Когда не хватает любви

С той самой удивительной ночи признаний и откровений прошло несколько дней. Поведения короля и его наложника совершенно изменились. Они стали проводить больше времени вместе, стали беспрерывно общаться друг с другом, узнавать совершенно новые вещи, о которых раньше не подозревали. Им обоим было комфортно и именно в этом стало заключаться их счастье. Рикара стал много улыбаться – делать то, что раньше не совершал даже рядом с братьями - много смеяться и говорить. Рей стал более сдержанным и спокойным, он начал уделять некоторое время изучению науки, как посоветовал ему юноша. Придворные и слуги заметили разительные перемены в Его Величестве, Борос был очень удивлён, застав господина за чтением книг. Альфа узнал, что аристократ действительно учился фехтованию, как и предполагал секретарь, многое узнал о его старших братьях, по которым он очень скучает и хочет их повидать. Король узнал о тяжёлом и мучительном детстве и отрочестве своего возлюбленного, о жестоком и деспотичном отце, а также о милом, добром и любящем младшего папы. Аид даже рассказал мужчине о том самом тайном месте, где он с братьями мог быть самим собой. Антимидес же, в свою очередь, тоже поведал омеге о детстве, о брате и его поступках. Рассказал о родителях, о дяде, о том, как тот стал его кумиром. Однако когда Рей всё рассказал о Синэлле, Рикара спросил: -Неужели у тебя нет ни одного воспоминания, где твой брат был для тебя самым лучшим? И тут Рей задумался. Да, верно. Ведь должно же быть хоть какое-нибудь хорошее воспоминание. Даже Рикара смог вспомнить о своём подлом отце что-то светлое. А ведь Синэлл был не таким уж и плохим. И короля осенило: -Да, есть одно. Когда мне было лет десять, я совершенно случайным образом подстрелил из рогатки редкую птицу. Она была очень ценна, поэтому мой отец сурово наказывал тех, кто причинит хоть малейший вред этой птице. Я, конечно, не убил её, но кто-то из придворной знати видел, как птица была подстрелена. И я понял, что меня ждёт наказание розгами. Но вдруг неожиданно Синэлл вступился за меня. Он взял всю вину на себя, сказав, что просто показывал мне, как правильно стрелять из рогатки. Отец наказал его - сто ударов розгами. И я видел, как спину моего брата истязали снова и снова, до тех пор, пока не было совершено ровно сто ударов. Всё его тело было в крови…А я молчал. Потому что Синэлл приказал мне молчать. А ослушаться его я не мог. Аид молчал и смотрел на правителя. Он всё думал и думал, пока его голову не посетила единственная мысль: «Да он же ревнует!» «Точно! Как же я раньше не понял этого? Синэлл настолько сильно любит Рея, что оберегает того от всякой опасности, огораживая от чужих людей, тем самым сужая круг общения. И сам того не подозревая, причинил ему столько боли. А Рей, похоже, настолько сильно зациклился на этом, что начал опасаться брата. Ведь… если бы Синэлл действительно ненавидел Рея, то… он бы так не поступил». -У тебя самый лучший брат на свете, Рей,- улыбнулся Рикара, заглядывая в глаза повелителя. Тот недоумевал. Ведь Синэлл причинял ему столько боли, а юноша сейчас говорит такие вещи. -С чего ты взял? Он самый худший! – воскликнул король. Омега лишь укоризненно покачал головой: -Ты совсем не понимаешь. Синэлл ревнует тебя к окружающим. Потому что хочет оградить от боли. Наверное, он думает: «Уж лучше моя боль, чем боль чужих». -Но ведь…- альфа хотел возразить, но аристократ перебил мужчину. -Тогда он бы не стал подставлять на растерзание своё тело, чтобы защитить тебя. Ведь ту физическую боль хотели тебе причинить другие люди. -Я… не понимаю, но чувствую, что это правда. Прости, мне нужно подумать о том, что ты сказал. Антимидес встал с лестницы, на которой они сидели вдвоём, и побрёл по коридору в свою опочивальню. «Такого просто не может быть!» - лишь вертелось в его голове. «Уж лучше моя боль, чем боль чужих. Ведь в моей боли нет яда. А только любовь». Прогуливаясь по саду, Синэлл улыбался самому себе. «Ты никому не нужен, кроме меня, братик. Как же ты не поймёшь? А ещё взрослым себя назвал…»