Отражение

Катсу знал Юи всю свою жизнь. Можно сказать, они росли вместе. В детстве он частенько бывал битым ею, она постоянно дразнила его, но, тем не менее, в конфликтах со сверстниками всегда заступалась за него. Они отличались друг от друга чуть менее, чем полностью, и было странно, что, несмотря на это, их дружба худо-бедно сохранялась на протяжении всего взросления. Юи была жуткой забиякой, драчуньей и хулиганкой, но учителя ее все равно любили, и не только потому, что ее отцом был Савада Тсунаеши, которого в городе и окрестностях знала каждая собака. Она умудрялась одновременно быть и дружелюбной, и неприятной, добродушной и эгоистичной, и непонятно, каким образом в ней совмещались все эти черты. — Ты знаешь, что мы поженимся? — однажды обрадовала она его неожиданной новостью. В этот момент Катсу как раз обедал в своем кабинете и едва не поперхнулся, услышав ее слова. — В каком смысле? — Ну я даже не знаю, как трактовать такое общеизвестное понятие, как женитьба, — рассмеялась она совершенно невозмутимо. — Папа и Хибари-сан договорились. — Отец так хочет? — мгновенно оживился Катсу, и вначале показавшейся неприятной новость внезапно стала не такой странной. Это был, наверное, первый и единственный на его памяти момент, когда отец действительно принимал участие в его жизни. — А мама? И твоя тоже? Они не против? — Мей-сан не против — это дураку понятно, — беспечно махнула рукой Юи, вспархивая на его стол. — А моя еще сомневается, но она папу любит, так что все равно даст согласие. — А ты? — смущенно спросил Катсу, запоздало краснея. Юи вопросительно вскинула брови. — Не против? — Стать твоим мужем? — хихикнула она и, быстро нагнувшись к нему, невинно чмокнула в щеку. — Я ж тебя люблю, поэтому никаких проблем! Катсу безразлично смотрел в окно, откинувшись на спинку сиденья, и молчал. Кея изредка поглядывал на него в зеркало заднего вида, но тоже хранил молчание. То ли не хотел его тревожить, то ли просто не хотел говорить — второе более вероятно. — Это из-за вашей войны с Альянсом? — спросил Катсу, даже не стараясь придать своему голосу твердости. Будь его воля, он до сих пор бы рыдал навзрыд, но просто физически уже не мог этого делать. — Не исключено. — А почему Юи? Она ведь даже не замешана в этом. — На войне так бывает. Всегда. — Тогда зачем эта война нужна? — Это не касается тебя. Катсу выпрямился, зло клацнув зубами. Возмущение захлестывало его с головой, и его просто трясло — от всего вместе: — Как это не касается?! Это нас похитили! Это Юи мертва! Это еще как нас касается! — Не закатывай мне истерики, ребенок, — невозможно спокойно отреагировал Хибари, сосредоточенно глядя на дорогу. — Ты слишком мало знаешь, чтобы о чем-то судить, поэтому лучше молчи вместо того, чтобы выставлять себя дураком. — Это только вы так можете. Вы человек вообще? Как можно быть таким равнодушным? — Катсу отвернулся, часто-часто моргая глазами. Слезы подступали к горлу, но теперь уже он плакать не хотел. Ему хотелось найти урода, который был виноват в смерти Юи, Хром и его нерожденного брата или сестры, и прикончить его так, чтобы это отбило у любого другого охоту посягать на его близких. — Извините. Я не должен срываться на вас, просто... — Тебе стоит научиться контролировать себя. Только слабые люди так открыто проявляют свои эмоции. Катсу промолчал, потому что в корне был не согласен с этим, но спорить сил не было. Он хотел поскорее упасть в постель и уставиться в потолок — вряд ли он сможет уснуть сегодня ночью. Хибари остановился у ворот особняка, почему-то не став заезжать на подъездную дорогу. Катсу уставился на темные окна, зловеще поблескивающие в ночном мраке, вспомнил детскую и спальню отца, и понял, что переступить порог этого дома вряд ли когда-нибудь сможет. Хибари смотрел так же, пристально и пугающе бесстрастно, а потом просто завел мотор. Барьер вокруг дома мигнул пару раз и растаял, будто его и не было. — Поедем в гостиницу, — глухо сказал отец, даже не удосужившись спросить его мнение. Впрочем, Катсу и не собирался с ним спорить. Они выбрали первую попавшуюся гостиницу, не казавшуюся хотя бы с виду дешевым лав-отелем, заказали номер на двоих, и за все это время не перебросились и парой слов. Каждое начало их... разговора грозило вылиться в перебранку, а сейчас им обоим этого очень не хотелось. Катсу чувствовал себя отвратительно. Если бы он не потерял сознание, как какой-то хиляк, то, может быть, они с Юи вдвоем смогли бы справиться. Может, он смог бы ее защитить, как она всегда заступалась за него. Хибари скосил на него глаза и, выходя из лифта, мимолетно бросил: — Злись на тех, кто это сделал, а не на себя. Легко сказать. Катсу пытался, но вина тяжким грузом давила на плечи. Он даже не знал, как потом сможет смотреть в глаза Саваде-сану. Наверняка он жалеет о том, что выжила не его дочь. Да и Катсу сам... Хибари с недовольством