В ловушке

      Он очнулся и сразу об этом пожалел… Так хорошо было пребывать в безмолвной, вязкой, спасительной темноте. Потому что, очнувшись, первым делом, он ощутил боль. Тянущая, тупая, пульсирующая — разная, она блуждала по всему его телу, яркими огнями взрываясь под сомкнутыми веками.       Его били. Сильно и долго. Ему не давали терять сознание. Каждый раз, когда его вопящий от боли организм хотел защитить себя, пытаясь отключиться, нырнуть в темные воды забытья — его грубо выдергивали на поверхность. И продолжали бить. Молча. А он, кажется, смеялся?..       Он сидел на тяжелом, массивном стуле с высокой жесткой спинкой, не позволяющей выгнуться и размять затекший позвоночник. Заведенные назад руки были скованы наручниками, а щиколотки примотаны скотчем к ножкам стула. Он был обездвижен почти так же, как, совсем недавно, его мучитель.       Сейчас он был один. Тот, кто его избивал — ушел, в конце концов, предоставив ему возможность провалиться в милосердное забытьё.       Эйдан тихо застонал и попробовал приоткрыть глаза. Правый открылся, а вот левому помешало распухшее, набрякшее веко. Ну, конечно. Доусон — правша, поэтому левому глазу досталось больше, как и всей левой половине лица. Он провел языком по зубам. Осколки двух выбитых зубов царапнули чувствительную поверхность. Хорошо, не передние. Потому что они — его своеобразная фишка. Чуть кривые передние зубы придавали его улыбке определенную изюминку и шарм. Он горько усмехнулся. Какая теперь разница? Выбиты передние зубы или любые другие — это уже не имело никакого значения. Красоваться на обложке журнала или светить милой мордашкой с экрана ему, увы, больше не суждено. Они с Дином подписали себе смертный приговор, вколов инъекцию. Наивные — они не до конца осознавали, какому чудовищу ее вкалывают.       Ирландец осмотрелся. До этого момента у него не было такой возможности — он был занят, точнее, были заняты им. Стул, к которому он был прикован, стоял посреди довольно большого мрачного помещения. Скорее всего, подвала «Золотой лилии». Желтый тусклый свет двух лампочек, свисающих с потолка, позволил рассмотреть старые кирпичные стены с прикрепленными к ним ржавыми стеллажами. На стеллажах беспорядочными грудами был свален разный хлам, покрытый толстым слоем пыли и лохмотьями древней паутины. Непохоже было, чтобы этим помещением активно пользовались. А, если и пользовались, то, скорее всего, лишь для таких — совсем невеселых, целей. Здесь можно было вопить до посинения, срывая голос, превращая криком голосовые связки в жалкие ошметки — все равно никто не услышит. Толстые стены надежно скрывали своего пленника от посторонних глаз и ушей.       Но Эйдан не кричал и не собирался этого делать. Не в этот раз. Он решил встретить смерть молча, а лучше всего — смеясь в ненавистную рожу, которая сейчас не сильно отличалась цветовым спектром от его собственной.       Он не боялся смерти. Уже — нет. Наверное, это его судьба — умереть в этом вонючем подземелье. Другого, благодаря своей пресловутой безрассудности, он не заслуживал. Он поставил на кон их жизни, жизнь ДИНА, вновь поддавшись своим, вечно зашкаливающим эмоциям, и вынудив любимого человека пойти у него на поводу.       Эйдан попробовал пошевелиться и снова застонал. Лучше вообще не двигаться. Закрыв не заплывший глаз, он опустил голову и попробовал восстановить в гудящем мозгу всю хронологию событий, последующих за тем, как они с Дином навсегда покинули студию… 　　       Все необходимые вещи были собраны заранее и за несколько дней до отъезда доставлены на квартиру к Нику. Поэтому Эйдан и Дин сразу отправились к нему домой. Все оставшееся время до отлета было решено переждать в квартире, никуда не высовываясь. У них не было полной уверенности в том, что Доусон проспит все гарантированное инструкцией время и, придя в себя, не станет разыскивать их, движимый непреодолимым желанием осуществить свои угрозы. Молодые люди не обольщались мыслью, что разбитая рожа или внезапно настигшая импотенция станут хоть какой-то преградой на пути его ярости. Скорее, наоборот. Не то чтобы они боялись его, но им очень хотелось покинуть Англию, не ища лишних приключений на свои пятые точки.       Ник выслушал их рассказ, непрестанно протирая очки и заламывая руки.       — Господи, ребята! Скорее бы вы улетели! — сказал он в конце и глянул на часы. — Слава богу, осталось недолго. Если честно, то мне очень за вас страшно… Доусон не тот человек, который молча проглотит подобное. Может… стоило сказать ему, что это не навсегда?.. — робко спросил он.       — Еще чего! — воскликнул долговязый Ричи. — Тогда какой был смысл во всем этом? Нет уж, пусть помучается!       Дин ничего не сказал. Подойдя к окну, он задумчиво уставился вниз, на бурлящую жизнью улицу.       — Ники! Не стращай парней! — Ричи хлопнул друга по заднице. — Все будет о’кей, не переживайте!       Он и в самом деле очень напоминал Эйдана — такой же кареглазый, брюнетистый симпатяга, с озорной обаятельной улыбкой. Веселый, в чем-то такой же наивный и безбашенный как и Тернер, он с восторгом принял их идею отмщения и всячески способствовал ее реализации. Если бы парень не раздобыл наручники и электрошокер, то, кто знает, получилось бы у них что-нибудь или нет.       Ричи подмигнул ирландцу и улыбнулся.       — Не дрейфь, Эйд! Осталось всего ничего и — прости-прощай, родная сторона! Здравствуй, Новая Зеландия! Кстати, с вас — приглашение на свадьбу.       — Непременно, — улыбнулся ему в ответ Эйдан, и поискал глазами свою старую кожанку, которую Дин ненавидел, но никак не мог убедить друга поменять на что-либо более приличное.       В кармане кожанки лежал самый дорогой подарок в его жизни — маленький неказистый горшочек, сделанный руками любимого. Эйдану очень захотелось подержать его на ладони. Неизвестно почему, это придавало ему уверенности в том, что все будет хорошо. Горшочек стал для Эйдана неким символом их любви, гарантом того, что они смогут пройти через все испытания и, несмотря ни на что, сберечь свои чувства. Отправляясь на встречу с Доусоном, ирландец положил его в карман, посчитав, что милая вещица послужит им своеобразным оберегом.       Кожанки нигде не было видно.       — Дино, ты не видел мою куртку?       Фотограф повернулся к нему.       — Нет.       Эйдан прошелся по квартире, заглядывая во все углы, порылся в собранных сумках и, не обнаружив искомую вещь, тяжело опустился в кресло.       — Ч-черт… я, кажется, оставил ее в студии, — он вцепился в кудряшки и с отчаянием посмотрел на Дина.       — Ну и что? Купим новую. Давно пора. Было бы из-за чего расстраиваться.       — Ты не понимаешь! — Эйдан поднялся, — В ней остался твой подарок. Горшочек, Дино! Он остался в студии. Я должен вернуться туда.       — Нет, — Дин мотнул головой, — Забудь о нем.       — Ты не понимаешь… — упрямо тряхнул кудряшками ирландец и направился к выходу. — Я должен забрать его.       — Эйд! Немедленно вернись на место! — рявкнул О’Горман, но Эйдан даже не обернулся, бросив на ходу: «Я скоро вернусь».       Дин быстро нагнал его и, вжав в стену, прошипел:       — Ты совсем с ума сошел?..       — Ты не понимаешь, Дино, — повторил Тернер.       Новозеландец сильно тряхнул его.       — Послушай меня, Эйд! Мы договорились, что выйдем отсюда только для того, чтобы отправиться в аэропорт! В аэропорт! Все! Сядь на место!       Эйдан отодрал от себя его руки и, улыбнувшись, обхватил ладонями раскрасневшееся от гнева лицо.       — Я поеду, Дино. Ты не сможешь остановить меня. Хочешь — поедем вместе.       — Приди в себя, Эйд! Ты что, не понимаешь, что мы можем наткнуться там на Доусона? — спросил Дин и, судорожно выдохнув, прикрыл глаза.       С удивлением ирландец почувствовал мелкую дрожь, охватившую фотографа. Не открывая глаз, О’Горман забормотал:       — Черт… это было ошибкой. Блять, это все я со своим нетерпением, желанием скорого возмездия… Надо было послушать Ника и организовать независимое расследование, а не светиться самим. Подождал бы, не растаял! Так нет же! Мне нужно было быстрее! Черт, Эйдан! Я подставил нас с тобой… Я подставил нас!       Тернер с недоумением смотрел на него, продолжая сжимать ладонями его пылающее лицо.       — Дино, что ты несешь? Ты никого не подставлял, я сам хотел этого. Я хотел отомстить! Думаешь, я не понимал, на что иду? Не смей сомневаться в своем решении! Ты все сделал правильно! — он легко коснулся губ Дина, пытаясь заглянуть в глаза. — Не смей сомневаться, слышишь?.. А по поводу Доусона… Он или еще в отключке, или уже свалил. Сам подумай, что ему делать в студии? Сидеть и надеяться, что мы можем вернуться? Но, пусть и так! Дино, что он сможет нам двоим сделать?! — Эйдан фыркнул.       — А если он будет не один? — новозеландец вопросительно посмотрел на него, — Ты этого не допускаешь? Не думаешь, что он мог связаться со своими людьми, Эйд? И нас будут поджидать именно там, как раз, ожидая подобной глупости? Не подумай, что это трусость, но тебе еще нужны неприятности, Эйд? Тебе мало было?!       — Не смей говорить о трусости, Дино. Ты — самый смелый и сильный человек, которого я встречал в жизни! И я с тобой полностью согласен — риск есть, но я поеду! Поеду, потому что для меня это очень важно! — закричал ирландец.       Дин удивленно моргнул и, убрав ладони Эйдана от своего лица, взял его за левую руку.       — Эйд, послушай меня, — Дин указал на кольцо, — ЭТО — не просто подарок. Скажи, ты хочешь рискнуть нашим будущим? Рискнуть всем ради какой-то никчемной глиняной хрени?       Ирландец улыбнулся.       — Я просто люблю тебя, Дино. Вот и все. Будь ты на моем месте, ты бы поступил точно так же и не стал бы слушать вполне справедливые доводы. Для меня эта, как ты выразился, глиняная хрень значит очень много, она мне очень дорога. И я не собираюсь расставаться с ней. Я поеду, Дино. Я уже сказал, хочешь — поедем вместе.       — Эйд! Возьмите с собой шокер. На всякий случай, — предложил Ричи и тут же получил ощутимый толчок в плечо от мрачного Ника.       — Отличная идея! Да, мы возьмем шокер! — Тернер благодарно улыбнулся парню.       — Мы. Никуда. Не поедем, — четко, сквозь зубы процедил Дин. — Прекращай этот детский сад, Эйд.       Эйдан какое-то время пристально смотрел на него, а потом кивнул.       — Да. Правильно. Мы — не поедем. Поеду только я. Если со мной что-нибудь случится, ты просто улетишь домой один и постараешься забыть меня. Хватит всем рисковать из-за моей бестолковой задницы. А чтобы тебе было спокойней, я поеду на метро. Так быстрее и безопаснее.       — Возьми шокер, Эйд, — повторил Ричи и поднял вверх большой палец, получив очередной толчок от Чемберза.       Ирландец кивнул и повернулся к О’Горману.       — Он у тебя.       — У меня его нет, — фотограф растерянно посмотрел на Ричи. — Похоже, я его тоже оставил в студии… — Запустив руку в золотистые кудри, он отвернулся к окну и прошептал: — Это ошибка, Эйд… ошибка, я чувствую. Нам не стоит возвращаться туда…       Эйдан подошел к нему, обнял сзади и уткнулся в шею.       — Нам — нет. Ты останешься, — он нежно провел носом у него за ухом. — Не переживай. Я вернусь, обещаю.       Дин резко развернулся и с болью посмотрел в ореховые глаза.       — Чертов упрямец… «Просто улетишь один»?! Ты соображаешь, вообще, что несешь?! — голос О’Гормана задрожал и сорвался.       — Дино…       Эйдан крепко обнял его, но Дин вырвался. Снова запустив пальцы в волосы, он прошелся по комнате, глубоко дыша и пытаясь успокоиться. Остановившись напротив Тернера, он схватил его за рубашку и притянул к себе.       — Ты… Чертов чокнутый ирландец! Даже не мечтай, что я отпущу тебя одного! Вместе до конца, Эйд… 　       Как и предложил Эйдан, они поехали на метро. В чем-то, это на самом деле было разумно и безопасно — бушующее море спешащих по своим делам людей поглотило их, укрыв от ненужных взглядов, и выбросило метрах в ста от здания, где располагалась студия.       — Все будет хорошо, — тихо сказал Эйдан, когда они поднимались в бесшумном лифте на свой этаж. — Это секундное дело. Заберем куртку и быстро свалим. Через полчаса мы снова будем у Ника.       Дин посмотрел на него грустными глазами и ничего не сказал. Он безумно жалел о том, что не взял в эту поездку оружие. Но ему казалось, что в Англии оно совсем ни к чему. Все-таки это была не африканская саванна и не горячая точка, а цивилизованная страна. Как же он ошибался.       Двери лифта бесшумно открылись. Взволнованно переглянувшись, молодые люди вышли, на цыпочках приблизились к дверям студии и прислушались. Тишина.       