Сын Империи

Маленькая серая камера для допросов была пуста за исключением стула с маленьким столиком, и еще одного стула в центре, оборудованного цепями для удержания пленника. Хан встал рядом с Люком, сразу же поняв, куда они пришли, еще до того как увидел дверь в камеру. Сам же малыш молча взял датапад у стоящего на входе офицера и принялся что-то на нем изучать, пока дверь не открылась. Почему-то вход в имперские камеры всегда делали очень низкими, и чтобы попасть внутрь приходилось пригибаться. Здесь срабатывала психология - так это объясняли. Правда, малышу заморачиваться не приходилось – он был настолько маленьким, что свободно проходил и так. Один из двух повстанцев, которых удалось взять живыми, уже был там, переодетый в стандартный комбинезон для заключённых, который никто не удосужился застегнуть, а цепи уже были крепко закреплены вокруг ног и рук, лишая его возможности двигаться. Люк лишь однажды оторвал взгляда от датапада, и то, лишь для того, чтобы отпустить штурмовиков, стоявших по обе стороны двери. Он сел на стул напротив повстанца, а Хан остался стоять у края комнаты, чувствуя себя здесь крайне некомфортно. И, в отличие от малыша, он не мог не взглянуть на связанного пленника, а тот, видимо, почувствовав на себе взгляд, поднял на него глаза. И тут Хан увидел уже темнеющий огромный синяк, очевидно, от сильного удара в голову. Люк долго молчал, продолжая что-то читать, и повстанец нервно потянул цепи, явно не понимая, что здесь вообще делает ребенок. Хан мысленно вернулся к прошлому разу, когда парень встретился с повстанцем на базе Синто, и почувствовал, как неприятно все сжалось внутри. Наконец, малыш поднял глаза и заговорил резким, деловым тоном: - Итак, исходя из полученных данных, ты взломал спутниковую связь возле Ганда и установил украденный перенастроенный спутник, чтобы перенаправлять информацию в астероидный пояс. Мне всего лишь нужно уточнить, как долго он работал, сколько информации ты успел передать и какую именно. Мужчина продолжал молчать. Даже не мужчина - молодой парень, всего на несколько лет старше самого Люка, максимум ему можно было дать лет двадцать. Когда же война стала такой? Как они дошли до этого? Дети, втянутые во взрослый мир и ставшие ветеранами, будучи ещё подростками? Хану было еще далеко до тридцати, но он внезапно почувствовал себя очень старым, наблюдая за встречей двух заклятых врагов. Люк выпрямился и положил датапад на стол, потратив ненормально долгое количество времени, чтобы выровнять его края идеально симметрично краю самого стола. - Ты же понимаешь, что не успел стереть данные системы. Чтобы добыть нужную информацию, нам потребуется день, максимум два. Так что время здесь большой роли не играет. Конец все равно будет один и тот же. Так что, давай так. Или ты мне сейчас все рассказываешь, после чего я оставляю тебя в покое, возвращаю в свою камеру, и мы сегодня оба хорошенько выспимся, либо же этот допрос превращается в груду костей и море крови… не моих, как ты понимаешь. Люк дал ему достаточно времени на ответ, но повстанец продолжал хранить молчание, не дрогнув, и впившись в него глазами. В конце концов, малыш наклонился, чтобы прокрутить вниз страницу на датападе, – Кстати, в соседней комнате находится ваш друг, и ему попался не кто иной, как капитан Исман. А тебе попался я… что печально. Печально потому, что я работал с Исманом и наверняка могу тебе сказать, что он твоего дружка в живых продержит, по меньшей мере, до утра. И зная это, я могу оказаться не столь добросовестным, как он. Тишина… Люк поднял глаза на мужчину, который в ответ лишь сильнее сжал челюсть и сузил глаза. Малыш откинулся назад на стуле и глубоко вздохнул, снова позволив повиснуть