***
Обычный день. Сегодня сероглазая блондинка решила навестить свою подругу и заодно передать ей скрипку, которую мастер подлатал ещё пару дней назад. Перебирая ногами, которые скрыты под чёрными узкими джинсами, Амелия очень боялась за багаж, который она несла. Скрипка. Моника дорожит ею больше любых других вещей, ибо это был подарок Мурая на её день рождения. Скрипка уже старая, поэтому к мастеру её отправляют довольно часто. Амелия не редко думала, почему Моника выбрала своей основной работой изобразительное искусство, а не музыку? Но вразумительного ответа на этот вопрос девушка никогда не получала. Вот и долгожданная, а может и не очень, дверь в обитель Орихары. Неловко постучав в дверь, девушка сделала последний глубокий вдох. — «А я ведь вовсе не боюсь», — пронеслось в мыслях у француженки, когда дверь перед ней распахнулась и поддельная улыбка Изаи встретила её на пороге. — А вот и ты, — говорили губы, растянутые в слащавой полуулыбке. — Скорее проходи, не стесняйся. — Орихара отошел от двери, пропуская француженку вовнутрь квартиры. — Амелия! — радостный крик подруги донёсся до ушей Де Вир, но саму подругу она не увидела из-за огромного количества мольбертов, что стояли в разные стороны. Амелия только усмехнулась такому положению дел и подметила, что Моника не даёт пресекать свою страсть даже на территории Орихары Изаи. А информатор, походу, и рад, что теперь в его квартире царит маленький беспорядок, принесённый ураганом "Моника". — Я вижу, что ты себя совсем не ограничиваешь, — решила отшутиться Де Вир, найдя подругу и подойдя к ней. Моника лишь кивнула. Руки её по локоть были в разноцветных мазках краски и на щеке красовалось чёрное пятно. Рядом, на удобной подставке, была банка с грязной водой, закрашенные кисти разных размеров и куски бумаги служащие, судя по всему, палитрой. Выглядела Моника тоже весьма по-домашнему. Безразмерная белая рубашка, которая была чуть ниже бёдер, с закатанными по локоть рукавами. Рубашка рабочая. Юная художница всегда работала в ней, поэтому, рубашка смотрелась словно кожа, а не как деталь гардероба. Рубаха тоже была заляпана цветастыми пятнами, в основном в области живота. Из–под подола торчали такие же шорты. Такие же заношенные. На голове - аккуратный пучок с выбивающейся прядью возле уха. Амелия давно не видела Монику в работе. Многим бы это показалась немного старомодно или даже скучно, но Амелию это всегда умиляло. Переведя взгляд на холст, где Моника делала очередной штрих кистью, Амелия раскрыла рот от удивления. С холста художницы на неё смотрели глаза цвета вина, в которых отражалось бушующие пламя задора и львиная доля хитрости. — Как тебе мой портрет? — влез Изая к подругам. — Моника только начала, но, по-моему, уже похоже, а? — Моника? — обратилась Де Вир к кудрявой с голосом полным недопонимания. — Что? — француженка казалась абсолютно бесстрастной, хотя свои работы она писала с непередаваемой любовью. — Он заставил меня, — пояснила Моника, когда поняла, что Амелия не решится задать вопрос вслух. — Да, я неплохо убеждаю, — похвалил информатор сам себя. — Я позже закончу, — внезапно сердито констатировала Моника, с недовольством бросая кисти якобы на место. — Хочу пройтись с Амелией. — сузив глаза, художница смотрела на Орихару, понимая, что она попросила у него разрешения на выход. Хоть и не в прямой форме. — Почему бы и нет? — весело говорил информатор, немного подумав. — Ты только сильно не задерживайся, а то у нас разговор есть. Надеюсь, что ты о нём не забыла? — улыбка Изаи вновь заиграла на его лице. — Не забыла, — буркнула Борре, направляясь к своей комнате, дабы переодеться. — Амелия! Ты идёшь со мной! — крикнула Моника уже из-за угла. Де Вир быстренько побежала за Моникой, оставив скрипку возле мольберта.***
— Что за разговор у тебя с Изаей? — интересовалась блондинка, когда она и её подруга прогуливались по местному парку. Погода им благоволила, и всё радовало глаз. Об чистый тротуар бились небольшие каблуки обеих девушек, создавая тем самым музыкальный ритм, который еле слышала лишь Моника. Иногда звук от каблуков отвлекал девушку от диалога с Амелией. Он ей нравился. Размеренный и монотонный. Немного давящий на слух, но и одновременно успокаивающий нервы. — Ах, разговор, — опомнилась Моника, когда Амелия начала махать рукой перед её глазами. — И? — подгоняла Де Вир свою подругу, разводя руками в разные стороны. — Всё тот же. Об отце, — тяжело вздохнула француженка, опустив гордые плечи и прикрыв глаза. Амелия осеклась. Она знала то, чего не знала Моника о своём папе. Орихара рассказал, что нашел его, но сама Моника, без помощи Изаи, не сможет его найти. — И… Что же он тебе сказал? — осторожно спросила Амелия, делая шаг назад от подруги. — Сказал, что о нём есть информация, но он расскажет её только тогда, когда я нарисую его портрет, — пожала плечами Моника, и направилась в сторону скамьи. Амелия вздрогнула, когда Борре проходила мимо неё, и, конечно, Моника не могла этого не заметить. — Что с тобой? — остановилась француженка, и с негодованием оглядела Амелию с ног до головы. — Немного голова кружится, — Амелия впервые соврала ей, однако, никакого гнетущего чувства она не испытывала. Злость. Почему-то злость на Монику. Где-то внутри себя Амелия знала, что злость исчерпает себя через пару секунд, и, когда это наконец случилось, Де Вир не могла понять, почему она это чувствовала. Почему вдруг злость охватила её? На ум приходил лишь одни ответ, но блондинка всеми силами отгоняла его от себя. — Давай присядем, — предложила Моника, которая и так уже была возле светло-коричневой скамьи. Кивнув, Амелия направилась к ней. — Что ещё сказал Изая? Как, вообще, ты с ним живёшь? Мы с тобой не общались уже пару дней, и я волнуюсь. — говорила Амелия, сложив руки в замок на коленях. В её лице была грусть, губы сильно сжаты, а глаза никак не хотели смотреть на подругу, сидевшую напротив. — Тебе не стоит волноваться, — убеждала Моника. — Конечно, мы каждый день спорим друг с другом, но дальше этого наши перепалки не заходят. Привыкнуть к общему душу можно. Да и к Орихаре тоже быстро привыкаешь, если не думать о его делах. Мне-то он ничего плохого не делает. Даже помогает. Более того, мне ведь начинает нравиться жить в таком обществе. — Моника грустно усмехнулась. То ли своим глупым мыслям, то ли от безысходности. — В любой случае, пока, я не собираюсь ничего менять. Как бы в итоге мне больно не было, самое главное найти отца. — Моника, — наконец, Амелия подняла глаза на подругу, и очень решительным голосом проговорила: — Мне нравится Орихара Изая.