заметил, что номер, пусть и являлся двухместным, оказался однокомнатным: две односпальные кровати просто стояли друг против друга, разделенные лишь хлипкой тумбой, на которой стояли видавшие виды кружки. Будучи брезгливым снобом, Кея не стал раздеваться на ночь и лег в одежде прямо на покрывало. — Вы сможете уснуть? — с сомнением поинтересовался Катсу, накрываясь одеялом. Несмотря на то, что было очень тепло, его порядком знобило. — Да, — лаконично ответил Кея и открыл глаза, поворачивая к нему голову. — У тебя с этим проблемы? — Трудно просто взять и уснуть, когда только что потерял друга. Еще и по своей... — он замолк, но Хибари понял его и без этого. — Будь я сильнее, хотя бы чуточку, я бы... — Ничего не смог бы сделать все равно. Не думай об этом, просто сохрани ту злость, что испытываешь сейчас, и направь ее потом против своих врагов. Верно... сила тут ни при чем. Отец неимоверно сильный, но... Катсу вспомнил прошлую ночь, когда отец сокрушался, что не смог спасти никого, кто был рядом, и в груди заныло — он понял, как мучительно осознавать свое бессилие, свою невозможность вернуть события и принять необходимые меры, чтобы предотвратить трагедию. — Я даже не знал, что Юи вас любила, — сказал он, и отец нахмурил брови. Было видно, что эта тема ему неприятна. — Вы знали? — Да. — Она вам не нравилась? — Нравилась. — Я имею в виду... — Нет. — Вам... вам сейчас больно? Хибари долго молчал и, в конце концов, вздохнул. — Замолчи и спи уже. — Мне кажется, что я начинаю вас понимать. — Тебе только кажется. Катсу замолк — было очевидно, что отец говорить с ним не желал. А ему необходимо было завести разговор. Или просто занять себя хоть чем-то, потому что в тишине он буквально задыхался, на глаза навертывались казавшиеся бесконечными слезы, и закрадывались в голову тяжелые мысли, воспоминания. — Хватит всхлипывать, — резко произнес Хибари после непродолжительного молчания. Катсу даже вздрогнул, ведь изо всех сил сдерживался и совсем не плакал. Может, вздохнул пару раз, но не настолько громко, чтобы помешать спящему человеку. Хотя... речь шла об отце, а он среди прочих людей стоял особняком. — Не могу лежать в тишине, — прошелестел Катсу себе под нос, но отец услышал даже его шепот. — Какое же травоядное, — с едва различимым раздражением бросил он. — Подойди. Катсу немного замешкался, изрядно напугавшись, и Хибари пришлось повторить — уже с нескрываемым недовольством. Ударит? Выгонит? Или все сразу? Страх перед отцом немного затмил остальные переживания, и он в одно мгновение подлетел к его постели, помня, что следующего оклика не будет, а сразу последует наказание. Отец хмуро взглянул на него и, чуть подвинувшись, хлопнул ладонью по покрывалу рядом с собой. — Что? — не понял Катсу, слегка пригнувшись к нему. — Мне надо что-то сделать? — Ты не только слабак, но еще и тупица, — фыркнул Хибари и, повернувшись на спину, скрестил на груди руки. — Ложись здесь. Я не собираюсь всю ночь слушать твои жалкие рыдания. Поэтому ты будешь спать здесь, чтобы в случае чего я смог лично заткнуть тебе рот. Катсу напряженно замер. За все свои неполные шестнадцать он ни разу не спал в одной кровати с отцом. С мамой — да, в детстве частенько она оставалась с ним, пока отец участвовал в тогда еще частых боях и искал коробочки с животными. Даже мысли никогда не возникало, чтобы залезть к нему в постель, хотя очень хотелось порой заснуть рядом с родителями. Он осторожно присел на краешек и упал на кровать как бревно, не на шутку разволновавшись. Со стороны отца раздался тягостный вздох. Он тут же от него отвернулся, напомнив еще раз, что его ждет, если он услышит хоть еще одно шмыганье носом. Катсу первые минуты лежал, затаив дыхание, боясь даже шевельнуть пальцем, но когда у него затекли руки, и стало колоть в боку, он устроился удобнее. Кровать была слишком узкой для них обоих, но дискомфорта он не ощущал. Вернее, не замечал. Он смотрел на взъерошенный затылок отца и думал о Юи, о Саваде-сане, об Альянсе. О том, что если бы не он, то отец бы сейчас вовсю работал — в этом Катсу был почему-то уверен, хотя это и звучало слишком самонадеянно. Просто... он ведь пришел за ним. Обнял его. Может быть, отец все еще не отошел от смерти Хром и потому вел себя так... относительно мягко? — И что, по-твоему, ты делаешь? — холодно поинтересовался Хибари, почувствовав к своей спине легкое прикосновение. — Я... ничего. Просто ворочался, — заикаясь, быстро отмазался Катсу, но, подумав, вздохнул. — Хотел вас обнять. — Это ни к чему. — Мне хотелось бы разделить ваши переживания... — Я не переживаю. — Но это же неправда! — Катсу прижался к его спине, обхватывая его руками, и почувствовал, как напрягся отец. — Вы держите все в себе, копите, а это ведь еще тяжелее. Я бы мог помочь вам, если вы хотя бы немного откроетесь. Клянусь, я никому не скажу. Хибари не ответил ему, но, тем