обещаю, — её сердце разрывается, словно в него втыкается множество иголок, продырявливая насквозь. Это из-за неё, из-за неё он теперь должен страдать. Парень крепко обнял свою принцессу и молча выслушал её просьбы остаться. Возможно, Мики и осознавала, что он не может этого сделать, но в отчаянии продолжала уговаривать, надеясь на чудо. Время шло, неизбежное с каждой минутой всё приближалось, надежда Маус всё угасала. Она больше не плакала, но не потому, что смирилась — наверное, с этим невозможно смириться — а потому, что решила последние часы провести рядом с любимым, ведь теперь неизвестно, когда она вновь сможет оказаться в его объятиях, почувствовать его губы на своих и вдохнуть запах родного мальчика. Парень лежал на её коленях, девушка нежно перебирала волосы и вырисовывала пальчиком контуры его лица. Стояла тишина. Слова были не нужны, общение происходило с помощью прикосновений и взглядов. Такие разговоры особенно ценны, ведь когда ты понимаешь другого человека без слов — это дорогого стоит. Часы на стене тикали и напоминали о беспощадно убегающем времени, которого, к слову, осталось мало. В двенадцать Лиаму нужно было вернуться к Эдмунду, в запасе остался несчастный час, самый короткий и нежеланный за всю жизнь этих двоих. Как бы им ни хотелось, но прошёл он быстро, пришло время прощаться, и сейчас бы каждый из них хотел повернуть солнце вспять и начать этот день заново, дав себе больше часов, минут, секунд. Поцелуй был горьким и недолгим. Лиам в несколько шагов оказался у двери и остановился. Он не повернулся, потому что знал, что, посмотрев на Мики, не сможет заставить себя уйти, и тогда случится что-то ужасное. — Возвращайся, — слово эхом раздалось по комнате, и парень скрылся за дверью.***
Кусты обнимали Пейна своими лапами, оставляя после себя покраснения и ссадины, казалось, что они пытаются остановить его от приближения к мучениям и боли, ожидающей его там. Лиам знал, что Эд хочет видеть его волком, в этой проклятой шкуре, которую он так почитает и возносит, поэтому не хотел являться к нему в этом обличии. Да, он согласился быть частью стаи Эдмунда, но не соглашался подчиняться ему. Наконец послышались голоса и шум воды, уставший Лиам вышел из-за деревьев, и его сразу же заметили. — А мы тебя уже заждались, — вожак противно усмехнулся. — Отпусти моих друзей, я пришёл, — улыбка не сползала с его лица. Он кратко посмотрел на одного из своих, и тот куда-то ушёл. Черный волк привёл шестёрку, которая замерла при виде своего вожака. — Идите, — приказал Эд, но никто не пошевелился, друзья смотрели на Лиама: то ли они спрашивали разрешения, то ли не хотели оставлять его одного с этим монстром, — Я обещал отпустить вас, но не обещал не преследовать, так что идите, пока у меня хорошее настроение, — Пейн уверенно посмотрел на них и кивнул. Они сделали несколько неуверенных шагов. — ИДИТЕ! — теперь рявкнул Лиам. Они должны были уйти, иначе он зря возвращался. Эд с лисиной ухмылкой наблюдал за этим, ему нравилось, как Пейн жертвует собой ради родных ему людей. Заставить кого-то страдать, а потом наблюдать за этим, смакуя каждый момент, — было любимым занятием Эдмунда. Когда те скрылись из виду, Лиам вновь посмотрел на вожака и заметил его коварный взгляд, не предвещавший ничего хорошего. — В яму его. Парня тащат в овраг глубиной в шесть футов, это последнее, что он успевает заметить перед тем, как его туда толкнут и запрут сверху решёткой. Приземление выдалось больным, даже, кажется, подвернул ногу, коленка и ладони начали саднить. Яма. Что же будет дальше… Спустя несколько часов послышались шаги и полетели пыль и песок, когда открывали решётку. Лиам сидел на сырой земле и, задрав голову, устало смотрел на Эдмунда. Тот принёс ему еды и воды, и, прежде чем отдать пищу, приказал: — Превратись в волка. — Нет, — Пейн перевёл взгляд с него и уставился в стену. Эд усмехнулся и откусил кусок мяса, сладко пережёвывая его. Решетка над ним опять закрылась. Лиам понимал, что, выполнив его просьбу, получит еды, но его эго и принципы не позволяли этого сделать: лучше он умрет от голода, чем будет действовать по указке Эда. Так длилось несколько долгих дней, лишь воду разрешалось приносить