Эйдан нервно усмехнулся и потянулся к ручке, но фотограф придержал его.       — Погоди, Эйд. Я пойду первым.       — Нет!.. — Тернер сделал страшные глаза, но Дин поджал губы и молча отодвинул его.       Задержав дыхание, он повернул ручку. Уходя, они не стали запирать замок, предоставив Доусону возможность убраться из студии, не привлекая ненужного внимания лишним шумом.       Приоткрыв дверь, Дин осторожно заглянул и тихо вошел внутрь. Эйдан дышал ему в затылок. Окинув быстрым взглядом огромную комнату-студию и убедившись, что она пуста, они облегченно выдохнули.       — Я же говорил, что ему тут нечего будет делать! — чересчур весело воскликнул ирландец и подошел к дивану. — Вот она!       Взяв старую потрепанную кожанку, он пошарил в карманах, достал горшочек и, поцеловав его, протянул О’Горману.       — Положи к себе, пожалуйста. Я боюсь его снова где-нибудь оставить.       Дин кивнул и сунул вещицу в глубокий карман растянутой кофты.       — Теперь ты счастлив? — он чуть улыбнулся и покачал головой. — Черт, Эйд. Какой же ты балбес… Все. Уходим.       Ирландец виновато потеребил его пуговицу.       — Спасибо тебе, Дино. Эта вещь, правда, мне очень дорога, — пробормотал он и припал к губам Дина в благодарном поцелуе. Тот сдержанно ответил и отстранился.       — Шокер. Надо найти электрошокер и убираться.       Они обшарили все углы и ничего не нашли.       — Черт с ним, — сказал фотограф, еще раз обводя студию взглядом. — Сваливаем, Эйд.       Очутившись на улице, Дин решительно направился через небольшую, забитую машинами парковку к подземному входу метро, но Тернер остановил его, взяв за руку.       — В чем дело, Эйд?       Эйдан задрал вверх голову и с тоской посмотрел на окна студии.       — Знаешь, я буду скучать по ней, — вздохнул он.       — Боже, Эйд! Нашел время для сантиментов! — раздраженно ответил Дин, с беспокойством оглядываясь по сторонам.       Дурное предчувствие, возникшее еще на квартире у Ника, с победным воплем вонзило в него острые зубы, вызвав паническое желание стремглав броситься к спасительной лестнице, уводящей под землю, и вместе с Эйданом затеряться среди людской толпы.       — Эйд, — тихо позвал О’Горман.       Дверь глухого микроавтобуса, примостившегося между двумя лекговушками, медленно отъехала в сторону. Четыре человека спрыгнули с невысокой подножки и не спеша направились прямиком к ним.       — Эйд, — Дин дернул актера за руку, и тот вопросительно посмотрел на него, — Бежим…       Глаза ирландца округлились. Он все понял.       Дин и Эйдан бросились к метро, расталкивая по дороге людей и сдавленно извиняясь. Добежав до подземного перехода, они обернулись — четверо мужчин пустились в погоню, решительно и грубо пробивая себе дорогу в людском потоке.       — Быстрее! — Тернер схватил Дина за руку и, перепрыгивая длинными ногами через несколько ступенек, потащил за собой.       Невысокий фотограф едва поспевал за ним, рискуя кубарем скатиться с лестницы.       Они выскочили на платформу как раз вовремя — только подошедшая электричка гостеприимно распахнула свои двери. Людское море подхватило молодых людей и понесло к вагону. Эйдан обернулся на преследователей и почувствовал, как рука любимого выскальзывает из его взмокших пальцев. Через секунду Дин был буквально внесен в вагон. Ирландец успел заметить беспокойно крутящуюся золотистую макушку и голубые глаза, с ужасом рыскающие по чужим лицам, когда двери закрылись, разделив их толстым стеклом.       — Эйд!!! — Дин протиснулся к дверям и заколотил по ним, требуя выпустить, — Эйд!!!       Эйдан приложил руку к дрогнувшему стеклу — электричка медленно тронулась.       — Улетай! Слышишь?! Если я не вернусь — улетай! — закричал он и одними губами произнес: — Я люблю тебя…       Дин отчаянно замотал головой, продолжая что-то кричать. Эйдан грустно улыбнулся ему и оглянулся на преследователей. Людской поток, схлынув, почти опустошил платформу. Четверо мужчин приближались к Тернеру уже совсем не торопясь, уверенные в том, что он никуда не денется.       Кинув прощальный взгляд на хвост состава, милостиво уносящего Дина, ирландец рванул к противоположному выходу. Он сумеет убежать. Он всегда очень хорошо бегал — спасибо длинным ногам. Трое преследователей бросились вслед за ним. Четвертый быстро достал телефон и, нажав клавишу, произнес:       — Противоположный выход. Встречайте.       Эйдан легким прыжком преодолел турникет и, не обращая внимания на вопли охранника, ринулся вверх по лестнице. Еще немного и он окажется на улице. А там он сможет затеряться. На последней ступеньке он оглянулся. Трое крепких мужчин быстро поднимались за ним.       — Хрен вам, — тяжело дыша, прошептал Тернер.       Он снова повернулся к выходу и со всего размаху налетел на широкую грудь какого-то человека, чуть не сбив его с ног.       — Извините, — бросил Эйдан и попытался обогнуть его, но человек преградил ему дорогу. Мертвой хваткой сжав руку ирландца, незнакомец дернул его на себя. — Что вы делаете?! Пустите меня! Пустите…       Эйдан в ужасе поднял глаза на лицо вцепившегося в него человека и обомлел. В следующее мгновение его тело пронзил электрический разряд. 　　       Очнулся он уже пленником.       Эйдан тяжело вздохнул. Дин… он больше никогда его не увидит. И лишь одна мысль хоть как-то согревала его душу — Дину удалось спастись.       «Только бы он не начал разыскивать меня. Только бы улетел», — с тоской подумал ирландец и вздрогнул, услышав, как щелкнул замок его темницы — истязатель вернулся.       Веселье продолжилось…

***

　 　　       Он находился в том состоянии, когда границы между явью и забытьем стерлись, прекратили свое существование. Он то ненадолго выныривал на поверхность, обводя безразличным взглядом окружающую его действительность, то снова погружался в темную, щадящую пустоту. А иногда, перед его мысленным взором начинал крутиться калейдоскоп событий прошедших полутора месяцев. Отрывками, без всякой связи и последовательности.       В один из таких моментов полузабытья он почувствовал легкое, нежное прикосновение к разбитой скуле и приоткрыл веки.       — Дино?.. — Эйдан изо всех оставшихся сил потянулся к нему, — Дино!.. Ты пришел за мной! Ты пришел…       Любимые голубые глаза улыбнулись ему и чуть прикрылись ресницами. Дин снова ласково провел пальцами по его лицу и прошептал:       — Скоро, Эйд… Потерпи еще немного, и мы опять будем вместе… Я буду ждать тебя…       Со сдавленным криком ирландец очнулся. Его сердце затравленным зверьком дрожало где-то в горле, а по телу одна за другой проходили липкие, холодные волны ужаса. Нет-нет! Это просто бред, видение. С Дином все в порядке. Он уже очень далеко отсюда.       — Далеко… — Эйдан слабо улыбнулся и закрыл глаза, снова проваливаясь в благодатную темноту… 　　　

