I would

«…Five percent pleasure, fifty percent pain And a hundred percent reason to remember the name…» (Fort Minor – Remember the name)

- Мама! – Гарри даже не успел сообразить, что во сне зовет кого-то, потому что то, что он увидел, было чем-то новым для его маленького детского сознания. Это всегда было сражением: заставить сына пойти спать. Обычно Гарри начинал веселиться и шалить ближе к вечеру. Он пренебрегал всеми запретами Энн насчет конфет и газировки, мог смухлевать и каким-то чудом выудить мороженое из холодильника, пока мама была занята приготовлением ужина. Во всяком случае, это было первым, на что подумала Энн, отворив дверь в детскую. Ее самый бесстрашный и забывчивый ребенок был мокрым от пота, его пушистые волосики прилипли ко лбу, а футболка с дракончиками вся измята. Зеленые глаза мальчика широко распахнуты, а маленькие ручки моментально обвились вокруг талии мамы, намертво прилипая к телу взрослого человека. – Мамочка! - Что такое, милый? Что это было? Что ты видел? – она погладила его по голове и отметила, что ребенок весь горит. Это температура? Простуда? Но погода стоит за окном такая замечательная, самый разгар лета. Реально ли вообще в такое время переохладиться? - Монстр, мама, - переведя дух и слегка успокоившись, произнес шатен. Он уже вспомнил, что находится по ту сторону сна, где комфортно и безопасно. Где нет его, так внезапно возникшего. - Он был страшный? – терпеливо допытывалась сердобольная мать, усмехающаясь тому, как неуклюже ее олененок перелез на ее руки, утыкаясь носом в грудь. - Нет, - подумав, мальчик замолк на какое-то время, пытаясь подобрать правильное слово. Но оно точно не вязалось в его маленькой головке с прилагательным «страшный». Наоборот, скорее, он был... красивый? Гарри растерянно посмотрел по сторонам, совершенно не помня этого места. Он в чьем-то доме. Точно чужом, потому что в их столовой все совершенно иначе обставлено. Маленькие ножки торопливо зашлепали по ступеням наверх, потому что на первом этаже абсолютно нечего делать: холодильники во сне не поддаются ему, а раскидать подушки не позволяет воспитание. Второй этаж окутан каким-то странным туманом, как соседняя улица после дождя по утрам. Мальчик зашел поочередно в каждую комнату, но там только голые стены и пол. Как если бы кто-то только въехал в новый дом, а мебель еще не успела приехать, чтобы можно было расставить ее по местам. Зато в самой дальней части дома есть ярко-красная дверь. Она настолько интригующе притягательна, что Гарри не смог устоять перед тайной, что прячется за ней. Конечно же, он отворил ее. И тут же растерялся, потому что это единственное помещение, в котором кто-то есть. Гарри дернулся назад, видя чужую спину. Она мужская, взрослая и в полоску. Он попытался придумать, что ему делать. Ведь, по сути, мальчик ходит по дому этого дяденьки, но его никто не приглашал. Что, если дяде это не очень понравится, и он разозлится? Но пока в кудрявой голове мальчика активно сражались несколько идей, мужчина обернулся и удивленно посмотрел на паренька. - Привет, малыш, как ты тут оказался? – кажется, он не собирался кидаться на Гарри. Зато теперь мальчик получил возможность как следует рассмотреть хозяина дома. Красная дверь за кудрявым пареньком захлопнулась, как в классическом хорроре, отчего ребенок подпрыгнул, больше от неожиданности, чем от страха. Дяденька высокий, у него карамельные волосы (к этому выводу Гарри пришел после того, как увидел странную форму прически – поднятые наверх волосы сильно напоминают застывший сахар), приятная улыбка, и глаза, кажется, источают добро. Во всяком случае, мальчик уверен, что уж человек с таким-то светлым лицом не причинит ему боль. Свет как-то странно падал, возможно, все дело в шторах, но рассмотреть что-то кроме этого мужчины у Гарри не вышло. Он подошел ближе, сокращая расстояние между ними до пары сантиметров. Маленький Гарри замер с крепко зажмуренными глазами, потому что действия мужчины были слишком порывистые. Он ожидал удара по лицу, шлепка по попе за шастанье по чужому дому, но вместо этого ощутил на своей щеке чужое дыхание. Он задержал свое и открыл ясные зеленые глазища, чтобы в эту же секунду увидеть, как напугавший его до этого мистер Монстр улыбался. Мальчик растерян таким поворотом событий (больше сном управлять не получается, как будто кто-то перехватил пульт управления), а до его щеки дотронулась теплая рука, оставляя теплый