Лиаму два раза в течение суток для того, чтобы он не умер, ведь вожаку нужно было сломать Пейна, а не убить. Упорство Лиама не уходило, чего не скажешь о силах, вместе с тем росло и чувство голода, настойчивость Эда не убавлялась, но тем не менее терпение ползло к границе, отказы Пейна перестали быть забавными. Делать в яме было нечего, Лиаму только и оставалось расхаживать по два шага взад-вперёд, раздумывать и терпеть голод. Тёмные, холодные ночи на сырой земле скрашивали мысли о Элиз, в которых он вспоминал все яркие моменты с этой девушкой. Воспоминания не давали забыть о своих нравственных ценностях и придавали духу, но одним духом не насытишься… Этот вечер начинался как и предыдущие три: открывалась решётка и появлялся Эдмунд, озвучивая свой приказ, но сегодня он не пришёл. По его желанию Пейна достали из ямы и повели к вожаку, который ужинал со всеми остальными и по обычаю наблюдал за боями. Лиам был слаб, но ещё держался на ногах, в животе завязался тугой узел и при любом удобном случае напоминал о себе и чувстве голода. В этот раз Эдмунд решил добиться желаемого другим способом. Он решил устроить Пейну бои, в которых ему придётся обернуться, чтобы выжить. Озвучив требования, Эд разрешил бой. Он был неравный: человек против волка. Тем не менее, это не заставило Лиама отступить, он принял решение сражаться человеком. Если уж и умирать, то с честью сохранив свои принципы. Удары приходились повсюду, следы от когтей оставались на спине и руках, однако Пейну тоже удалось несколько раз ударить оборотня, он даже попытался разорвать ему пасть, чем потом поплатился глубоким укусом в руку, и его повалили на лопатки. Лиам уже ничего не слышал и не видел этой огромной пасти перед своим лицом, из которой пенились и противно стекали слюни. Он думал о ней. Мягкая кровать, солнце пробивается сквозь шторы, её смех заполняет комнату, и черные локоны переливаются на свету. Одно из утр в бабушкином поместье в Норвегии. Удар. Мики лежит подбородком на голой груди парня и улыбается. Лиам нежно убирает волосы ей за ухо и наблюдает за тем, как блестят её серые глаза, как налиты красным её губы, словно спелая клубника, которую так и хочется съесть, и ощущает, как мягка её молочная кожа под его подушечками пальцев. Кровь разбрызгивается в разные стороны. Он уже не сопротивляется. — Ты знаешь, что такое бесконечность? — Да, — парень немного морщится и улыбается, не понимая вопроса. — А знаешь, что больше бесконечности? — М? — Моя любовь к тебе. Удары приходятся по лицу, челюсть уже болит от них, многочисленное число ран на теле парня кровоточат. Ещё немного, и его убьют. Эд с яростью поднимается на ноги. Он думал, что так заставит Лиама играть по его правилам, но тот оказался крепче, чем предполагалось. — В ЯМУ ЕГО! — злость бурлила в Эдмунде, он не привык к такому сопротивлению и упорству. Он одновременно ненавидел и уважал Лиама, ведь такой силе духа можно позавидовать, не каждый обладает ею, но, тем не менее, это не вписывалось в планы вожака. В яме Лиам в беспамятстве провалялся несколько суток, его первое время подкармливала дочь Эда, но он не помнил этого, дни проходили как в тумане. Скоро он вообще перестал походить на человека: оброс бородой, был весь в грязи и пыли, в рваной одежде, пропитанной кровью, ранах и побоях (к слову, они заживали медленно: голодовка давала о себе знать). Потерял счёт во времени, но этот день он узнал бы из тысячи. Ненависть, злоба, ещё больший голод переполняют каждую клеточку тела, мышцы тела наполняются силой, разум — бодростью. Полнолуние. Весь день он рвёт и мечет, разум посещают мысли об убийстве, он пытается направить их на Эдмунда, но они рассеиваются, и в голову лезут совершенно различные образы. Лиам лишь молит о том, чтобы решётка оказалась крепкой и ночью он не смог её выбить, но Бог лишь в очередной раз посылает его нахер. Вечером решётку не просто отмыкают, но и оставляют открытой нараспашку. Теперь он уже молит не Бога, а Эдмунда, но тот даже и ухом не ведёт. Он знает, что находится на правильном пути воспитания Пейна. Это будет ему уроком. Последние лучи солнца заходят за горизонт, и адские крики боли раздаются из земляного оврага. Процесс пошёл.