***

　　　 　　　       Эйдан слышал, как Доусон открыл дверь в его темницу и в четвертый раз (За сутки? Дни? Он понятия не имел…) спустился по ржавой лестнице.       После третьего захода владелец паба сделал довольно большой перерыв. Во-первых, он решил все же немного вздремнуть. Так и сказал: «Что-то я утомился, пойду, прикорну пару часиков. Не скучай, малыш». Во-вторых, не остановись он — возможно, уже и не к кому было бы спускаться. Но, как видно, время ирландца еще не пришло.       Эйдан никак не отреагировал на его появление. Обессиленный, измученный, он сидел, низко опустив голову. С разбитых губ срывалось прерывистое хриплое дыхание, явно говорящее о переломанных ребрах. Он испытывал невероятные муки, но Стив ни разу не услышал от него вскрика боли. Лишь глухие, сдавленные стоны прорывались сквозь стиснутые изуродованные зубы. А еще, Эйдан смеялся…       Владелец паба подошел, приподнял его голову за слипшиеся, потускневшие кудряшки и заглянул в то, что, еще совсем недавно, было красивым лицом. Эйдан тихо застонал.       Доусон со злостью дернул его за волосы. Проклятый упрямый щенок уже мало чем напоминал того безбашенного красавца, которого хозяин паба так хотел. Истерзанный — Эйдан фактически умирал, но, каждый раз, с трудом приходя в себя, он начинал смеяться над своим мучителем, доводя до бешенства.       — Ничего, недолго осталось… — еле слышно прошипел Стив и усмехнулся.       Достав небольшой нож, он склонился над ирландцем и перерезал скотч, потом вынул ключи и щелкнул замком наручников, полностью освобождая своего пленника.       Эйдан, лишившись своеобразной привязи, покачнулся и неуклюже свалился на пол. Доусон плеснул на него холодной водой из ведра и тихо рассмеялся.       — Подъем, малыш, папочка вернулся…       Тернер болезненно закашлялся и попытался привстать, опираясь на руки, но они задрожали, не выдерживая его веса, и ирландец с тихим болезненным вздохом опустился обратно.       Стив присел рядом с ним на корточки.       — Ты не представляешь, насколько жалко сейчас выглядишь.       Эйдан приоткрыл щелочки опухших глаз и криво улыбнулся.       — Скажи еще что-нибудь, Стив. Мне так приятно слышать, как ты шепелявишь, — превозмогая боль в груди, он попытался улыбнуться еще шире. — А, может, хочешь меня трахнуть? Я не буду сопротивляться, обещаю. Ах, да… я забыл, ты же больше не можешь. Какая жалость… Тогда, возможно, хочешь поцеловать меня в задницу?       Доусон зло рассмеялся и схватил его за спутанные волосы.       — Ну, надо же! Какая длинная речь! Я вижу, ты хорошо отдохнул. Все еще пытаешься веселиться, малыш? Хм… Молодец. Интересно, что бы сказал на это твой маленький киви? — он ухватил ирландца за подбородок и заглянул в глаза. — Наверное, гордился бы тобой. Он очень тебя любил, судя по всему. Даже не представляю, чего ему стоило придти ко мне и разыграть спектакль с приглашением на съемки. Да уж… Сильный был человек… Ты понимаешь, о чем я? — Стив вопросительно приподнял одну бровь и вкрадчивым голосом закончил: — Тебе все еще весело, Эйд?       Эйдан смотрел на него безразличным взглядом, продолжая криво улыбаться, пока до него не дошел смысл слов, сказанных Доусоном. Улыбка сползла с его лица, он медленно моргнул и чуть дернул головой, пытаясь высвободиться из мерзких пальцев.       — Был?.. — еле слышно выдавил ирландец и захлебнулся воздухом. Судорожно открывая рот, он схватил Стива за футболку. — Был?.. Ты… мразь… что ты сказал?..       Мужчина сильнее сжал его подбородок.       — Что слышал. Добавлю только, что я проявил к нему уважение, которое он вполне заслужил. В отличие от тебя, малыш. Далеко не каждому удавалось провести меня. Ему удалось, и не раз. — Стив с издевательской улыбкой смотрел в ореховые глаза, откровенно наслаждаясь ужасом, плещущемся в них. — Но, думаю, тебя немного утешит тот факт, что Дин О’Горман ушел в мир иной очень быстро, и совсем не мучаясь.       Судорожный вздох отозвался острой болью в покалеченных ребрах, но Эйдан не обратил на нее никакого внимания.       — Нет… нет… Он улетел домой. Он улетел! Ты лжешь… ТЫ ЛЖЕШЬ!!! — закричал он, сминая ткань на груди Доусона, — ТЫ ЛЖЕШЬ, ТВАРЬ!!!       Усмехнувшись, Стив поставил перед ним маленький неказистый горшочек, слепленный из красной глины.       — Узнаешь? Это было в его кармане. Я взял его себе на память. Думаю, эта симпатичная вещица будет прекрасно смотреться в моем кабинете.       — Нет…       Ирландец протянул руку и бережно дотронулся до дорогого подарка. Его сделали руки Дина. Руки, которые так много умели: настраивать выдержку, писать картины, готовить невероятно вкусные обеды и еще множество прекрасных вещей, которыми Эйдан не переставал восхищаться. Руки, которые дарили ему тепло, любовь и нежность. Руки, которые обнимали, дразнили, ласкали и останавливали. Руки, которые спасли его никчемную жизнь… А он?.. Чем он отплатил этим рукам? Тем, что они больше никогда ничего не смогут сделать?.. Никогда и ничего.       Эйдан сжал горшочек и поднес к глазам. Разглядев на рыжей поверхности несколько бурых смазанных пятнышек, он замотал головой. Кровь Дина?.. Нет. Не может быть. Этого не может быть!       — Этого не может быть… — прошептали разбитые губы.       — Все еще не веришь? — Доусон усмехнулся и, достав телефон, сунул его под нос Тернеру, — Смотри…       Эйдан не хотел смотреть. Не хотел, но взгляд сам упал на светящийся экран.       — Нет… Дино…       Ирландец оттолкнул руку, держащую телефон. Хрипло дыша, он снова попытался встать и глухо зарычал, понимая, что не сможет этого сделать. С болезненным вздохом он опустился на пол и замер, застывшими глазами глядя перед собой и ничего не видя.       