Once again

Это и правда моя жизнь? Нет, действительно, я не ощущаю, что живу. Счастье просто ослепляет. Казалось, я свечусь. Это просто волшебное чувство. Ты летишь. Ты паришь в небе. Ты волен. Теперь я свободен. Свободен от него. Свободен? Или это просто мираж? Это легкое помутнение рассудка и приятная истома внизу живота, когда он мимолетно прикасается ко мне. Я готов отдать свою жизнь, лишь бы он вечно был со мной. Лишь бы перестал рассказывать мне про своих новых пассий. Я адски хочу вырвать руки этим расфуфыренным куклам, которые так безнаказанно лапают моего самого дорогого человека. Которые не заслуживают даже одного волоска на его голове. Я погружаюсь. На дно. Мы и не друзья и не пара. Мы что-то среднее. Мы просто не можем друг без друга, но и вместе тоже не можем. Он - моя слабость. *** - Кай, я смог договорится с коллегой, - в комнату влетает радостный Кенсу без майки, - завтра у тебя прослушивание. Чонин не слышит его. - Когда? – тихо спрашивает младший Ким и выпускает облако дыма. До всегда ругался, когда его друг курил в их квартире. Друг? Он кричал, устраивал истерики, проклинал, а потом с громким хмыком брал освежитель воздуха и пшикал прямо в лицо парня. Всегда, но не сейчас. - Когда? – повторяет вопрос Чонин и, встав с кресла, медленной походкой вплотную подошел к растерянному Дио. Он ждал ответа. Бессмысленного ответа. Затаив дыхание, он просто молчал и наблюдал за человеком, который за несколько секунд уже который раз ломает ему жизнь. В глазах начинает щипать от обиды, его колотит от злости, а на губах застыл оскал. - Откуда ты… - Дио запинается и поднимает голову, смотря в устрашающие глаза, и он уже хотел продолжить фразу, но его грубо хватают за шею и прижимают спиной к стенке. - Я задал тебе вопрос! – Кай кричит не своим голосом, ему страшно от самого себя, и он понимает, как страшно сейчас Кенсу, но он не может ничего с собой поделать. Хочется крушить все вокруг. И вроде бы ничего сверх ординарного не случилось, и когда-нибудь Кенсу бы ушел от него. Но не сейчас. Не сегодня. Никогда. Он жуткий собственник и не позволит ему испарится из его жизни. Кенсу же даже не представляет, какую жуткую физическую боль он приносит Чонину, когда каждый раз приводит новых ухажеров, а Ким всеми силами пытается убить все чувства в себе, понимая, что он проиграл. Кенсу не понимает, что самое страшное в жизни Кая – его ломающийся голос, когда он приходит домой поздно ночью, весь растрепанный и вот-вот заплачет, когда он шёпотом говорит «все в порядке» и уходит к себе в комнату. А ночью, смотря на те далекие звезды, он слышит за тонкой стенкой всхлипы. Он слышит, как некогда веселый и всегда улыбающийся Ким Чонин разрывается на тысячи мелких осколков, а с утра он снова пытается собирать себя, но почему-то каждый раз делать это все сложнее и сложнее. - Когда ты, черт возьми, уезжаешь? – кричит Кай, срывая голос. Он выпускает шею До из своей крепкой хватки и медленно оседает на холодный пол квартиры. Сил, как по щелчку пальцев, не осталось. Он закусывает нижнюю губу - только так он может хоть на некоторое время забыть о своей боли, которая разъедает изнутри и не дает жить. Он всегда знал, что этот момент когда-нибудь настанет, но только не сейчас. Пожалуйста. - Кай, - Кенсу делает шаг навстречу и присаживается на корточки рядом с Чонином, обволакивая его рецепторы нежным запахом зеленого чая. - Ты можешь, черт возьми, ответить на мой вопрос? – он раздавлен, Кай сейчас просто в упор смотрит в пустоту, которая начинает образовываться из-за ухода самого дорогого человека. - Завтра, - тихо выдыхает Кенсу. Его голос еле заметно дрогнул, а по щеке скатилась первая слеза. - Уходи, - опустив голову, шепчет Чонин, - просто проваливай и больше никогда не появляйся на моих глазах. Как гром среди ясного неба. Кай сказал эту фразу довольно тихо, но в голове старшего она прозвучала словно через рупор. Она пронеслась