Весь день островитяне хлопотали: Илайна снова разводила огонь с помощью изрядно потускневшей и растянувшейся «линзы», собирала сухие листья и щепки для костра, импровизировала на тему «гипса» для сломанной руки; Бенедикт ловил рыбу и морских гадов. Потом было совместное приготовление пищи, отдых и обход территории «дозором». Девушка справедливо предположила, что нужно отыскать расщелину, которая может стать прибежищем для них в периоды ненастья. «Тебе еще одного дождя не осилить, Бенни», - заявила она, и он виновато согласился.
Расщелину нужного размера они отыскали довольно быстро – Бенедикт вспомнил, как его прибило волнами к уступу скалы, где он и смог переждать шторм. К этому уступу было сложно спуститься, зато расщелина, обнаруженная на нем, была вместительной и была способна укрыть новых робинзонов от волн и ветров. Было решено перенести сюда к вечеру все их нехитрые «пожитки».
- Но пока погода не меняется, мы будем спать, как обычно, - заявила Ила.
- То есть ты - внизу, на берегу, а я – под пальмами? – спросил Бен. – Ты что, боишься меня, островитянка? Меня, вечно съедаемого лихорадкой, с переломанным носом и синяками, делающими меня похожим на панду?
- Я просто сильно кричу во сне, Бен,если нечаянно опираюсь на больную руку, - пробормотала Илайна. – А насчет боязни… нет,я боюсь, скорее, лишиться твоей, хотя и занудной, но все-таки такой необходимой здесь компании. Так что, мистер Камбербэтч, хоть близко и не подпущу, но пропасть из поля моего зрения не дам.
- Собака, что лежит на сене… - с пафосом произнес Бен. А потом совсем другим тоном добавил:
- Вот так всегда. Как только я удаляюсь, выхожу из какой-нибудь коммуникации, за мной начинает следовать прямо-таки шлейф из женщин. Как только я приближаюсь к кому-либо, то он, то есть она, быстро исчезают из поля зрения, - Бен помрачнел.
- Ты... чувствуешь боль от потери Кинвары? – взглянув ему прямо в глаза, внезапно спросила девушка.
- Я чувствую недосказанность. Знаешь, я ведь хотел ей сделать предложение в день нашего… ну, нашего путешествия…
- Она – та, кого ты искал? – дернув себя за пальцы больной руки, спросила Ила.
- Стоп! Это - моя личная территория, мисс…
- Марли.
- Что? Марли? Так дреды – это фамильное? – улыбнулся Бенедикт.
- Это мой любимый ник. Мои родители провели свое детство в коммуне хиппи в Сан-Франциско, среди хипстеров и растаманов. Очевидно, оба по уши наелись «свободной любви» от всех их общих родителей, поскольку оба сбежали из коммуны, едва им стукнуло шестнадцать.
У моей матери английские корни, поэтому двое подростков кинулись из Штатов в Англию, под крыло весьма консервативных лондонцев - бабушки и дедушки... Блэквиллов. В общем, родители мои успешно адаптировались в здоровом социуме лишь к восьмидесятым, и я родилась уже во вполне комфортных условиях. Но какие-то привычки - типа дредов, медитаций, беззаветной любви к Хендриксу и Кену Кизи, предпочтение музыки Леннона,а не Маккартни, немое обожание Стива Джоббса и прочую хрень, - все это я унаследовала, так сказать, с молоком матери. И, кстати, знаешь, что твоя «фенька» обозначает по-хипповски? – Ила показала на руку Бена, которую украшал кожаный браслет с рисунком.
- И что же? – ошеломленный только что полученной информацией Бен забыл, что может шутить.
- Перевод банальный – этот цвет и этот рисунок всего лишь означают тоску по домашнему уюту, Бенни, - сверкнула глазами Илайна.
- Хм, в этом есть доля правды. Хотя, мне казалось, что это просто красивая вещь…
- Красота спасет мир, хе-хе, этот лозунг тоже наши придумали…
- Я в курсе… Илайна! Ты начала мне рассказывать о себе. К чему бы это? – Бенедикт посмотрел на девушку заинтересованно.
- Мне кажется, мы с тобой здесь уже больше недели. Это – время, когда прекращаются все спасательно-поисковые операции.Нас не нашли, Бенни. Похоже, нам придется жить здесь, на острове. Какое-то время. Пока кто-то из нас не даст дуба от болезни или голода. И не сойдет с ума от социальной изоляции, - Илайна смотрела на Бенедикта с грустью. – Вот я и решила… что нам нужно ближе познакомиться.
