***
Моника. На столе, передо мною стоит холодный чай. В руках письмо от господина Оды. Я в своей комнате, которую мне так любезно выделил Орихара. Вообще, так как мы теперь официальная пара, я думала, что придётся долго его уговаривать на то, чтобы сегодняшнюю ночь мы провели отдельно. Но нет. Орихара просто кивнул и по-тихому вышел из квартиры. Сейчас почти ночь и после репетиции мы устали но кажется, что Изае на это абсолютно плевать. Охота на людей – лучший для него отдых. Верчу в руках письмо, которое я заучила уже до дыр и думаю о Амелии. А она знает о том, что господин Ода связался со мной? Если знает, почему молчит? Хотя… Это вряд ли. Не может она знать... Рука тянется к мобильному телефону, на его экране высвечивается сообщение, которое пришло ещё сегодня днём, но прочесть его у меня не было времени. — «Скучаю», — всё содержимое пришедшего сообщения. Отправителем была Амелия. Да, я тоже скучаю, но больше гонятся за ней не собираюсь, да и времени нет, чтобы выслушивать её слезливые речи и обвинения. К тому же ещё и не хочется. Уверена, что она ещё злится на меня… И заодно на себя. Что мне сделать, чтобы Амелия сумела простить себя? Ведь пока человек не сможет избавиться от чувства вины… Он и других не сумеет простить. Самоощущение важная штука, которая меняет человека и мир вокруг него. Пока ты не станешь нужным самому себе… то, как ты будешь нужен другим? Элементарный закон вселенной – о чём думаешь, то и получаешь. Не тебе ли знать об этом, Амелия? Я хочу высказать ей всё прямо в глаза, но ей это не поможет. Она снова разозлиться, и правда вновь заколет ей глаза. Я устало вздыхаю и тру пальцами переносицу. С этой ситуацией, в любом случае надо что-то делать. Но, если быть честной самой с собой - обиды Амелии сейчас интересуют меня меньше всего. Завтра пьеса… И завтра, я узнаю кто мой отец. Всё слишком гладко идёт с того дня, как я и Орихара начали жить вместе. Прошло чуть больше месяца и объявился человек, который отвезёт и познакомит меня с моим с папой. Я напряглась. Сдвинула брови в жуткой озлобленности вспомнив, что Ода упоминал в письме «моего друга». Очевидно, что речь была о Орихаре. Они знакомы? Это Изая надоумил его на поездку к отцу? Орихара нашел Оду или Ода сам связался со мной потому, что увидел афиши? Я быстро набрала номер Орихары, но на другом конце провода девичий голос вещал, что телефон абонента отключён.***
Амелия. Неожиданный звонок в дверь заставил меня вздрогнуть. Время почти полночь, кто ходит по гостям в такой час? Удивление возросло ещё больше, когда в дверном глазке я увидела информатора. Более немедля ни секунды, я открыла дверь. — Изая? — тихо спросила я расширив глаза. — Не впустишь даже на порог? — ухмыльнулся он, облокачиваясь на дверной косяк. — А ведь недавно говорила Монике, как меня любишь. Моё лицо вспыхнуло пожаром, и я отошла на пару маленьких шажков в сторону, пропуская парня. Сняв обувь и куртку он прошел в глубину квартиры и начал всё рассматривать, попутно комментируя каждый предмет мебели. — Хорошо живёшь, хоть и безработная. Повезло, что Моника оставила всё это тебе, верно? — Это куплено совместными усилиями, — шепотом говорила я, когда Изая разглядывал вазу с фальшивым восторгом. — Для чего ты здесь? Японец оставил вазу в покое и попросил меня показать ему комнату Моники. Это не стало для меня неожиданностью, на оборот, я ждала этой просьбы. Я молча указала ему рукой в левую сторону. — Ого! Какая просторная! — послышалось из-за двери. — Зачем ты пришел? — вновь повторила я вопрос, заходя в след за Изаей в комнату подруги. — Ты решила пойти на пьесу? — он нахально улёгся на кровати Моники, как на свою собственную, а я лишь аккуратно села на стул. Такое