Pov Автор
Тёмная комната, шторы плотно закрыты и не пропускают дневного света. Тишина. Так тихо, что слышно, как тикают настенные часы на кухне. Дыхание девушки беззвучно, кажется, что она и вовсе не дышит. Взгляд устремлен в пространство, и нельзя точно сказать, на что она смотрит. Мысли перемешивались в кашу, но в итоге смешались в одну — убийственную и разрушающую. Последний их разговор был на повышенных тонах, неприятный, и всё, что мать помнила о Мики перед смертью — это то, как сильно они поругались, то, как была зла на свою дочь за то, что она поставила перед ней выбор. Чувство вины — очень сильная вещь, если когда-нибудь оно зарождалось в вас, то вы знаете, как сложно от него избавиться. Но намного тяжелее, когда ты не можешь этого изменить. В другой любой ситуации можно было бы попросить прощения или найти компромисс, но как же теперь это сделаешь, если человек мертв? Чувство вины, перемешанное с осознанием того, что уже ничего не изменить, давит тебе на грудь до боли в ней и не даёт дышать. Ощущение, будто кто-то держит твоё сердце у себя в руках и медленно и мучительно сжимает его, но не до конца, потому что теперь ты должен жить и чувствовать это всё время. Говорят, время лечит, но ни черта! Да, пройдут месяца, года, но ты всё равно будешь чувствовать то же самое, покажется, что не так сильно как прежде, но на самом деле ты просто привык к этому чувству, оно стало частью тебя, а то, что ты уже не замечаешь его, не значит, что оно пропало. Скорбь. Если вам знакомо это чувство, то мне очень жаль, но если вы ещё его не испытывали, я попытаюсь описать. Скорбь — это когда ты лишился всего: дома, денег, и у тебя нет ни одного родственника, но есть единственный верный друг, такой же одинокий бродяга, как и ты сам. Просишь подать, кое-как наскребываешь доллар, чтобы купить себе и своему псу еды, вместе спите в подворотне, укрываетесь картонкой, греете друг друга, гуляете по зелёным скверам, сидите на крыше дома и смотрите на ночной город, разговаривая о другой жизни, мечтаете. Но в один прекрасный день, когда вы сидите возле парка и греетесь лучами солнца, приезжает служба по отлову бездомных собак и забирает у тебя последнее самое важное в твоей жизни. Теперь ты лишён всего. Скорбь — это когда твой сын или отец уходит на верную смерть. Ты в последний раз целуешь его в гладковыбритую щёку, слёзы ручьём льются по лицу, и он, в последний раз улыбнувшись розовыми губами, закидывает ружьё себе на плечо и, развернувшись, уходит, не оборачиваясь, а ты лишь машешь льняным платком ему в спину, убиваясь своим горем и моля Бога, чтобы он сберёг его на фронте. Скорбь — это когда осенью ты выходишь в сад после дождя, который свойственен этому времени года, чтобы посмотреть на прекрасные цветы, что всё лето украшали дивный участок и радовали глаз хозяевам, а находишь лишь разбитые бутоны, которые не соберёшь обратно, опавшие лепестки на земле и тычинки, потрёпанные свирепыми каплями воды серого грозового неба. Разочарование, утрата, боль, прощание — это лишь малая часть скорби. Это чувство всепоглощающе, оно опустошает.flashback
Старенький минивэн с ржавым днищем свободно выезжает на трассу, возвращаясь в Ливерпуль. Джорджия на удивление быстро покидает город, пробок практически нет, и все светофоры удачливо горят зелёным. Женщина легко ведёт свой автомобиль, который она купила ещё лет десять назад на накопившиеся деньги, что откладывала ещё после двенадцатого класса по десять долларов каждый месяц, и ещё пришлось взять кредит, ведь не хватало третьей части от стоимости. В те времена минивэны были в моде и считались довольно престижным семейным авто. Мики никогда не понимала, зачем им такая большая машина, ведь она предназначена для большой семьи, а их всего лишь двое. Наверное, Джорджия что-то хотела этим доказать, может быть, свою самостоятельность и независимость, но по-настоящему она и сама не