довольно долгой паузе. Но ответа так и не последовало, поэтому он заговорил вновь: - Видишь ли, мне не очень-то нравится капитан Исман, и у меня нет ни малейшего намерения позволить ему выбить из твоего дружка информации больше, чем выбью из тебя я. Называй это тщеславием, или же соперническим духом, профессиональной гордостью… называй это собственным невезением, если хочешь. Можешь назвать это самонадеянностью, но мы с тобой, так или иначе, победим, - Люк вновь опустил глаза к датападу и снова вернулся взглядом к пленнику, явно позабавленный. - Кив Клайн…серьезно что ли? - Кутабарэ. Хан не узнал язык, но оскорбление на любом языке звучало как оскорбление. Люк позволил молчанию повиснуть буквально на секунду, и Хан почувствовал, как сжимается его горло от ощущения только что возросшего напряжения. Все еще сидя, малыш слегка наклонил голову и заговорил пренебрежительным, спокойным тоном: - Зачем ты это делаешь? Зачем бросаться оскорблениями в ситуации, в которой ты знаешь, этого не потерпят? Зачем это делать, зная, что последует дальше? Разве они не учили тебя держаться на допросе? Ты же знаешь – никогда не зли человека, в руках которого находится твоя жизнь, и возможно, очень мучительная смерть. - Кутабарэ, о бака зэ! Люк спокойно вернул датапад на место, вновь аккуратно поровняв его края с краем стола, и на несколько секунд опустил голову, устало потирая глаза… а затем резко поднял взгляд… Тяжелый стул, на котором сидел мужчина, вдруг резко рвануло назад, к самому краю комнаты, и повстанец согнулся пополам: его тело сложилось вдвое с такой скоростью, и под таким углом, что, казалось, будто удар был настолько силён, что их вместе со стулом отбросило назад. Но, когда стул с силой ударился об стену, повстанца тут же отбросило в обратную сторону, и он ударился затылком о стену, после чего обмяк и вновь согнулся пополам, изо всех стараясь побороть шок от невидимого удара, и наконец, вдохнуть выбитый из легких воздух. Люк оставался неподвижным, абсолютно спокойно наблюдая за тем, как задыхается его пленник, безуспешно пытаясь поднять руку к кровоточащему носу… мальчик просто продолжал смотреть. Сердце самого же Хана вот-вот грозило выпрыгнуть из груди, ему самому стало трудно дышать, но он не мог пошевелиться - тело словно приросло к месту. Наконец повстанец поднял голову. - Ну что, хочешь снова повторить свои слова? – улыбнувшись, спросил Люк. Мужчина продолжал молчать и тяжело дышал, пока кровь тонкой струйкой вытекала из носа на его обтянутые серой тканью колени. Люк встал… и стул пленника снова рвануло, на сей раз вперед, протащило по полированному полу с раздирающим слух скрежетом и резко остановило перед мальчиком - как раз в тот момент, когда тот протянул руки и схватил ошарашенного повстанца за запястья. – Намэн йа нэо, Кив, какко тцукенна-йо. Потому что я понимаю, что ты говоришь… более того - я слышу твои мысли, а потому и знаю, что ты говоришь на бейсике. А для меня твои слова и мысли – это одно и тоже. Даже если у тебя хватило мозгов и силы воли держать рот на замке, мысли свои ты все равно не скроешь. Только не от меня. Стул покачнулся на месте, а мужчина, неподвижно застыв, издал рваный, задыхающийся вопль, и Хан мог только представить, от какой боли. Несколько долгих секунд грудь повстанца даже не дергалась, глаза широко распахнулись, каждую мышцу в его теле, словно струну, натянуло до предела…и он, наконец, тяжело опустил голову, словно ее высвободили из захвата. Мужчина зашелся тяжелым, прерывистым дыханием. Люк все это время оставался всего в нескольких сантиметрах от его лица, абсолютно равнодушный, просто ожидая, пока повстанец придет в себя достаточно, чтобы понимать, что происходит