Параллельный мир.

Шли месяцы. Внутреннее одиночество помогало Хэйтему продвигаться в работе. Теперь у Ордена под властью был почти весь Нью-Йорк и Бостон. Несмотря на прорыв в Ордене, вечерней работы у Хэйтема становилось все больше и больше. Каждый день приходилось просить чьей-либо помощи. Тоска появлялась из ниоткуда. Все чаще хотелось эля и одиночества. Но не было времени на мужские похоти, была только нескончаемая работа и... Времени становилось все меньше и меньше. Хотелось убежать от него, далеко далеко. Но не получалось. И наверно никогда не получится. "Мы живём ради родных" - говорил ему отец когда-то. Что очень туманно вспоминалось. Он усердно работал и постепенно забыл о Дзио. В дверь кто-то не сильно постучался. - Да. - не отрываясь от бумаг сказал Хэйтем и поставил перо в чернильницу в ожидании очередной глупой просьбы от гувернантки. В общем он настроился на худшее. - Сэр, обед подан. - приветливо улыбаясь, сказала Петти. И встала в дверном проеме, ожидая ответа. - Да, спасибо что напомнили, Петти. Уже иду. - он опёрся руками о стол, и тут правый бок резануло болью, которая заставила магистра зажмуриться. Старая рана тревожила его уже давно, но не так сильно, как сейчас. - Сэр, вы в порядке? - заметно волнуясь спросила Петти и поспешно подошла к хозяину. - Да, всё хорошо. Я уже иду. - отмахнувшись сказал он и спокойно вышел из комнаты. Поблагодарив кухарку за поданный обед, Хэйтем направился к себе в кабинет, для продолжения работы. Не прошло и половины часа как в кабинет вбежал Чарльз. - Сэр, простите за неожиданное появление. - начал было извиняться помощник, но Кенуэй не вытерпев этого перебил его. - Говори Чарльз, в чем дело? - читая новоприбывшее письмо спросил он. - Сэр, Вашингтон отправляет меня на трехдневную разведку. - В этот момент Магистр укоризненно посмотрел на него и добавил. - Чарльз, я не думаю что это хоть как-то уменьшит мою работу. - он вернулся к прочтению письма. - Я не имею права уйти не предупредив вас. - огорчённо сказал он. Кенуэй закатил глаза и взглянул на своего помощника. - Хорошо, я понял. - раздраженно сказал он и протёр глаза. - Сэр, вам нужен отдых. Здесь недалеко есть хорошая таверна. Я могу вас туда проводить - с ноткой сострадания ответил Чарльз. - Нет, Чарльз, я сам доберусь. У вас много дел. - вставая с насиженного стула сказал Хэйтем. Стоять на ногах было крайне непривычно после долгого союза с мягким стулом. - Как прикажете. - с этими словами Чарльз поклонился и чуть ли ни бегом вышел из кабинета. Предупредив гувернантку о своем отсутствии, Хэйтем сел на коня и отправился в ближайшую таверну. Здесь было так же как и в других тавернах. Воняло алкоголем и весело проводило время множество пьяниц. Большая часть из них были красные мундиры. Сев на более-менее приличный столик, он заказал себе кружку эля и начал оглядывать посетителей. Только после второго круга осмотра помещения, он вспомнил эту таверну. Два года назад они были здесь вместе. Он сделал глоток холодного эля. В какой-то момент в помещении стало подозрительно тихо. И через пару минут в таверне заиграла мягкая музыка.

Я слушал дождь. Я думал о тебе. А по стеклу текли, как слезы, струи. Я вспоминал минувшую весну. Твои глаза, слова и поцелуи. Ты говорила, что любовь пройдет. Пройдет как жизнь: с улыбкой грусти мимо. Но, помню я счастливое лицо. Твой тихий смех и ласковое имя. Я слушал дождь. Я думал о тебе. И память в вальсе осени кружилась. Я вспоминал минувшую весну. И сердце о тебе в слезах молилось. И сердце о тебе в слезах молилось. Я слушал дождь. Я думал о тебе. По- прежнему ты мной, ты мной одна любима. Но нет тебя. И мир пустыней стал. И в сердце так темно и нелюдимо. В моей душе, закрытой для других, Остался нежный свет очарованья. И чтобы нас никто не разлучил, Я превратил тебя в воспоминания. Я слушал дождь. Я думал о тебе. И память в вальсе осени кружилась. Я вспоминал минувшую весну. И сердце о тебе в слезах молилось. И сердце о тебе в слезах молилось. Я слушал дождь. Я думал о тебе. И память в вальсе осени кружилась. Я вспоминал минувшую весну. И сердце о тебе в слезах молилось. И сердце о тебе в слезах молилось.

Она заставила вспомнить о Дзио. И опять Хэйтем почувствовал ту грусть которую пытался забыть целый год. Но нет, он не забудет её, те минуты что были проведены с ней и её лицо. Лицо он не забудет никогда, яркая улыбка и блестящие карие глаза. Он выпил уже пятую кружку и в глазах начало двоиться. Он пытался заглушить алкоголем ту боль, но не получалось. Для Хэйтема ночь прошла довольно печально. Дома его встретили всёпонимающие гувернантки. Они втроем укладывали хозяина спать, но тот всеми силами сопротивлялся и бубнил что у него горе. Наконец, добившись своего трое измученных женщин наконец, со спокойной душой, отправились досматривать свои сны.