***
— Ты бы ещё через полгода позвонил, — почесал небритую щеку Крис, настраивая веб-камеру. — Не привередничай, я мог просто воспользоваться телефоном, и ты бы лишился моего очаровательного и, вне сомнений, привлекательного лица. Крис только цокнул языком и закатил глаза. Он вернулся с университета два часа назад, и всё это время был как на иголках. «Как он там? Повезло ли ему с соседом? Нет ли там альф?» — вопросы роем жужжали у него в голове, не давая сосредоточиться на лекции. Вернувшись домой, он проверил все средства связи, но пропущенных не было, а автоответчик лишь провещал про звонок из Оклахомы от тётушки Клары. Альфа начал тихо паниковать, и даже расслабляющий душ и чай не могли унять тревогу в сердце Криса. И вот, явление Христа народу, Хемсворт не стал возмущаться, он просто обиделся и всё тут. Но омега не обратил на это внимание. Яростно жестикулируя и махая руками, он рассказывал о каком-то новом друге. Твою мать, хоть бы спросил как дела! Но Крис всё равно был счастлив услышать такой родной и приятный голос. — …очень милый альфа, я как раз у него и поселился. Он уже узаконил связь, так что всё в порядке, — Томас остановился на мгновение, дабы отпить чаю. Крис медленно прокручивал в голове слова омеги, как его словно молнией ударило… Альфа?! Нет, он серьёзно? — Альфа? — Да, мы очень сдружились. Я уверен, вам надо познакомиться, — защебетал Том, поглядывая на дверь. Крис устало вздохнул, он же знал, что нельзя было отпускать омегу одного. Поселиться в одном доме с альфой, это всё равно что купить коробку конфет сладкоежке. И о чём он только думал? — Том, это же альфа… У вас не получится дружба, это тебе не Джереми, понимаешь? Вот сорвёт ему его колокольню, и что потом? — медленно начал закипать Крис, ревность ударила ему в голову и противным червячком поселилась у него в сердце. — Ты что, не слушал меня? Я сказал о связи, как он может на меня накинуться? — мгновенно нахмурился Томас. Омега искренне не понимал поведения Криса, и даже, пусть того не было рядом, он отчётливо слышал ревность в голосе. — У тебя биологии не было в школе? Ты не знаешь, что случается при гоне? — Крис нервно барабанил пальцами по столу, удерживая себя от удара по нему же. Эта детская наивность и привлекала, и отталкивала альфу. Он даже подумывал над тем, чтобы Том не отключал ноутбук всю ночь, и Крис бы следил за ним, но не решился озвучить мысль вслух. — Ты меня за дурака держишь? Я умею разбираться в людях! — разозлился омега. Ему казалось, что Крис не доверяет ему и проявляет собственнические помыслы. — Конечно, умеешь, и какой-то левый мужик за стенкой — тому яркое подтверждение! — выкрикнул Крис. Эмоции в нём бушевали, как море в шторм. Он сильно вспылил, хотя и понимал, что прав лишь наполовину. — Ох, не говори мне о моих умениях, мой дорогой! Миша прекрасный альфа, он доверяет своему омеге в отличие от тебя! — огрызнулся Томас. Словно ёжик, он выпустил тысячи иголок на возгласы альфы, прекрасно отбивая атаки и друга, и свои. — Может, его омега просто не в курсе, кого привёл в их дом его доблестный, мать его, альфа? — Может, кто-то перегибает палку? — Нет, Томас, перегибаешь палку ты! Ты себя слышишь? Миша то, Миша сё! Мне кажется, что вы созданы друг для друга, так оставайся с ним в своей Англии и живите втроём! Будешь подстилкой в отсутствии главного омеги, станешь вторым мужем для своего Миши! — накричал на омегу Крис. Он весь покраснел от напряжения, что разлилось между ними. Томас вскрикнул на последнюю реплику альфы, в груди всё болезненно сжалось, стало очень обидно, и больно хотелось вышвырнуть чёртов ноутбук в окно и забиться под одеяло в слезах. Альфа понял что натворил. Когда пелена ярости сошла с глаз Хемсворта, он понял, как сильно ранил любимого омегу. Слова извинения застряли в горле, Крис просто смотрел на повергнутого в шок Тома и не мог поверить, что именно он приложил руку к таким изменениям. Омега поднял полные слёз глаза на Криса и, собрав остатки сил, проговорил через себя: — Хорошо, пожалуй, я