понимала, почему приобрела столь большой автомобиль, возможно, где-то в глубине души женщина грезила о пополнении семьи, но никому не озвучивала это, ведь прекрасно понимала, что ещё одного ребёнка ей одной не потянуть. Джорджия крепко держала руль двумя руками, хмурилась: она обдумывала прошедшую встречу с Элизабет. Женщина в действительности не понимала, почему Мики среагировала таким образом, ведь она хотела поступить правильно. Джо думала, что, привезя дочери её любимые забытые вещи, обрадует её, ведь, возможно, та скучала по ним. Но Джорджия не понимала, что Элиз скучала по матери, а не по каким-то вещам. Женщина думала, что переезд к отцу — это её желание, может, соскучилась по городу или институт понравился, ей и в голову не приходило, что она на самом деле отвернулась от Мики и сделала ей больно. Джо нельзя назвать глупой: она смыслила в математике, хорошо разбиралась в других жизненных или бытовых моментах, её было сложно обдурить, но что касается отношений, то это ей всегда давалось плохо. Она пыталась воспитывать дочь правильно насколько это возможно, Элиз это видела, всячески помогала ей и прощала глупые ошибки. Но с мужчинами вечно выходило не так: правильных и тех, кто по правде бы заботился о ней, она выкидывала из своей жизни, а тех, кто тянул её на дно, она впускала и отдавала им своё сердце, которое они множество раз растаптывали и разбивали. Из мыслей вывел телефонный звонок, который заставил Джорджию суетливо, одной рукой искать мобильник в сумочке, лежащей на соседнем сиденье. — Да где же он, — бубнит и ругается она. Приходится неоднократно отрывать взгляд от дороги и смотреть в сумку. Подняв взгляд на трассу, она видит человека перед собой на дороге и резко выворачивает руль налево, объезжая его. Сердце бешено стучит, страх сдавливает грудь, она оборачивается, чтобы посмотреть в заднее стекло, не задела ли она человека, но раздаётся громкий хлопок, отчего она вскрикивает и ещё больше пугается. Машина петляет по дороге, женщина не может ровно вырулить автомобиль, слышится противный скрежет и, даже вцепившись в руль обеими руками, Джорджия съезжает с трассы и улетает в кювет. Лопнуло колесо. Машина переворачивается дважды, прежде чем её останавливает дерево. От разбитых стёкол у женщины появляются многочисленные порезы, из-за переворотов она получает растяжение шеи, а из-за удара о дерево ломает рёбра, одно из которых протыкает ей лёгкое. Дыхание учащается, становится поверхностным, она как рыба глотает воздух ртом, но всё мало. Проступает пот, слабость, всё тело трясёт, становится страшно ещё сильнее. Джо видит приближающийся силуэт — это мужчина. Она пытается ему что-то сказать, но может только кряхтеть, стонать и испуганно смотреть на него, широко раскрывая глаза. Он идёт довольно медленно, взгляд у женщины мутится, и, только когда он подходит впритык, она может разглядеть на его лице ухмылку. Он надменно осматривает Джо: ему нравится его работа, но всё ещё есть одна неувязка — она жива. Ненадолго. Сверкнув глазами, он зажимает ей ладонью нос и рот. Жертва пытается кричать, брыкаться, но тело слишком болит от повреждений, силы иссякли, и нет возможности противостоять ему. Веки медленно отпускаются и голова свободно виснет, словно лишается стержня. Теперь работа окончена.конец flashback’а
Мики шла по знакомому маршруту в институт, не потому, что ей очень туда хотелось или девушкой двигала мысль «это нужно для того, чтобы отвлечься», нет. Она просто делала это машинально, не до конца осознавая свои действия. В голове творился бардак, который не очень-то и хотелось разбирать. Можно ли говорить о сознательности её действий, если Маус не помнила, причесалась ли она сегодня с утра или пошла как было? Но, наверное, за это не стоит судить кого-либо, ведь такие пустяцкие мелочи вряд ли сейчас были важны. Безмолвие настигает девушку. То ли она не хотела, то ли не могла, но с самого