Господи, почему он не умер? Почему его истерзанное тело упрямо продолжало жить? Почему его глаза не закрылись навсегда и позволили увидеть то, чего быть никак не могло?.. А потому — он должен был стать не просто виновником, но и свидетелем смерти своего любимого. Он должен был это увидеть. Чтобы больше никогда не знать покоя. Ни на земле, ни в аду, где его уже однозначно ждали…       Горькие слезы хлынули из ореховых глаз. Протяжно застонав, Эйдан прижал к губам горшочек, даря через шершавый бочок последний поцелуй тому, кого так любил и кого так подвел.       — Нет… Дино… Дино… Нет! НЕЕЕЕЕТ!!!       Крик взметнулся под каменный сырой потолок. Страшный, нечеловеческий, полный невыносимой муки и страдания — он заметался, словно подбитая птица, эхом отражаясь от равнодушных стен, и затих. Эйдан думал, что сможет вытерпеть любую боль? Он ошибался. Тяжело дыша, он зажмурился и снова закричал… _____________________________________________________________________________　　 　　　       Легкая пощечина заставила его умолкнуть и открыть глаза.       — Господи, Эйд! Что с тобой?! Успокойся! Это сон! Это всего лишь сон! — встревоженный Дин крепко обнял его и успокаивающе погладил по спине.       Сквозь пелену слез Эйдан увидел склонившееся к нему лицо хорошенькой стюардессы.       — Боже… мистер, с вами все в порядке?       — В порядке, в порядке! Моему другу всего лишь приснился кошмар. Все в порядке. Извините, — Дин повернулся к обомлевшим пассажирам. — Извините, пожалуйста. Все в порядке.       — Извините, — пролепетал Тернер и уткнулся фотографу в плечо. — Все хорошо. Все на самом деле — хорошо. Ох, Дино… это был сон… Сон!       О’Горман погладил его по шелковистым кудряшкам.       — Господи, Эйд! Что это было? Половина самолета, наверное, обосралась от твоих воплей, уж извини за выражение. Хорошо, что мы уже приземлились, а то народ мог бы подумать неизвестно что… Ты так кричал!       — Мне приснилось, что Доусон убил тебя, — зашептал ему на ухо Эйдан, — Что его люди схватили меня на выходе из метро, а тебе удалось спастись. Но потом… потом…       Он затрясся в беззвучных рыданиях.       Дин отстранился и, взяв его лицо в ладони, внимательно посмотрел в испуганные ореховые глаза.       — Да-а… Похоже, нам предстоит долгий и интенсивный курс реабилитации, после всего случившегося. И я даже знаю, каким будет наш первый шаг.       — Каким? — спросил Тернер, шмыгнув носом.       — Для начала, мы выйдем из самолета и ступим на благословенную землю Новой Зеландии, — сказал Дин и улыбнулся, — Пусть поприветствует нового киви.       Эйдан кивнул и тихо и облегченно рассмеялся.

***

　　　       Была глубокая ночь, но Дин не мог уснуть. Осторожно, чтобы не разбудить забывшегося беспокойным сном ирландца, он выскользнул из постели.       Немного поразмышляв, он достал из бара виски и, расположившись на кухне, принялся маленькими глотками потягивать напиток, задумчиво глядя в темное окно.       Состояние Эйдана очень обеспокоило его. Всю дорогу до дома, Тернер просидел, судорожно вцепившись в его руку, не обращая никакого внимания на проносящийся за окнами машины город. Иногда, Эйдан осторожно касался его лица, будто желая убедиться, что перед ним настоящий, живой Дин, а не галлюцинация. И вечер прошел так же — ирландец хвостиком ходил за ним, не желая отпускать ни на минуту. О’Горман не имел ничего против того, что любимый так настойчиво требует его тепла и внимания, но, все же, это было ненормально. И с этим нужно было что-то делать.       Он тяжело вздохнул. Неизвестно, сколько потребуется времени, чтобы случившееся смогло, хоть капельку, померкнуть в памяти Эйда. Слишком много ему пришлось пережить за последнее время, и он был слишком напуган своим кошмаром.       — Дино…       Новозеландец повернулся на тихий голос. Эйдан стоял в дверях кухни, жалобно глядя на него покрасневшими глазами. Дин протянул руку.       — Иди ко мне.       Тернер быстро подошел и уткнулся ему в плечо. Фотограф нежно прижал его к себе.       — Я думал, ты спишь. Я разбудил тебя?       — Нет. Просто я почувствовал, что тебя нет рядом… Я идиот, я знаю. Но, Дино, я так испугался… Тогда, в самолете… Это было так реально! Господи, теперь мне кажется, что правильнее было нам просто уехать. Уехать и забыть обо всем. А сейчас… Я очень боюсь, что все это нам еще аукнется, — Эйдан тяжело вздохнул, пытаясь сдержать слезы. — Прости меня… Я — трус?       — Ты глупый, — Дин мягко поцеловал его. — Все хорошо. Мы живы и здоровы. И, ты правильно говоришь — нам нужно постараться, как можно скорее, забыть обо всем. И, я примерно знаю, как.       — Очередной шаг? — сквозь слезы улыбнулся ирландец.       Дин кивнул.       — Сразу несколько. — Он налил в стакан немного виски и протянул Эйдану. — Шаг второй. Выпей. Тебе нужно расслабиться, Эйд.       — Это не самый правильный шаг, — замотал головой ирландец.       — Знаю. Но сейчас тебе это необходимо. Все под контролем, не переживай.       Дин грустно улыбнулся, глядя на то, как скривился друг, когда обжигающий напиток скользнул в его горло, и удовлетворенно кивнул.       — Хорошо. Итак, шаг третий. Завтра, то есть уже сегодня, мы с тобой едем в мэрию и подаем заявление. Я постараюсь позаботиться о том, чтобы нас расписали как можно скорее. Максимум — недели через две. Шаг четвертый. После росписи мы с тобой ровненько сваливаем из города и переселяемся на побережье. У меня там есть небольшой дом. О нем знают очень немногие. Будем дышать свежим воздухом, купаться, плести сети, ловить рыбу, писать мемуары. Можно все сразу, можно по очереди — как захочется. Мы просто исчезнем на какое-то время. Средств для этого у меня достаточно, и сразу хочу предупредить: возражения наподобие «я не хочу сидеть у тебя на шее» — не принимаются. В общем, пока, как-то так. Теперь вопрос. Ты согласен?       — Что угодно, Дино. Лишь бы быть с тобой, — прошептал Эйдан.       Дин кивнул, взял его за колючий подбородок и очень серьезно посмотрел в ореховые глаза.       — Теперь неприятный вопрос, Эйд. Скажи, сейчас ты понимаешь, как мы рисковали, вернувшись в студию за этим долбаным горшочком?       Тернер опустил глаза.       — Да, — он судорожно сглотнул.       Приснившийся кошмар ясно дал понять, какой участи им удалось избежать.       