последую твоему совету. Прощай, Крис Хемсворт! — Томас захлопнул ноутбук перед тем, как альфа успел что-либо сказать. Он подтянул колени к груди, обхватывая себя руками, откинул голову назад, облокотившись о стену. Омега готов был поклясться, как слышал треск невидимых нитей их с Хемсвортом связи. Он знал, что слова, сказанные ему, были правдой, Крис действительно думал о Томасе в таком ключе. Боже, он почти назвал его шлюхой, такого простить омега не сможет. Томас почувствовал, как горячие слёзы покатились по его щёкам, чувство брошенности и собственной никчёмности клокотало у него в груди. Как он мог слепо довериться ему? Что ему теперь делать? — Амиго… Я всё слышал. — Миша выжидающе топтался на пороге. Он никогда не слышал о ссорах в таких парах, с детства ему вдолбили в голову джентельменский закон, что обижать омегу равно преступлению, о чём Миша помнил всю свою жизнь. Он недоумевал, как можно ранить того, за кого можно жизнь отдать. Томас не заслуживал такого обращения к себе и, если бы тот засранец, что сейчас в Америке, был здесь, то Миша без раздумий врезал бы ему хорошенько, но сейчас у него на руках был только брошенный омега и чувство вины. — Извини… Я бы не хотел, чтобы ты узнал об этом, — всхлипнул Томас, вытирая крупные горошины слёз. Но они всё равно капали на футболку, как бы омега от них ни избавлялся. «Ох, урод, как же надо было довести омегу до такого состояния?!» — думал Миша, набирая номер Дженсена и заключая в объятья Томаса. Омега приехал через двадцать минут. Слава всевышним, что он уже приземлился и был недалеко. Миша знал об особенности омег переживать подобного рода вещи вместе. Дженсен был не против, он рвался всей душой на помощь малознакомому парню. Хлопнула входная дверь. Быстрыми шагами преодолевая расстояние до комнаты, омега распахнул дверь. Боль его собрата чувствовалась прямо в прихожей. Стянув с себя пальто, омега вытолкал альфу из комнаты, приказав тому заварить много, очень много зелёного чая и не входить без необходимости. — Мы почти не знакомы, но ты можешь мне доверять, — проговорил омега, становясь на колени возле кровати. — Твоя боль, она вот здесь, — уверенно дотронулся до нервно вздымающейся груди омега там, где билось сердце. — Позволь мне помочь тебе? — Мне никто не поможет, никто, никто, никто, никто!.. — закричал словно в лихорадке Томас. Ему казалось, что его связь, душа, все тонкие материи рвутся на части. — Ох… Нет, ты же не хочешь подтвердить мои опасения? — Дженсен зажал открывшийся от потрясения рот ладонью: всё было похоже на тотальный разрыв сущности. — Мне не помочь. Зачем он так сказал? — Томаса пробила мелкая дрожь, которая переходила в настоящий озноб. — Нет, я не позволю тебе страдать одному, — проговорил омега, усаживаясь на кровать и сгребая Томаса в свои объятья. — Ты должен остаться, мы достойны жизни. — Больно… — задыхаясь от слёз и хрипоты, пробубнил Том. Дженсен переманивал душевные травмы омеги себе, помогая тому справиться. Томас даже перестал плакать, лишь отрешённо смотрел в одну точку, как будто это стало единственным смыслом в его жизни. — Ты ушибся? — Нет, это другая боль.***
Миша ходил из угла в угол. Он не мог успокоиться и сесть, зная, что Дженсен и Том переживают не лучшие моменты их жизни. Он чуть не выбил дверь, услышав душераздирающие крики Томаса. Зелёный чай, что был приготовлен для омеги, альфа осушил ещё в первый час этого кошмара, он не тяготился обстоятельствами, а по-настоящему переживал за это американское блондинистое солнышко, которое не заслуживало такой судьбы. На третий час его метаний вышел обессиленный Дженсен, альфа сразу же подбежал к нему и поймал буквально на лету. Силы быстро покинули тело молодого омеги, Миша усадил его на стул и наполнил его чашку чаем. — Признаться честно, я никогда не видел таких надломов, — потёр лицо Дженсен, вмиг осушая чашку. — Ему как минимум нужно недели две на восстановление внутреннего баланса. — Чёртов сукин сын! — уронил лицо в ладони Миша, мысленно вломив тому мудаку. — Я думаю, что