I would

Луи был не просто в шоке. Он, блять, возмущен! И, используя в своем внутреннем монологе плохое слово, он акцентировал внимание именно на том, как он разъярен! - Минуточку, он же телеведущий, верно? Он просто на работе, верно! – начал уговаривать себя психолог, посылая нахуй свой поздний (хорошо, слишком поздний для его задницы) ужин. И сотовый пусть тоже отправляется по тому же адресу. Он слишком расстроен, чтобы придумывать оригинальные ругательства. - Да, отличная работа. Что же он такое делал, что вымотался и даже не удосужился самостоятельно поднять трубку? – продолжил разговор с самим собой Луи. Он разворошил обычно идеально уложенные карамельные пряди и стал меланхолично наблюдать за тем, как паста уже почти выкипела. Срать. - Да, да, так уработался, трахая непонятную бабу, что она сама за него ответила. Кто вообще так поступает? В смысле, ее не учили, что чужие вещи брать нельзя? – и под вещью он в первую очередь имел в виду Гарри Стайлса, в чьи лживые глаза он бы сейчас посмотрел. - Нет, каков наглец? «Ты снился мне с восьми лет», «Я вновь влюбился в тебя»! Ха, тогда почему мне ответила какая-то женщина, а не ты?! Неужели я так достал его своими сообщениями или наскучил? Боже, я слишком явно отвечал на его ухаживания? – теперь Луи занялся спринтом по кухне. И к моменту, когда макароны начали пригорать ко дну кастрюли, он уже не знал, что и подумать. Нет, он не успокоится, пока не узнает! - Гребаный ты кудрявый мудак, просто ответь мне, трус! – когда кухню все же удалось привести в нормальное (почти) состояние, Луи принялся снова звонить телеведущему. – Начни отвечать за свои слова, ну же! – мужчина гипнотизировал свой сотовый (это лего или что вообще: почему там было так много частей?) уже час или полтора. На самом деле, он уже начал отчаиваться, но в итоге кто-то прохрипел в трубку «алло». - Кто это? – заспанный голос Гарри послал мощный электрический заряд по телу психолога, отозвавшись в паху. Мужчина схватился за причинное место, густо краснея и чрезмерно сильно сжимая натерпевшийся сотовый другой рукой. - Это Луи. И если ты поторопишься объяснить, что за прекрасная леди отвечает на звонки вместо тебя, я обещаю тебе быструю и гуманную смерть, - зашипел Лу, сам не свой от гнева. Он не отдавал себе отчет в том, что говорит; его абсолютно не волновало, что на часах что-то вроде двух или трех часов ночи. Он настолько поглощен одним интересным чувством, что даже не успел проанализировать собственные действия. Впервые. - Что? – Томлинсон очень надеялся, что с этим глухим «бух!» Гарри навернулся с какой-нибудь высокой кровати. Хотя шансы малы – его постель почти что как японский футон. – Луи? Луи, это ты или я просто не соображаю во сне? – голос шатена звучит взволнованно. - Да, это я, Гарри. И я все еще недоволен тем, что какая-то женщина ответила вместо тебя на мой звонок. Так кто это был? – Луи вел себя сейчас как ревнивая женушка, увидевшая помаду на воротнике мужа. - Я не знаю, я отключился после премьеры. Знаешь, там было столько народу, и все орали, как сумасшедшие. И столько нервов. Ох, я пропустил твои звонки, да? Их двадцать девять… - у психолога округлились глаза. понимание накрыло его волной цунами слишком поздно. В смысле, пиздец с каким опозданием. И это только звонки. Сколько же сообщений он послал ему за прошедшие сутки? И еще вчера… - Луи, прости! Я, правда, извиняюсь! Если это было что-то серьезное, я прошу прощения! Но я работал. Ты же знаешь, что ответил бы тебе при первой возможности, но работа – это то, к чему я так долго шел. Так что, скорее всего, тебе ответила Эль. Она залезла в мой карман, все никак не хотела отставать, и… - ЧТО?! – из всех возможный людей в мире (ладно, не драматизируй, Лу, сузь зону возможных трупов до Лондона) в штанах Гарри побывала рука его «типа» бывшей девушки? Это такой плохой сон или такая хорошая мелодрама? Почему, Господи помилуй, она не узнала его? Или захотела поиздеваться после того, как не удалось окольцевать? Нет, ну она же не настолько стерва. Или настолько? – Элеонор залезла к тебе в штаны, достала твой сотовый и ответила мне? Прости, я, наверное, переутомился. Но это выглядит как плохой розыгрыш, Гарри. Кажется, впервые за долгие годы в Луи просыпалась его истинная натура, которую он все это время старался заткнуть и засунуть куда поглубже. Мисс истеричка и Ее Величество Королева драмы. Он честно старался дышать глубоко и размеренно, как советовал обычно своим излишне эмоциональным пациентам. Но