утра из её рта не вылетело ни единого слова. Она проходит мимо компании Лиама, не потому, что не видит их, просто не хочет нарушать свою болезненную тишину. Возможно, в другой день девушка бы заметила, что среди них нет братьев Пейнов и что они все удручены, но не сейчас. Когда у человека случается горе, ему свойственно в этот момент думать только о себе, не особо вдаваясь в проблемы окружающих. Возможно, вы и замечаете чужую печаль, но игнорируете её или пренебрегаете грустью других, когда спрашиваете из вежливости, что с ними случилось, и после ответа не вдаётесь в подробности. Наверное, сейчас больше всего ей хотелось крепких, тёплых объятий и слов о том, что она не виновата и мама её простила задолго до аварии. Тут она вспомнила о Лиаме и осмотрелась вокруг. Кажется, кто-то очень сильно задумался о своём, что не заметил, как пришёл в чужую аудиторию и сидел на лекции даже не своего курса. Растерянно покрутив головой, она взяла сумку и вышла из класса, чувствуя на себе прожигающие взгляды студентов. Идти на пару не было желания, да и настроения тоже, поэтому Мики вышла на крыльцо и села на ступени в углу. Отсюда открывался неплохой вид: мощёная дорожка вела от института до дороги, по её краям стояли клумбы, в которых цвели орхидеи, по правую сторону были установлены столы со скамейками для учащихся, по левую была свободная полянка, тут обычно собирались поиграть в футбол. Впереди открывался обзор на лес: он казался темным и устрашающим, если начать вглядываться и тщательно его рассматривать. Его чернота наводила таинственность и угрюмость, хотя, возможно, лишь Мики видела в нём эти черты, что-то, может быть, даже надумывала лишнего, ведь для других он был обычным и непримечательным. Неожиданно к девушке подсел Майк, но она даже не посмотрела на него — лес гипнотизировал её взгляд и сознание. Улыбка на его лице быстро сползла, когда он завидел грусть Элиз. — Всё в порядке? — её брови свелись к переносице. Девушка молча положила голову ему на плечо и вздохнула. — Печальный сегодня день, не правда ли? — Оу, ты уже знаешь… — Мики покачала головой, нахмурилась и посмотрела на парня. — Знаю что? — А, э-э, ну, Джейк, — парень растерялся, он думал, что ей уже рассказали. Маус непонимающе на него уставилась, — Он… Он погиб, — всё словно в тумане для Элиз, Майлз произносит слова, но ей они кажутся такими далёкими. — Что? — Он мёртв, — она губами повторяет его слова, в надежде понять, что это значит. Мики медленно переводит взгляд на чащу, в голове ещё раз повторяя предложение. Внезапно приходит озарение, и теперь она осознает горькое значение слова «мёртв». Глаза расширяются, рот приоткрывается. — Лиам!***
Daughter - smoke-filled room
Автобус едет слишком медленно, по крайней мере, ей так кажется. Наверное, всегда, когда мы торопимся куда-либо или чего-то ожидаем, кажется, что время идёт неумолимо медленно, заставляя нервничать. Как только двери открываются на нужной остановке, девушка немедленно выпрыгивает из транспорта и бежит к подъезду дома, в котором живут Пейны. Один из жильцов как раз выходил оттуда, и Мики успела войти до того, как закрылась дверь. Она помнила номер квартиры, но не знала, на каком она этаже. Пробегая один за другим лестничный пролёт, Маус нашла нужную дверь на четвёртом этаже. Медлить не стала, сразу же нажала на звонок. Через несколько секунд дверь открылась — это был Лиам. После слов Майка она мгновенно откинула своё горе, позволяя себе утопиться в чужом, скорей всего, это было своего рода прикрытием, чтобы отвлечься от своего несчастья. Но так или иначе девушка понимала, что чувствует Ли, ведь сейчас она чувствовала то же самое. Она смотрела в эти карие глаза и видела в них отражение себя. Возможно, сейчас никто не сможет спасти их, кроме друг друга, никто поистине не понимает, чего они лишились. Пейн молча идёт в свою комнату, он сдерживается, но ком уже встал в горле. Закрывая