те нити, что ещё сохранились между ними, помогут наверстать огромный провал сил, ведь там особая связь. Не возьму в толк, как он ещё не вышел отсюда вперёд ногами. Вообще, после такого потрясения омеги подобной связи либо становились бетами, либо просто умирали. Тот мужчина, сам того не осознавая, кривым словом «обрезал» половину их нитей. — Будем надеяться на лучшее, — вздохнул Миша, подходя к омеге и помогая ему подняться. — Ночь будет спокойной, — кивнул Дженсен, когда они проходили мимо комнаты Томаса. — Ты должен выспаться, — уложил омегу на кровать Миша, окутав одеялом. — А ты? — Я в душ и вернусь. — Миша прошмыгнул в коридор и направился к Томасу. Он должен был знать, что всё будет в порядке. На омегу было страшно смотреть, потрёпанный вид, красное от слёз лицо, искусанные губы и дрожащие веки вогнали в ступор альфу. Он заставил себя выйти из комнаты и проследовать в ванную. Душ немного привёл его мысли в порядок, и Миша вернулся к своему омеге, крепко прижав его к себе. Он никогда не позволит случиться такому с Дженсом, никогда!***
Все последующие дни прошли однообразно кошмарно — Том не выходил из комнаты, полностью забиваясь туда, и никакими завтраками его было не выманить. Он сильно похудел и осунулся, разговаривал только с Дженсеном и то не всегда. Миша переживал больше всех, ведь считал себя виновным во всём произошедшем. Так они и жили, не зная солнца свет и радости Вселенной, пока в один момент Томас не пошёл на поправку, даже стал посещать обеды и прогулки в окружении новых друзей. На все разговоры о том злополучном вечере он печально улыбался и просил больше не вспоминать об этом. В его глазах плескалось горе, никакие радости жизни не могли заменить ночные кошмары и душевную пропасть. Миша и Дженсен потихоньку вытягивали его из полной темноты на свет. Всё чаще можно было заметить Томаса, смеющегося над комедией или перешёптывавшегося с Дженсеном о чём-то очень занимательном и наверняка неприличном, но Миша был рад и этому. Так пролетели три месяца, Томас поступил в академию и радовал парней своим душевным спокойствием, которым он и делился с ними. Разумеется, новость о поправке омеги разлетелась быстро и в Америке. В первые дни, когда только Джереми, Кристофер и Скарлетт узнали о происшествии, тут же рванули в аэропорт, но Миша советовал им этого не делать, сказав, что сейчас лучше переждать. Он обещал «маякнуть», когда всё наладится, и все поверили, переключаясь на другую персону, которая будто под землю провалилась. Роберт понятия не имел, куда делся его брат и где его искать, родители были встревожены как никогда. Кристофер злился больше всех: его ребёнка чуть было не стало, всё из-за кривых слов Хемсворта-младшего. Но вскоре он охладел и даже помогал найти беглеца, с условием что оторвёт всё, что болталось у того между ног. Светлое будущее наступало стремительно. Прошёл год, как всё стало лучше, чем хреново. Томас всё так же жил вместе с ребятами, хотя и говорил о переезде, за что Миша чуть не убил его. За всё время, что они пережили, всё стало слишком тесно и близко между ними, как между братьями, подшучивал Дженсен. Джереми родил замечательного мальчика по имени Мартин, с которым возился круглые сутки напролёт, но каждый день говорил с Томасом либо по телефону, либо по Скайпу. Скарлетт кружилась возле своего омеги и поддерживала Тома по-своему, она присылала ему фотографии их детства, когда счастливый омега Том плескался в детском бассейне и не имел проблем. Роберт и Крис же объявили о свадьбе, приглашение прислали сразу троим. Роберт хотел поблагодарить тех людей, что помогали его другу всё то тяжёлое время. Альфа до сих пор извинялся за своего брата каждый раз, когда они о нём разговаривали, а Том каждый раз отмахивался от воспоминаний, как от дурного кошмара. Он сам себя убедил, что жизнь до Лондона была только сном, он по-прежнему любил свою семью и друзей, но некоторые вещи никогда не сможет простить. — Дай я тебя поцелую! — хватил за худые щеки Томаса Миша. Омега хохотал на всю