в данную секунду, кажется, он понял, почему их так бесил этот совет. Он нихуя не работает! - Она сказала, что ты устал, и она позаботится о том, чтобы ты как следует отдохнул. Что это вообще значит? – истерика уже овладела им и не собиралась отпускать. Но Гарри не был бы самим собой, если бы не разрядил обстановку простым смешком. Все верно, он просто искренне, от всего сердца, рассмеялся в трубку, прижав ее плечом к уху. Не злорадно или ядовито, а по-доброму как-то. - Луи, поправь меня, но ты что, только что приревновал меня? – вообще-то, это должно было быть шуткой. Но после затянувшейся паузы Стайлс услышал лишь короткие гудки. Томлинсон бросил трубку. – И что это было? *** Первое осязаемое отличие карамельного монстра от Луи Гарри заметил за абсолютно обыденным действом. Стайлс, полусонный и помятый, ступил босыми ногами под душ. В голове процессор пока не запустился, поэтому тело действовало как бы само по себе. Парень, похожий на ирландскую овечку (из-за полного кошмара на голове), подставил лицо под прохладные струи воды. Он не особо хорошо вписался с недосыпа в кабинку, да и вообще, он крупноват для всей своей маленькой квартирки, поэтому на тело много воды не попадает. Молодой мужчина исхитрился и слегка прогнулся в спине, чтобы остудить утренний стояк. Но, к сожалению, даже если его игнорировать или поливать ледяной водой, чуда не случится. Тем более, что как только Гарри дотронулся до себя, он тут же увидел перед собой Луи. И это как кнопка «старт» в его голове – тут же начала запускаться вся система: глаза широко распахнулись, рука теснее обхватила возбужденный член, а зубы прикусили нижнюю губу. Он делал это уже который раз? Десятый, сотый, тысячный? Но кое-что изменилось в этот раз. Он все еще постыдно дрочит на святой образ Томлинсона, маленького ревнивого засранца (боже, после слова «ревнивый», его чуть ли не выворачивает наизнанку бабочками), но сегодня это не так, как бывало обычно. С детства монстр управлял им: ласкал, покрывал маленькое тельце поцелуями, растягивал и имел, всячески развращая. Но сейчас Гарри очень хорошо представлял совершенно иную сцену: разложенного на скользком полу ванной Луи. Всего такого покрасневшего, запыхавшегося, еще лучше, если он будет всхлипывать (или нет, пусть он плачет!), умолять передумать. Гарри не представлял, как насилует любимого человека. Это просто обманчивый хрупкий образ психолога. Но тем не менее, как же Луи чертовски сексуален в своей беззащитности! Большая ладонь, сжимающая член, ускорила темп движений, лбом шатен уперся в стенку душевой и откровенно стонал, плотно зажмуриваясь. Он, блять, все бы отдал, лишь бы слышать в реальности предоргазменные крики Луи, чувствовать, как тот содрогается и видеть, как расслабляется все тело изящного психолога в его руках. Ох, он бы с удовольствием трахнул бы его. Просто… еще немного!.. - Блять! – сорвалось с губ Стайлса, когда с утренними оказиями было покончено. Он стоял так с обконченной рукой еще какое-то время, пока холодная вода не смыла все дочиста. – Луи, ебаный ты ж нахуй, Томлинсон. Надеюсь, ты именно этого добивался своей истерикой? И, возможно, вы совершенно уже запутались в этой истории, как и Гарри, разбуженный Лу посреди глубокой ночи, Найл, и еще куча людей (как телеведуший мог спокойно спать после приступа ревности своей зазнобы?). Но продолжения у нее, как и логического объяснения, пока не имелось. В смысле, настал еще один прекрасный дождливый день в столице Великобритании, птички недовольно чирикали, нахохлившись, молочник гремел стеклянной тарой, пекарня неподалеку уже дымила печкой. А Луи все никак не подавал признаков жизни. - Итак, что нам известно наверняка? Ты неудачник вселенских масштабов, и даже рандомное чудовище из галактики «Андромеда» имеет больше шансов на самую красивую самку по сравнению с твоей удачливостью. Я ничего не упустил? – пока Гарри занимался тем, что фыркал в трубку, Найл продолжал издеваться над лучшим другом, - Хотя тут есть и светлые стороны: ревность – хороший показатель его чувств. - Когда ты успел стать экспертом в таких делах? – Стайлс раскачивался на стуле, пока Лу (их стилист-визажист-парикмахер и просто хороший человек) меняла какие-то там кисточки. - Я получил просветление после всех мучений с вашими головняками. Влюбленный Лиам - это, знаешь ли, тоже не подарок. - Ох, обещаю, вчера был самый последний раз, когда я будил тебя посреди ночи, - Гарри выпятил нижнюю губу и сделал жалостливые глаза щенка. Хоран