не менее, его руку не скинул. Так Катсу и уснул, словно внезапно впал в забытье, и ему снилось что-то очень неприятное и чуждое, раздражающе громкое, мутное. Утром он проснулся уже один. Отец не стал будить его в школу. *** Хибари быстро шел по коридору, направляясь в кабинет Савады. Он еще на входе столкнулся с Ямамото и Рехеем, обсуждавшими план действий. Судя по всему, кое-какие догадки уже появились, и ему не терпелось выслушать их всех. — Хибари, — окликнул его Гокудера уже почти у места назначения. — Десятый занят. Кея проигнорировал предупреждение — как и всегда, и тот схватил его за локоть, останавливая. Это было удивительно, потому что такие встречи у кабинета Тсуны происходили регулярно, и обычно Гокудера просто начинал громко возмущаться, но потом уходил, недовольно ворча. — У него Занзас. Хибари удивленно вздернул бровь. — Что ему здесь нужно? Ответить Хаято не успел. Раздался оглушительный взрыв; вместе с дымом и пламенем вылетела с петель дверь, и Занзас со всей дури прижал яростно скривившего лицо Саваду к стене, которая от удара пошла трещинами и местами осыпалась. — Я не для того уступил тебе место босса, чтобы ты рыдал как девчонка и растекался мордой по столу, — цедил Занзас, вдавливая его в камень. — Если не можешь справиться, то покидай пост и прячься под одеяло, кусок мусора. — Да какое ты право имеешь указывать мне, что делать? — шипел в ответ Тсуна, и пламя медленно охватывало его, с трудом пробиваясь сквозь пьяный дурман. Да, Савада был пьян, но винить его в этом никто бы не подумал. Кроме Занзаса, который, к слову, напивался и без особой причины. — Я дочь потерял, ясно? — тихо произнес он, и огонь быстро потух, как и он сам. — Оставь меня в покое! — Тогда ты должен, наоборот, собраться и прикончить самоубийц, которые посмели тебя задеть. — Занзас отпустил его и с видимым отвращением отвернулся — он все еще играл в неприязнь, хотя на самом деле давно уже принял Саваду. Наткнувшись взглядом на Скуало, примчавшимся на шум вместе со встревоженным Ямамото, он мрачно нахмурился. — Бесполезный отброс, на кой хер ты тут сдался, раз непонятная шушера здесь свои дела проворачивает. Поравнявшись с ним, он негромко, но внушительно, добавил: — Найти и убить. — Я этим и занимаюсь, — не менее мрачно ответил Скуало. — Только попробуйте! — рявкнул Тсуна, выпрямляясь, и стукнул по стене кулаком, сшибая ее угол. — Я убью сам. — Так-то лучше, — кивнул Занзас и, неприязненно поморщившись, направился к выходу. — Ты еще не надумал перейти в Варию? — спросил он Хибари, удостоив его снисходительным косым взглядом. Это его вечный вопрос после битвы представителей, на который всегда следовал один и тот же категорический ответ: — Нет. В этот момент они обычно начинали драться, но не в этот раз. Занзас еще раз бросил взгляд на тяжело дышавшего позади Саваду, поморщился и удалился. — Есть кое-что, что мы нашли на той стройке, — нарушил гнетущую тишину Гокудера, беспокойно поглядывая на помятого Тсуну. Тот нахмурился. — Я же сказал, что это бесполезно, неужели непонятно? — Но это в любом случае зацепка, — горячо возразил Гокудера и нервно огляделся. — Нам лучше продолжить разговор в более... комфортной обстановке. Тсуна заглянул в раскуроченный кабинет и вымотано махнул рукой в коридор, ведущий в другое крыло. По пути к ним присоединился Рехей. — Не думаю, что тебе стоит в это ввязываться, — после продолжительного молчания произнес Савада, загородив ему проход. — В смысле? — не понял Сасагава, напряженно насупившись. — Думаешь, что я бесполезен? — Нет, просто... Хана не хочет, чтобы ты участвовал в... боевых действиях. У тебя семья. — И что? Я не могу так просто бросить тебя! И Юи... — Рехей отвернулся в сторону, поджав губы. — Не забывай о том, что она моя племянница. Я хочу убить уродов не меньше тебя, поэтому не нужно беспокоиться на мой счет. Тсуна нехотя кивнул и пропустил его, крепко закрыв за ним дверь. Он на мгновение замешкался и потер переносицу, устало опустив голову. Извинившись, он сел во главе стола и сцепил в замок пальцы, откидываясь на спинку кресла. — Повтори, пожалуйста, Гокудера, что вы нашли в... том месте. Хаято поднялся и раскрыл папку с документами. — Наши люди прочесывали местность и обнаружили в строительном мусоре портсигар. На нем выгравирован вензель, так что... легко понять, кому он принадлежит. — Он раздал всем сделанные фотографии и присел. Тсуна недовольно смотрел на него: он совсем не верил, что подобные улики приведут их к цели. — Чиль Сон! — воскликнул Рехей, комкая снимок, и стукнул кулаком по столу. — Так чего мы ждем? Я урою Джунга, как только увижу его мерзкую рожу! — Он вскочил, словно собрался уже на своих двоих бежать в Корею, но Хибари, резко схватив его за локоть, чуть ли не швырнул его обратно на стул. — Уймись, болван, эта безделушка ничего не значит. Тсуна сотряс руками воздух, выражая