Это моя жизнь, Джуд

- Тебе нельзя столько бухать. Как можно столько бухать? Я звоню твоей жене. «Я звоню твоей жене» - это последняя стадия. Именно по этой фразе я обычно понимаю, что дела у меня идут уже непростительно хреново для светского (бля, никогда не прекращу хохотать над этим эпитетом, как его вообще применять к киношной тусовке?..), человека. Ну, и еще я понимаю, что Джуд взбешен уже так, как только может быть взбешен Джуд. До его мыслимого предела. Тарелки он у меня в стену никогда не бросает и морду мне набить пока не пытался, за что ему большой плюс, в сравнении с благоверной. Сьюзи куда агрессивнее, строже, но не сказать, что мне это никогда не было нужно. А Джуд... он злится. Он страдает и называет меня ублюдком, уродом, идиотом, еще много чем. При этом у него полу-сведены и у переносицы напряженно приподняты брови, что выдает беспокойство, напряжение, а вовсе не раздражение и злость. А еще он не перестает моргать. - Ты меня вообще слышишь? Ох... ну и несет от тебя. Через какое-то время я уже плескаюсь в ванне голый, Джуд сердито складывает мою раскиданную по полу одежду, и я ною, что хочу пену. Почему бы не помыться с пеной? Я же ее зачем-то купил, черт возьми? - У тебя токсикологический шок, уебок, - сообщает он с некоторым омерзением в голосе. - Диагноз сам придумал? Я просто прошу подать мне мою долбаную бутылку с пеной. - Обойдешься. - Ладно. А ты проваливай из ванной, я вообще-то голый. - Я чаще вижу тебя голым, чем одетым, шокируй меня чем-нибудь еще. - Джудси... – я смеюсь, – ты похож на Ватсона. Кстати, сбрей свои ебаные усы, они меня бесят. Джуд прерывает свое занятие, так и не сложив мою рубашку, и выходит из ванной. Кажется, стены треснули от хлопка двери. Ну и к черту стены, это не моя квартира, в конце концов. Вряд ли он обиделся, просто вышел из себя. Ну да ничего, я сейчас реально хочу побыть один. Сказать точнее, не хочу, чтобы кто-то видел, как я выблевываю текилу и свой желудок и пытаюсь утопить себя в душистой пене с ароматом горной свежести. Да, я все-таки взял бутылку с пеной. Почему бы и нет. Через полтора часа я просыпаюсь от того, что Джуд разговаривает сам с собой отборным матом, вытаскивая меня из холодной воды и накидывая сразу два мягких махровых полотенца мне на плечи. Я чувствую, как трясет, и он растирает меня, перестав ругаться. Что бы я без него делал? Наверное, жил бы себе с женой и ребенком, как нормальный человек. Никакого бухла, кокаина, девочек, ничего из разряда нездорового образа жизни. Все строго здоровое, правильное, светское, и знаете, как это? Пиздоебически скучно. Ты не живешь, пока у тебя строгий распорядок дня, обед по расписанию, восемнадцать часов работы в сутки. Хотя часов может быть и восемнадцать, главное, чтобы ты хотел столько работать. Впрочем, в моих летах хотеть чего-то, кроме секса, жратвы и сна — это нонсенс. Поймите правильно, я сейчас люблю свою жизнь. Это слегка как раньше, как перед тремя месяцами в тюрьме, где мне однажды расхерачили лоб за отказ от горячего гомосексуального знакомства с местным боссом. До заключения я жил секундой, у меня был ежедневный секс, редко с одной и той же женщиной, я ходил в казино, бодро орал на своего агента, громко высказывал протест своему отцу. Моральное половое созревание началось у меня лет в тридцать. Потом я остепенился, стал домашним, у меня появились свои тапки (и зубная щетка, и рядом с моей была щетка моей женщины — по этой щетке я понял, что все серьезно), ребенок, много работы, знакомств, нервотрепок, текстов, текстов, текстов. Я думал, я так когда-нибудь рехнусь. И когда я уже примерно назначил для себя дату прихода с повинной в ближайшую психушку, появился Гай, его фильм и его доктор Ватсон. В моем контракте был прописан обязательный флирт с этим парнем, потому что Гай всерьез вознамерился привлечь весьма широкую аудиторию, которой нравятся такие вещи. Это не испугало меня после того, как я однажды чуть не получил в глаз за то, что передал убежденному натуралу просьбу одного парня трахнуть его в задницу. Это звездный мир, здесь в порядке вещей извращения. Все, что порождает деньги и популярность. - Привет, я Джуд, Джуд Лоу. Я о тебе наслышан. Имя у него такое — Джуд Лоу. Ло-оу. На мой вкус, так должны звать героев