квартиру, убегая от друга, но тот настиг его и повалил на диван, Дженсен только посмеивался над ними. Ни капли ревности, только любовь сразу к обоим. — Ты, слюнявый альфа, отойди от меня! — извивался от щекотки Томас, пока Миша пытался поцеловать его в лоб. — Кто это слюнявый? — вскликнул Миша, слезая с омеги. Он демонстративно подошёл к Дженсену и мягко коснулся его губ своими. Он делал это так, что становилось неловко всем в радиусе тридцати метров. — Извращенцы, — рассмеялся Томас, за что получил подушкой по голове. — Ну что? Я слюнявый? — поинтересовался у Дженсена Миша. Тот переглянулся с Томасом и «совершенно серьёзно» кивнул головой в знак подтверждения. — Я же говорил! — победоносно поднял подушку Томас. Омеги понимали друг друга с полуслова, что очень радовало Мишу. — Вы всё подстроили! — Нет уж, гони моё печенье, которые ты забрал! — прошествовал походкой короля Томас, отнимая пачку печенья у Коллинза. — Потолстеешь, — проводил печальным взглядом стройную фигурку Миша. — Я буду толстеть не один, — протянул печенья Дженсену Том, тот с удовольствием принял выигранные печенья и начал активно вычищать пачку. — Ох, горе мне! — наигранно вздохнул Миша, подмигивая Дженсену. — Так вы поедите со мною? — Как мы бросим тебя, Амиго? — Миша похлопал парня по спине, ластясь к Дженсену. — Слава всевышним! — вздохнул с облегчением Томас, он хотел бы провести с ними куда больше времени. Тем более, он боялся впасть в депрессию, завидев знакомые улочки и дома. — Куда ты денешься от нас?!***
Свадебная церемония уже была в самом разгаре, когда английская троица присоединилась к празднеству. Все были шокированы тем, что Томас всё-таки вернулся. Он долго шёл к этому, и чаще всего склонялся к отказу. Если бы не Миша и Дженсен, фиг бы кто увидел его в этой стране. У него даже акцент поменялся, теперь любой прохожий мог с уверенностью сказать, что Томас всегда был и будет английским джентльменом. — Согласны ли вы, Роберт Хемсворт, заключить свои нити в надёжные узы брака с Крисом Эвансом? — спросил того священник. — Согласен! — не моргая смотрел на омегу Роберт. Он уже давно всё решил, и момент нашёлся быстро. — Согласны ли вы, Крис Эванс, заключить свои нити и отдать себя во власть брака с Робертом Хемсвортом? — Согласен! — вымолвил Эванс, не веря своему кареглазому счастью. — Объявляю ваш брак заключённым на небесах! Со всех сторон посыпались хлопоты и улыбки родственников и друзей, для них это был самый счастливый день в жизни. Когда же все начали дарить подарки и искренние пожелания, и очередь дошла до Томаса, то Роберт не удержался и обнял омегу, проговорив на ухо заветное «прости». — Ну и козёл ваш брат! — пожал руку Роберту Миша, открыто говоря в лицо правду. — Не могу не согласиться, — улыбнулся ему альфа, делая почтительный поклон Дженсену. Как только Томас освободился и пожелал всего наилучшего молодожёнам, он, шепнув пару слов на ухо Мише и Джею, вышел из здания церкви. Дорога не заняла у него много времени, и вот он уже был на родном крыльце своего дома. Кристофер рыдал взахлёб что на свадьбе, что дома. Он не отпускал своего сына из объятий, потому что знал, что рейс до Лондона через пять часов. И это было чертовски мало, чтобы всё рассказать и выслушать. Уильям ходил хмурый, но всё корил себя за то, что сыну досталась столь тяжёлая судьба. В душе он не мог простить Криса, как бы не уговаривал его забыть Том. Омега просто вычеркнул его из жизни, как задачу из блокнота. Когда родители смогли его отпустить, он поднялся к себе в комнату. Всё было так же, как и в последний день его пребывания тут. Щемящее чувство накатило на него волной цунами: он будто бы никуда не улетал и не умирал, а просто вышел прогуляться с друзьями и вот-вот придёт и шмякнется на постель, смяв покрывало. Всё было так знакомо и приятно, но оставаться здесь не было сил. Он должен был забыть и идти дальше, должен был пережить всё это и начать новую историю.***