свое полное согласие с его словами, и с облегчением выдохнул. Одобрение Хибари для него было самым важным, как бы то ни было. — Как это: ничего не значит?! Это же герб семьи Чиль Сон. Гокудера подался немного вперед и сложил на столешнице руки. Выглядел он весьма расстроено. — В том-то и дело, что это слишком очевидная подсказка. Никто в здравом уме не станет оставлять на месте преступления подобные вещи. — Они могли обронить. — Мы говорим о хулиганах-подростках или мафии? — с раздражением спросил Хибари, откинувшись на спинку кресла и скрестив на груди руки. — Это больше похоже на провокацию третьей стороны, и то — намеренную. Скорее всего, это было своеобразное предупреждение Вонголе. Как доказательство того, что найдется и другая сила, способная противостоять ей. — Они ошибаются, — процедил Савада. — Кто бы это ни был. — Я приказал, чтобы наши люди прошерстили врагов семьи Чиль Сон, — рапортовал Гокудера. — На это уйдет какое-то время. И я запросил у CEDEF списки всех возможных носителей пламени облака, — Хибари на этом моменте вскинул брови, — у которых уровень силы А-ранга или хотя бы близок к нему. — Да, логично предположить, что смерти Хром и Юи взаимосвязаны, — согласился Кея, и Тсуна вздрогнул. Ему трудно было говорить о дочери в прошедшем времени, и он не понимал, как Хибари дается такое спокойствие, ведь со дня смерти Хром прошло чуть больше недели. — Глава семьи и его правая рука — неудивительно, что выбор пал именно на их близких, — кивнул Ямамото и беспокойно хрустнул пальцами. Гокудера гневно уставился на него: правой рукой считал именно себя. — Остальным, наверное, стоит предупредить своих родных и обезопасить их. До тех пор, пока мы не задавим Альянс. — Его лицо выражало крайнюю задумчивость: скорее всего, он беспокоился о своем отце, которого так же могли выбрать мишенью. — Работайте дальше и держите меня в курсе, — отпустил всех Савада и провел ладонью по лицу. — И присмотрите за Варией, пожалуйста. Я не хочу, чтобы в поисках виновного они разбомбили весь город. — Он постучал пальцами по гладкой столешнице и прикрыл глаза. — Хибари-сан, останьтесь ненадолго. Кея и не думал уходить. Он пересел ближе и терпеливо подождал, пока кабинет не опустеет. Гокудера окинул их взволнованным взглядом, прежде чем покинуть комнату. — Если надумал плакаться мне в жилетку, то не по адресу, — сразу предупредил Кея, и Тсуна издал пренебрежительное фырканье. — Даже и не думал! — Он повернулся к окну в своем кресле и вздохнул. Серая холодная погода за окном полностью гармонировала с его состоянием. Не было огня в нем, все покрылось льдом. — Твои соображения? — Не думаю, что CEDEF чем-то нам поможет. К тому же, они против войны с Альянсом, так что им ничего не стоит подтасовать списки. Не стоит им доверять. — Да... с тех пор, как отец погиб, я не особо полагаюсь на его организацию. Лар Милч бы нам здорово помогла, если бы находилась в поле нашего зрения. — Не стоит рассуждать о том, что было бы если. Это ни к чему не приведет. Одно ясно: корейцы не имеют к этому никакого отношения. Да и Джунг не стал бы так резко обрывать связь с Вонголой. Скорее, натравил бы на противника какую-нибудь семейку поменьше. — Джунг боится нас, так открыто он бы не пошел против. Особенно после того, что ты натворил, когда ездил на мирные переговоры, — вдохнул Тсуна, и Хибари хмыкнул. Гокудера тогда был в коме пару недель после крупного столкновения с кучкой уже мертвых людей, поэтому Саваде пришлось отправить на переговоры Хибари и Ямамото. Тогда они перебили половину народа, хотя первые минуты после начала кровопролития Ямамото усиленно пытался всех успокоить. Только потом впал в раж. — Твою семью он бы точно не тронул. — Не стоит зацикливаться и на том, что эти убийства связаны, хотя я и придерживаюсь именно этой теории. Их объединяет место и возможные мотивы, но... кто-то мог просто попытаться навести на ложный след. К тому же, Хром явно была хорошо знакома со своим убийцей, — Хибари невольно скрипнул зубами, — а Юи и Катсу были похищены явно не людьми из списка друзей. — Катсу сказал, что видел барьер, а его можно создать лишь при помощи пламени облака. — Небо и ураган с этим тоже справятся, потому что могут использовать и атрибут облака. — Значит, нужно проследить за поставками колец Е-ранга. — Черный рынок не отследишь. — Тогда мы в тупике? Хибари промолчал, отвернувшись в сторону, и Савада в который раз тяжело вздохнул, закрывая руками лицо. — Я не могу больше думать... вообще ни о чем. — Я же сказал, что не собираюсь выслушивать твое нытье, — холодно оборвал его Кея, поднимаясь. — Не веди себя так, словно ты какое-то жалкое травоядное. — А разве я не оно? Что толку от моей силы, если я не смог спасти любимую женщину и своего ребенка? — Тсуна грузно встал с кресла и, спрятав руки в карманы брюк, подошел к книжным полкам, где он прятал бутылочку