вокруг. - Кив, помнишь, я сказал тебе, что то, что ты попал ко мне – очень печально? Я имел ввиду, что тебе не повезло попасть к ситху, настоящему ситху. Ты попал к тому, кто превратит твои последние часы в самый ужасный, самый жестокий, и самый мучительный кошмар всей твоей жизни. Лично мне как-то плевать, но ты-то можешь все изменить. Ты ведь можешь, и очень легко, - его ледяной тон принял снисходительные нотки убеждения. – Все, что я прошу тебя рассказать: как долго здесь работал пост прослушки, и что вы успели передать. И все. Я не прошу тебя рассказывать о вашем восстании, не прошу говорить о его местонахождении, или о его численности. Только это. Это купит тебе жизнь, Кив. Потому что, поверь мне, человек в соседней комнате это уж точно сделает. Что превратит тебя в ненужный мусор. Мусор, который меня бесит, и на котором я сорву всю свою злость. А потом мы приведем сюда твоего дружка, и на наглядном примере продемонстрируем ему, насколько плохо все может для него закончится. И все ради одного гребанного дня… одного! Мы все равно получим всю нужную информацию уже завтра. Ты уже никому не поможешь своим молчанием. Ты не поможешь себе. - Нет, - повстанец выдал рванный вздох, но слово было сказано искренне. Хан видел, что это крик души. По-прежнему держа руки на подлокотниках его стула, Люк слегка отстранился назад и наклонил голову, пытаясь поймать взгляд пленника, но тот по-прежнему сидел с опущенной головой. - Нет? Плохой ответ, Кив. Неправильный. Ответ, от которого будет очень больно… Повстанец напрягся, приготовившись… и Хан резко оттолкнулся от стены. – Да возьми ты уже эту гребанную информацию! Просто возьми ее из его мыслей! Ты ведь можешь это сделать! Прекрати! Хватит его мучать! Только когда Люк выпрямился, и уставился на него, шокированный такой реакцией Хана, тот наконец понял, насколько громко орал. В ответ он уставился на малыша, и повисла гробовая тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием пленника. Он хотел повторить свои слова. Хотел сказать мальчику остановиться, и посмотреть на то, что он делает по приказу другого человека. Ребенок, который не то, что пытать здесь людей, а даже знать о существовании подобных мест не должен. Но Хану ничего не нужно было говорить - Люк и так все знал. Он прочитал его мысли как только те успели сформироваться в его голове. И это было хуже всего. Он отвернулся, и неуклюже нажав на дверной механизм, быстро пригнулся под потолком этой чертовой двери - настолько он хотел как можно быстрее убраться отсюда. Оказаться как можно дальше от всего этого. От малыша. * * * Двери в его апартаменты тихо отворились, и, поскольку Хан точно помнил, что закрывал их, то не стал даже оборачиваться – он уже знал кто стоит в дверях, отбрасывая длинную тень в комнату. Хан молча сделал глоток из стакана, по-прежнему не оборачиваясь, а Люк также молчаливо продолжал стоять в дверях, так и не осмелившись переступить порог. В конце концов, Хан просто покачал головой, не злясь, а просто… говоря правду, которую даже не нужно было озвучивать – малыш и так все всегда знал. И если Люк может разобраться в том, что сейчас чувствует Хан, то тому сейчас определенно лучше, чем самому Хану. - Просто…уйди, ладно? Я не хочу…сейчас тебя видеть. - У меня был приказ, - тихо ответил Люк. Он не мог повернуться к нему лицом, он не станет смотреть на него сейчас – он просто не может сейчас его видеть. - Это – не повод. Его недостаточно для того, что ты сделал. - Приказа Палпатина достаточно, - так же тихо отозвался Люк. В ответ Хан лишь молча покачал головой, зная, что не сможет пробиться к парню, и задумался о том, что возможно, никогда не сможет этого сделать. Задумался о том, вообще стоит ли оно