порнофильмов. Гейских, конечно. Я тогда посмотрел ему в глаза, когда пожимал руку — светло-голубые, холодные, пристальные и очень умные. Спокойная, но неясная, неоднозначная усмешка на губах. Так может улыбаться снайпер, который вечером заляжет на крыше и застрелит вас, а пока вы с ним просто беседуете о жарком климате Южной Америки. Надо сказать, в тот вечер я плотно задернул шторы. Мне казалось, когда он смотрит, что меня сканируют. С того момента я понял, что что-то должно измениться. И не прогадал. Однажды в перерыве между съемками он пришел репетировать ко мне домой. Мы оба слишком устали после работы, чтобы оставаться ради репетиции на площадке, где, конечно, есть стулья с нашими именами, но нет ни выпить, ни прилечь, и вообще когда ты там — ты работаешь, а это как-то обидно. Так что Стив отвез нас ко мне домой. Вылезая из машины, Джуд внезапно потребовал моей руки, потому что застрял, и мы оба над этим ржали. Он обхватил мое запястье и вылез, весь оказавшись как-то слишком близко, заполнив мое пространство, и это было непривычно и как-то... приятно. Я тогда впервые подумал, что «фансервис» с гейским подтекстом вообще-то должен был стоить Ричи дороже. Потому что, по ходу, это опасная грань, особенно если ты совсем не гомофоб, а твой партнер — Джуд Лоу. Мы поднимались на первый лестничный пролет, не отлипая друг от друга и болтая как-то лихорадочно бурно, я слушал его тяжелое дыхание и думал о своем стояке, взявшемся непонятно откуда... а в лифте мы уже целовались, как сумасшедшие, и это было так, как будто только для меня все происходящее — неожиданно. Он не сомневался ни секунды, когда я сделал к нему шаг; как с цепи сорвался, целуя лицо, губы, обняв и притянув за шею. Никогда бы не подумал, что могу кончить от поцелуев, но в тот момент я был к этому близок. Как многого я не знал о себе. Я думал, моя неудовлетворенность жизнью происходит от тяжелой формы нарциссизма и потому что я никогда не хотел быть актером. Но нет. Оказывается, все, что мне было нужно, чтобы снова почувствовать себя живым — это красивый талантливый парень, которого я буду трахать по пятницам в отеле «Хилтон». И который будет запрокидывать голову и орать, вцепляясь пальцами в столешницу, а его ноги будут на моих плечах, и мне, блядь, захочется умереть в момент, когда он кончает, потому что я чудовищно боюсь смерти, но в этот момент мне будет на все насрать, и я смогу. С ним я смогу. Если в ад, то с достойным послужным списком. Мы были повернуты друг на друге. Я думаю, это бурный роман или настоящая любовь. Скорее бурный роман, для любви мы с ним слишком мало разговаривали. В основном на интервью или во время съемок. У нас просто не было времени. В семь часов в пятницу я ждал его в номере-люкс престижного Нью-Йоркского отеля, потягивая мартини и нервно поглядывая на часы. Он не приходил — прилетал, скидывал шарфик, пиджак, брюки, и ко мне подходил уже полуголый, сразу впиваясь в губы, и я плыл от того, как он потрясающе целуется. И какие у него глаза — этот взгляд снайпера. Но он совершенно точно не собирался меня убивать, и от этого я чувствовал себя как-то особенно польщенно и охренительно. Из жеманного Джуда Лоу он превратился для меня в моего, сотню раз — моего Джуда. Всю ночь с пятницы на субботу мы трахались и иногда курили. Он сидел на подоконнике с сигаретой, а я смотрел на его силуэт на фоне полутемного неба и городских огней. Потрясающе красивый. Моложе меня на восемь лет. Мало говорит, нереально трахается, складывает мои рубашки. Наверное, я на самом деле очень хороший человек и потрясающе красивый мужик. Потому что просто нет других причин, по которым это божественное создание могло так рваться ко мне каждый день, от часа к часу. Но я не хочу думать об этом. Наверное, я эгоист. Да, безусловно, законченный эгоист. В субботу утром он уходил. Но сначала мы лежали до девяти часов, приклеившись друг к другу, я дышал ему в шею, а он перебирал мои волосы и что-то бормотал, рассказывал. Я не собираюсь задумываться о том, насколько сопливо все это должно было выглядеть. В одно такое утро я чуть не сказал ему, что люблю его. Мне даже почудилось по его глазам, что он ждет этих слов. Но я струсил и промолчал — так что он поцеловал меня и поднялся, молча оделся и