Ситллен.

Как давно я не слышал тишину. Как давно я не чувствовал беззаботность. Как давно я не жил полноценной жизнью. Шестнадцать лет своего существования я бредил музыкой. Я хотел стать тем, кого бы узнавали на улице, чьей игрой бы восхищались. В моих мечтах все было не так. Не было этой грязи, фальши. До моего дебюта у меня были настоящие друзья и любимая девушка. Но я их предал. Не лишился, а именно предал. Друзей променял на понты, а девушку - на фанаток. Слава меня испортила. Как, впрочем, и любого, кто прикоснётся к большим деньгам и вкусит эту до тошноты роскошную жизнь. Вот уже три года мы с группой колесим по свету, зарабатывая папе денег, просаживая лучшие годы своей жизни. «С жиру бесится», - скажет кто-то. Возможно, он прав. Всё возможно. Не у каждого папик - продюсер, не у каждого есть возможность купаться в лучах славы. Не каждый может себе позволить мировое турне, дорогие шмотки, лучшую еду и выпивку, элитных шлюх и беспорядочные связи. Не каждый, верно, а я могу. Но есть и вторая сторона медали: всепоглощающее чувство одиночества, бессонные ночи и люди, которые окружают тебя и которым интересны лишь твои деньги и слава. Пожалуй, самое страшное это то, что ты без этого, по сути, ничего из себя не представляешь. Лишь набитый деньгами кусок человека. Когда хочется искренности, ты получаешь фальшь. Не самое лучшее, что есть в этом мире. Я не только разочаровался в славе и деньгах, я стал это ненавидеть, но обойтись без них уже нельзя. Противоречиво и горько осознавать. Все мы быстро привыкаем к хорошему. Но ведь и хорошее иногда надоедает? Кстати, о наболевшем. Дни стали настолько серы, что кажется, будто зебра жизни смешала все полосы воедино. Никакого разнообразия. Унылость, тоска, безысходность. Хотя отец предпринимал всяческие попытки скрасить мою нынешнюю жизнь. Отец. Та ещё сволочь. Тошно смаковать это слово, не то что так называть. Наверное, именно поэтому привычное «Брейдон» кидаю ему, обращаясь. Пожалуй, вернемся к нашим краскам. Он часто устраивает мне «сюрпризы». Обычно ими являются дорогие подарки или не менее дорогие проститутки, порой и парни. И сразу с порога хотел бы признаться: я не гей. Вот так вот. Но и не натурал. А всё почему? Да потому что мало того, что он сделал из меня ублюдка, я стал и бисексуалом. Как объяснил Брейдон, это для расширения публики. Это же плевое дело в наше время - однополые отношения. Конечно, я не встречался с парнями, по контракту не положено, я с ними спал, хочу заметить, довольно-таки неплохо, даже очень. И как вы заметили, Брейдон сводит всё к деньгам. Не то чтобы я ненавижу его, я ненавижу всех, а в особенности его. За последние три года многое изменилось, в основном я сам. Вижу в людях только алчность, ничего не радует, вечная усталость. Даже игра на гитаре не успокаивает мои нервы, хотя раньше это был лучший антидепрессант. Закончился очередной концерт. Зажгли. Голова болит от шума, в ушах до сих пор девчачьи визги. - Как же я устал, - выдыхаю, плюхаясь в кресло. - Будешь? – протягивает мне пачку сигарет Люк. А он расслаблен и вполне доволен. Помню, когда мы начинали, вот так же любили сидеть в гримерке после концерта и строить планы на будущее. Настроили. - Не откажусь, - достаю одну порцию никотина. Прикуриваю, не спеша затягиваюсь и колечками выпускаю дым из легких. О, да, наконец-то немного расслабился. Хотя я редко курю, но именно сейчас мне хорошо, эти несколько минут. Может, это начало чего лучшего, или стоить себя одернуть, ведь это просто сигарета? - Эй, Лэндон, представляешь в Rolling Stone про нас написали, тебя обрисовали секс-символом группы. Мне кажется, или они что-то напутали? - Леви наигранно ужаснулся и кинул мне глянец в лицо. – Я солист! Это я должен быть секс-символом, это на меня должны дрочить миллионы! Парень вышел из гримерной, театрально хлопнув дверью. Ну, как обычно, в своём репертуаре. И ведь правда, мы знаем, что из нас двоих это звание заслуживает больше он, нежели я, но так сложилось - Леви у нас несвободен, поэтому пиарят меня. Я пробежался глазами по странице: «Лэндон Одли - бас-гитарист группы «Ситллен» стал самым популярным девятнадцатилетним музыкантом этого года… секс-символ не только для представительниц прекрасного пола… безусловно, новости о его бисексуальности повергли в шок миллионов фанатов, но рейтинги только возросли… Люк Уэст вскоре собирается покинуть группу, передав своё место барабанщика новому юному обожанию, с которым нам предстоит встретиться в дальнейшем…». Что? Это ведь полнейший бред. Я бы не впал в ступор будь это желтой газетенкой, но это же Rolling Stone, солидный журнал, да что там, один из лучших. Я бросил на Люка вопрошающий взгляд: - Ты что, собрался уйти? Белобрысый лишь утвердительно кивнул головой, а я охерел просто. Единственный, кто понимал меня всё это время, был именно Люк. Лишь один близкий знакомый за три года и тот собрался убраться из моей жизни. Великолепно. Ну что ж, Одли, теперь тебе предстоит в одиночестве покуривать в гримерной после концертов и впадать в ностальгию. - Люк, ну почему? Почему? – я непонимающе уставился на парня в надежде отыскать хоть каплю сомнения. На самом деле я думал он улыбнется и скажет: "Да не дрефь ты, я пошутил". - Лэндон, ты ли это? Неужто парень, который клал на всех свой огромный железобетонный пол, сейчас интересуется судьбой другого человека? – с долей иронии выпалил он, улыбаясь во все тридцать один, потому что тридцать второй ему выбили ещё в колледже на одной из тренировок. - Не смешно. Я ведь серьёзно. - Я тоже, - ответил мне, грустно глядя в глаза. – У меня скоро дочка родится, Лэндон, мы с Мери женимся в следующем месяце. Я устал от всего, понимаешь? Ведь у нас не было времени даже провести свадебную церемонию, а всё из-за нашего плотного графика. Она сидит дома, вяжет носочки для будущего ребенка, а я трясу башкой под такт и что есть мочи бью в ударные. Хочу жить нормальной жизнью, хочу семью… - Но... Хорошо, допустим, я тебя понял. Но почему ты мне ничего не сказал? – ошарашенно вопрошал я. Для меня эта новость, как снег на голову. - Эх ты. Я говорил, но ты меня не слушал. Ты же вечно в своей атмосфере, - пробубнил парень. - Но ты же ещё молод! - единственный довод, который крутился у меня в голове. И ведь правда, как его заставить отступиться от будущих жены и ребенка? - Не смеши меня, Одли, - парень залился смехом. – Это тебе девятнадцать, это ты молод, а я уже старик, мне двадцать три! - Старик, - я приобнял Уэста, тоскливо кунув свою голову ему на плечо, - я буду по тебе скучать. - Эй, я знаю, что ты би, так что полегче с обнимашками, - с улыбкой на губах пролепетал блондин, а потом на его лице зафиксировалось удивление, и он продолжил: - Кстати, о стариках, Брейдон просил передать тебе, что хочет сделать сюрприз. Сегодня вечером в Ситллен-доме. Я взглянул на часы, которые показывали полпятого, и тяжело вздохнул. Очередной Брейдонский сюрприз, надеюсь, он будет стоящим.