след от горячей ладони. Рот мальчика раскрылся в немой просьбе прекратить мужчине вести себя странно. Но вместо этого светловолосый дяденька обнял Гарри, как делает это мама по утрам. Мальчик чувствует тепло, чувствует заботу, но все равно трясется от страха. Подсознание, интуиция, шестое чувство или что-то еще, о чем твердят взрослые по телевизору, подсказывало ему, что мужчина безобидный, но тогда почему этот дядя странно глядел на него? Последнее, что запомнил Гарри – это взгляд, странного дяди, покуда шокированное сознание вытягивало мальчика из сна. - Красивый монстр? – не поняла своё дитя Энн, сонно зевая. Возможно, Гарри просто не осознает смысла этого эпитета? В любом случае, этот разговор лучше возобновить с утра, когда все они будут бодрыми и хорошо понимающими, о чем говорят. Оба. А пока мама взяла клюющего носом сына на руки и унесла к себе в спальню, потому что оторвать крепко вцепившиеся в ее халат ручки оказалось непосильной задачей. Утро началось с безапелляционного приговора судьи-Энн: никаких сладостей перед сном. Она также собирается поговорить с воспитателями в школе: вдруг детям недавно показывали какой-то странный мультик. Нынешние картины женщина считает жуткими. Вероятно, что-то повлияло на ее мальчика, впечатлило настолько, что преобразовалось в кошмар. Но то ли она не в том направлении копала, то ли это не из-за гиперактивности ее ребенка: Гарри вскрикивает от этого же кошмара с завидной регулярностью. И если в первый раз она отнеслась к этому спокойно (ну кому из нас не снились кошмары?), то когда сын прибежал в ее спальню в четвертый раз за месяц, Энн начала серьезно переживать. Она пробует релакс-терапию, массаж конечностей и спокойную музыку по вечерам. Но ничего из этого не подействовало. На самом деле, она опасалась, что все это - последствия ее развода, и каждый раз, когда восьмилетний Гарри вновь нырял под ее одеяло посреди ночи, она корила себя за то, что ее ребенок все это расхлебывает. Ей стоило быть осторожнее, но что сделано, то сделано. Перепробовав все на свете, она с прискорбием сообщила на семейном совете, что Гарри отправляется завтра к детскому психологу. Кроме основной проблемы, она также надеялась, что специалист, наконец, выведает, что это за монстр. Потому что описывать его матери Гарри отказался наотрез. Упрямый ребенок просто видел «красивого монстра». Прекрасно. Это же обычное дело, верно? Но сам мальчик не беспокоился совершенно. Он уже привык к тому, что этот мужчина приходит к нему во сне. Они почти не разговаривают после того первого сна. Но Карамельный монстр (так про себя называет дядю мальчик) настолько заботливый и душевный, что все естество Гарри успокаивается рядом с ним. Главное, что кудрявый может хотя бы раз в неделю быть с кем-то высоким и сильным. Гарри может рассказать этому монстру о том, что дети в школе дразнят его и называют шепелявым, как кто-то говорит, что его никто не любит, потому что от них ушел папа. И ночной кошмар выслушает его, усмехнется краешками губ, а потом прижмет к себе. Сердце Гарри в эти моменты пускалось галопом. И даже то, что монстр после начинает тискать его, как плюшевую игрушку (старается подбодрить?), можно пережить. Ночной кошмар постепенно начинал быть чем-то обыденным, само собой разумеющимся: он осторожно гладил мальчика по волосам, согревал своим теплом, что уже спустя пару месяцев казалось чем-то привычным. Просто у Гарри был пунктик: не допускать кого-то чужого до своей кожи. И нарушение этого табу мужчиной поначалу воспринимал в штыки, как переступание некой незримой границы. Но, с другой стороны, он не бьет его, не кричит, а только ласково касается. И Гарри бы хотел, чтобы кто-то с такой же теплотой прикасался к нему в реальности. Однако, Энн не видит самого главного: как мальчик нуждается в мужской руке. В итоге, у кудрявого нескладного Гарри получилось без происшествий залезть на кушетку психолога. Он посмотрел на тучного дядечку, а тот поглядел на него поверх очков. Мальчик поправил свою рубашку с покемоном и сглотнул. И, видя напряженность ребенка, специалист протянул ему конфету. Гарри в нерешительности замер. Мама строго-настрого запретила все вкусное. Но это же утро, и мамы нет, так что все хорошо? - Смелее, Гарри, - пытался расположить мальчика к себе мужчина. Он рассматривает своего нового пациента, сопоставляя милую внешность этакого едва вылупившегося птенца и анкету, заполненную матерью. Имя и