стихиатрия

Мне звонят, чтобы убедиться, что я жива. Да, жива, но это легко исправить. Комната прокурена от пола до потолка, Между тем три слова, аккорды и сборник правил. И терять сознание в поликлинике, при врачах, И теряться в мыслях, в истерике, потерять контроль. Я читаю романы без книг, лишь в твоих очах, Обнуляю до крови; раз, два, ноль. Между тем я когда-нибудь обязательно сделаю все, что нужно, И наружность, и мякоть, и душу с легкостью обнажа, Я останусь на полюсе, самом южном Бесконечно тяжелом лезвии твоего ножа. (примечание автора: ночные снайперы - южный полюс) Что я почувствую, когда эта жизнь закончится, Что я почувствую, сбросив оковы, тяжести избежав? Что я оставлю, кроме писем, стихов и отчества, Так же, как Маяковский, когда-нибудь на курок нажав? Это судьба писателей, что есть боле, кроме бездонной огромной боли? Что в тебе есть такого, писатель, что не дает дышать? Ненавидеть судьбу, топить себя в алкоголе, С крыши когда-нибудь сделав свой самый последний шаг. И, незаметно уйти по мосту через вечность, И, окрыленный свободой, стать наконец-то самим собой. Это и есть последняя человечность Проигравшего самый последний бой.