виски. — Я обещал когда-то давно, что разрушу Вонголу, и Примо мне поверил. Но я, — он насмешливо хмыкнул, — сделал все наоборот. Я должен был остаться неудачником-неумехой и прожить обычную жизнь. Но я не нашел в себе сил, чтобы отказаться, и теперь мне остается лишь жалеть о том, что мои детские мечты оказались не такими, какими я их представлял. — Он улыбнулся и налил себе рюмку. Хибари нахмурился. — Тебе не понять. Ты всегда был таким же, как сейчас. — Хватить ныть. Вернуться в прошлое ты не сможешь, так что бесполезно обливаться соплями. Перестань пить и начинай работать, будешь более полезен. В противном случае мне придется забить тебя до смерти, что я сделаю с огромным удовольствием, поверь мне. Тсуна снова натянуто улыбнулся и, задумчиво повертев в руках рюмку, отставил ее в сторону. — Ты прав. Просто... все так сразу навалилось. Хару плачет, не переставая, хватается за сердечные капли, а у меня даже нет ни сил, ни слов, чтобы ее успокоить. Ни желания... Он отвел взгляд, но Хибари и так понимал, что он думал о Киоко. Для нее у него всегда бы нашлось время, слова, желание — все, что угодно. — Тебе нужен живительный удар по голове, — сказал Кея, выуживая тонфа. Тсуна напрягся и стиснул кулаки, готовясь к драке. — Отправлю тебя в кратковременную кому, чтобы ты немного поспал и приступил к работе со свежими силами. — Не смешно, Хибари. — Савада сел в кресло и вздернул руками, закатывая рукава. — Мне некогда отдыхать, спасибо за заботу. Обещаю, что попытаюсь уснуть ночью, а пока начну разбираться в полных воды отчетах полиции. Хибари коротко кивнул и вышел из кабинета. Он утаил часть своих догадок, чтобы не трепать и без того расшатанные нервы Савады: в частности, не стал упоминать в разговоре Рокудо Мукуро, которого продолжал подозревать во всем, что касалось произошедшего в последние дни. Савада трепетно относился к тем, кого считал своей семьей, и каждое небрежно брошенное слово в сторону своих хранителей принимал близко к сердцу. Возраст такой, сентиментальность проявляется во всей красе. Дурость какая-то. — Семпай! — позвал Ямамото, отделяясь от компании Скуало и Гокудеры, и быстро нагнал Хибари, проигнорировавшего его оклик. — CEDEF окажет нам любую помощь, они согласились предоставить списки носителей пламени облака, так что... Я думаю, прогресс есть. — Это ничего не даст, — отрезал Хибари, не сбавляя шаг. Ямамото двинулся за ним. Скуало, наблюдавший за их разговором, попрощался с Гокудерой и, держась в отдалении, последовал за ними. — Хибари, я видел пламя облака! Я — своими собственными глазами. Это не мог быть Мукуро, а ведь ты именно на него и думаешь. Я прав? Хибари промолчал, и Ямамото дернул его за плечо, за что получил несильный, но чувствительный удар в челюсть. — Не прикасайся ко мне. Меня не волнуют твои соображения по этому делу, я работаю по нему сам, один. — Ты, охеревший придурок, просто зациклен на одной версии, — неприязненно прикрикнул на него Скуало, помогая Такеши подняться на ноги. — У Рокудо нет пламени облака, и будь у него сотня колец даже А-ранга, оно появиться у него не может. Или ты думаешь, что он кого-то нанял? — Он может вселяться в людей. Воспользоваться чужим пламенем ему — раз плюнуть. — Это ж какого человека ему нужно взять под контроль, чтобы он мог показать такой всплеск? — Серьезно, Хибари, это был не какой-то слабенький огонек. Это были языки пламени, едва ли не как у тебя. — Я потерял интерес к этому разговору. — В городе нет людей, которые могли бы сравниться с тобой в силе пламени! — крикнул ему вслед Ямамото. — Некого брать под контроль. Хибари не стал его дальше слушать. Есть лазейки — те же подавители пламени, аналогичные тем ограничителям, которые стоят на кольцах Вонголы и Маре, чтобы поддерживать баланс Тринисетте. То, что агенты Вонголы не зарегистрировали человека, обладающего большой силой пламени, не значит, что такового в городе нет. Хибари оперся рукой о стену. Перед глазами двоилось и расплывалось. Что, если он действительно сошел с ума, и сам убил Хром? Если Рокудо оказался прав? Его сон всегда отличался чуткостью, и просыпался Хибари от малейшего постороннего шума, поэтому довольно странно, что он не почувствовал, как ушла Хром, ведь она была совсем рядом — в его постели. И она не сопротивлялась. Даже если бы на нее напал Мукуро, которого она когда-то обожала и до сих пор в какой-то степени любила, она бы все равно попыталась защитить хотя бы ребенка. Она же была беременна, черт возьми! Он добрел до машины и, подрагивающими руками заведя мотор, поехал в особняк. Нет, он не мог этого сделать. Единственное, в чем Кея был уверен безоговорочно, или, если быть точнее, в ком — так это в себе. Он помнил любую мелочь, что произошла с ним, начиная с шести лет, и пусть он порой бросает слова, вроде «я тебя не помню» или «забыл, ты кто», это было ложью. Хотелось бы ему вычеркнуть