- Илайна Блэквилл? Бенедикт Камбербэтч! Очень приятно, - Бен церемонно поцеловал загрубевшую руку девушки. Вспомнив, как последние дни именно эта рука спасала его жизнь, он осторожно повернул ее руку ладонью вверх и еще раз поцеловал – на сей раз прямо в середину ладони.
Илайна, чуть покраснев, вырвала руку.
- Если бы ты знал, Бен, кто я такая, ты бы не то, что целовать, - ты руки бы мне не подал, - совсем тихо произнесла Илайна.
- Хочешь поговорить об этом? – тоном психотерапевта проговорил Бен. Посмотрел на девушку сурово. А потом вдруг покатился со смеха, заставив и её улыбнуться. – Слушай, Ила, ты сказала, что нам придется побыть островитянами еще какое-то время. Предлагаю насладиться моментом.
- То есть? – не поняла девушка.
- Давай сделаем нашу жизнь здесь не процессом выживания, а нормальной, насыщенной жизнью.
- О! И как ты себе это представляешь? – Илайна протянула к нему руку и потрепала за волосы.
- Вечерами, как ты мне и предложила, я буду «работать» в «театре». Надеюсь, я вспомню многое из того, что сыграно, а также из того, что хотелось бы сыграть. Кроме того, могу научить тебя … э, к примеру, художественной декламации. Или приемам речевой пластики. Если захочешь, конечно… Знаешь ли, это действительно своевременно – оказаться вдали от всей этой обрушившейся на меня славы и шумихи. Шумихи, которую устраивают вокруг тебя, минуя твои истинные желания, - тон Бенедикта не оставлял сомнений: это не шутка, а островной манифест. Илайне не оставалось ничего, кроме как присоединиться:
- Знаешь, Бенедикт, моя основная сфера деятельности совершенно не подходит для профессиональной самореализации на этом острове. Но я могу рассказать и показать тебе, как ориентироваться по солнцу и как разжигать огонь, как спастись в шторм и как избавиться от боязни замкнутого пространства… Я многое знаю и умею, и, надеюсь, я тебе пригожусь. И еще – хочешь ты того или нет, но я буду каждый день ходить к тебе на спектакли… Надоем – хуже некуда, так что готовься, - Ила упрямо качнула дредами. – И давай пока закончим манифестацию, нам нужно сохранить все наши немногочисленные запасы пресной воды. И еще много разных дел поделать…
***
После захода солнца, Илайна и Бенедикт уселись у костра, разведенного совместными усилиями прямо на берегу маленького пляжа. Держа в руках палки с нанизанными на них креветками, они осторожно поджаривали их на огне. После ужина между ними воцарилось непродолжительное молчание, которое вдруг нарушил грустный голос Илайны:
- Бенедикт! Ты осознаешь, что мы с тобой здесь можем задержаться… надолго?
- О, милая! Вряд ли этот номер пройдет, - усмехнулся Бен, - мне кажется, что я не очень адаптивное к приключениям существо. Изнеженный урбанист, не прошедший проверку на прочность…
- И выживший в водяном смерче! – возмутилась Ила. – Ты себя недооцениваешь.
- Наоборот, я реалист, - вздохнул Бенедикт, помешивая угли костра. – Даже если мои нынешние недуги пройдут,то, я полагаю, что не за горами депрессия и душевные страдания…
- Ты это прочел в книге, - с сарказмом процитировала Илайна одну из фраз доктора Ватсона.
- Все это читают в книгах, - моментально отреагировал Бен. – Ты все-таки смотрела «Шерлока»!
- Бен… я смотрела все, что ты показывал публике в кино и театре, и слушала все, что ты озвучивал на радио, последние восемь лет.
- О, да я вижу, ты истинная фанатка! – Бен с любопытством посмотрел на Илу, которая, казалось, была погружена в свои мысли.
– Может быть, сейчас уже можно объяснить мне…
- Нет. Нельзя, - ответила Ила жестко.
- Зачем же тогда…
- Скажи, Бен! Ты изменил бы свое отношение ко мне, если бы узнал, что есть большая доля моей вины в том, что мы оказались на этом острове? – спросила вдруг девушка, пристально глядя актеру в глаза.