фамилия: Гарри Стайлс Полных лет: 8 Жалобы: регулярные ночные кошмары с одним и тем же «монстром». Пациент отказывается детально описывать события сна или фигурирующего в нем монстра. - Вы же не скажете ей? – беспокойно выдавил, наконец, мальчик, засунув за щеку карамельку. Он смял шуршащую обертку и отправил ее в карман шорт. Интересно, почему не в мусорку, которая стоит в метре от него? - Конечно же нет, Гарри. Давай договоримся так: это место, - при этом психолог обвел кабинет глазами, давая время сделать тоже самое и малышу, - секретное и надежное убежище. Даже если твоя мама будет пытать меня, я не признаюсь ей, о чем мы тут с тобой говорили. Идет? Ему очень важно заполучить доверие маленького пациента. Иначе ничего не выйдет. Никакое лечение не поможет. Он прекрасно знал, что старик Фрэйд прав на все сто процентов: все проблемы и комплексы родом из детства. И мистер Эдвардс надеялся, что мальчик позволит ему проникнуть в его подсознание. - Да, - односложно ответил Гарри, пытаясь разгрызть конфету. Он расслабленно заболтал ногами. И если после этого жеста психиатр начал дышать спокойнее, у кудрявого мальчика была для него еще одна новость: он очень упрямый ребенок. - Давай начнем с того, что ты устроишься поудобнее и расскажешь, как проходит твой обычный день, - начался обычный сеанс, какие Кристофер провел за свою долгую жизнь тысячу. Детки всегда рассказывали ему, что их били или ругали родители, как другие дети высмеивали их пухлые щеки или слишком широкую улыбку. Кто-то уже на второй минуте разговора начинал плакать и описывать, как их закрывают в туалете подростки из средней школы. Всякое он уже повидал. И, на всякий случай, при его кабинете всегда дежурила женщина из соц.опеки. Эдвардсу нравилось, что он может помочь кому-то настолько маленькому и беззащитному, успеть залечить то, что могло бы развиться в реальную проблему. Поэтому если мать Гарри не может выпытать что-то о монстре из сна, просто предоставьте всю грязную работу профессионалу. - Сначала я просыпаюсь, иду завтракать, затем мама отправляет меня чистить зубы. Обычно я успеваю посмотреть половину блока с Микки Маусом и его друзьями, пока мама сама соберется и позовет меня в машину, чтобы отвезти в школу, - Гарри ковырялся в подушке, которая находится рядом. И на ней Гуффи, но уже какой-то нерадостный и выцветший. – Потом меня встречает наша учительница Лу. Она улыбается мне и остальным детям. Обычно мы играем с ней, рисуем или лепим из пластилина. Если у кого-то выходит хорошо, она одевает на его голову венок, который сама плетет, - на этом моменте мальчик улыбается. Он достаточно хорош в лепке, поэтому в его засушенной коллекции уже есть парочка венков из ромашек. – Потом мы едим то, что принесли с собой. И мы еще играем на заднем дворе школы, занимаемся... А там уже мама забирает меня и увозит домой. - Ясно. Гарри, а тебя никто не обижает в школе? – зеленоглазый мальчик не поднял на него глаза, чтобы взрослый не догадался. Гарри уже смекнул, что этот дядя достаточно умный, чтобы раскусить любое его вранье (точнее, он почувствовал это). Поэтому он отрицательно покачал головой и продолжил рассказывать, как обычно мама готовит ужин и укладывает его спать. Пока не застопорится на том, что иногда ему снятся… ну, странные сны. - Расскажи мне о нем. О твоем кошмаре, - мистер Эдвардс наклонился к Гарри и взял его за руку. Но что-то внутри мальчика поднялось, что-то, что абсолютно против того, чтобы этот секрет был раскрыт. Восьмилетний ребенок заерзал на месте, всем видом показывая, что вопрос ему не нравится. Но в результате рассказал в общих чертах с тем лишь исключением, что моменты, когда его успокаивает карамельный монстр, он оставляет для себя одного. Монстр - только его секрет, так что он не собирается делиться чем-то хорошим с незнакомцем. - И все? Он просто там и все? – недоумевающе вопросил психолог, откинувшись в кресле. Мать этого ребенка описывала по телефону какие-то жуткие вещи, что ее сын зовет ее или прибегает сам после очередного кошмара. И не может спать после них в своей кровати. – Гарри, как выглядит монстр, что он делает? - Он в странной темной комнате. Когда я захожу туда, он уже ждет меня там. Он знает, что я приду, поэтому и оказывается в том месте раньше моего. Он в общем-то неплохой, но он пугает меня, временами. Он слишком хороший и заботливый? - расплывчато описал свой обычный сон Гарри, закусив губу. Он не хочет, чтобы