со скоростью света и, как тысяча иголок, вырвалась наружу. Чонин держится из последних сил, чтобы не начать кричать на До. Иногда хочется высказать всё, что чувствуешь, о чем думаешь, но вряд ли это все сейчас приведет к чему-то хорошему. Поэтому он молчит. Он и так уже слишком много сказал. Кенсу встает с холодного пола и, не обронив ни слова, начинает собирать свои вещи. Уже ничего не изменить, он принял такое решение и уже не отступит. Там начнётся новая жизнь, в которой ему будет намного лучше. Лучше? «Уходи», это слово острым лезвием резануло по сердцу хрупкого мальчишки. Он выкатывает большой чемодан в коридор, и именно в этот момент все чувства выплеснулись наружу. Он падает на кафель и больно ударяется коленями. Но сейчас физическая боль ничто по сравнению с той душевной болью, которую он испытывает. Слезы не переставая скатываются по щекам и бесшумно падают на пол. Слова Чонина настолько больно били по вискам, что проще и менее болезненно для Кенсу сейчас было бы пустить кипяток по венам, но никогда не слышать эту фразу. Он тихонько поднимается на ватных ногах с пола и для поддержки равновесия хватается за ветхую деревянную столешницу, которая под давление веса со скрипом пошатнулась. Надо уходить. - Интересно, ты меня любил? – слышится звонкий и немного охрипший голос из соседней комнаты. Кенсу проглатывает огромный ком, который застрял в горле и тихо всхлипывает. Он облокачивается на стену и утыкается носом в шерстяную кофту, чтобы его друг ничего не слышал. Не друг. - Прости, - он больше чем уверен, что Чонин его не услышал. Он перекатил тяжелый чемодан через порог и захлопнул за собой дверь, оставляя Кая одного в квартире. Хлопок двери эхом отразился по пустой квартире, заставляя юношу вздрогнуть. Он подтянул к себе колени, положил на них руки и потеплее укутался в кофту. Знаете, бывают такие люди, с приходом которых твоя жизнь становится ярче, твой мир полностью меняется, с их приходом все становится в разы лучше, но когда они уходят, твоя жизнь резко становится еще хуже, чем была тогда. Кенсу именно такой человек в жизни Чонина. Он заставил его почувствовать, будто Ким действительно начинает ему нравиться, а потом он ушел, будто ничего и не было, оставляя младшего захлебываться в слезах. Почему уходят именно те люди, которых мы больше всего боимся потерять? *** Прошел год, два. Кенсу не возвращался, а Чонин и не искал. Ким устал от того, что за то время, что они жили вместе ничего не менялось. Он просто устал. Отдавая столько усилий, столько чувств, столько раз уступая, сглатывая слезы от обиды. Столько раз втаптывая себя в грязь, отдавая ему своё сердце, открывая свою душу. Он просто хотел быть счастлив, а До просто это не оценил. Обманул, обидел, предал, ушел. Разбил сердце младшего на мелкие осколки и просто испарился. Или может так хотел думать Кенсу? А Дио? Он скучает. Несмотря на то, что юноша не видел Чонина уже больше двух лет, он не может без него. Несмотря на отсутствие внимания, несмотря на расстояние. Он скучает. Просто потому что Ким остался где-то там, внутри. И оттуда он уже никогда не выйдет. До во время их совместной жизни каждый день, тихо, как по капле яда, каждый день капал на сердце Кая. Кенсу ненавидел его всей душой. Ненавидел его гребанный характер и вредные привычки, он терпеть не мог его самодовольное лицо и этот хитрый взгляд карих глаз. Он ненавидел его за то, что он был чертовский хорош. Каждая частичка его тела должна была принадлежать только До Кенсу, но старший не хотел этого признавать. У Кенсу была одна и самая большая ошибка – это думать, что если Чонин его любит, то никуда не денется. - Чан, там еще много? – устало выдыхает Кенсу и сползает под стол. - Нет, последний остался, - с улыбкой ответил Чанель, - он вообще странный какой-то. Сказал, мол, будет танцевать только под твои песни. «Додоша, ты же знаешь, что я не смогу танцевать под другие песни», - эхом