Walking on the sky

Аллен чистил апельсин, морщась оттого, что кислый сок периодически брызгал и попадал в глаза. Канда вошёл на кухню, первым делом улавливая сладковатый аромат цветочного чая и цитрусовых. - Хозяйка занесла, - кивнул беловолосый на разнообразные фрукты, выложенные в плетёную корзинку, заметив вошедшего. Канда словил себя на мысли, что он с утра привык скорее к безвкусному растворимому кофе. Брюнет бросил взгляд на часы, притом что не на электронные, а настоящие, стоящие почему-то на подоконнике. Было уже три часа дня. Юу вспомнил, как этой ночью долго стоял на балконе, куря и разглядывая звёзды, потому что не мог заснуть на новом месте. В городе трудно было увидеть звёзды, по большей части из-за света фонарей, домов, машин и выставок – это стало чем-то привычным, не привлекающим внимания, аксиомой и обыденностью, с которой все смирились. Здесь же небо напоминало чёрно-синий шёлк, по которому была рассыпана звёздная пыль. Канда взял чайный пакетик, бросил его в первую попавшуюся кружку и залил кипятком. - Что-то говорила? - Только то, что нынешняя молодёжь слишком долго спит, - злорадно улыбнулся Аллен, кладя в рот дольку кислого апельсина. Юу хмыкнул, делая глоток чая. – Здесь невероятно красиво, - он ненадолго замолчал. После семидесяти трёх ударов тонкой секундной стрелки в часах Аллен добавил: – Спасибо. - За что? – не понял Канда. - За то, что я здесь, - пожал плечами парень. – За то, что ничего не спрашиваешь. И за то, что увёз меня оттуда. Канда не стал уточнять, что он имел в виду под многозначительным «оттуда». Всё было и так понятно. Брюнет подумал только о том, кто кому должен был быть сейчас благодарен. Тень от окна падала наискось – половина лица Аллена была освещена тёплыми лучами солнца, а половина оставалась в прозрачной тени. Юу смотрел на неестественно белые волосы, к которым он уже успел привыкнуть, на сияющие от сока апельсина губы, на невероятно сильно выпирающие ключицы и длинные пальцы, в которых Аллен держал яркие апельсиновые корки, смотревшиеся неестественным пятном на молочно-белой коже. Юу подошёл к парню, слегка наклоняясь и поднимая его голову за подбородок, касаясь губами его губ. Всё это утро – солнце, запах цитрусовых, небольшой домик на берегу озера – брюнет не мог объяснить своё нынешнее поведение иначе, кроме как «накрыло». Вся эта картинка складывалась в какую-то утопию. Идеально, но невозможно. И, тем не менее, всё это было правдой. Канда, не почувствовав никакого сопротивления, углубил поцелуй, перемещая руку на затылок. Неестественно белые волосы оказались мягкими, бледные губы – тёплыми. Всё странное, необычное, кажущееся ненормальным и ненастоящим оказалось человечным и живым. Юу оторвался от тёплых губ, глядя в огромные глаза, которые находились в нескольких сантиметров от его собственных. И единственное, что скользнуло в мыслях, которые вечно казались невероятно сложным спутанным клубком ниток, - белые ресницы. Неужели такое бывает?... *** Оказалось, что у хозяйки была собака – огромный дог по кличке Вольф, который, несмотря на довольно грозную внешность, был невероятно дружелюбным и часто подбегал к парням, когда они стояли у самого берега или прогуливались вдоль озера. Оказалось, вечерами здесь тоже бывает холодно, а апельсины продаются буквально за углом от их дома. Оказалось, в комнатке, в которой стоит только одноместная кровать и белая орхидея на подоконнике, не так уж и тесно вдвоём. Оказалось, Аллену захочется задержаться где-то дольше, чем на несколько дней. Все эти «оказалось» были небольшими открытиями, которые в простой жизни играли куда более важную роль, чем всё остальное. Аллен шёл по сухому песчаному берегу, глядя на то, как заходит куда-то за горы алое солнце и как небо вокруг него выгорает и накаляется всё сильнее и сильнее, готовясь потухнуть. Ноги утопали в сухом всё ещё тёплом песке, озеро рябило тысячами бликов, мелькая золотистыми огоньками, вбирая в себя небо и солнце. Собака впереди бежала по воде, гоняла уток и периодически заходилась звонким лаем. Птицы взмывали ввысь, хлопая