Сборник драбблов по Дестиэлю

Кофе, стоящий напротив него, идеален: смешанный с лесным орехом – полторы чайной ложки и того, и другого - три чайных ложки сахара, приятного густого цвета. Он делает идеальный кофе каждый день в течение последних четырех месяцев; каждое утро в семь часов перед тем, как сесть и прочитать новости пустому стулу перед ним. Каждый день в семь тридцать он встает, выливает содержимое чашки в окно и идет на работу. И каждый день он клянется никогда не делать этого снова. Он бы хотел, чтобы все сложилось по-другому; чтобы он работал меньше, чтобы не пропадал целыми днями. Он бы хотел варить кофе и раньше, когда они все еще были вместе. Он бы хотел, чтобы последних четырех лет не было. Он бы хотел, чтобы он никогда не был счастлив, потому что легче переносить падения, когда ты никогда не знал взлетов. Но больше всего он бы хотел суметь отпустить. Каждый раз, когда он выходил куда-то, он представлял, как увидит Его, представлял, что будет дальше. Смог бы он поздороваться, как цивилизованный человек? Или, может, убежал бы и спрятался за мусорным контейнером? Или выбрал бы случайного человека рядом, чтобы притвориться, что он с ним? Может, уставился бы, как влюбленный идиот? А что, если бы он увидел Их вместе? Выглядели бы Они счастливыми? Ходили бы за покупками, как никогда не делали они с Ним? Он знал, все это была его вина. Он практически толкнул Его в руки другого мужчины. Он никогда не был рядом, никогда не относился к Нему, как тот заслуживал. И сейчас он старается компенсировать это все в чашке кофе. Чертовой чашке кофе, потому что он был слишком труслив, чтобы просто зайти в квартиру меньше, чем в трех кварталах, и извиниться. Слишком труслив, чтобы хотя бы позвонить. Он смотрит на часы и вздыхает. 7:30. Впервые за четыре месяца он не встает сразу. Вместо этого он роняет голову на стол, чувствуя смесь стыда и отчаяния. Чашка кофе смотрит на него с другого конца стола в молчаливом осуждении. Перегнувшись, он окунает пальцы в кофе. Остыл.