Tenebris

Каэ шагала по пустынной улице, наслаждаясь стуком своих каблуков. Она не оглядывалась по сторонам, но краем глаз заглядывала в окна, замечала причудливые тени на стенах. В окнах горел свет, но ни одного жильца не показывалось. Словно их и не было, словно они все просто пропали в один миг. Дома не были одинаковыми как под копирку, нет. Сколы, камень, размеры окон и дверей, их цвет, количество этажей — всё это отличало их друг от друга. Но было и нечто объединяющее — они были пустыми. Хотя какими домам ещё быть в «Пустом городе»? В конце улицы привычно стоял единственный живой дом. Подходя, Каэ вознамерилась было подобрать с брусчатки камушек, чтоб запустить им в окно Ки, как делала это обычно, но вовремя вспомнила, что сейчас она может заходить через главную дверь не страшась, что нарвется на взбешенную Линси, да и сам хозяин её пригласил. А хозяин как раз стоял в дверном проеме и сосредоточенно его разглядывал. Каэ присмотрелась и заметила одну странность — двери не было. Точнее, нижняя часть её ещё кое-как висела на одной петле, но готова была отвалиться в любую минуту. — Лорд Вартез, доброй ночи, — остановившись перед крыльцом, поздоровалась девушка, поклонившись и порадовавшись, что сейчас выглядит куда приличней: длина подола её платья доходит до пола, и пускай, что два разреза открывают бедра при ходьбе, — я не помешала? — А? — казалось, Томас заметил её только сейчас, но приветливо махнул рукой, приглашая в дом, а потом принялся яро чесать этой же рукой затылок. — Давай, проходи. У нас тут вон чего, дверка поломалась. Как думаешь, восстановить или новую примастрячить? — Сделать новое всегда проще, чем починить старое. Но если починить можно, лучше так и сделать. — Умно говоришь. Лады. Томас пропустил Каэ, посторонившись, и принялся поглаживать пространство над остатками двери. Воздух начал сгущаться, и дверь стала появляться на прежнем месте в полном виде. — Надо же, как здорово, — невольно вырвалось у Каэ, — у меня никогда не было своего дома, чтобы можно было чувствовать его. — Ты где живешь-то хоть? — В «Темных садах». Переселили туда, когда закончила обучение у Хорренов. Кевин решил, что должна получить полагающееся мне воспитание, раз уж я его племянница, — пояснила Каэ, видя непонимание в глазах Томаса. — Кевин не бросил меня, хоть я — так… непонятно что, а не член Семьи. Мне это уже учителя сказали, я родителей не помню. И не знаю. — Не пробовала со старшим поколением побалакать, чтоб выяснить? — С ними встретиться нереально. Только на семейных встречах, а меня на них как-то не зовут. Но я и не расстраиваюсь. Всё могло быть гораздо хуже, — Каэ широко улыбнулась, она действительно так считала. — Я могу попробовать выяснить, — предложил Томас, он уже закончил с дверью и прошел в дом. От такого предложения девушка замерла, не веря своим ушам: в их мире не принято было что-то делать для кого-либо просто так, особенно если ты не связан с ним какими-то обязательствами. Но Томас действительно предлагал помощь. Каэ неуверенно кивнула, слегка улыбаясь, и поспешила произнести: — Я пришла к Ки, если вы не против. Могу я его видеть? — Я ж сказал, что не против. Только он малость не в себе сейчас. В прямом смысле. Если не боишься — иди к нему. Каэ не боялась, просто с тем — другим Ки — надо было вести себя иначе. А так-то он относительно адекватен. Девушка, подхватив переднее полотно подола, легко взбежала по ступеням, высоченные шпильки увязали в толстом, местами вытертом, ковре, покрывающем лестницу. Она знала, как пройти к комнате Ки изнутри дома и, коротко постучав, открыла дверь. Только рефлексы спасли её от летящей бутылки, разбившейся о стену коридора. Бросив взгляд на осыпавшиеся на пол осколки, Каэ решительно шагнула в комнату и закрыла за собой дверь. Ки лежал на застеленной кровати, согнув одну ногу в колене и положив на неё другую, покачивая ею в такт музыке, которая раздавалась из надетых на голову наушников. От парня