I would

Back in my head we were kissing I thought things were going alright With a sign on my back saying 'kick me' Reality ruined my life (1D – I would)

Чтобы молодежная сборная летом не расслабляла булки, их отправили на сборы в спортивный лагерь. Обычно это растягивалось от двух интенсивных недель до месяца. Все зависит от того, насколько ты нужен команде или травмирован ли ты после прошедшего сезона. Кому-то надо нагонять команду после того, как он провалялся с мениском в больнице, ну или же тренер решил опробовать что-то новенькое. И, естественно, Зейн с Лиамом в списке были указаны в первом десятке. Они ведь подавали большие надежды и хорошо играли в спарринге. Лиам очевидно мощный и несгибаемый, противнику лучше убраться с его дороги добровольно, прежде чем мишка Тедди не снесет его, как товарный поезд. Зейн, при всей своей кажущейся хрупкости, быстрый и маневренный. Мяч буквально приклеивается к его ногам, стоит товарищу по команде сделать пас Малику. Пакистанец заражается общей эйфорией и становится на поле азартным, он целеустремлен и расслаблен во время игры. Концентрация и сосредоточенность вкупе с хорошими мозгами позволяют ему просчитывать стратегию противника. Именно поэтому они поехали почти до конца августа в сельскую местность на юге Англии, туда, где зеленые поля тянутся до самого горизонта. Тренировочный лагерь «Донкастер Роверс» был оборудован согласно всем современным требованиям, однако издалека это больше напоминало полосу препятствий на какой-нибудь военной базе: стенки, канаты, канавы с грязью. - Нас точно не хотят похоронить в этом болоте? – пошутил Малик, хотя, на самом деле, он едва не пританцовывает от предвкушения. Честно говоря, он уже настолько привык к жестким условиям тренера Саймона, что не представлял свою жизнь в каком-то покое или безделье. Оказавшись в команде молодежки, он более не знал, как это, когда наутро тело не болит от упражнений. У него в памяти этот переломный момент хорошо запечатлился: вот он хлюпик, которого Лиам называл красивым, а уже через пару месяцев он упивался тем, как классно выглядят начинающие проглядывать кубики пресса. Он счастлив, что занимается тем, что приносит столько удовольствия, он там, где в нем нуждаются, где его быстрые ноги и хорошая реакция необходимы, и где он мог хоть сколько-то времени не думать о Лиаме. На самом деле, он бы побежал впереди автобуса в эту глушь, даже если бы его имени не оказалось в списке: настолько он запутался. Вот как все обстоит: Лиам везде. И это бесило Зейна. Нет, они и раньше имели нездоровую тенденцию везде бывать вместе: праздники, столовая, душевые. Но это же как своеобразный новый виток заботы папочки Пейно, потому что теперь он буквально ходил по пятам пакистанца, и, говоря «везде», Зейн действительно это имеел в виду. Даже уборная. Серьезно, всё настолько запущено. Товарищи по команде даже дали этому заболеванию имя: «Зиам». Что тут же, кстати, подхватил Найл, видимо, мстя за свои бессонные ночи и расшатанную нервную систему. Зейн даже не мог понять, когда Лиам успел съехать с катушек, и почему гиперзабота и любовь в его щенячьих глазках переросла во что-то ненормальное. Он проклинал ту пьяную ночь, когда сказал «да» на предложение встречаться. Единственное, где Малик еще хоть что-то решал – запрет на секс. Это его своеобразное право вето, которое он накладывал каждый раз на собственное тело. Но вот незадача: все отговорки рано или поздно имели тенденцию заканчиваться. Сначала это было: «подожди, у нас же завтра игра, как я буду бегать?», затем шло: «фу, это противно» или «я не собираюсь быть боттомом», «мне лень готовиться», «ты точно знаешь, как это делается?». Теперь настало прекрасное: «У нас сборы, я не собираюсь тратить всю энергию на бестолковую еблю». Конечно