«Полностью Ошеломлен Тобой».
Гарри
— Гарри? — М-м? — я посмотрел на нее, лежащую на кровати и держащую в руках купленную книгу. — Так… Деметра мать Персефоны, — медленно проговорила она, размышляя. — И Деметра… богиня Земли? Я положил свой iPad на стол, скрестив лодыжки, чтобы полностью сосредоточиться на ней. — Правильно, куколка, — я не стал добавлять, что технически Деметра еще и покровительница земледелия и плодородия. — Но меня кое-что смущает, — она села поудобнее, всматриваясь в текст в книге. — Если Персефона дочь Деметры… тогда она тоже богиня? — Да, — подтвердил я. — Ее отец Зевс. — Кто такой Зевс? — Зевс бог неба, но он еще и правит Олимпом, — объяснил я. Мне хотелось пуститься в рассказ о том, как он пришел к власти, свергнув своего отца Кроноса, но сказал лишь: — Зевс брат Аида и Посейдона. — Но разве Зевс не женат на… Гере? — Шарлотта посмотрела в телефон, уточняя, права ли она. Я усмехнулся. — Он изменял, котенок. — Я ничего толком не прочитала еще, — пробормотала Шарлотта, тяжело вздохнув, — но уже запуталась. Я усмехнулся. Ужасно, что сейчас не учат мифологию, как учили мы в школе, я ей сильно увлекался. Как можно было не интересоваться борьбой богов в таком возрасте? — Это замечательная история, — сообщил я. — Поверь мне на слово. Она вздохнула — снова — и уткнулась в книжку. Ее темно-каштановые волосы упали на лицо. Я неспешно осматривал ее, все изгибы ее тела. Шарлотта была по-настоящему красивой девушкой и, несмотря на свою молодость, довольно умной. Поэтому я предложил ей прочитать эту книгу, я знал, что она поймет ее. Меня сбивало с толку, почему она не оценивала себя по достоинству. Мне по-настоящему нравилось то, что она не разгуливала в одежде, которая оставляла слишком много для полета фантазии; я привык чувствовать в женщинах уверенность. Но Шарлотта была другой. В ней гораздо больше, чем аура самоуверенности. В ней глубина; она могла бы добиться всего, чего пожелает. Шарлотта была полной противоположностью Шелли во всем. Я замечал все больше таких мелочей, проводя с ними время. Шелли пила вино, Шарлотта — молоко. Шелли любила красную помаду и пудрила щеки, а Шарлотта едва-едва наносила макияж: лишь скрывала тоником веснушки. Шелли обожала делать прически, когда Шарлотта либо ходила с распущенными волосами, либо завязывала их в хвост. Они были полными противоположностями друг другу. Они даже ходили и разговаривали по-разному. Шелли всегда шла прямо и с высоко поднятой головой, на ее лице читалась уверенность в себе и своих действиях. Шарлотта же шла легко, но сгорбившись и не поднимая взгляда на проходящих. Я вновь обратил внимание на iPad, набирая последнее сообщение. Я обещал себе, что буду работать как можно меньше на этих выходных, но сейчас это было невозможно. Шелли часто обвиняла меня в том, что я помешан на работе, и, наверное, так и есть. Но у меня была высокая зарплата, и я контролировал десятки семей и их платежеспособность. Благодаря мне люди могли обедать. Когда я закончил писать, положил iPad и тяжко вздохнул. Мне должны были вскоре ответить, но я собирался проигнорировать сообщение. Всего одни выходные, напомнил я себе. Одни выходные без работы. Я взглянул на Шарлотту — она внимательно читала книгу, поджав губы. Она лежала на животе, скрестив ноги. Я молча ими восхищался. Я попал в ловушку; она была моей лисой, моей сиреной, и я оказался полностью ей очарован. Она была моей Персефоной, а я — ее Аидом. Я не мог ослепить ее, лишить ее невинности; я пытался ее переделать, я хотел девушку, закрывающую глаза на мои приказы и смотрящую на меня так, как смотрела Персефона, попав в Подземное царство. История Аида и Персефоны всегда пробуждала во мне недюжинный интерес. Я всегда удивлялся, как мог могущественный бог влюбиться в невинную девушку, чей дом был самым красивым на земле. Но я знал как. Мы с Аидом были совершенно одинаковыми.Лотти