отходили волны раздражения и злости, вероятно, этому ещё способствовала и музыка: рваная мелодия, бешеный ритм, хрипящий голос вокалиста. Каэ не нравилась такая музыка. Ки молчал. Он видел девушку, но не менял позы, не снимал наушников и вообще никак не показывал, что заметил её присутствие. Если не считать бутылки, которую запустил в дверь, едва она открылась. Устав стоять столбом, Каэ подошла к кровати и жестом предложила начать диалог. Реакции не последовало, тогда девушка со всей силы двинула ногой по кровати, та сотряслась, но Ки упорно игнорировал намеки. — Мелкий поганец, — с шипением Каэ, оперлась коленом на кровать и быстро сорвала с головы парня ободок наушников, отшвыривая их в другой конец комнаты, — может, уделишь мне немного внимания, гавнюк? Я, конечно, понимаю, что грохот и вопли тебе приятнее моего светлого образа и нежного голоса, но это, чтоб тебя, не культурно! — Ты охренела?! — рявкнул Ки, резко садясь. — Тебе как сестрице руку сломать, чтоб не кидалась моими вещами?! — Рискни давай. Я — не она, я и сдачи дать могу. Как раз синяки заживать начали, так я обновлю раскраску. Моментально возникшее бешенство начало спадать с Ки, но настроение у него всё же не улучшилось, и он проворчал: — Какого приперлась вообще? Я тебя не звал. — А я люблю приходить без приглашения, — фыркнула девушка, выпрямляясь и отходя от кровати к окну, — есть у меня слабость — предупреждать твою задницу о проблемах и зализывать тебе царапины. — Что опять? — буркнул Ки, откидываясь на подушку. — Это не официально пока, кто ж тебе что станет предъявлять, но твои развлекухи достали службу безопасности «Темных садов». Всему есть предел. — Мне туда вход заказан теперь? — хмыкнул Ки, пялясь в потолок. — Сестрица куролесила похлеще, и ничего. — Не забывай, в чьей компании она это делала. Гилу ничего не запрещали. — А мне Хоррены запрещают? Ну-ну. — Не Хоррены. Фактически они не управляют службой безопасности. Им это лень. А вот того, кто управляет, твои выходки заколебали. Прими к сведению. Если учудишь снова что — с тобой церемониться не станут. — Ну пусть рискнут, — криво улыбаясь, протянул Ки, — или, может, мне поговорить по душам с этим принимателем решений? Каэ медленно повернулась к нему и процедила: — Ты не посмеешь даже приблизиться к Марло. Тебя-то он просто отметелит до полусмерти, если не убьет, но и сам получит на орехи тогда, ты ж всё-таки аристократическая моська. Если тебе дорога собственная шкура, не лезь к нему. — Это ради меня такие предупреждения? — зло рассмеялся Ки. — Ох ты ж! Надо же. Или за этого твоего хахаля? — Не суйся к Марло, — просто повторила девушка без тени улыбки, — если не хочешь проблем. И не устраивай больше разносов, а лучше не показывайся пока в «Темных садах» вообще. — Что за Марло-то хоть? — проворчал Ки: ему не нравился весь этот разговор. — Спроси у отца, тот наверняка про него слышал. — Сама рассказать не можешь? — Не хочу и всё. Ки что-то тихо прорычал, но Каэ это не напугало. Она надеялась, что искренняя забота проймет даже эту версию паршивца, и он честно не станет нарываться какое-то время, а она пока постарается убедить Марло изменить свое решение. — Ладно, я пойду, а ты всё же подумай над моими словами. Сказав это, девушка шагнула к двери, но Ки резко сел и протянул к ней руку: — Стой. Не хочу, чтоб ты уходила. — Что так? — от удивления Каэ даже остановилась и пристально взглянула на его зрачки: всё по-старому, с чего тогда подобные желания? Ки не ответил, только смотрел на неё исподлобья с вызовом и ожиданием. Будь Каэ моложе или наивнее, она бы не поняла, чего от неё хотят, но не в её возрасте строить из себя святую невинность. — Хорошо, но я уйду на рассвете, — улыбнулась девушка, скидывая платье. У витых железных ворот в «Сады» как всегда стояла пара бугаев. Толку от них не было никакого — только полный идиот устроит драку на входе во всеми любимое место, так что парни стояли тут проформы ради. Они приветливо