того. Малыш слегка поерзал на месте, и Хан наблюдал за тем, как движется его тень, когда тот поднял руку ко рту и начал грызть ногти. Соло вновь вернулся взглядом к астероидам за иллюминатором и одним глотком осушил бокал. – Он мертв? Тень слегка зашевелилась, когда Люк поднял голову. – Да. - Ты это сделал? - …да. Если тебе нужна чья-то смерть, это должна быть твоя рука. - Это Палпатин тебе сказал? - Нет, - в его тихом голосе не было ноток самооправдания, только лаконичное изложение фактов. – Я сам это понял, когда мне было одиннадцать…однажды, когда…делал это по приказу Палпатина. Потребовалось пару секунд, чтобы осознание просочилось в мрачные мысли Хана – осознание того, в чем только что признался малыш. Он оказывался в таких ситуациях настолько часто, что понял – нельзя перекладывать бремя вины на кого-то другого. Палпатин явно не страдал угрызениями совести, делая это, но вот Люк… Люк, должно быть, очень мучился, раз не смог передать приказ убить пленника кому-то другому. А чувство вины означало, что неважно, насколько разорвана была его душа, но между внушением абсолютной верности и личными сомнениями, где-то там, глубоко, оставалась совесть. Хан обернулся, но Люк уже ушел, тихо прикрыв за собой дверь, и комната вновь погрузилась во мрак. Подняв руку, Хан потер виски а затем провел рукой по волосам, чувствуя, как у него начинает раскалываться голова. Он сжал челюсть от боли, но в ту секунду ему казалось, что он ее заслужил. * * * Оказалось, что когда Хан явился на мостик, заступив в свою смену на дежурство следующим утром, его ждало много новой информации. Индо уже как всегда стоял рядом с Люком и что-то тихо ему говорил. За иллюминаторами бушевал водоворот гиперпространства, линии звезд закручивались в вихрь, отбрасывая яркие лучи света через мостик и в командную яму. Люк не обернулся, когда Хан подошел к нему, оставаясь полностью сосредоточенным на технической станции во внешней части командной ямы, включив несколько экранов и изучая их с каким-то уж преувеличенным интересом, попутно разговаривая с Индо. - Шпионская станция повстанцев получала передачи через перепрограммированный спутник, похищенный несколько недель назад на Ороне 3. Грузовик «Феникс», на котором перевозили украденную аппаратуру, и лямбда-шаттл «Вилси» - хорошо известный транспорт повстанцев, если верить отчетам, были замечены звездным разрушителем «Неустрашимый» при стыковке с крейсером повстанцев «Максимус» две недели назад. А «Максимус» был не раз замечен в одном построении с крейсером мон-каламари 80 модели. - У нас есть идентификация крейсера мон-каламари? - Нет, но это крейсер 80 модели. А сколько их у повстанцев? Это точно «Независимость». - У нас есть данные, подтверждающие это? Люк опустил глаза. – Нет. - Нельзя работать, основываясь на предположениях, Люк. Малыш вызывающе поднял на него глаза. – Существует всего девяносто четыре крейсера мон-каламири - я проверял. Девяносто из них я могу отследить по своим каналам. Теперь про остальные четыре – один из них числится во флоте «Черного солнца», еще один был уничтожен в туманности Боралика два года назад – было найдено достаточно механических и органических образцов, чтобы подтвердить это. Остается всего два. Названия не имеют значения, но одному из них уже больше двадцати лет, так что дизайн и техническое оборудование должно сильно отличать их друг от друга. Они оба числятся как восьмидесятая модель, но один их них принадлежит к классу А, а другой к классу Д. Крейсера мон-каламари все до одного органической структуры, и они все – разные. Но я вчера очень долго изучал детали. Допустим, что у Альянса их целых два, но судя по многочисленным данным, полученным нами, это всегда был