из памяти некоторые события, но, увы, это одно из того немногого, что было ему не по силам. Возле дома он долго сидел в автомобиле, разглядывая задернутые шторами окна и слушая тихий отдаленный стук бамбукового водосборника. Непонятно, зачем он себя мучил, ведь идти домой ему было вовсе необязательно. Он мог бы быстро продать его, купить с десяток новых, но... Вот тут появлялась загвоздка — в чем это «но» заключалось, он искренне не понимал. Наконец, Хибари вышел из машины, слишком громко захлопнув дверцу, и направился к воротам. Когда умерла Мей, он почувствовал, что ставший привычным уклад жизни нарушился — всё. Даже при жизни ее присутствия он особо не замечал: она была тихой как мышка, редко смела его тревожить и просто молча служила ему, как сотня других людей из его организации. Моменты близости были достаточно редки — благо Кея не особо был охоч до этого занятия, сюсюкаться он и не собирался, так что их отношения заканчивались на том, что они просто ложились вместе и спали. С Хром было совсем иначе. Именно поэтому ее потеря была такой... тяжелой. Непривычно тяжелой. Он поднялся на второй этаж, без долгих раздумий зашел в свою спальню и прилег на кровать. Он всегда спал на полу, и ему было вполне комфортно, но Хром настояла именно на кровати. Ей вообще удавалось повлиять на него, касалось это мебели или того, чем они будут заниматься. Хибари даже нравилось ей потакать — в какой-то мере это было забавно. Может быть, ей бы удалось... что-нибудь сделать с ним. Ей и ребенку, которого он так хотел. В кармане пиджака разразился трелью мобильный телефон, и Кея, быстро выудив его, приложил к уху. — Хибари Кея. — Гарри Коулмен, CEDEF. Мистер Савада посоветовал связаться с вами по поводу... Хибари приподнялся на локте, хмуря брови. Что-то было с ним не так. Голос собеседника то стихал, то вдруг бил в голове с дикой силой. Он моргнул, пытаясь подняться, но не получалось. — ...шите?.. бари... Перед глазами расплывалось темное пятно, которое в одно мгновение затмило все. *** Это не было похоже на потерю сознания — такое он уже переживал, и на сон — тем более. Он словно шел против течения в мутной обволакивающей воде, а вокруг было темно и пронзительно холодно, и будто в пустынном коридоре гулко раздавались обрывки слов, произносимые разными смутно знакомыми голосами. В какой-то момент сопротивление прекратилось, и он от неожиданности упал на колени, а потом на затылок резко надавило, и он ткнулся лицом в шершавый каменный пол. Его как по голове ударило. И голос он узнал сразу, и руки, небрежно схватившие волосы на загривке. Он просто оцепенел, его буквально парализовало, отнялся голос, и внутри все сковало пробирающим до костей холодом. — Молчишь, Хибари Кея? — ударил по ушам до отвращения самодовольный голос. Это было так реально, так... словно он вернулся в прошлое. Он даже чувствовал эту омерзительную, раздражающую слабость и запах цветущей сакуры, которую он с тех самых пор возненавидел всем сердцем. — Что же ты так? Где же твои угрозы, которыми ты только недавно меня засыпал? Он все еще находился в глубоком шоке, и каждое слово до него доходило необычайно медленно. Но следующее же движение вернуло его в норму. — Эй, тихо! Хибари, все нормально, тихо. Кея резко вскочил, схватив руками воздух, и, бешено мотая головой, попытался подняться. — Папа! — испуганно воскликнул Катсу, с изумлением и ужасом наблюдая за ним. Шамал приложил к губам палец, взглянув на него, и дотронулся до плеча Хибари, но тот резко отмахнулся и схватил его за воротник, замахиваясь для удара. — Это я! — без тени страха выкрикнул Шамал, впившись пальцами ему в плечо, и он медленно расслабился, тяжело дыша и мелко содрогаясь. — Успокоился? Хибари отпустил его и выпрямился. Он все еще чувствовал жжение от стертой на коленях и ладонях кожи, и запах крови, перемешанный со сладким ароматом вишни. Но он был в стерильно чистой, девственно белоснежной больничной палате, а рядом с ним находился Шамал. И рядом, у его постели, замер с нелепо раскрытым ртом Катсу. — Что случилось? — А это надо у тебя спросить. Ты совсем идиот, да? — с ноткой фальшивой жалости поинтересовался Шамал. — Выбирай слова. — Какой умник посоветовал тебе мешать алкоголь и антидепрессанты? Ты ведь откинуться на тот свет мог. — Я не пил. — Разумеется. — Последние два дня — не пил. Шамал устало вздохнул, словно говорил с трудным подростком, и откинулся на спинку стула, отъехав от его постели примерно на метр — к столу. — Ты учитывай особенности своего уникального организма. Ты под действием парализующего яда размахиваешь своими палками и с переломанными костями дерешься. Естественно, что на тебя подействовало слабее и не вырубило сразу. Ты же сейчас таблетки принимаешь? Сколько и какие? Небось глотаешь горстями. — Я ухожу. — Папа, — умоляюще начал Катсу, но тут же поправился, наткнувшись на ледяной