в голове пронесся грубоватый и немного хриплый голос. - Ким Чонин. Номер сто сорок пять. Словно тысячи ножей воткнули в горло, перекрывая доступ к кислороду. Послышали первые ноты такой до боли знакомой песни. Медленная мелодия обволакивала все тело, разливаясь приятной вязкой жидкость. Нежный голос самого Кенсу заставлял кожу покрыться мурашками. Эта их песня. Любимая песня Чонин и первая песня До. Он её очень любил, когда учился в старшей школе и почти каждый день пел её в музыкальном классе. А после того, как они съехались, то он начал её петь каждый вечер для Кима. Вот так. Просто петь для него, пока младший вот так просто танцует. Когда Чонин начинает танцевать, то у всех непроизвольно что-то щелкнуло, йокнуло, перестало биться. Все присутствующие глазами бегают по подкаченному телу, которое скрывает легкая футболка, уже давно соскользнувшая с плеча и оголяя сексуальные ключицы. Все впитывают его движения, как губки, следя за гибкостью этого тела. Все жадно следят за каждым движением смуглого парня, отмечая отточенность и слаженность. Казалось бы, что он придумывал и репетировал танец несколько недель, а может и месяцев. Но старший знает, что все эти плавные движения, которые отдаются истомой внизу живота или же вот эти фантастические па, он придумывает на ходу. Чонин никогда не готовился к танцу. Он всегда просто плыл по течению. Последнее движение, и он смотрит прямо в глаза Кенсу, высасывая всю душу из него. Кай слишком преданный человек. До Кенсу может вытереть об него ноги, обидеть или заставить страдать, но он никогда его не отпустит. Чонин слишком его любит, и единственное о чем он будет жалеть когда умрет, так это о том, что он больше не сможет видеть До. - До Кенсу, я люблю тебя. И мне неважно, ты можешь уходить еще хоть тысячу раз, но я всегда буду ждать тебя. Я же уже говорил, что ты – мой воздух, - прерывисто из-за сбитого дыхания кричит Чонин и падает на колени по середине зала. Он любит его. До боли в грудной клетке. До пустоты. - Я скучаю по тебе каждую минуту своей жизни. Я никогда не забуду тебя. Все дни, проведенные с тобой, - тихий всхлип, и он поднимает голову, встречаясь взглядом с ошалевшими членами жюри, - и пока ты не дашь мне ответ, я никуда отсюда не уйду! - Да что ты себе позволяешь? Где охрана? Вызовите охрану! – кричит не своим голосом Чанель. А Кенсу уже давно даже не дышит. Его Чонини. Теперь он будет только его. Он никогда и никуда больше не уйдет. Никогда не оставит его одного. Для Кенсу самым страшным было – остаться одному. Один на один со своими мыслями и чувствами, которые никому уже не нужны, и они просто разрывают его изнутри. До никогда его не забудет. Да и как можно забыть человека, который говорил тебе такие слова, который общался с тобой, как ни с кем другим. Его голос и смех он готов был слушать всегда. И даже не смотря на то, что его глаза были наполнены уже многой болью от жизни, Чонин всегда с улыбкой и милым прищуром смотрел на Кенсу. Он уже настолько запал в душу, что в каждом прохожем они ищет его, в каждом действии других людей он пытается его найти. - Чонин, - всхлипывает Кенсу и, вскочив с места, подбегает к сидящему на полу парню. Он берет его лицо в свои ладони и вглядывается в каждые мелочи его лица, которые он уже успел запомнить. - Я никогда тебе больше не брошу. Он целует его. Целует так, как никого раньше не целовал. Отдавая всего себя в этот поцелуй. Пытаясь передать все эмоции, которые он все это время держал в себе, боясь кому-либо показать. Они любят друг друга. Любят еще со старшей школы. Когда Кенсу занимался пением в музыкальном зале только для того, чтобы смотреть, как незнакомый парень просто впитывает каждую его ноту. Когда Чонин мог танцевать только под нежный голос старшего. И пусть они вдвоем молчат об этом, сейчас это неважно. Сейчас Кенсу будет всегда петь, а Чонин будет всегда танцевать только для самого любимого человека.