же, этим он испытывал ангельское терпение Ли, которое и так трещало по швам и, в конце концов, должно было вылиться в какую-нибудь катастрофу. - В этот раз я хочу, чтобы вы выложились не просто на полную катушку, но куда сильнее: 100% отдачи для меня мало, потому что я знаю, что вы можете дать мне больше, - вдохновенно начал ранним утром дядя Сэм. Он является чем-то вроде их феи-крестной, которая находит таланты в самых неожиданных местах и приводит к успеху. К примеру, их голкипер раньше был барменом. Саймон просто в шутку кинул в него бутыль дорогого вискаря, и парень поймал ее, хотя обе руки еще секунду назад были заняты. В общем, у этого парня отменный нюх. Возможно, именно поэтому его так уважают и в руководстве, и уже именитые игроки. Уважают, боготворят, но побаиваются. Если он застукает тебя за несоблюдением режима или диеты, готовь свою задницу к испытаниям. И Зейн улыбался на это, как дурачок: кому в здравом уме захочется ползать на животе, отрабатывать новые подачи, сыгровки и странные на первый взгляд трюки в воздухе. Они напоминали в некоторые моменты чирлидеров со всякими выкрутасами, которые к футболу не имели никакого отношения. Но это только по первости так кажется: Саймон никогда их прежде не подводил. Да и кто они такие, чтобы сомневаться в его методиках? Их нынешняя цель – попасть в основной состав взрослой сборной. Для этого надо порвать свою жопу на апельсиновые дольки, выложиться на все 200% и не вляпаться в какое-нибудь дерьмо, вроде курения травки в туалете после отбоя. Но то ли Малик невнятно говорил, то ли настолько неубедительно звучал при этом. Потому что первый же эксцесс случился сразу же на следующий день, как они заселились в домики. Вечер вторника выдался богатым на события: кросс по пересеченной местности, мытье «бараков» к завтрашнему приезду руководства (прям как смотр войск). А тут еще Лиам сошел с ума: завалился в кабинку Зейну весь потный после уборки, с полотенцем вокруг бедер (чтобы не травмировать нежную детскую психику брюнета?) и с таким оголодавшим взглядом, что сердце Зейна невольно пропустило удар. Пейна не обделила красотой природа, но это его накаченное тело (насколько оно может быть накаченным в их 20 лет) в поту и раскрасневшееся – то, от чего вообще невозможно оторвать глаза. Малик на какое-то время поддался искушению и провел пальцами одной руки по груди и животу лучшего друга. Кожа Пейна покрылась мурашками, а сам он задержал дыхание, неспособный функционировать от такой простой ласки. Зейн отступил к стене, усиленно мотая намокшей головой из стороны в сторону. Нет, стоп! Зейн, прекрати испытывать судьбу, он же твой друг! Хорошие мальчики не лапают друзей в душевой. - Ты такой красивый, Боже, - Лиам прошептал это ему в самые губы, приближаясь угрожающе молниеносно. Все произошло, как во сне: только что между ними было как минимум два шага, а через секунду они уже целуются под теплым душем. Зейн мычал и пытался противиться сильным рукам, которые скрутили его собственные конечности за спиной, он пихался бедрами, но это, как раз-таки, не самая лучшая его идея. Пейн прильнул к нему и замурлыкал, как ласковый домашний кот, без стеснения потираясь своим стояком о промежность друга. Пакистанец задыхался, его мозг отказывался что-либо делать с этой ситуацией (предатель!), и тело тоже моментально сдалось под натиском всех этих «Зейн-Зейн-Зейн» и «люблю», повторяемых между звонкими постыдными причмокиваниями. Чертов Пейн со своими самыми вкусными на свете губами, от которых нет никакой возможности отказаться и оторваться. И Зейн почти свыкся с этой ситуацией и почти засунул совесть и стыд глубоко и надолго, пока чужая рука не легла на внутреннюю часть его бедра. По телу пакистанца прошла волна крупной дрожи, будто его ударило