за собой дверь, Мики идёт за парнем. Он садится на край стола и не решается посмотреть ей в глаза, ведь ещё немного, и он заплачет. Элизабет наблюдает за тем, как трясутся его руки, и он прячет их себе между ног, ладони зажимая коленями. Ей не нужно слов. В следующее мгновение девушка обнимает парня, запуская руки ему в волосы. Уткнувшись лбом в плечо, Лиам крепко прижимает Элиз к себе за талию, горячие слёзы текут по его щекам. Вы, может, захотите упрекнуть его за это, но я вам скажу, что нет ничего стыдливого в мужских слезах, не плачут только слабые. Мики многочисленно целует парня в макушку, крепко обнимая его голову. В какой-то момент она обхватывает руками лицо Ли и поднимает его, чтобы посмотреть в глаза. Девушка горячо шепчет, что они справятся, вместе они всё преодолеют, губами собирая слёзы с его лица, сама того не замечая, как плачет вместе с ним. Пейн продолжительно смотрит в её глаза, наполненные болью и состраданием, он видит, что она тоже скорбит, он видит, что она так же потеряна, как и он, но не понимает, почему. Большим пальцем он вытирает её слезы, и ей не нужно, чтобы он озвучивал свой вопрос, всё ясно и без этого. — Мама… — девушка горько шепчет и ещё сильнее заливается слезами. Лиам горячо целует Мики. Этот солёный поцелуй наполнен болью и сожалением. Два опустошенных сердца наполняют друг друга. Любовь — это их спасение. Уткнувшись ему в шею, она закрывает глаза и вздыхает. В другой день они бы не позволили, чтобы кто-то увидел их уязвимыми: Лиам — лидер, ему недозволительно проявлять слабость, лидер — это нерушимая стена, которую нельзя сломать, а у Элизабет образ сильной девушки, которая выдержит все превратности судьбы с гордо поднятой головой. И пусть сегодня они утешаются друг другом в горе наедине, но завтра никто не сможет заставить их вновь проливать слёзы на публике. Через неделю состоялись похороны. Мики не любила чёрный цвет, поэтому никогда в её гардеробе не наблюдалось чёрных вещей. Девушке пришлось специально ехать за траурным платьем в магазин. Это как раз тот шоппинг, который не приносит радости или удовольствия. Элизабет выбирала не одна, она была в компании с Мелани, пусть и удаленно. Мики ходила с телефоном в руках и показывала всё подряд подруге по FaceTime. Она была довольно нервной и часто хмурилась. Ей хотелось найти идеальное платье. Сосредоточившись на этом, она забывала на какое-то время, для чего его покупает. В примерочной она надевала все подряд, смотрелась в зеркало и жёстко критиковала. На одном из последних чуть не расплакалась. Мелани очень хотелось сейчас быть рядом и успокоить подругу, но всё, что ей оставалось, это утешать словами, хотя она и не знала, как приободрить подругу в такой момент. — Они все отстойные, — Элиз рухнула на пуфик и заплакала, отводя взгляд от экрана и прикрываясь волосами. — Хэ-э-эй, маленькая моя, — наступила пауза. Мелани не знала как успокоить, ей хотелось обнять Мики, — Я рядом, слышишь? — Маус кивает и слабо улыбается, — Ты справишься с этим. У тебя есть я, папа и Лиам, мы поможем, хорошо? — слёзы снова наворачиваются на глазах Мики, теперь уже от слов подруги. — Я люблю тебя и очень-очень скучаю, — её голос дрожит, но она улыбается. — Мышонок, я тоже, — так её называет только Мелани. Элиз никогда не нравилось это, но сейчас стало смешно, и она успокоилась, — А теперь, когда мы перестали пускать сопли, я скажу, что мне нравится это платье, что на тебе. Я думаю, оно подойдёт. В фильмах обычно похороны происходят в дождь или пасмурную погоду, но в этот день солнце стояло высоко над головами и припекало спины. Мики сидела в первом ряду, и все внутри тряслось от одного взгляда на гроб. Дышать было сложно, руки дрожали, ноги подкашивались, казалось, что вот-вот, и она упадёт в обморок. Собрались тут немногие: вместе с Элиз пришёл отец, приехала сестра матери, которая звонила очень редко и практически не