«Горький шоколад/Bitter Chocolate»

Рождество в сердце Эмилии отражалось непривычным холодом и меланхолией. Ей не хотелось праздника, этого "семейного" ужина в кругу всего Ордена. Нет-нет, всё это было не для неё. Юная мисс Люпин мечтала о том, чтобы закрыться в спальне и предаться размышлениям о суровости жизни, да и её смысле тоже. Эмма размазывала по тарелке свой пудинг, слушая о том, как все обсуждали подарки и прочие глупости. Свои она даже ещё не открыла - не хотелось ей показывать наигранный восторг, да и настроения не было. - Спасибо. Ужин был замечательный, но я устала что-то, - ровным тоном сказала Эмма, вставая из-за стола. - Милая, с тобой всё в порядке? - Римус, как заботливый отец, перестал обнимать жену и перевёл взгляд на дочь. - Тебя проводить? - Мой друг, не утруждай себя. Наслаждайся обществом своей жены-красавицы, - Сириус, как и в молодости, подмигнул Элизабет, - А я позабочусь о вашей маленькой дочке. - Я не маленькая, - застывая около выхода из столовой, прошипела Люпин, надув губки. - Не обижайся, Эмми, - Блэк подошёл к девчонке, чуть взлохматив её волосы. - Я же любя. - Это сарказм. - Нет, - помотал головой мужчина. - Это был не вопрос... - послышались смешки со стороны стола, Сириус и Эмма непонимающе глянули на всех. Над головой мужчины и девушки зацвела омела. - Целуйтесь, - засмеялся Рональд, едва ли не подавившись пудингом. Многие посмотрели на рыжего с недовольством, а вот Эмма подняла взгляд на омелу, а потом недовольно скривилась, обращаясь к Блэку: - И кто её тут повесил? – она сложила руки на груди, на что Сириус с усмешкой пожал плечами. - Это же традиция, - его голос был невинным, даже как-то не верилось. - Не нравится мне эта традиция, - отозвалась Элизабет, глядя на своего мужа, которому всё это казалось простой забавой. - Да брось, Лиз, - он ласково глянул на жену. - Глупая традиция, - сказала Эмилия, фыркнув, пока омела не начала оседать им на голову. - Ох, - вздохнул Блэк, сжав плечики Люпин, и довольно быстро поцеловал девушку в уголок губ, от чего у той расширились глаза, но омела исчезла. – Вот и всё. За столом все по-доброму рассмеялись: ну, традиция – есть традиция, что волноваться-то? Но вот материнское сердце Лиз болезненно кольнуло, хотя она постаралась не придавать этому значения. - А теперь, Эмма, я отведу тебя в комнату, - улыбнулся Бродяга, приобняв красную, как рак, девушку за плечи и выводя её из столовой. Как только они подошли к ступенькам, Люпин сбросила его руку со своих плеч и, перепрыгивая через ступеньку, поднялась на первый лестничный пролет, остановившись около огромного окна. - Не смей меня трогать! Старый извращенец! – да, такого мужчина от неё не ожидал. Эмми была разгневана, что выражалось в нахмуренной физиономии, но красные щеки её говорили совсем об иной реакции, а уж Блэк-то в этом разбирался. Мужчина поднялся по порожкам к ней, понимая, что в этой ситуации Люпин – жертва, а он – хищник, который загоняет её в угол, а точнее, ближе к окну. Девчонка ещё старается выглядеть сильной, но Бродяга отлично понимает, что сейчас он запросто её выбьет из эмоционального равновесия. А Люпин и так на грани всех чувств, нужен только толчок и… - Извращенец тут явно не я. А ты, девочка, в своих грезах жаждешь стать Лолитой, - совершенно спокойно сказал Блэк, хотя их разделяла всего пара дюймов. Эмилия опустила взгляд, сжимая кулаки. - Я не читала эту книгу. - А я этого и не говорил, - мужчина хитро улыбнулся, взяв её за подбородок, заставляя смотреть в глаза. – Великий Мерлин, Эмилия, ты – ужасная актриса. Кого ты пытаешься из себя строить? Опытную и взрослую? Ох, девочка, да ты – невинное дитя на самом деле. К тому же готов поспорить, что ты даже не целовалась ни разу. Видя, как она ещё сильнее покраснела, мужчина довольно улыбнулся – попал в точку. Но что делать в этой ситуации? Будь она, конечно, женщиной, он возможно бы даже руки распустил, но она ребёнок и… Люпин тогда ему точно череп проломит за дочку. - Иди спать, Эмма, - он отстранился и пошёл вниз, оставляя перепуганную и смущённую девушку возле окна. Эмилия на дрожащих ногах добралась до спальни и упала на кровать. Не верилось, что всё это произошло. Блэк был близко и… Да он же ей в отцы годится, как она смеет думать о чём-то запретном? Фу, это должно быть ей отвратительно. И ему тоже, но она никогда не сможет признаться себе в истинных мыслях и мотивах, которые преследовала. Почему его лицо так часто всплывает в её сознании? Почему и его так влечёт? Вопросы, на которые так сложно найти ответ, и надо ли? Почему просто нельзя выбросить это из головы? Омелу и его губы… Казалось, она до сих пор их чувствовала уголком своего рта, ведь в тот момент так хотелось чуть повернуть голову вбок и ощутить их на своих губах полностью, каждую трещинку и его тёплое дыхание. - Нет! – взвизгнула Эмилия, подскакивая на кровати и заливаясь слезами. – Хватит! Хватит думать о таком. Нельзя, нельзя! Она начала мерить шагами комнату, а потом подошла к окну, распахивая его настежь и впуская холодный воздух и снег. Кажется, это немного охладило её пыл… Но не до конца. «Он же провоцирует меня, это же игра. Мужчины любят играть. Откуда знаю? Наслышана. И… и… он – дурак! Дурак!» - Эмма вновь прошлась по комнате, натыкаясь взглядом на книгу, которая лежала на тумбочке. Сжав её в руках, девчонка направилась к окну, со всей силы бросая её, и выкрикивая: - К чёрту эти бредни! Снизу раздался глухой стук и мужской крик: - Ой! Черт! - Упс, - Эмма тут же отскочила от окна с выражением лица, а-ля «я попала».