Эйдан никак не мог придти в себя. Ведь все могло закончиться именно так — страшно. Вынудив Дина вернуться, он снова поступил, как законченный эгоист. Он не думал о последствиях, теперь он это понимал. А еще он понимал: пока землю будет топтать Стив Доусон, он не будет знать покоя. Даже здесь, на самом краю мира, он будет вздрагивать от каждого непонятного шороха и оглядываться по сторонам, боясь увидеть его людей.       Дин словно прочитал его мысли.       — Эйд, послушай. Здесь нас никто не найдет. Тебе не нужно бояться и сомневаться в правильности нашего поступка. Я имею в виду месть. Каким бы страшным человеком ни был Доусон — здесь у него нет никакой власти. Он не сможет нам ничего сделать. Пожалуйста, не думай о плохом. Ты должен постараться обо всем забыть, а я приложу максимум усилий для того, чтобы помочь тебе в этом. Мы начнем с чистого листа, Эйд. Только нужно перестать бояться. Мы здесь в безопасности, поверь, — он прижал к себе любимого. — Ты мне веришь?       Эйдан кивнул и слабо улыбнулся.       — Дино, я хочу тебя кое о чем попросить, — он виновато посмотрел в голубые глаза. — Когда в следующий раз в мою трахнутую голову придет очередная бредовая идея, просто врежь мне по морде. Хорошо?       — Можешь не сомневаться, я так и сделаю, — ответил О’Горман и чуть улыбнулся. — Но, это и меня касается, Эйд. Я тоже оказался конченным идиотом, согласившись на эту авантюру, — он усмехнулся. — Надо быть поосторожнее в будущем, иначе, наши отношения рискуют перерасти в непрерывный мордобой. Ладно, эту тему мы пока закрыли. Теперь о… м-м… свадьбе.       Тернер вспыхнул. Он никак не мог привыкнуть к той мысли, что в скором времени станет супругом. Он не был против, но для него сам факт этого казался немного странным.       — Ох, Дино. Я не знаю…       — Ты начал сомневаться?       — Нет! Конечно, нет! Просто само слово — «свадьба», — он хмыкнул, — оно как-то напрягает меня…       Дин рассмеялся и, притянув за кудряшки, нежно поцеловал его.       — Я думаю, что мы обойдемся без торжественной церемонии. Как считаешь? — Эйдан энергично закивал головой. — Ну, и прекрасно. Получим свидетельство и сразу уедем на побережье. Там и отметим. Как думаешь, растянутые майки и драные джинсы смогут заменить свадебные наряды?       — О! Это то, что нужно! — восторженно отозвался ирландец и всем телом приник к нему. — Я так люблю тебя, Дино… Так люблю…       — Чокнутый киви… — только и успел прошептать Дин, когда мягкие губы любимого накрыли его рот.

***

　　　       Роспись состоялась через неделю.       Прилетевшие незадолго до церемонии, Ник и Ричи были немного обескуражены их внешним видом: никаких строгих костюмов и дурацких цветочков в петлицах, лишь белоснежные футболки и драные джинсы. И еще, счастливые улыбки на, как всегда, небритых лицах.       Высокий брюнет с непослушными, торчащими во все стороны отросшими кудряшками, и небольшой блондин, с мягкими волнами золотистых волос, чуть прикрывающих уши — они смотрелись так органично, так… правильно. И несоответствие их свадебных нарядов общепринятым, лишь подчеркивало то, что они созданы друг для друга. Что связь между этими двумя людьми настолько сильна, а принятое решение настолько верно, что не требует какого-то дополнительного подтверждения или обрамления в виде шикарных свадебных костюмов или торжественной церемонии с морем цветов и глупых подарков.       Эйдан и Дин быстро поставили свои подписи в брачном свидетельстве, и ирландец тут же убрал его в небольшую сумку, небрежно перекинутую через плечо.       — А поцелуй?! — возмущенно завопил Ричи, держащий наизготовку фотоаппарат. — Ну, ребята! Хоть это соблюдите!       — Сейчас все будет, — заверил его Эйдан.       Загадочно улыбаясь, он полез в карман джинсов и достал серебряное кольцо с кельтским узором по всей окружности. Точно такое же, как у него. Бросив на Чемберза благодарный взгляд, он хитро посмотрел на Дина.       — Эйд… — О’Горман от удивления открыл рот, — Как?.. Где ты его взял? Когда?       — Слишком много вопросов, — ответил Тернер и взял его левую руку. — Надеюсь, подойдет…       Кольцо подошло.       — Эйд, — фотограф поднес руку к глазам, с восторгом рассматривая подарок, — Это невероятно…       Эйдан с улыбкой смотрел на свою вторую половинку.       — Это мой свадебный подарок. Не понимаю, почему ты сразу не купил второе, — сказал он, притягивая к себе Дина. — Поздравляю, любимый…       «Любимый». Он никогда так его не называл. Они вообще, не имели привычки рассыпаться в красивых словах. Но слово, сказанное Эйданом, прозвучало так естественно и искренне, но, в то же время, так неожиданно, что Дин в первый момент растерялся, глупо захлопав золотистыми ресницами. Он опомнился только тогда, когда яркие, сладкие губы приблизились к его, приоткрытым в удивлении, губам. Он ощутил жаркое дыхание, срывающееся с этих губ, и подался навстречу, даря им жадный поцелуй.       — Мой… Теперь ты мой. Навсегда, — прошептал О’Горман, зарываясь носом в черные кудряшки.       — Твой. Навсегда, — так же, шепотом ответил ирландец, сильно и нежно сжимая его худощавое тело.       Замерший от восторга Ричи запоздало щелкнул фотоаппаратом.       Сразу после церемонии компания из новобрачных и двух гостей отправилась на побережье.       Сидящий за рулем Чемберз всю дорогу причитал о том, что новоиспеченные супруги — самая чокнутая парочка, которую ему доводилось видеть в жизни. Что вечно у них все не как у нормальных людей, что даже такое значимое событие в жизни, они умудрились превратить в обычную поездку на пикник, лишив его возможности покрасоваться в новом костюме, купленном по такому торжественному поводу. И боже-это-просто-свинство, но они не показали ему и Ричи свидетельство, а ведь друзьям было так любопытно знать, кто из них кто.       Но Эйдан и Дин отмалчивались и лишь тихо посмеивались, расположившись на заднем сидении и держась за руки. Им было хорошо.       Они устроили свадебный ужин на берегу, почти у самой кромки воды, установив на песке барбекю, маленький столик и четыре стула.       Ник решительно взялся за приготовление стейков, отодвинув О’Гормана и кивнув в сторону ирландца.       — Твое место рядом с ним. Уж как-нибудь, но справлюсь без твоей помощи. Лишили нас нормальной свадьбы, так хоть сидите рядом, как подобает новобрачным, — ворчливо заявил агент. Дин не стал сопротивляться.       Он опустился на песок рядом с Эйданом и обнял его.       — Как ты?       Тернер повернулся.       — Я счастлив, — просто ответил он, прижавшись к плечу любимого.       Дин провел пальцем по его бровям, нежно очертил контур лица и улыбнулся.       — Я тоже…       Неугомонный Ричи тут же подскочил к ним и защелкал фотоаппаратом.       — Дружище, ты отбираешь мой хлеб! — рассмеялся О’Горман и, прикрывшись рукой, снова повернулся к Эйдану. — Цензура, — тихо сказал он, и увлек ирландца в долгий поцелуй.       — Убери руку, Дино! Она все портит! — возмутился парень.       — Отстань от них и помоги мне, — одернул его Чемберз и снова по-доброму заворчал: — Вот же угораздило! Нашел балбеса с шилом в заднице. Ни минуты покоя от тебя, Ричи…       Ричи вздохнул и, сокрушаясь о прекрасных упущенных кадрах, направился к своему сердечному другу. Забрав у него лопатку, парень принялся ворочать мясо, продолжая что-то бубнить себе под нос, как вдруг, замерев, завопил:       — Ники! Ты, старый, занудливый раздолбай! Мы совсем забыли о подарке!       Эйдан и Дин обернулись на его вопль и с интересом уставились на друзей. Они договаривались о том, что никаких подарков принимать не станут, но видимо эти двое решили по-своему.       — Ох, да! — Ник привычным жестом сдернул с носа очки и тут же в волнении водрузил их на место. — Но наш подарок весьма м-м… необычный.       — Мы заинтригованы, — улыбнулся Тернер.       Чемберз взял сияющего Ричи за руку и откашлялся.       — В общем, наш подарок — это две новости. Одна — хорошая, а вторая э-э… Как бы это правильнее сказать…       — Еще лучше! — перебил его Ричи и почти запрыгал на месте. — Давай я расскажу! Вторую новость!       — О, господи! Хорошо, расскажешь, — закатил глаза Ник, — А пока… В общем, мы тут подумали и, глядя на вас решили… В общем…       — Ну, я же говорю — зануда! — фыркнул молодой актер и, звонко чмокнув его в щеку, объявил: — Мы тоже собрались узаконить отношения! И хочу заметить, что инициатором был я. Эта ходячая достача еще долго бы решалась на такой шаг. И, скорее всего, так бы и не решилась, — он выразительно посмотрел на Тернера и улыбнулся. — Так что можете нас поздравить!       — О-о! Вот это новость! Отличный подарок, ребята! — Эйдан и Дин поднялись и заключили друзей в объятия.       — Но это еще не все, — сказал Ричи. Он хитро посмотрел на Чемберза и тот кивнул. — Наш второй, и самый главный подарок — это новость об одном, очень нехорошем человеке, о долбаном владельце «Золотой лилии», который вряд ли уже сможет когда-нибудь хоть чем-нибудь владеть. Короче…       Ричи рассказал им о том, как за день до отъезда в Новую Зеландию, он встретил Вуди, молодого художника, по совместительству — любовника Доусона. Парень был очень расстроен и с готовностью поведал благодарному слушателю о своем горе — накануне Стив Доусон с обширным инсультом был увезен в больницу.       — Из-за чего?! — Эйдан не поверил своим ушам.       Ричи пожал плечами.       — Ну, я думаю, что все произошло так, как ты и предполагал — Доусон обратился к врачу и выяснил, что же такое страшное вы ему вкололи. И, готов биться об заклад, что он очень обрадовался, потому что действие этого препарата довольно легко можно нейтрализовать хорошей дозой алкоголя. Это я в интернете вычитал, но не стал вам говорить, ведь вы были так сильно воодушевлены своей идеей. Честно говоря, не знаю, насколько это является правдой, но, если это действительно так, то я вообще не вижу смысла в химической кастрации — никаких четких гарантий она не дает. Смысл в ней есть только тогда, когда человек сам, сознательно идет на это, когда действительно хочет контролировать свои извращенные желания. Ну, или за решеткой, где просто нет возможности избежать наказания. Но, ладно. В общем, когда к нему пришел Вуди, Доусон, я так понимаю, захотел попробовать. Он набухался вместе со своим любовником, а потом, для верности, прекрасно зная, какое возбуждающее действие оказывает кокс, решил полирнуться им сверху. Хорошо, что сам Вуди не стал этого делать, хватило мозгов. Но отговорить своего дружка он не смог. И вот, этот конченный ублюдок, приговаривая, со слов Вуди, что-то типа: «Посмотришь, малыш. Тебе так сладко еще никогда не было», принял дозу. Сначала одну, а потом… Короче, у него снесло крышу. Полирнулся владелец «Золотой лилии» от души, заработав нормальный такой передоз. И в данный момент он лежит в глухой коме и врачи не дают положительных прогнозов. Вообще. Никаких шансов, что он когда-нибудь придет в себя — нет. И, если в ближайшее время он не откинется, то так и останется овощем до конца своих дней. Так что… Ваша месть удалась по полной программе.       Эйдан медленно осел на песок и закрыл руками лицо.       — Нет… — еле слышно выдавил он и его плечи задрожали.       — Эйд? — позвал его Дин, опускаясь рядом, — Эйд, что с тобой?       Он с трудом оторвал руки ирландца от лица и с тревогой заглянул в ореховые глаза.       — Я не хотел, — пробормотал Тернер, — Я не желал ему смерти или чего-нибудь подобного. Не хотел…       — Я знаю! Знаю, Эйд! При чем здесь ты? Любовь моя, в том, что случилось, нет никакой твоей вины! — Дин начал покрывать поцелуями его лицо. — Тебе не за что упрекнуть себя! Ты был милосерден, ты и сейчас пытаешься проявлять к нему жалость. Только он ее совсем не заслуживает! Эйд, послушай меня! Этому человеку выпал шанс переосмыслить свою жизнь и как он им воспользовался? Он ни в чем не знал предела и это его погубило. Он был чудовищем. Я признаюсь, Эйд: я боялся не меньше тебя, потому что этот человек не остановился бы! Если бы он не обратился к врачу, если бы не выяснил, что все настолько безобидно, то твой сон, Эйд… он легко мог бы стать явью. Подумай об этом, любимый! Он заслужил все это! А мы, в данном случае, лишь немного помогли восторжествовать справедливости. Не смей винить себя в том, что с ним случилось! Я очень прошу тебя!       Эйдан вытер слезы и посмотрел на него.       — И каждому воздастся по делам его?..       Дин кивнул.       — Да. Помнишь, что ты сказал, когда мы обсуждали наш план? — ирландец покачал головой. — Ты сказал, что жизнь сама все расставит по своим местам. Ты был чертовски прав, Эйд, — он снова притянул к себе любимого. — Господи, все-таки есть справедливость на этом свете! Все кончено! Мы теперь можем вздохнуть свободно! Больше никаких страхов. Все, Эйд! Ты понимаешь? Все! Но, черт! Как я мог упустить момент с алкоголем?!       Эйдан улыбнулся и, облегченно вздохнув, сказал:       — Да какая уже разница? Все закончилось, Дино. Теперь, на самом деле, все закончилось…