один и тот корабль класса Д. Достаточно тебе косвенных доказательств? Индо не ответил и лишь подошел ближе, чтобы лучше изучить изображения крейсера, чьи органические, неправильные линии человеческому взору казались, по меньшей мере, неуклюжими. - Что тебе еще известно насчет его связи с «Фениксом»? Вновь он за свое, - подумал Хан, видя, как виконт все дальше подталкивает парня, и тот, казалось, сегодня решил ему это позволить. Должно быть, он по-прежнему расстроен насчет вчерашнего. - Ну, «Независимость» имеет не так много прямых связей, и поэтому, наверное…, - он замолчал, и тут же исправил самого себя. – Разведка считает, что по статистике существует высокая вероятность того, что идентифицированный крейсер мон-каламари, который принимал участие в стычке со звездным разрушителем над Турканой, вместе с истребителями Т-65, был именно «Независимость»…поэтому то, что мы нашли в Кроне поврежденный крестокрыл – вовсе и не совпадение. «Независимость» также участвовал в поражении возле Бриджиа, когда операция «Устрашение» начала терять инициативу, - Люк осторожно оглянулся, и заговорил уже совсем тихим голосом. - Если все получится, и крестокрыл окажется с «Независимости», тогда это все равно, что поставить маячок на новый фрегат и штаб-квартиру Альянса, поскольку они бы не стали использовать крейсер для мелкой перевозки. Этот корабль они собираются использовать, чтобы производить впечатление и заручаться поддержкой. А если я прав, то на этом корабле находятся главные лидеры восстания… если маячок будет продолжать работать, то это возможность раз и навсегда прекратить утечку информации. - Ты уже сообщил Императору? - Еще нет. Я хочу посмотреть, вернется ли крестокрыл на борт «Независимости». - И сколько нам ждать координаты? - Мы получили короткий сигнал рано утром, значит, перелет через гиперпространство на борту грузовика занял почти сутки. Предположительно, они вернули истребитель на борт корабля, где базируется его эскадрилья, и они вновь ушли в гиперпространство. Из расчетов времени, они сейчас либо в пограничных мирах Гидиана, либо на территории Хаттов. Мы сейчас как раз производим триангуляцию, но направляемся в сектор Халла, контролируемый хаттами. - Потому что? – спросил Индо. - Территории хаттов граничат с Тионской гегемонией. Повстанцев оттуда вытеснила операция «Устрашение», но на хаттской территории их военные операции по-прежнему вполне возможны. Я проверял записи последних трех месяцев в этих системах - повстанцы в этом районе за последние месяцы совершали множественные нападения на конвои, сопровождающие торговые корабли, и корабли-тюрьмы, они крадут боеприпасы и технику. Вот откуда появился украденный спутник. Я вообще удивлен, почему туда до сих пор не направили ударную группу. Я сделал перекрестные ссылки между датами, когда были украдены спутники, дату перехвата информации о Звезде Смерти, и смерти шпиона на базе Синто. Если это был их единственный источник информации, то у них недостаточно данных продолжать операцию - они в поиске. Они знают, что что-то происходит, но не знают, где точно, а поскольку мы убрали их пост прослушки, то они и не смогут узнать больше. Они знают, что завершение Звезды Смерти неизбежно, но им нужно больше информации. Раньше они получали ее на территории хаттов… именно там и будут ее искать сейчас, - малыш замолчал, и пожал плечами, покосившись на Хана, но глазами с ним так и не встретился. – Просто интуиция. Когда парень повернулся, Соло не мог не заметить его бледность и темные круги под глазами. До него внезапно дошло, что Индо стремился войти в курс дел не менее самого Хана, в то время, как Люк, похоже, уже довольно долго работал над этим. Сигнал маячка пришел рано