молнией. Он тут же начал дергаться, и только теперь Ли понял, что поспешил. Он тут же выпустил руки возлюбленного из захвата, не желая усугублять ситуацию. Но это на пару секунд поздновато, потому что Малик уже впал в панику и едва держался, чтоб не расплакаться. Даже под душем видно, как его взгляд стал влажным, а нижняя губа задрожала. - Зейн, я больше не буду, пожалуйста, - но пакистанец быстро выбежал из душевой и, схватив свои вещи, поспешил убраться вон. Пейн зарычал, жмуря глаза и ударяя кулаком о кафельную стену. Слишком быстро, слишком напористо, слишком... слишком много желания в его теле обладать этим мужчиной? Что ему сделать, чтобы его перестали отвергать раз за разом? Все последующие дни тренировок Зейн шугался Лиама, как черт ладана, хотя тот не делал больше резких движений в сторону брюнета. Дошло до того, что Малик попросил переселить его в другой домик. Пейн после этого чувствовал себя так, словно у него вырвали сердце и закопали после этого живьем. Он все разрушил к чертовой матери. Его любимый боится его и не доверяет ему. Да, кажется, они действительно никогда не будут вместе. Зейн пытался принять его, но из-за Лиама и его недотраха все пошло прахом. Он решил уже было набрать Найла и поплакаться ему, но в самый последний момент отключил телефон и улегся на скрипучую кровать безжизненным зомби. Надо ли говорить, что его показатели упали к концу недели, как будто он никогда не был одним из лучших игроков в молодежке. Тренер без конца орал на Лиама, но парень не слышал его через пелену своего невидимого гроба. Просто пристрелите его, потому что мир становился ужасен и сер, когда Зейн затравленно смотрел на него и тут же отворачивался в другую сторону. К счастью, в пятницу руководство уехало обратно в столицу, и это вроде как отличный повод закатить вечеринку после отбоя. Даже Саймон дает добро, но предупреждает, чтобы много детки не пили. И Пейн посчитал, что, если хорошенько накидается, мозг наконец-то перестанет снова-снова-снова и снова прокручивать эту ситуацию в душе с таким несчастным лицом Зейна. Он, на самом деле, был уже почти в отключке, когда часы показали час ночи. Основной состав их молодежной сборной вытащил спальные мешки и расположил их кружком вокруг костра. Они передавали особо забористый алкоголь по кругу, и Пейн тянулся к этой двухлитровой склянке, как к спасательному кругу. Он почти дошел до точки невозврата, так что просто подтолкните его. Кто-то начал рассказывать страшилки (какой лагерь без страшных историй на ночь?), и Ли криво усмехнулся: в детстве Зейн смешно закрывал свои уши ладошками и начинал напевать громко песни, когда Лиам хотел поведать ему страшную историю. Теперь же ни Зейна у него нет, ни общих воспоминаний больше не будет. Черт его дернул признаться. Сдался он пакистанцу со своей любовью. Стоп. Где Зейн, на самом деле? Пейн встал, пошатываясь и чувствуя, что мир вокруг кружится. Отлично, когда ему захотелось поиграть в супермена, ему надо обязательно бороться с танцующими деревьями. Он окликнул своего друга раз, второй, третий, спросил парней из команды, но все лишь отвечали, что полчаса назад тот пошел «проветриться». - Отлично, Зейн, ты пьяный и проветриваешься в гребаном лесу… почему бы и нет, ночью-то и в одиночку, - ворчал папочка Лиам, начиная чувствовать, как постепенно голова проясняется. То ли так действует на опьяневший разум адреналин, то ли страх. Он чертовски боялся, что с его Зейном что-то случится: он оступится и упадет в какую-нибудь канаву, заблудится, на него нападет какое-нибудь животное или еще какое-нибудь дерьмо. Хотя лес – это только номинальное название. На самом деле, это больше напоминает большой парк, где никто не водится, кроме жуков и белок. Но Лиам прекрасно знал, как его друг боится темноты и