— Я обещаю тебе звонить, — прошептал Томас Кристоферу, у которого сердце разрывалось на части. Но спорить с решением омеги из рода Хиддлстонов было бесполезно. Поэтому он поцеловал того в лоб и щеки, сунув в карман пиджака маленький подарок «от папы и отца». И отпустил Томаса. Роберт не хотел, чтобы Томас уехал так быстро. В конце концов, он тоже был виноват. И, оставив Криса на гостей и дождавшись момента, когда омега будет один, подхватил его под локоть и отвёл на второй этаж дома. Когда-то и Томас тут жил… — Я буду извиняться ещё много лет, наверное, до конца своей жизни. Но у меня есть свой должок, который я верну одному человеку, за что, конечно, буду молить о прощении и после смерти, но я не могу отпустить тебя, не дав тебе те минуты, которые ты так старательно пытаешься пропустить. Роберт открыл дверь в комнату, когда-то бывшую Криса, вошёл туда и поманил за собой Томаса. Омега обомлел, увидев того, от кого бежал все эти долгие месяцы. Крис… как и тогда, он был прекрасен, но сегодня в этом чёрном костюме и со стянутым на затылке хвостом он заставил Томаса разучиться дышать. — Нет! — омега завертел головой, как будто это помогло бы ему проснуться, но не было эффекта. — Том? — мягко позвал его Крис как тогда, когда жизнь не причиняла боль. — Ты… О Боже… — Я выйду, — ретировался из комнаты Роберт, оставляя их наедине. — Прости меня, я так многое хочу сказать тебе… — начал Крис, но Том остановил его жестом. — Я тебя простил, честно, все эти месяцы я думал о том, что между нами произошло, и решил, что не держу на тебя зла, — сколько усилий проделывал Томас, говоря эти слова. — Но я не могу простить себя, я не мог дозвониться тебе. Понял, что искать бесполезно, когда приехал в Лондон, но не почувствовал тебя. Наши нити распались, я сходил с ума и думал, как же я виноват перед тобой! — Крис преодолел расстояние между ними и взял Томаса за руку. Томас чувствовал знакомое тепло любимых рук, он многое бы отдал, чтобы вернуть то время, когда мог прикоснуться к нему. Он грустно улыбнулся, когда услышал про Нити. Они рвались медленно и причиняли больше последствий, чем мук. — Я знаю, ты не уйдёшь со мной, я сам виноват. Но я так тебя люблю, что не могу уснуть ночами. Мне всё мерещатся твои кудряшки и ласковый взгляд светлых глаз. — Ты прав, я не пойду. Не потому что у меня новые приоритеты и своя точка зрения на будущее, нет, у меня ничего не осталось. Совсем ничего, я всё ещё люблю тебя, но любовь мне стоила очень дорого, — мужчина положил руку Криса себе на живот, тот должен был понять. — Нет, — в неверии уставился на него Крис. — Нет, Боже… — Я тогда не понимал, что происходит, волновался и никому не говорил. Плоду было пару недель… После той ночи, что мы провели, я почувствовал это не сразу и только потом понял что к чему. Когда наша связь разорвалась, я думал только об одном: сохранить жизнь малышу… Но потрясения оказались слишком высокие как и для меня, так и для него. Дженсен всё понял и отвёз меня в больницу. Только он знает, почему я никогда ни с кем не встречаюсь, не завожу интрижек. После смерти ребёнка моя сущность как омеги распалась, у меня нет течки, почти нет запаха. Я почти бета, но всё ещё омега. Крис хотел бы, чтобы это был сон, просто сон. Если до этого разговора альфа ненавидел себя за боль, что причинил омеге в порыве ярости, то теперь и за смерть своего нерождённого ребёнка и за то, что лишил Томаса его сущности. — Я не могу остаться, хотя хочу. Я буду любить тебя до тех пор, пока моё сердце не перестанет биться! — поцеловал его на прощание Томас и, смахнув одинокую слезу, вышел из комнаты.***
Самолёт приземлился в девять часов ноль пять минут, Дженсен утешал Томаса всю дорогу домой, а Миша недоумевал, что произошло. Томас просил не говорить ему, что очень бесило альфу, но он не подавал повода, зная, что его другу и так плохо. Открылись двери квартиры, Томас прошёл к себе. Он знал, что будет жить с грузом одиночества всю свою жизнь. Точнее, всё то, что от неё осталось. Дженсен пришёл к нему в комнату, и они снова промолчали, но слова здесь не были нужны, здесь было нужно только плакать.