утром, и, судя по его словам, он сразу же занялся поисками. Он так и не ложился спать, - понял Хан. И, казалось, прекращать работать в ближайшее время он не собирался, вновь вернувшись глазами к технической панели. - Мы выйдем из гиперпространства через несколько минут. Если нам повезет, и они отправились именно туда, куда мы думаем, то вскоре крестокрыл тоже вернется в нормальное пространство, и мы получим еще один сигнал. Если же нет, то у нас все равно хорошая позиция для получения следующего сигнала. Индо наконец угомонился, и кивнув в знак согласия, также посмотрел на экран, где было изображено грузовое судно повстанцев. – А «Уилси»? - Ничего, или точнее – почти ничего. Много косвенных связей - связь с «Фениксом», а следовательно и кражу спутников подтвердили весьма сомнительные источники. - Но ты же можешь проверить эту информацию из восстановленных данных повстанцев? – наконец заговорил Хан. - Нет никаких данных, - объяснил малыш, не поворачиваясь к нему. – Повстанцы успели уничтожить систему перед тем, как туда зашли штурмовики. Восстанавливать нечего. Хан уставился на него, вспоминая его вчерашние слова, сказанные повстанцу. Понимая с какой легкостью он лгал, и при этом, сумев обмануть не то, что повстанца, но и Хана, который думал, что хорошо знает его. - Но зато мы знаем имя пилота крестокрыла, - как бы невзначай продолжил Люк, выводя на экраны новые изображения. – Я пробил его голосовой профиль, взяв запись нашего маленькой беседы, и с девяностопроцентной точностью база выдала имя Биггза Дарклайтера - бывшего имперского пилота, который обучался в четвертой военной академии Фрестбелла. Он с какой-то Силой забытой планеты под названием Татуин, в секторе Арканис. Очевидно, что это он поднял мятеж на борту «Край Эклиптики» и забрал с собой не только командующего офицера судна – Д. Кливиана, но и сам корабль. - Умеет проявить себя,- пробормотал Хан, рассматривая фото Дарклайтера в его личном деле. - Будем надеяться, что на «Независимости» он тоже в тени не останется, - ответил Люк. На этот раз он почти повернулся к нему лицом, - заметил Хан. Еще несколько минут и… «Бессмертный» вышел из гиперпространства, и Хан сразу же почувствовал на себе эффект внутренний гравитации – уши заложило, а вес собственного тела стал ощутимо больше. Командная яма сразу же оживилась, когда стала поступать новая информация. - Полный стоп, - объявил капитан Рот с мостика. – Оперативный центр? - Все системы активны, сэр. Системы управления в норме. Цель в пяти тысячах кликов от сектора Халла. Хан слушал разговор, зная, что перед тем как начать сканирование для поиска сигнала маячка, сначала нужно проверить, все ли в норме после выхода из гипера. Но малыш, похоже, не мог больше ждать, поэтому сразу же повернулся к технической панели, чтобы начать сканирование. - Сэр, - один из офицеров поднял голову в сторону Рота, - У нас поступают новые данные, и… - Есть! – радостно улыбаясь, воскликнул Люк. – Близко, очень близко. С такого расстояния вычислить их - не проблема. Индо наклонился к нему и тихо спросил: - Как долго это займет? - Несколько секунд… сигнал сужается. На экране появились координаты. – Ну? – спросил Хан, не сумев остаться в стороне. Люк вывел на экран навигационную схему территорий хаттов и ввел координаты. Система выдала соответствие и… Выпрямившись, он просиял от гордости и повернулся сначала к Хану, а не к Индо. - Данута, - торжественно объявил он. - Они над Данутой. В этот же момент вскочил один из офицеров в командной яме. – Сэр, у нас сигнал тревоги с планеты Данута, система Колова,- напряженным голосом начал он. - Был атакован имперский гарнизон! иллюстрация- http://www.alongtimeago.org/userimages/es.ch.12.jpg