Tenebris

Огромная усадьба Хорренов располагалась недалеко от «Темных садов», но шум до неё не доходил. Обычно в ухоженном красивом парке и готическом особняке царили умиротворение и покой, но только не в эту ночь… Женщины семьи привычным образом расположились в одной из гостиных, занятые рукоделием и разговорами, когда из дальнего корпуса, отведенного Гилеану, донёсся звон и грохот. Женщины испуганно подскочили и выбежали на балкон, но к их облегчению на усадьбу никто не нападал. Неспокойное крыло оцепила охрана, но близко к дому не подходила — из корпуса доносились ругань и звуки выстрелов, звон стекла и треск. Охрана держалась в стороне еще и потому что из разбитого окна периодически вылетали предметы и энергетические пули, а потом выбило и еще одно окно. Дамы даже не успели обсудить возникшую ситуацию, когда в залу бодрым шагом вошел глава семьи, седой мужчина пожилого возраста. Его супруга — статная женщина с забранными в высокую прическу волосами, ещё сохраняющими былую рыжину, молча прошла к нему, протягивая руки навстречу. Мужчина мягко сжал тонкие кисти и успокаивающе улыбнулся: — Не стоит волноваться, дорогие, не скажу, что всё в порядке, но это не нападение и не диверсия. Это наши внутренние проблемы, так сказать. Не переживай, душа моя. — Но, Кевин, выбиты стекла, и в самом доме, кажется, много разрушений, — в голосе женщины билось беспокойство, — мы боимся, Гилеан может пострадать! — Рената, он и пострадает, поскольку является непосредственным участником событий, — улыбнулся Кевин, — я лишь жалею о предстоящем ремонте, но, видимо, без этого не обойтись. — Вам известно, что там происходит? — с интересом спросила, поняв, что переживать не стоит, одна из девушек — миниатюрная блондинка с тугими кудряшками, в голубом платье. — Конечно, известно, Элли. Это Гилеан вернулся в обществе своей супруги. — О, значит, Линси снова с нами, — Рената мягко улыбнулась, чуть прищурив глаза, — это хорошая новость. Но, как я понимаю, они так и не помирились — это печально. Новость произвела на присутствующих дам различное впечатление: те, что постарше, как Рената радовались и печалились одновременно, молодые девушки переглядывались с любопытством — многие пришли в семью относительно недавно и о супруге Гилеана знали лишь по слухам и сплетням. — Я настоятельно рекомендую не являться в крыло Гилеана с визитами, милые дамы, пусть чета придет в себя. Я уверен, уже вскоре, выпустив пар, они снова помирятся. Хоть Кевин и говорил мягким, вкрадчивым голосом, все женщины прекрасно понимали, что видимое пожелание — прямой приказ, а оспаривать решения главы семьи не бралась даже его супруга. *** Ки проснулся от хлопка и звона — это ветер закрыл окно, хорошо хоть стекла не вылетели. Парень разлепил веки и уставился в некогда белый потолок. Отметив, что трещина в правом углу по-прежнему на месте, опустил взгляд на стену, обклеенную светло-сиреневыми обоями с бордовыми узорами из тонких линий. От созерцания плаката на стене его отвлек тихий щелчок — повернулась ручка двери, и в комнату зашёл отец. Томас внимательно смотрел на сына, но, заметив ответный взгляд, мягко ступая, подошел к кровати и сел на край. Ки бросил взгляд на окно — всё та же темень, значит, до утра ещё долго, и он проспал совсем немного. — Мы тут с Беном поболтали. Он рассказал, что у вас творилось. Ты меня прости, что так надолго ушел. — Сейчас всё равно ничего не изменить. И ты не просто ушел, ты за маму отомстил. Хотя нам тут тяжеловато пришлось. И Лин сложнее всех. — Бен рассказал, — Томас кивнул, опустив глаза, а Ки оставалось только гадать, о чем именно рассказал отцу дядюшка. Нет, Бен, как и все Контийе, отличался благоразумием и вряд ли наболтал лишнего. — И про мою… проблемку рассказал? Ну, про то, что псих двуличный? — Он сказал, что временами в тебе просыпается «другой ты», что он агрессивный и неуправляемый. — Он как ребенок, поэтому его методы жестокие и нелогичные, его интересуют только свои желания, и он ни с кем не считается. Но его желания отличаются от моих. В этом вся проблема. Томас снова кивнул, не став спрашивать, можно ли как-то убрать «второе я», и Ки это только порадовало, его уже замучили подобными вопросами. — Когда решите идти к Лин, позови меня. Я с тобой пойду. Только сломя голову не надо нестись. Им сейчас не до нас. Пусть пообщаются сначала. Типа воссоединятся. Да и если ты пойдешь к Хорренам, сначала надо нанести визит вежливости главе семьи. Отец что-то тихо прорычал, ему однозначно не нравились все эти «вежливости», но правила этикета главе семьи соблюдать необходимо, даже Томас Вартез это признавал. — Ну то есть нам когда идти-то? — проворчал он, наконец, глядя в окно. — В обед что ли? — Разумно, как раз успеем, — охотно кивнул Ки: по его подсчетам Каэ уже должна будет успеть предупредить Линси. — Ну, тогда ладно, ты отдыхай пока. Бен сказал мне про вашу драку. Я в молодости-то тоже о-го-го как любил кулаки чесать, но ума на более крепких противников не нарываться мне хватало. Ты зачем на Гила-то полез? Он тебя на десять лет старше. И опыта у него куда как побольше. Я его ещё мальчишкой помню, тоже со всеми подряд цапался. Хотя он-то чего тебя так отделал? Знать, ты его хорошенько достал, а? Он же Хоррен, эти до последнего строят из себя белых и пушистых, вроде спокойные как удавы и всё у них под контролем, а уж как сорвутся — пиши пропало. И так во всём. Смешные такие… Отец ворчал, с улыбкой рассуждая о характере Хорренов, а сам-то являлся ярким представителем Вартезов — у этих всегда всё было просто и прямо: захотят помочь — из любой петли вынут, захотят убить — изничтожат на месте. Они принимали решения легко и быстро, всё зависело от настроения. Когда-то это было только на пользу, но частенько и вред приносило немалый. Ки вот твёрдо знал, что он — самый неправильный Вартез из всех детей своего отца. Наверное, он больше пошёл в мать, но так было до начала раздвоения личности. Тот, другой Ки, был ярым Вартезом. Отцу, наверняка, он понравился бы. Наверное, даже больше…