улыбнулись Каэ, та подмигнула обоим и легкой походкой вошла в ворота. Даже воздух в этом месте другой. В нем слышатся нотки алкоголя, табака, пороха от фейерверков и металлический привкус от холодного оружия и крови. И всё же это место — дом. Каэ подняла голову к темному небу, постоянно прорезаемому светом прожекторов, и втянула носом воздух, украдкой улыбнулась, поняв, куда ей следует идти. Свернув в переулок, чтобы не попасться на глаза зевакам, девушка подошла к стене четырехэтажного дома, подпрыгнула и уцепилась за ржавую старую пожарную лестницу, подтянулась и проворно вскарабкалась на крышу. Обычную четырехскатную, покрытую черепицей. На противоположном конце крыши едва различался силуэт. Каэ улыбнулась, твердо встала на конек, поправила одежду. И грациозно зашагала вперед, постукивая каблуками по черепице. Тут никто не мог её видеть, а тот человек на противоположном краю — он знал о ней всё. Перед ним не нужно следить за собой и скрывать свою сущность. Ветер поднялся, начал трепать полы длинной юбки, но девушка не обратила внимания, не покачнулась, как обычно делают нормальные люди, неловко взмахивая руками, чтобы удержать равновесие. Силуэт приближался, хотя Каэ прекрасно видела его в деталях ещё с противоположной стороны: мужчина сидел на коньке, подтянув к груди правую ногу и положив на неё подбородок. Ветер шевелил его длинную пепельную челку и воротник потертой джинсовой куртки. Мужчина со скучающим видом смотрел вниз на мельтешащих людей, покачивая носком массивного ботинка на вытянутой левой ноге. И пусть ветер уносил дым от сигареты в противоположную сторону, Каэ всё равно ощущала его с каждым шагом всё сильнее. Каэ подошла к мужчине, встала за его спиной, плавно опустилась на корточки, обняла руками за плечи, поцеловав в макушку: — Тут ветрено и не жарко. Хоть бы оделся потеплее что ли. — Не сдохну, не боись. — Ты ещё меня переживешь, — мягко рассмеялась Каэ. Мужчина промолчал, хотя оба понимали, что это вряд ли. На улице началась очередная драка, уже собиралась толпа из прохожих. Каэ даже не нужно было поворачивать голову к своему собеседнику, чтобы заметить, как переключилось его внимание на это событие. — Марло, — с нажимом произнесла она, — я пришла к тебе не для того, чтоб ты в тот же миг сорвался раздавать тумаки этим недоумкам. Мужчина поднял руку, погладил Каэ по голове, не меняя позы, всё тем же тихим, чуть хриплым голосом произнес: — Ты мне важнее этих дебилов, не парься. — Ты в последнее время стал лютовать, как говорят. — Не я. Это они в конец охренели. Руля не видят. — Но и ты тоже границы переходишь, когда вышибаешь им мозги. — Это моя подотчетная территория. Раз уж мне её выдали… — Ты здесь такой же хозяин, как и я в особняке Хорренов. А если они не одобрят твои действия? Мало ли кто может попасть под твою горячую руку? — О том мальчишке печешься? — Откуда? — только и смогла выдохнуть Каэ. — Ты ни с кем не общаешься, кто мог наболтать? — Сплетни не люблю, но слышу всё равно. Даже ради тебя исключений делать не буду. Кто проштрафится, получит от меня лично. Будь он хоть из аристократии. Детишек надо ставить на место. От меня даже Гил получал. — Он не в себе. Правда. — Ну, значит, пусть за ним следят. Их тут много — тех, которые тащат сюда свои задницы, когда они не в себе. А я их в себя приводить не собираюсь. — Я не прошу тебя что-то менять в твоем укладе. Просто не убивай его, если он снова сорвется. Марло отвернулся, не желая продолжать разговор. Он часто так делал, но Каэ слишком хорошо его знала. Она ещё крепче обняла его и промурлыкала: — Ну Марло, ну зачем тебе проблемы? И я расстроюсь вдобавок. Я с ним уже поговорила, он постарается исправиться. Я не хочу, чтоб ты оставил меня без него. — Зачем тебе этот сопляк? Других ты так не защищала. — А может, я его люблю? — мечтательно протянула девушка. Марло в ответ лишь фыркнул, выпустив струйку дыма: уж он-то отлично знал: многих эта особа любила, очень