Я не говорила Гарри, но дело кончилось тем, что я прошарила огромное количество ссылок в интернете, связанных с Аидом и Персефоной. Персефона была невинной девушкой, привлекшей внимание Аида, бога мертвых и… Подземного царства. Аид так привык к жизни среди мертвых, что Персефона восхитила его, он не мог вернуться без нее. Он попросил ее руки у отца Персефоны — Зевса, и тот не отказал. Но он предупредил Аида, что Деметра никогда не одобрит их союз, потому что они были полными противоположностями. Так что Аид просто похитил Персефону на колеснице, запряженной четырьмя лошадьми, прямо из сердца Сицилии. А затем Аид лишил Персефону невинности — и в прямом, и в переносном значении. Он забрал ее чистоту без согласия. Он изнасиловал ее. Да, совершенно не похоже на миленькую сказочку, Аид поступил ужасно, выкрав дочь Деметры. Но несмотря на то что я знала краткий пересказ, я продолжала читать. Я читала книгу довольно-таки долго. Я полностью погрузилась в текст, автор оказался замечательным: читалось и воспринималось легко. Гарри, должно быть, выбрал именно эту книгу, потому что знал, что я не сильна в мифологии. В мире тонны других рассказов, похожих на историю Аида и Персефоны. — Шарлотта, сладкая, — тихонько позвал Гарри. — Уже поздно. Я совершенно не хотела спать. — Я на самом интересном месте, — возразила я, неохотно загибая страницу и закрывая книгу. Я зевнула, пока Гарри садился на край постели. — Тебе до сих пор нравится? Я уселась, скрестив ноги, выдержав пристальный взгляд Гарри. — Ага, — беспечно ответила я. — Довольно неплохо. — Довольно неплохо? — в глазах Гарри заплясали искры. — А по-моему, тебе очень понравилось. — Это великолепно, — подтвердила я, глядя на книгу. — Гораздо лучше «Пятидесяти оттенков черного», — добавил Гарри. — «Пятидесяти оттенков серого», — поправила я, положив книжку на прикроватный столик. Гарри опять был без рубашки, и я залилась краской, заметив его черные боксеры. Через них были видны очертания его члена, из-за чего во рту пересохло и я смутилась под взглядом Гарри. Я не могла больше смотреть на него, не замечая… этого. Я видела, как Гарри смотрит на меня — всегда так смотрит. Он будто следил за каждым моим движением, изучал меня с незыблемым интересом; на меня никто так раньше не смотрел. Это расстраивало и смущало одновременно. Почему я так его заинтересовала? Мама была гораздо красивее меня, так почему он преследовал меня? Это немедленно напомнило мне об Аиде и Персефоне. Аид был старше Персефоны, и, хотя он не мог выбрать любую женщину себе в жены, поскольку был затворником и жил среди мертвых, он напоминал мне Гарри. Я казалась себе Персефоной, попавшей в мир Гарри, не имея пути к отступлению. Мама никогда бы не одобрила наши так называемые отношения, так что фрагменты истории оказались до удивления похожи на наши. Поэтому Гарри так очаровал рассказ? — Я хочу попробовать кое-что новенькое, — начал Гарри низким голосом. Это привлекло мое внимание. — Я касался тебя, Шарлотта. А ты меня – нет. Последнюю часть предложения он пробормотал еле слышно, проведя рукой по ткани трусов. О боже. Нет. Просто нет. Он заметил ужас на моем лице и усмехнулся. — Нет, я не буду заставлять тебя, куколка. Просто подойди сюда, — он протянул руки, убирая одеяло. У меня округлились глаза. Тем не менее, у меня не оказалось другого выбора, кроме как сделать то, что он сказал. Я придвинулась к нему, и Гарри положил