психолог узнал. Карамельный монстр утешает мальчика после тяжелых дней. Что, если мистер Эдвардс посчитает мальчика слабым или хлюпиком и тоже будет за его спиной смеяться над Гарри? Гарри этого не хочет. Поэтому и молчит. - Хорошо. Мы пойдем другим путем. Ты же любишь картинки, верно? – на это маленький Стайлс активно кивает. Он обожал рисовать и сейчас уже ждал, что ему уже выдадут фломастеры, а еще лучше краски, чтоб можно было запустить в них пальцы и рисовать руками. Их учительница, Лу, говорит, что так они разовьют тактильные ощущения. Хотя мальчик и понятия не имеет, что это может быть. Так что решил, что это такая супер-способность. Поэтому брался рисовать руками как можно чаще, чтобы поскорее превратиться в Бэтмена или Спайдермэна. Тогда все перестанут издеваться над ним. – Отлично, тогда давай поиграем с ними, да? Я буду показывать тебе картинки, а ты будешь говорить, что там нарисовано, - Гарри обескураженно кивнул. Что ж, так тоже можно. Но лучше бы было с гуашью. В итоге, они находятся в компании десяти странных клякс, каждая из которых ужаснее предыдущих. «Мистер Эдвардс совершенно не умеет рисовать» - подумал про себя Гарри, но вместо этого говорит на очередную убогость «жук», или «слон», или «летучая мышь». Под конец психолог показал что-то совершенно фантастическое: здесь он, видимо, вспомнил, что кроме черного есть еще и голубые, розовые и желтые краски. Гарри улыбнулся на эту картинку, хоть она и напомнила ему внутренние органы человека. Ну, знаете, как в энциклопедии рисуют разрезанных тетеньку или дяденьку, где видно их легкие, печень и ребра. Гарри загордился собой, когда сказал это. Он уверен, что теперь психолог считает его умным. Мистер Эдвардс кивает, он даже выглядит удивленным, записывая ответы мальчика. После они долго обсуждают каждую из ассоциаций, и Гарри с улыбкой попрощался с врачом по прошествии сеанса. Вечером мужчина долго думал, стоит ли передавать итоги теста матери юного пациента. Налицо замкнутость и страх раскрыться миру. Он явно топчется на одном месте, видимо, переживая какой-то стресс, с которым психика ребенка не в состоянии справиться. Но что это конкретно? Монстр во сне – это только верхушка айсберга. Это результат каких-то переживаний. В итоге, он так и не связался с ней. Все же доверие ребенка – прежде всего. Следующие сеансы, к глубокому разочарованию мужчины, не дали никаких результатов: Гарри повторил лишь только то, что уже говорил. По его словам, он живет прекрасно. Никто из взрослых никогда не бил его, соседские собаки не нападали на мальчика. Тогда что это за монстр? Откуда он взялся? Кристофер все же расспросил мать Гарри, когда та пришла забрать сына из клиники. - Мальчик - единственный ребенок в семье? – отведя за угол женщину, он помахал Гарри на прощание. - Нет, еще есть дочка, Джемма, старше Гарри. А что? - У вас не было выкидышей или умерших детей? Простите за неэтичность вопроса, но я уже теряюсь в догадках. Этот монстр – явно то, что и мучает, и удовлетворяет в моральном плане вашего сына. Гарри как будто хочет нам что-то сказать, но боится. Но вы не производите впечатления матери-тирана, поэтому я должен был спросить об этом вас. - Нет, нет. Что вы, нет, боже. Я никогда бы не подняла руку на ребенка. Конечно, могу прикрикнуть, если он расшалится, но до рукоприкладства никогда не доходило. Он славный, но, этот его красивый монстр… - женщина, прекрасная даже в своей печали, выдохнула через рот, пытаясь сдержать слезы. Терапия никак не вытеснит из головы ее мальчика кошмарный образ. И она вся на нервах. Энн чувствовала, как сильно похудела от переживаний, как ее трясет каждый раз, когда ночью что-то хлопает, капает или скрипит. Она чувствовала, что скоро самой придется записаться к психологу. - Тогда еще раз извините меня. Что ж, будем выяснять дальше, хорошего дня, - мужчина попрощался, чуть краснея за свою дерзость, и поспешил укрыться в своем кабинете, еще раз проходясь по огромным справочникам. Анализ деталей сна по Фрэйду ничего не дал. Мальчик просто заходит в дом и исследует его. Ни одна песчинка из этого места не обозначает ничего, кроме своего прямого назначения. И каждый раз, когда Эдвардсу кажется, что вот-вот уловит суть, поймает этого пресловутого монстра за хвост, эта дрянь ускользает из его рук. Гарри будто специально опустил самое важное. Но Эдвардс не смеет давить на ребенка. Он и так подавлен, нельзя усугублять его состояние.