многих. — Найди себе «любовь» по возрасту и статусу, — просто посоветовал он. — Из всех подходишь только ты, — рассмеялась девушка, и Марло согласно хмыкнул, оценив шутку, — но, увы, дорогой, мы с тобой не пара. Я слишком тобой дорожу. И ты всё же простой человек. Не совсем обычный, но… — Тебе найти бы полукровку и нормально жить с ним душа в душу. — Такие, как я — редкость. Я за всё своё время знала лишь одного. — Это кого? — Да ты должен помнишь, Гил с ним дружил, Тимми звали. Забавный такой. Молодой совсем, весь нос в веснушках, волосы красные. Шебутной. — Помню. Прилетало ему от меня тоже. Неплохой парень. А что с ним стряслось? — Умер. По дурости своей, — вздохнула Каэ, с совершенно искренней печалью, — ты же помнишь их компашку? — А то нет. Крови мне достаточно попили. Бедный «Кактус» постоянно разносили. Как только хозяин их впускал? — Ну так вот. Их же шестеро было, ну ты помнишь. В последние годы Линси в Усадьбе не жила, и я частенько к Гилу в гости наведывалась, оттого и знала их всех и обо всём. Была там же парочка… — Помню. — Девчонка — Карина Карес, хорошенькая такая, родители против были её похождений: аристократия старых правил, всё такое… Какая там любовь с простым парнем! — Запретили? — Хуже. Молодежь, она ж такая вся… И тут ещё «великая любовь», в ход пошли угрозы с обеих сторон, и в итоге Каресы решили, что нет человека — нет проблемы. — Решили — сделали? — Угу. Только в момент покушения Лео не один был, а с братом, они вообще очень дружные были. То ли свидетеля не захотели оставлять, то ли за компанию… Короче, обоих порешили. — А откуда точно известно, что по приказу Каресов? — Так их людей узнали. Всё в Пригородах было. Гил с Тимми навстречу к ним шли. Не успели. Но издали всё увидели. — Почему не сцепились? Слишком много людей было? — Ага. Рискованно было, а этим двум уже не помочь. Гил еле Тимми удержал. А на следующий день тот в одиночку пошел и… нарвался. Карина как раз в ночь перед этим повесилась. — Каресов вроде нет уже никого? — Ага. Но Гил тут не при делах, ты не думай. Он бы всю семью убивать не стал. Главу только за его непроходимый консерватизм — это да, возможно. Но не всех скопом. — Не люблю аристократию, — выдохнул Марло, вдавливая сигарету в черепицу, — от их заморочек одни проблемы. Хотя чего я тебе рассказываю, Мелисса Хоррен? Каэ скривилась, услышав это имя, им её практически не называли. Его и знали-то лишь Марло и Хоррены. И если последних она видела крайне редко, то Марло так к ней обращался ещё реже, только если хотел что-то этим подчеркнуть. — Мне от аристократии зла не было. Тот же Тимми даже не знал вообще родителей. Никто из аристократов не взял за него ответственность. А за меня взяли, пусть и не родной отец. Кевин дал мне образование, воспитание, дом. А потом отдал тебе. Я не вижу в этом ничего плохого. Может, из меня и не получилось то, что должно, но я живу. Я знаю, что я и кто я. Знаю, чего могу ждать. Разве это плохо? Разве мне плохо? Марло промолчал, но Каэ знала, как он относится к поступку Кевина Хоррена, когда тот привел к нему в «Темные сады» юную девушку, которую воспитывали в охотничьем домике на задворках огромной Усадьбы, которая в жизни своей видела лишь строгого учителя, да добрую няню-домоправительницу. Ну и временами наведывавшегося проверить её успехи «дядюшку Кевина». И по его решению вот это невинное, одухотворенное, выросшее на книгах создание сдали на руки ему — Марло — не сказав толком ничего ни о её происхождении, ни о её характере. А дальше… а дальше им было «весело». Но ни один из них не жалел об этом. Их связывали узы куда крепче дружбы, привязанности, заботы, нежности, ответственности и благодарности вместе взятых. И Каэ знала, что Марло прислушается к её словам. Рано или поздно, частично, но прислушается. А Марло знал, что не сможет отказать этой девушке, так или иначе, но пойдет на уступки, лишь бы ей было хорошо. И такое взаимопонимание было для них ценнее всего на свете.