ушел. Нам нельзя было светиться. Даже из-за этой постоянной пятницы в отеле, безусловно, шли разговоры среди тех, кто знал про эту пятницу. Сейчас с той первой «репетиции» прошло полгода, и все стало еще хуже. На смену радужным временам пришли проблемы с его женой, которая заявила, что от Джуда пахнет не его одеколоном. Которая недовольна тем, что у них нет секса. И иногда ей кажется, что Джуд пялится на своего партнера по съемкам. Все это, безусловно, вполне могло стать началом конца. - Ты должен хотя бы иногда трахать ее, - разумно говорю я, - женщина в воздержании становится той еще мегерой. - Я сейчас лежу с тобой в одной кровати. Не находишь, что ты выбрал хреновый момент, чтобы начать Большой Разговор? - отвечает Джуд, для наглядности туша окурок и закидывая голую ногу мне на живот. И выдыхает в ухо: - у меня есть проблема, понимаешь. Я хочу только тебя. Стоит ли говорить, как реагирует мое тело. Мгновенно. И это после двух раз без перерыва даже на сигаретку. Я уже ничего не могу поделать и просто наваливаюсь на него, прижимая его бедро к своему поясу еще плотнее и запечатывая рот поцелуем. Мне уже можно дебютировать в порно. Чуть позже, когда мысль о сексе меня уже откровенно пугает, и мы оба протрезвели и устали достаточно, я делаю вторую попытку проявить разумность. Наверное, потому что я старше. В тридцать восемь я бы трахался с мужиками, если бы хотел, и ни о чем не парился, но это не лучшая модель поведения. - В киноиндустрии никто не любит пидоров, - сообщаю я, чуть повернувшись, чтобы лучше видеть его лицо. При моем последнем слове он морщится. - И мы должны соблюдать осторожность. - И причем здесь моя жена? - Притом, что она прекрасная, умная женщина. Она уже все поняла. Подумай получше о том, что она тебе говорит – она реально уже все поняла, а если понял кто-то один, вскоре это может стать достоянием общественности. Надо делать какие-то выводы. Джуд молчит какое-то время, и мне кажется, что он отстраняется и замирает. Черт, в контексте последних пары часов это прозвучало грубее, чем я хотел... - Почему ты заговорил об этом? - наконец, спрашивает он. Я пожимаю плечами. - Беспокоюсь о твоей карьере. Ну и о своей. Нужно соблюдать осторожность, а тебе вообще стоит подумать... - О чем? Надо ли мне это? - Типа того. У тебя дети, семья, понимаешь. Нельзя гробить целую жизнь из-за секса на стороне. - На стороне?.. Он смотрит на меня холодно и зло. Бля, ну как всегда. Я, может, и трахаюсь с парнем, но действительно не знаю, как улаживать с ним психологические моменты. Женщина бы точно не так реагировала. - Да, выходит, что на стороне. - Ты все-таки неповторимый придурок. Он выпутывается из объятий и встает. Я пытаюсь окликнуть, но оказываюсь моментально послан в весьма неприятное место. Что ж. Что ж... Все, что мне остается — смотреть на рельефную линию спины, пока он одевается. Сейчас четыре утра, я устал, мне кажется, что мой мозг превратился в желе и не дает мне оценить степень дерьмовости происходящего. Я понимаю, что должен остановить его, но просто сижу и пью, пялясь на то, как он ходит по лофту и собирает свои вещи. Все, на что хватает моего помутненного сознания, это жалкое: - Слушай, зачем ты все это... куда ты собрался? Сейчас четыре. - Вызову такси. Затем я все же пытаюсь представить, что будет, если пятницы закончатся. Если он не будет больше приходить, а пятница станет еще одним днем рабочей недели. Отличный повод заняться своим здоровьем. Хотя вообще единственный способ заняться своим здоровьем я вижу так: надо закинуться изрядной порцией транков и медленно и колоритно покончить с собой. Ну да это слишком отстраненные мысли для такой ситуации. Я пытаюсь осознать, чем его так задел. Наверное, я пьян, или просто чего-то не понимаю. Но мне очень не хочется, чтобы все стало как раньше. Чтобы он взял и исчез. Я ничего не говорю, когда он уходит. Вернется. Завтра мы с ним увидимся и поговорим. Надо будет извиниться и спросить, что за хуйня. - Правда, Джуд, что за хуйня? В следующую пятницу он не приходит, а я пытаюсь понять, в чем дело. Возможно, у них с женой все сложилось. Это было бы хорошо. Я сижу в номере-люкс, и по утру замечаю, что давно не было так трудно открыть глаза и вообще заставить себя втянуться в новый день.