чувство, что гость тут вовсе не он, а я. — Да, — боязливо подала я голос, опуская глаза вниз. — Но разговаривать с ней ты по прежнему трусишь, — грустно вздохнул парень. — Твои действия лишены логики. — Ну и пусть, — на пару секунд воцарилась тишина, которая нарушалась только тиканьем часов. — То есть, ты не хочешь поехать вместе с Моникой к её ненаглядному папаше? — Орихара растягивал слова и с каждой секундой его глаза сужались всё сильнее, а рот кривился. — Что? — тут же среагировала я, вскочив с кресла. — Что слышала, — безмятежно передразнил меня Изая, сладко потянувшись на подушке. — А вообще, я хотел бы поблагодарить тебя за то, что рассказала мне о детстве Моники. Эта история стала ключом к двери, за которой прячется её папочка. — Это история? Но там нет вообще ничего о её отце. Она тогда потеряла маму и жила в совершенно чужой семье. — Ты так думаешь? — Изая нормально сел на кровать. — Конечно! Это же факт! Выжило только трое. Моника, мальчик и отец этого мальчика. Так говорилось во всех СМИ. А отец Моники… Он просто трус! Он даже не начал поиски своей дочери, когда эта информация о крушение была везде распространена. Этот любящий отец даже не принял никаких попыток, чтобы отыскать Монику, такую маленькую и такую напуганную, в один миг лишившуюся всего! — я впервые так злилась на этого человека, которого Моника искала годами не жалея ни сил, ни денег, ни времени. На мои искренние эмоции Изая лишь неприятно рассмеялся. — Почему ты обвиняешь его, ведь ты сама не лучше? Ты тоже бросила Монику, игнорировала все её попытки связаться с тобой. Нет, золотко, не тебе судить её отца, — Изая продолжил смеяться, а я прикусила язык и опять села. — Знаешь, поговори с ней после выступления, но перед этим попробуй простить саму себя. Моника не желает вновь заставить тебя чувствовать вину. И вместе съездите к этому дядьке. Не бойся ты так, Борре оценит твою поддержку. — Но…я тебя люблю… — Тебе это просто кажется, — неестественно нежно проговорил Изая, и направился к выходу.***
День выступления. Что чувствует человек, когда его самая заветная мечта начинает исполнятся? Она вот-вот станет явью! И к данной мечте прилагаются ещё дополнительные приятные бонусы, которые тоже сбудутся через пару мгновений. Волнение? Трепет? Некое беспокойство о том, а что если всё пройдёт совсем не так, как ты задумывал? И конечно – страх. Страх о неизвестном. Что будет после осуществления этой самой заветной мечты? Возможно надо будет искать новую мечту, а возможно и так, что надоест всё… и человек просто будет течь по реке жизни, не оказывая никакого сопротивления потоку. Моника теребила подол сценических лохмотьев трясущими пальцами и думала о том, какую фразу она скажет своему папе, когда увидит его. Самую первую. Как она любит или как она его ненавидит? Изая неподалёку увлёкся тем, что наблюдал, как зал заполняется зрителями, а потом, взяв Монику за руку, показал ей на одно из мест, где устроилась Амелия и её семья. — Ты же был уверен, что она не придёт, — фыркнула француженка. — Мне начать сомневаться в твоих способностях? — Если бы не я, она бы и не пришла. Мне кажется, тебе стоит меня поблагодарить, а не сомневаться во мне. — Зачем ты её позвал? Знаешь ведь, что Амелия не готова ещё, — шептались они выглядывая из-за кулис, как мышки из норок. — Но ведь, так намного интереснее. Если бы твоя подруга была готова принять наши отношения, я бы на оборот старался отдалить вашу встречу, — пожал плечами Орихара Изая. — Тебе просто нравиться наблюдать за нашими ссорами, — Моника скривила лицо. — Ребята! — к ним подлетела Микки, вся запыхавшаяся и какая-то всклоченная. — Мы начинаем через десять минут. Хватит уже страдать ерундой и займите свои места!