общалась со своей младшей, тут был сосед, что в Ливерпуле жил в квартире напротив, пару одноклассников, которые так и остались после школы и института жить в Вулверхэмптоне, даже отец Джорджии приехал из Вирджинии, чтобы проститься со своей дочерью, ещё несколько дальних родственников и Фред. Мики бы набросилась на него сразу же, как увидела, но из уважения к матери держала себя в руках. Священник заканчивает свою речь и просит каждого присутствовавшего попрощаться и бросить горсть земли. Элизабет смотрит на коричневый гроб, покрытый лаком до блеска, солнце отражается от него и заставляет щуриться. Казалось бы, мысли должны роиться в голове, но сейчас нет ни одной. Маленькая ладошка сжимает грунт, она протягивает её над ямой и раскрывает. Слышится, как камешки бьются о крышку гроба, она сглатывает. Ну вот и всё. Это конец. На секунду могло бы показаться, что Элизабет заплачет, но, плотно сомкнув губы и подняв подбородок, она в последний раз смотрит на обработанное дерево и отходит в сторону. Злой и безжалостный взгляд летит в сторону Фреда, когда он подходит к ней. — Я… Я лишь хочу… — девушка ненавистно осматривает его и не даёт закончить, выставив ладонь, чтобы он замолчал, и, развернувшись, уходит, чтобы не начать кричать на него на похоронах матери в присутствии людей. Руки дрожат то ли от злости, то ли от стресса — сложно разобрать в данной ситуации. Мужчина хотел извиниться за весь причинённый вред, он испытывал вину перед Мики, ведь это именно он звонил Джорджии перед аварией. Похороны Джейка проходили громче. Мать звонко ревела, безостановочно вытирая то глаза, то нос, Самандра тоже плакала, и даже Лиам не смог удержаться, чтобы не пустить слезу, которую тут же вытер, снова сделав серьёзное лицо, и лишь морщинка на лбу выдавала его печаль. На похоронах собрались все кланы, священника не было: это были похороны по своим обычаям. Гроб стоял в центре, вокруг складывались брёвна в форме шалаша для костра, каждый желающий произносил речь и обливал стволы бензином, после всех слов в тишине поджигали дерево и смотрели на высокое пламя, наступала минута молчания — таковы были традиции. Вот высказался Эрик — один из клана Кафаро Пневма, и настало безмолвие. Все уже собрались зажигать спички, но вперёд вышел Лиам, ему хотелось сказать что-то напоследок. Неловко, но уверенно он занял место предыдущего выступавшего. — Джейк… Джейк был хорошим братом, думаю, многие мечтают о таком, — он поджимает губы и на мгновение опускает взгляд, — Наверное, я даже не заслуживал его. Вечно вляпывался во всякое дерьмо, из которого он меня потом вытаскивал, — Лиам ухмыляется, вспоминая один из таких случаев, — Он был достойным вожаком, всегда знал, как правильно поступить, что сказать, да… Это он умел, в отличие от меня. Я хотел бы поблагодарить его за то, что воспитал меня после того, как умер отец, за то, что всегда был рядом со мной. Он был великим человеком: умным, добрым, заботливым, справедливым… — Лиам слышит, как мать заливается в слезах от его слов, и замолкает, — Джейк Джеймс Пейн навсегда останется в нашей памяти, — заканчивает парень и зажигает спичку. Ли смотрит, как она горит, и в следующую секунду кидает в костёр. Пламя загорается огромным огнём, жар отдаёт с большой силой, заставляя отойти на несколько шагов назад, чтобы не терпеть палящий зной. Смешанные чувства переполняют парня, который сегодня стал мужчиной, — боль, скорбь, злость, ненависть, утрата. Всё это смешивается и превращается в злобу, которая завладевает Пейном, ведь это из-за клана Альбахир Аги погиб его брат. За это им придётся поплатиться. Желание мести затуманивает его разум, не давая Лиаму по-настоящему оплакать смерть Джейка.*тем же вечером*