- Так это ты профинансировала смерч? – не без иронии ужаснулся Бенедикт.
- Нет. Но если бы его не было, ты все равно… попал бы в ситуацию, где нужно было бы выживать. На острове. Правда, в более мягких условиях.
- Что? – не понял Бен. – Что за ситуация? И что за условия?! Хватит уже говорить загадками!
- Ты прав… Я сказала тебе больше, чем достаточно. Итак, повторяю вопрос: если бы я была замешана во всем этом… приключении - ты бы смог продолжать общаться со мной?
- Да куда ж я денусь, Илайна? Я бы, конечно, немного поненавидел бы тебя для приличия, так, денек-другой, а потом бы догадался, что всему виной – твоя неземная любовь к талантливому артисту, которому ты желаешь только добра, - протараторил Бенедикт и всплеснул руками.
Илайна смотрела на него во все глаза и молчала. Наконец, она проговорила:
- Ты что… и вправду …такой невероятно положительный, Бенедикт? Ударил бы меня, что ли…
- Я не так воспитан, мэм. Да я так толком и не знаю, в чем ты виновата…
- Я виновата в том, что ты забрался на вершину Олимпа. И вокруг тебя закопошились всякие недоделки... А нам… а мне… захотелось поднять тебя еще выше, чтобы никто не дотянулся…
- Илайна! – вдруг закричал Бенедикт. - Ты знала Кинвару Бальфур еще до нашей встречи в вертолете?
- Да.
- И вы с ней что-то придумали экстремальное? С моим участием? Публичную акцию? Эксперимент с подглядыванием? Что-то подобное?
- Ммм…да, можно сказать и так.
- И эксперимент почему-то не удался?
- Водяной смерч случился не по плану.
- Но… если бы его не было, я бы все равно бегал по этому острову?
- Не по этому…
- О, теперь я понял… - сказал Бенедикт. Потом он встал и отошел от костра, глядя на закат.
Ила смотрела ему вслед и молчала, еле сдерживая волнение. Шли минуты, а Бен по-прежнему не произносил ни слова. Наконец, он вернулся к костру, сел рядом с Илайной и посмотрел на нее с сочувствием.
- Ты сама сказала, что это, - он показал рукой на их маленький остров, - наша школа, а мы друг для друга – учителя. Нас с тобой наказали за одинаковый грех, и имя ему – гордыня. Стоит лишь порадоваться, что нам с тобой дали шанс на осознание, а бедняжке Кинваре – нет, - тихо сказал он.
- Я летела с вами, чтобы предотвратить все возможные негативные последствия нашей… задумки. Я оберегать тебя должна была… А на самом деле… - тут Илайна не выдержала и начала хлюпать носом. – А на самом деле я… глупая гусыня… - слезы, так давно душившие девушку, вдруг хлынули из ее глаз.
Бенедикт, вздохнув, притянул ее к себе, держа за сотрясающиеся в рыданиях плечи.
- Ну, будет, будет, шпионы не плачут, - пробормотал он, зарываясь носом в ее волосы.
- А…я…не совсем…шпион… - продолжала всхлипывать Илайна. Бен погладил ее по голове, как ребенка, и расцеловал в мокрые щеки.
- Да, сейчас-то ты точно на грани провала, - улыбнулся он. Она подняла на него глаза, полные отчаяния и надежды. Бенедикту трудно было отказать в умении читать по глазам. Он кивнул головой, тихонько толкнул ее на песок, лег рядом и очень мягко поцеловал в губы…
***
Глубокой ночью, когда Бен уже спал, улыбаясь чему-то во сне, Илайна потихоньку выбралась из его объятий. Она надела сарафан и начала подниматься на вершину острова. Поднявшись, посмотрела по сторонам, восхищаясь свечением звездного неба, вздохнула, поискала что-то в кустах под пальмой, нашла искомое (это была та самая коробочка, добытая ею из каблука туфли Бенедикта), раскрыла её и легко нажала на какую-то пружинку. Тотчас в коробке загорелась синим светом маленькая светодиодная лампочка. «Ну, вот и все», - прошептала Илайна и вновь положила коробочку под пальму.
Вернувшись на берег, она уселась рядом со спящим мужчиной, и, нежно проведя рукой по его лицу, прошептала: «Прости меня, Бенедикт».