схватил меня за лодыжки, усаживая к себе на бедра. Я покраснела еще сильнее, вытянув ноги, когда почувствовала его эрекцию. О мой… — Как ты себя чувствуешь? — хрипло спросил Гарри, положив руки мне на бедра. Ему пришлось приподнять голову, чтобы посмотреть на меня. Обычно все было наоборот. Это казалось даже более личным, чем когда он трогал меня. Мы оказались лицом к лицу, очень близко друг к другу. — Я… иначе, — застенчиво ответила я, передвигая ногу. Гарри стиснул зубы, прижимая меня к себе. — Ты меня чувствуешь? — хрипло спросил он. Было немного больно, но… это пробудило какое-то странное ощущение у меня в животе. — Да, — пробормотала я. — Я тебя чувствую. — Не бойся, куколка, — подбодрил Гарри, приподняв края моей рубашки и касаясь живота. Моим первым порывом было схватить его за запястья и остановить, но он проигнорировал меня, как и всегда. — Гарри, — выдохнула я. Он стянул с меня рубашку через голову, оставив меня в лифчике и шортах. Его глаза потемнели, когда он увидел мой белый лифчик. Но терять время он не стал и снял его с меня, кинув на пол, и я почувствовала, как его член стал тверже подо мной. — Подвигай бедрами, — приказал Гарри, заставив меня двигаться. — Вот так. Видишь? Я опустила взгляд, продолжая двигаться. По животу растеклось тепло. Я не знала, что это, но я будто горела. Дыхание Гарри стало прерывистым, он смотрел мне на грудь, показывая, как нужно двигаться. И когда он отпустил меня, я стала двигаться по инерции. Он все еще держал руки рядом со мной, если мне вдруг понадобится помощь. Он выглядел таким растерянным и напряженным, будто чувствовал дискомфорт. — Да, — прохрипел он, - так. Продолжай, котенок. — Продолжать? — я колебалась. Он вернул руки мне на бедра. — Сильнее, — проинструктировал Гарри, — и двигай бедрами. Вот так. Он толкнулся бедрами. Мне снова стало немного больно, просто от непривычки. Нас разделяли только мои трусы, шорты и его боксеры. Но мы стали еще ближе. — Давай, — говорил он, освободив меня и прижавшись к спинке кровати. Его рот приоткрылся, и он смотрел на меня с немым восхищением. Я, немного стесняясь, наклонилась вперед, ухватившись за спинку. — А теперь возьми мои руки, — он сам схватил мои ладони и сплел наши пальцы, удерживая меня. Я видела его напрягшиеся бицепсы и лезущие в глаза волосы. — Быстрее, — пробормотал он. Я сделала, что он велел, и он поступил так же. Кровать под нами шаталась, но я почему-то не могла остановиться. Я совершенно потеряла голову, не контролировала свое тело, мне лишь хотелось удовлетворить внезапное желание, пылающее в животе. Я едва дышала, оперевшись о грудь Гарри и продолжая двигать бедрами. — Приподнимись немного, — сказал Гарри. — Я знаю, это больно. Ты не сможешь кончить, если будет больно. У меня мурашки по коже. Было не слишком уж и больно, и Гарри остановился. Но я — нет. Я задыхалась, руки вспотели и тряслись. — Ты моя, малышка, — прошептал Гарри, глядя на меня, ноги начали неметь. — Кончи ради меня. И я кончила. Гарри внезапно схватил меня за задницу, увеличив трение. Я упала ему на грудь, он прижал меня к себе. Я чувствовала себя абсолютно растерянной. Мир, казалось, больше не существовал. Гарри был еще твердым, поэтому он мягко оттолкнул меня, вставая с кровати. Я думала, он попросит меня помочь, но он ушел в ванну один. Наверное, Гарри не такой плохой, каким я привыкла его считать. Я была убеждена, что он жестоко изнасилует меня несколько раз. Я лежала на кровати, прижав колени груди, смущенная, снедаемая муками совести и испытывающая доселе неведомое чувство. Все это привело меня к одному простому выводу. Гарри был моим Аидом, а я — его Персефоной.