Голова парня покоится на коленях Мики, она нежно перебирает его волосы и вырисовывает различные узоры на макушке, рассказывая о том, как прошли похороны её матери. — И этот ублюдок посмел прийти туда, когда его увидела, так и хотелось наброситься на него и выцарапать все глаза, — она хмурилась и злилась, — А в конце, нет, ты представляешь, он хотел ещё мне что-то сказать?! — слёзы подступали к глазам, но девушка тут же быстро проморгала, избавляясь от них. Она не будет плакать, нельзя. Элизабет вздыхает и замолкает, смотрит на Лиама и обводит пальчиком контур его уха, — А у тебя как всё прошло? — спрашивает она уже спокойно и даже с нежностью. Парень, что лежал на боку, перевернулся на спину и теперь смотрел на неё. — Я хочу мести. — Что? Не-ет. Я не позволю тебе. Этим ты его не вернёшь, — Мики замирает и вглядывается в лицо Пейна. Он молчит, — Мы справимся вместе, хорошо? Месть не принесёт ничего хорошего, она не заполнит твою пустоту в груди, — лицо парня, что раньше было суровым, размякло. Может, Элиз была и права… Мики, видя, как сменилось его выражение, обхватила ручками лицо и притянула к себе за поцелуем. Лиам ответил на него, но голову не покидала мысль «Послушай женщину и сделай всё наоборот». Ему не хотелось расставаться с чувством злости, но тем самым он не впускал в себя другое чувство — любовь, которая заполнила бы его брешь в сердце. Поздно вечером, уходя от своей девушки (пусть это и не оглашалось, но это было так), Лиам направился на место сбора. Чужаки появились в лесу и нарушили здесь порядок, нужно было провести всеобщее собрание, ведь это были не просто чужаки, это был клан Альбахир Аги. Все были тут и ждали Лиама. Стоял галдеж: одни обсуждали, как произошла смерть Джейка, другие спорили, были ли это изгнанники или это просто заблудившаяся стая нажила себе неприятностей, кто-то не верил в существование запретного клана и толкал речи о том, что это всё выдумки для детей, четвёртые верили в его существование и втайне боялись этого клана. Но когда в пещеру твёрдыми и уверенными шагами зашёл Лиам, все замолчали, расступаясь перед ним. Он шёл в центр и осматривал присутствующих. Когда все взгляды были устремлены на него и стояла полная тишина, Лиам заговорил: — Недавно мы потеряли одного из нас, — начал он свой монолог, — Чужаки! Нет. Забытый историей клан Альбахир Аги вернулся! — волна шума прошлась по пещере, той самой, в которой много лет назад и произошли все эти события. — Это невозможно! — возразил один из вожаков, поднимаясь на четыре лапы. — К сожалению, это правда. Судя по тому, как они умело завели нас в ловушку, они не первый день рыскают по нашему лесу, изучая его вдоль и поперёк. И это наша вина, что никто из присутствующих не заметил угрозу на своей территории! Но теперь они заявили о себе, и сделали это очень громко, — он сделал драматическую паузу, — Они показали свои намерения, убив моего брата. Что ж, теперь мы знаем их умысел, — он обходит всех и с новой силой и злостью продолжает, — МЫ НЕ БУДЕМ СТОЯТЬ В СТОРОНЕ И СМОТРЕТЬ НА ТО, КАК ОНИ УБИВАЮТ ВСЕХ БЕЗ РАЗБОРУ, МЫ НЕ ПОЗВОЛИМ УБИВАТЬ СВОИХ И ПРОЩАТЬ ЭТО. ХВАТИТ! СВЯТОЙ ЗАКОН «НЕ УБЕЙ СВОЕГО» НАРУШЕН, ОНИ НАПЛЕВАЛИ НА НАШИ ЗАКОНЫ МНОГО ЛЕТ НАЗАД, ТАК ДАВАЙТЕ ЖЕ НЕ ПОЗВОЛИМ ЭТИМ ИЗГНАННИКАМ, ОТБРОСАМ ОБЩЕСТВА СОВЕРШИТЬ ЭТО ЕЩЁ РАЗ! МЫ ОТОМСТИМ ИМ ЗА ТО, ЧТО НАРУШИЛИ ВСЕ НАШИ ЗАКОНЫ, ЗА ТО, ЧТО УБИЛИ МОЕГО БРАТА, ВАШЕГО ВОЖАКА, ДРУГА И ПРОСТО ХОРОШЕГО ЧЕЛОВЕКА, — речь Лиама зажгла огонь в сердцах присутствующих, зазвучали положительные возгласы и озлобленные рыки. Пришло время наказать провинившихся, — Я ОБЪЯВЛЯЮ ИМ ВОЙНУ, ОТОМСТИМ ЗА ДЖЕЙКА! Ещё нескоро они разошлись по домам. Такое заявление навело много шуму, возникли вопросы и споры. Вожаки долго взвешивали все за и против, прежде чем принять окончательное решение, они понимали, что войны не избежать, ведь если не нападут они, то Эдмунд со своим кланом сделает это первым. Много спорных вопросов решалось в ту ночь, и, лишь когда лучи солнца начали виднеться на горизонте, они пришли к какому-то более-менее общему согласию: они должны ударить первыми.