взгляд, — отец, побудьте немного здесь, отдохните. — А убийцу кто искать будет? Ты? Катсу отвел взгляд. Он, конечно, хотел отомстить за Юи и Хром, увидеть смерть ублюдка своими собственными глазами, но... Отца он не хотел терять намного больше. — От вас все равно не скроется, сколько бы времени ни прошло. Хибари побуравил его пристальным взглядом с минуту и медленно, все еще раздумывая, кивнул. Катсу с облегчением выдохнул, а Шамал насмешливо хмыкнул, прекрасно зная особенность Кеи в том, что ему довольно легко присесть на уши, наобещав ему с три короба или просто банально польстив. Разумеется, подобное работало только с теми, кого он считал потенциально интересными или неопасными. — Ты не в школе? — Хибари, если бы он пошел в школу, то ты бы так и валялся у себя дома в судорогах, так что не накидывайся на бедного ребенка. — Не учи меня, как мне говорить с сыном. — И это благодарность за спасение? Хибари проигнорировал его вопрос, поднялся и, быстро переодевшись, хотел было уйти, но снаружи послышалась громкая возня, топот и взволнованные голоса. — Где этот урод?! — бушевал в коридоре Савада, по очереди распахивая каждую дверь. Шамал, согнувшись над своим столом, посмеивался, и Кея раздраженно закатил глаза, поправляя запонки на рукавах. Дверь с грохотом распахнулась, и на пороге возник Тсунаеши — бледный, с красными от недосыпа и ярости глазами, в черном костюме он был похож на саму Смерть. — Ты, — обвиняюще тыча пальцем в Хибари, двинулся к нему он, — коньки надумал откинуть? Сдохнуть хочешь, так мог бы обратиться ко мне, наркоман недоделанный! Хибари дернул бровью. Пусть Саваде многое позволялось с его стороны, но подобные речи он в свой адрес терпеть не желал. — Только не у меня в кабинете, — предупредил Шамал, подъезжая к ним на стуле и становясь между ними. Пламя, обжигающее его с двух сторон, его ни капли не пугало. — Я вас обоих сейчас отправлю в летаргический сон. Из-за приоткрытой двери на них испуганно таращились медработники. — Ты что, мать твою творишь? — прошипел Тсуна. — Я не отчитываюсь перед тобой. — А должен бы!.. Хибари собрался врезать ему по зубам за такие слова, но Савада вдруг погасил пламя и шмякнулся на койку, где совсем недавно лежал он. Шамал недоуменно подкатил к нему и приподнял его лицо, опущенное вниз. — Ба! Сознание потерял, — удивленно протянул он. Хибари с недовольством посмотрел на приготовленные к бою тонфа и убрал их обратно в коробочку. — Ладно, пусть поспит здесь. Я ему поставлю капельницу и выпишу успокоительных. — Шамал заботливо прикрыл Саваду одеялом и потрепал его по волосам. — Хибари, я положил тебе в карман антидепрессанты, но другие — более щадящие. Ты в них нуждаешься, я вижу, но постарайся не принимать их слишком часто и не мешай с алкоголем. — Они мне не понадобятся, — отрезал Кея и вышел из кабинета. Шамал покачал головой. — Спасибо вам, — поклонился Катсу, вызывав на его лице легкую улыбку, и выбежал вслед за отцом. — Ты собираешься болтаться за мной весь день? Иди и займись делом. — Я буду следить, чтобы вы не перетруждались. — Ты? Следить за мной? — Хибари опасно прищурился, подходя к нему, и Катсу с волнением заметил, как подрагивают его пальцы, словно он чего-то боялся. Хотя, конечно, папа никого никогда не боялся и не побоялся бы. — Ладно, — неожиданно кивнул он. — П-правда?! — изумлению Катсу не было предела. Хибари легонько, одними уголками губ, улыбнулся и, стремительно развернувшись, двинулся по лестнице вниз. Катсу припустил за ним, держась за перила и перепрыгивая через ступеньки. — Долго я лежал? — без особого интереса спросил Хибари. — Мм... я точно не знаю. Я приехал... домой после обеда, часа в два, увидел, что дверь открыта, и понял, что вы там. Испугался, когда нашел вас... — Ты не должен бояться. Ничего и никогда, что бы это ни было. Это самое отвратительное чувство, которое только может быть. Хуже только... — Только?.. — Сострадание. Катсу приостановился. Если с первым он еще мог скрепя сердце согласиться, то со вторым... Сострадание же делает мир лучше. — А как же ненависть? — спросил он, нагоняя отца, который и не подумал его ждать. — Она где-то в середине списка. — А какое чувство тогда самое хорошее? — Гордость. Это было похоже на отца. — Отец, а злость? Хибари удостоил его вопросительным взглядом. — А что? К чему эти вопросы, типичные для дошкольника? — К тому, что я испытываю сейчас большинство из них. — Катсу скрипнул зубами, сжимая кулаки. — Хочу убить их. Разорвать в клочья, раскидать их ошметки по всей округе и... — Он рубанул кулаком воздух и бессильно выдохнул сквозь крепко стиснутые зубы. Хибари, удивленно вскинув брови, повернулся к нему. — Злость — неплохое чувство. Оно питает пламя, позволяет ему разгореться жарче, ярче — сильнее. Не слушай других, которые говорят, что это неправда — все именно так. — Он огляделся. — Пойдем. Катсу с замиранием сердца