насекомых. Он никому об этом не говорил, но Лиам знает о своем любимом всё. - Господи, просто сделай так, чтобы с ним все было хорошо, и он нашелся. Тогда я больше никогда ничего не попрошу у тебя, - чем дольше Малика не было видно нигде (амбар, тренировочное поле, поле для игры, бассейн, душевые, подвал, крыша, лес), тем больше паниковал Пейн. Его молитвы никогда не были особо хороши, да и вообще он не был набожным человеком, но вариант потери друга приводил его в ужас и оцепенение. Он почти ревел, когда прочесывал гребаную лесополосу во второй раз. Где-то вдалеке он услышал, как проезжает машина. Машина? Где-то тут есть дорога? Парень мобилизовался и перешел с шага на бег, едва не впечатавшись в ближайший дуб. - Зейн! Зейн! – вы любите приключенческие фильмы? К слову, Лиам обожает. Но в ту секунду, когда он заметил подпившего Малика, идущего посреди дорожного полотна, он почувствовал, как у него немеет все тело. Ночь – слава Богу, время наименее оживленного движения. Но вот приближающаяся машина, что виляет из стороны в сторону, совершенно не понравилась Лиаму. – Зейн, убегай! Он не понял сам, как ему удалось оказаться подле своего лучшего друга и в последнюю долю секунды сбросить его на обочину, в то время, как пьяный (очевидно) водитель даже не заметил перед собой пешехода. - Ты ёбнулся что ли?! Шляться ночью по дороге! Я бы умер на этом самом ёбанном месте, если бы с тобой что-то случилось! – кричащий Лиам - это настолько необычно, что и без того перепуганный Зейн затряссся, хватаясь за куртку Пейна и начиная лить горючие слезы. Его штормило, он не очень романтично сблеванул в сторону (спасибо заботливому и шокированному Лиаму) и прижался к своему спасителю. - Ли, пожалуйста, не оставляй меня. Прости меня? Я, я пытался, Ли, но я не могу… - лопотал брюнет, а его уже давным-давно простили (заочно), уже гладили по голове и заросшей небритой мордахе. Лиам настолько не в себе после случившегося, что обнял слишком сильно свою зазнобу. Плевать, если он будет вырываться и кричать или бить! Он больше никуда этого идиота от себя далеко не отпустит. Иначе потеряет навсегда. - О чем ты там говоришь? – британец, мягко усмехаясь, приподнял его лицо поближе к лунному свету. - Я не могу функцикл… функец… функ-ци-о-ни-ро-вать без тебя, - запнулся и произнес по слогам все еще хмельной пакистанец. Он железной хваткой держался за рукав куртки Лиама и, наконец-то, посмотрел тому в глаза. – Мне так плохо, и я влипаю в истории каждый раз, когда мы не вместе. И ты спас меня? Вау. Ты простишь меня? Я хочу этого, правда, но я так боюсь. Я же не женщина, я же… Лиам, ты знаешь, что у меня нет сисек? – открыл ужасную тайну брюнет, помотав головой и завалившись на Пейна. Они покатились по какому-то пригорку, в итоге оказываясь на мокрой траве. - Вот это новость, - прыснул Ли, цыкая на новый поток глупых переживаний Зейна и целуя это недоразумение. – Хорошо, что я без ума от твоих бурых сосочков с самого детства. Он получил смазанную пощечину и насладился румянцем, который виден на смуглом лице за километр. - Я люблю тебя, идиот. Люблю твое упрямство, то, что ты умный, но тупишь в таких простых вещах, как чувства. Я обожаю в тебе абсолютно все, чем бы ты ни начал заниматься. Если ты бросишь футбол и начнешь рисовать в парках портреты людей, я уйду вместе с тобой, буду играть на гитаре рядом за гроши. Если ты снова пошлешь меня к черту, я отправлюсь в преисподнюю и вернусь. Потому что нет никого лучше тебя для меня. - Вау, это самая романтичная хуйня, какую я когда-либо слышал. Звонкий смех раздался на всю округу под аккомпанемент какого-то заблудившегося внедорожника и ночных птах. Кажется, у него еще есть шанс заполучить Зейна к себе в любовники. Он все же спаситель и может потребовать оплаты натурой?