***

　　　       Все чувствовали себя невероятно счастливыми. Даже Ник перестал ворчать по поводу странной свадьбы и, поддавшись всеобщему веселью, предложил развести на пляже огромный костер, символизирующий чувства молодоженов.       — Пусть ваша любовь пылает, как этот огонь! — он поднял стакан с виски, — И пусть ему не будут страшны ни ветер, ни дождь, ни прочие природные катаклизмы! За вас, ребята! За самую сумасшедшую парочку, прошедшую ужасные испытания и сохранившую свою любовь! — он прослезился. — Ох, я вас так люблю…       — Ну, все, — пробормотал Ричи, косясь на своего друга, — Готовальня…       Эйдан погрозил ему кулаком и подошел к захмелевшему Чемберзу.       — Ники, давай немного пройдемся.       Агент с готовностью кивнул.       Два старых приятеля медленно брели вдоль пляжа.       Ирландец бережно поддерживал под руку своего бывшего агента и верного друга, который, словно заведенный, повторял слова поздравлений и добрых, искренних пожеланий.       Наконец, Тернер остановился и, развернув к себе Чемберза, тихо сказал:       — Ники, заткнись, — он невесомо коснулся его губ и улыбнулся, наблюдая за ошарашенным выражением лица Чемберза. — Спасибо тебе за все, друг.       — Ох… — смог выдохнуть агент и робко поднял на него глаза. — Знаешь, Эйд, а ведь я все еще люблю тебя… Может быть, не так, как раньше, но люблю… Ты всегда можешь на меня рассчитывать.       — Я знаю, — ответил ирландец, обнимая его за плечи. — Знаю, Ники. Прости меня за все.       Они долго стояли обнявшись, два старых друга, и молчали. Слов больше не требовалось. Они сказали все, что должны были сказать. Несколько скупых слов, заключивших в себя всю суть их долгой дружбы: несбывшиеся мечты, чувство вины, искреннюю благодарность и безграничную преданность.       Наконец, Чемберз вздохнул и потрепал Эйдана по кудряшкам.       — Нужно возвращаться. Дино приготовил тебе сюрприз. Какой, не скажу. Сам все увидишь.       — Еще одна хорошая новость?! Черт, Ники, я больше не вынесу!       Они рассмеялись и пошли обратно. На полпути Чемберз остановил его.       — И все-таки, Эйд, кто из вас кто?       Эйдан прыснул.       — Ники, неужели это так важно?!       — Нет. Ну, просто интересно…       Эйдан запустил руку в кудряшки и взъерошил их.       — Ладно. Только не говори Ричи. — Ник провел рукой по губам, изображая закрытый замок. — Ч-черт… Короче, я — муж…       — Ох!.. — агент чуть не осел на песок, но Тернер успел подхватить его.       — Ну, да, — он улыбнулся, — Дино посчитал, что мне не помешает немного ответственности. Так что я — глава нашей семьи. Смешно, правда?       Ник хмыкнул. Молодец Дино! Кое-какая ответственность Тернеру действительно, не помешает.       — Ничего смешного. Просто он доверяет тебе, — ответил Чемберз, и они пошли дальше.       Они застали Дина и Ричи, колдующими над маленьким ноутбуком.       — Ну, где вы ходите?! — закричал молодой актер и, схватив Эйдана за руку, подтащил к столику. — Молодожен, тебя хотят поздравить!       — Кто? — ирландец с недоумением посмотрел на супруга. Тот хитро улыбнулся в ответ и кивнул на экран. — Мюренн?!.       Мюренн улыбалась ему, платочком вытирая скупые старческие слезы.       — Ох, мальчики… Я так рада за вас! Господи, я так жалею, что не смогла приехать, Огонек. Но, ты же поймешь меня? Такие перелеты уже не для старой женщины…       — Ба, ты у меня… у нас — самая молодая! — ирландец поднес руку к монитору и погладил изображение. — Я… мы так тебя любим! Если бы не ты… — он задохнулся от переполнивших его чувств и, почувствовав руку любимого у себя на плече, дрогнувшим голосом закончил: — Спасибо тебе, ба…       — Спасибо вам, Мюренн. За все, — улыбнулся Дин. — Мы приедем, обязательно. Примерно через месяц. Хорошо?       Женщина хитро улыбнулась.       — Я и не собиралась красть ваш медовый месяц, Дин. Отдыхайте, я буду вас ждать. Будьте счастливы, мои родные… Будьте счастливы. 　　　

***

　　　       Они стояли у самой кромки воды. Серые волны с мягким шелестом накатывали на мелкий песок, чуть касаясь их босых ног.       Эйдан смотрел вдаль, жмурясь на закатные лучи солнца. Он был прекрасен в этих лучах — молодой, сильный, с высоко поднятой головой. Легкий бриз развевал его черные кудри, свет заходящего светила мягким золотом ложился на кожу, придавая ей неповторимый золотисто-оливковый оттенок. Повернувшись к Дину, он улыбнулся.       — Я люблю тебя, Дино, — сказал он, — Я хочу быть с тобой до конца своих дней.       — Конечно. Так и будет, — ответил Дин, любуясь отблесками заходящего солнца в ореховых глазах. Самых прекрасных глазах на земле.       — Так и будет, — кивнул ирландец и, взяв любимого за руку, медленно пошел в воду.       Он остановился, когда мягкие волны с тихим шелестом накрыли их по пояс, и повернулся к любимому. Медленно, не спеша, он зачерпнул теплую соленую воду и нежно провел рукой по груди Дина, омывая ее, заставляя маленькие капельки яркими самоцветами заиграть в золотистых волосках.       — Ты прекрасен, — прошептал Эйдан, — Ты ярче солнца и теплее его лучей. Ты — мой ангел-хранитель. Ты — мой…       — Да, — тихо ответил Дин, — Я — твой.       Их губы слились. Переплетаясь телами в нежных волнах, они встретили в них свою первую брачную ночь. И они отдались ей полностью, без остатка. Они любили друг друга так, как никогда раньше. Потому что больше не было тайн, не было сомнений и страха. Не было ничего, кроме их любви, которая смогла вынести все выпавшие испытания и закалиться. Ласковый шепот волн жадно впитывал каждый звук, срывающийся с приоткрытых в блаженстве губ, эхом повторяя его. Мерцающие в ночном небе звезды, таинственными галактиками отражались в их глазах. Они сами были этими галактиками. Они так долго блуждали в холодной, непроглядной тьме и, наконец, встретились. Встретились для того, чтобы, столкнувшись и взорвавшись, стать единым целым. Единым, прекрасным миром. Они любили друг друга…       — Я не сделал тебе подарка…       — Неправда, Дино. Ты подарил мне целую жизнь…