простонал в динамик «Скайпа». - Не надо выбивать тут из меня слезу. Лучше поскорее объясни своей разбушевавшейся принцессе, что это было глупое недоразумение. Когда Лу возвратилась с новой палитрой (она же уходила просто за кисточкой?), телеведущему пришлось попрощаться с другом. Долг зовет. Но в одном ирландец все же прав – если поскорее не разрешить проблему, Луи успеет Бог знает что еще напридумывать. Поэтому Гарри сразу после записи эфира взял такси (метро еще или уже не ходит) и поехал к офису психолога. Он никогда не был дома у Томлинсона, поэтому у него не так много вариантов, где еще можно встретить мужчину. Погода на заре дня просто ужасна: Гарри продуло всеми ветрами, он кутался в тонкий пиджак, а редкие солнечные лучи не особо-то хорошо согрели его озябшее тельце. Вообще-то, хорошей идеей было бы поехать домой, отоспаться и привести себя в опрятный вид. Но Стайлс чувствовал, что если он хотя бы на час или два опоздает с признанием, Луи больше никогда не поверит и не доверится ему. В этой его ночной милой истерике было что-то, что громче самого мужчины кричало: «заметь меня, услышь меня!». И Гарри, наконец, набрался смелости. Плевать, что еще три часа он проведет, сидя на ступеньках закрытого Центра. Ему все равно, потому что давным давно этот засранец уже забрал его сердце. Теперь он просто озвучит то, что так давно вертится на языке. «Если это был приступ ревности, значит, у меня есть шанс? Возможно ли, что он влюблен в меня?» Гарри не чувствовал собственных рук и ног, задница занемела, и он бы сейчас не отказался от горячего кофе. Но подъехал черный Рэндж Ровер, и шатену почудилось, будто вся кровь в организме разом прилила к лицу. Он впервые так напуган и растерян, хотя репетировал эту речь. Но, черт, Луи заставляет его мозг выключиться одним своим милым сонным видом. И это его удивленное выражение лица… - Гарри? Что ты здесь… - и пока в теле Стайлса осталось хоть немного храбрости, он сократил расстояние между ними и накрыл тонкие бледные губы Карамельного монстра своими. Лу выпучил глаза и готов забиться в очередном приступе гнева, но как быть с тем, что его руки держат так крепко, а сердце готово выскочить через горло, если он откажется от этого поцелуя? У него сотня претензий и вопросов к наглецу Стайлсу, и он обязательно все ему выскажет. Но вместо этого Луи закрыл глаза и позволил чужому языку проникнуть в его рот. Едва различимый в предрассветной тишине стон заставил Гарри еще крепче сжать тонкие запястья и едва не испортить момент улыбкой. Гарри пьянел от одного этого дерзкого прикосновения. Он готов разрыдаться или начать танцевать вальс (хотя танцы и Гарри – вещи настолько несовместимые). Вместо него это делает Луи. Телеведущий отстранился на мгновение, чтобы перевести дыхание, но поздно заметил, что по щекам Луи текут два маленьких ручейка. - О, Боже, Лу, я не хотел! Пожалуйста, только не плачь! Я думал, что нравлюсь тебе, и не смог ничего поделать с желанием поцеловать… я просто, Луи, я, правда, больше не сделаю этого, только не плачь, ладно? – он не припоминал, чтобы его руки так тряслись, а голос не поддавался и срывался в конце каждого слова. Боги, да что он наделал?! - Нет! Чертов Стайлс! Все у тебя так – сначала сделаешь, заманишь, а теперь на попятную? Еще как будешь! И ты сделаешь это еще раз, - Томлинсон продолжал реветь (насрать, что думают проезжающие мимо машины), но уже колотил кулаками по груди телеведущего. Он ошарашен от того, что влюбленный в него парень снова хочет отказаться от него. А что если тут же Стайлса сцапает Эль? Или, что еще хуже, какой-нибудь волосатый мужик? И почему это они больше не будут целоваться, если только начали? - Я не понимаю, - в очередной раз разум отправился в долгий неоплачиваемый отпуск, потому что «он сам меня целует, Боже!». Им сигналили дальнобойщики, кто-то даже свистел, но Луи Томлинсону впервые наплевать на чье-то мнение: его сердце наконец-то не бьется в припадке бешенства, а руки так удобно обвивают шею высокого парня. Он чертовски хорош в своем пиджаке и этих узких брюках. И психолог вознамерился заполучить все внимание этого самого сексуального в мире телеведущего, застращать его до смерти, чтобы ни одна блядская рука больше не была замечена в карманах егоГарри. - Я твой ночной кошмар, Стайлс. Ты же не думал, что так просто сбежишь от меня? – сердце шатена пропустил удар, а зрачки расширились. Этот тон и дьявольский огонек в глазах – именно то, чего парень хотел, любил и ждал с детства.