двинулся за ним, словно завороженный. Отец редко вел с ним такие продолжительные беседы, не сопровождающиеся рукоприкладством и уничтожающими взглядами. Они прошли в тренировочный зал, где отец без всякой подготовки и предупреждения зажег пламя. Красивое, яркое, пылающее и переливающееся всеми оттенками фиолетового. На него, такого высокого, стройного и хищного, можно было смотреть целую вечность. — Ты, — потребовал Хибари, поворачиваясь к нему. Катсу поднял на него восхищенный взгляд. — Теперь ты. — У меня так не получится. Хибари нахмурился. — Мне тебя... — он резко оборвал себя на полуслове и вздохнул, подходя к сыну. Катсу боязливо втянул голову в шею, ожидая удара. — Подумай о тех, кого хочешь уничтожить. Как именно хочешь убить их. Представь это как... охоту. Расслабься. Почувствуй запах добычи, как она боится тебя. Катсу прикрыл глаза, нервно встряхнув руками. Это была его первая за очень долгое время тренировка с отцом, и нужно было постараться, чтобы его не разочаровать. Нет... чтобы не разочаровать самого себя. Он представил себя охотником. Представил, что стоит в поле с высокой жухлой травой, режущей лицо при быстром беге, представил, что следит за своей жертвой, которая отчаянно бежит от него, пытаясь спастись. Он чувствовал ее пот, слышал бешено бьющийся пульс, ее сбивчивое дыхание. — Каждый удар должен быть смертельным. Не нападай, если не хочешь убить — проиграешь. Злись, но не сходи с ума от ярости — будет мешать. Вот так... — голос отца стал каким-то... довольным, и Катсу, открыв глаза, потерял дар речи. У него было пламя. У него было столько пламени! Хибари открыл коробочку, выпуская Ролла, и тот, радостно повизгивая, принялся носиться вокруг него. Видимо, устал сидеть взаперти так долго: стоящих боев, требующих его присутствия, не было очень давно. Кее даже немного взгрустнулось, едва он вспомнил об этом. Катсу присел на одно колено, сосредоточенный и напряженный. Он боялся, что его пламя потухнет, поэтому думал о нем постоянно, даже протягивая руку к ежику. Ролл недоуменно посмотрел в его сторону, прижавшись к ногам Хибари, и даже не подумал подходить. Катсу помнил рассказ кого-то из организации отца, как в первую встречу Баринезуми и Хибари, зверек настолько опьянел от количества пламени, что нечаянно ранил его, а потом обезумел от осознания своей ошибки и едва не убил всех, кто находился рядом. Ему на мгновение стало страшно, но он быстро взял себя в руки. Если показать слабость, животное тебя не примет. — Все в порядке, — необычайно тепло произнес отец, глядя на Ролла, и тот, ловко перебивая лапками, вразвалочку приблизился к Катсу и осторожно принюхался, дергая черным блестящим носиком. Катсу осторожно погладил его по мягким колючкам и неуверенно посмотрел на отца, который наблюдал за ними, погрузившись в собственные мысли. Выражение его лица немного обеспокоило Катсу: видно было, что думал отец не о самых приятных для него вещах. Пламя медленно перешло к ежу, и тот возбужденно заверещал, выписывая немыслимые кульбиты. — Что с ним? — испуганно выпрямился Катсу, и пламя мгновенно погасло. Ролл тут же шлепнулся на землю и медленно поковылял обратно к Хибари. Это было невероятно, но отец, приложив к губам сжатый кулак, тихо посмеялся, а потом, присев, взял Ролла в ладони. Катсу подошел к нему, робко улыбаясь, и снова погладил счастливого ежа по колючкам. — Я научу, — сказал Хибари и, ненадолго призадумавшись, добавил, напряженно сдвинув брови: — Если хочешь. — Эти слова дались ему с явным трудом. — Хочу! — быстро ответил Катсу, едва не выкрикнув это слово от переизбытка эмоций. Хибари положил ладонь на его голову и неловко похлопал. Катсу, задрав голову, смотрел на него удивленно и растерянно. — Давай... — Кея поджал губы и раздраженно уставился куда-то поверх его головы. Он немного помолчал и вновь абсолютно бесстрастно уставился на него. — Начнем сначала, — безапелляционно заявил он, ввергая сына в ступор, — как семья. Катсу долго переваривал его слова, даже мотнул головой, проверяя ее наличие, и даже не успел ответить, как вдруг совсем рядом что-то взорвалось, и воздух заволокло едким густым дымом. — Отец?! — кашляя и размахивая руками, испуганно окликнул Катсу и потерял дар речи, рассмотрев в пыли тонкий силуэт. — Слишком громко, — раздался в наступившей тишине пугающий голос отца, но вот перед ним стоял вовсе не он. — За нарушение допустимого уровня шума ты будешь забит до смерти. Катсу услышал писклявое пение школьного гимна, и откуда-то сверху опустилась маленькая желтая птичка, а в следующее мгновение он получил настолько мощный удар в челюсть, что упал на пол и проехал по ней несколько метров, раздирая пиджак и рубашку в клочья. Болезненно зашипев, он приподнялся и изумленно распахнул глаза. Перед ним стоял его двойник. А если быть точнее — Хибари Кея, только почему-то в возрасте ученика старших классов.