Сборник драбблов по Дестиэлю

Той ночью бар был переполнен. Чертова тонна людей пыталась втиснуться в слишком тесное для них помещение, и у Дина было место в первом ряду. Он подавал напитки уже почти два часа, и из сотни (как ему казалось) посетителей (включая те десять или пятнадцать предложений, которые ему уже сделали) только один привлек его внимание. Парень был шикарен: темно-коричневые сексуально растрепанные волосы, потрясающие синие глаза (внутренний Сэм твердил Дину, что этот цвет назывался «Персидская синь»), пухлые и слегка потрескавшиеся губы, словно он все время кусал их, а его руки… О, его руки. Он определенно не работал ими, они казались слишком нежными для этого; пальцы — длинные и изящные, словно созданные для того, чтобы обхватывать что-нибудь. Не было никаких шансов, что такому красавчику мог понравиться такой, как Дин. Как и следовало ожидать, парень сел за бар как раз напротив Дина и заказал пиво. В бутылке. Будто Дин и так мало пялился на него во время работы. Дин передавал парню бутылку, когда его телефон зазвонил, и тот состроил самое угрюмое (нет, нет, вовсе не умильное) выражение лица, которое Дин когда-либо видел, и ответил на звонок с недовольным: «Новак». О, так у загадочного незнакомца было имя. С этого момента Дин стал думать о нем как о «Новаке» (ну, все те двадцать минут, пока парень пил свое пиво). Он был занят тем, что разливал виски для еще одного темноволосого мужчины (при этом флиртуя с ним) на другом конце барной стойки, когда снова услышал, как Новак говорит: — Нет, спасибо... Его прервали, видимо, втирая что-то, причем таким тихим голосом, что Дин не мог услышать ни слова. — Простите, я бы хотел просто посидеть и выпить пива, и… На это другой человек буквально заржал на все помещение, и Дин почувствовал, как в нем стали зарождаться зачатки гнева. Какого черта какой-то идиот набрасывается на Новака? Ну… Дин, конечно, знал — какого, но какого черта ржать, когда парень ясно прописал стоп? Он быстро закончил наливать виски и двинулся в другой конец барной стойки, туда, где сидел Новак, как раз вовремя, чтобы услышать, как этот козлина громко выдал: — Такой милаш приходит в бар и не ожидает ничего подобного? Ты тупой, что ли? Он с вожделением пялился на Новака, в то время как пальцы последнего опасно сжимали горлышко пустой пивной бутылки. — Может, все-таки бросишь строить из себя недотрогу и пойдешь со мной? — Новак! – вылетело у Дина прежде, чем он смог подумать. Его слова возымели действие, прервав разговор, и двое мужчин с любопытством уставились на него. Он нервно сглотнул и продолжил: — Твой перерыв закончился, Новак. Давай уже вставай за бар и помоги мне. Он выпучил глаза на темноволосого парня, мысленно крича тому быстро поднять свой зад и зайти уже за барную стойку. Когда Новак не пошевелился, Дин закатил глаза и обратился к тому козлине. — Прошу прощения, но мой сменщик должен вернуться к работе. Почему бы вам не дать ему свой номер, и он перезвонит вам позже? Наконец, до Новака, кажется, дошло, и он медленно поднялся и встал возле Дина. — Очень жаль, что я вынужден забирать его. Дин выдал широкую самодовольную улыбку, умудряясь при этом выглядеть так, словно ему на самом деле очень жаль. Козлина изумленно глянул на них с неверием, и, буркнув что-то типа «чертовы уроды», слез со стула. Дин, не двигаясь, стоял возле Новака, и они оба решительными взглядами провожали мужчину, пока тот не скрылся в толпе. Разница в поведении Новака была очевидна. Он с облегчением выдохнул, поворачиваясь к Дину с почти смущенной улыбкой. — Спасибо, – он протянул одну из своих изящных рук Дину для рукопожатия. – Кастиэль Новак. Я бы хотел тебя отблагодарить… Может, я помогу? – он указал на бар свободной рукой, со страхом в глазах от мысли, что придется работать за баром. Дин засмеялся. — Нет, все в порядке. У меня все под контролем, – выражение благодарности на лице Новака, то есть Кастиэля, было жутко умильным (и, черт возьми, опять это слово!). – Я Дин Винчестер. Хочешь меня отблагодарить? — он сделал паузу, оценивающе окидывая взглядом фигуру Кастиэля с ног до головы, замечая, как парень облизал губы, когда их глаза встретились. – Я освобождаюсь в три.