крыльями и отлетая на несколько метров, снова с шумом опускаясь на спокойную воду. Беловолосый глубоко вздохнул, думая о том, что где-то за горами, за сотни километров отсюда, там, где садится солнце, всё ещё находиться санаторий с постоянными процедурами и правилами. Аллен почувствовал, как сердце сжалось и упало куда-то в желудок. У него кончались лекарства, но проблема была не в этом. Аллен не боялся умирать, как не боялся, к примеру, засыпать. После трёх лет ожидания, постоянного страха и одиночества все чувства и эмоции перегорели, оставив после себя какое-то молчаливое согласие. Разница была лишь в том, что сейчас ему невероятно хотелось ещё пожить, просто просуществовать несколько недель. Чисто физически хотелось ещё ненадолго задержаться в этом мире. Аллен свернул на тропинку от озера к дому и остановился, видя, что собака побежала дальше: - Вольф! Дог тут же замер, обернулся на голос и навострил большие острые уши, словно решая, стоит ли возвращаться или нет, потом стремглав бросился к Аллену прямо по воде, распугивая уже уставших уток и поднимая вокруг себя брызги. Беловолосый погладил собаку, которая подбежала к нему, а потом засеменила по тропинке к хозяйскому дому. Канда стоял на балконе, глядя на медленно заходящее солнце и выкуривая вторую сигарету. Ветра не было, поэтому длинные белоснежные шторы не двигались, а оставались висеть прямо и молчаливо. Лишь изредка брюнет слышал, как слабый порыв ветра проползал по полу в комнату, цепляясь за лёгкую ткань и шурша ею. Оранжевый огонёк от сигареты полз вверх, распространяя вокруг себя горьковатый запах никотина. Юу достал из кармана штанов мобильный телефон, который он отключил ещё на выезде из санатория. Эта была единственная тонкая нить, которая связывала сейчас два разных мира. Этот телефон хранил в себе всю серость и обыденность того мира, который сейчас был за сотни километров отсюда. Там были все брошенные проблемы, все вопросы и вообще всё, что связывало Юу с тем миром. Это была единственная нить, которую он ещё не до конца оборвал. Одна маленькая вещь хранила в себе одновременно связь и угрозу. У Канды скользнула идиотская мысль достать из него сим-карту и сломать её, после чего выбросить телефон, но он её тут же отмёл. Брюнет включил телефон, сразу же глядя на уведомление о пропущенных вызовах и даже не просматривая их. Он по памяти набрал нужный номер и стал дожидаться звонка. Ответили не сразу. - Канда? – Лави был удивлён и практически ошарашен знакомым номером на экране, но в его голосе всё ещё чувствовались какая-то усталость и тяжесть. – Что с тобой?! Где ты, чёрт возьми?! - Со мной всё в порядке, - Юу бросил беглый взгляд на сигарету, зажатую между пальцами. - Чёрт возьми, где ты?! Тебя тут все обыскались, - выдохнул Лави. - Все? – хмыкнул Канда, понимая, что никто его найти не пытался. Разве что Лави и Комуи по-настоящему беспокоились, и то у них сейчас хватало своих собственных проблем и забот. Раньше бы первая стала искать его Линали, но её больше не было. - Аллен с тобой? – сразу спросил проницательный парень, хмурясь и пытаясь узнать хоть что-то. Звонок от Юу – это было уже многое, учитывая, что его телефон был отключен с того момента, как он исчез. – Тот странный беловолосый парень с тобой? - Да, - честно ответил Канда. - Где ты? - Это далеко, вряд ли ты знаешь это место, - уклончиво ответил брюнет. Лави не нужно было это знать. Это не нужно было знать вообще никому. - Ты редкостный ублюдок, - со вкусом проговорил Лави, явно обиженный на такое равнодушное отношение к себе. – Так исчезнуть, не предупредив никого. Канда хмыкнул. Чего-то в этом роде он вполне ожидал. К тому же, иначе реагировать на такой поступок трудно. - Я приеду не скоро, - ответил Юу. - Канда, ему нужно особое лечение, - Лави бил наугад, но попадал прямо в точки. – Если что-то случится, это будет на твоей совести. И ты это понимаешь. - А ты разве не винишь себя за Линали? - отозвался брюнет. Он помнил, что так и не выполнил обещание, данное девушке. Он так и не свозил её ни к морю, ни в хороший ресторан – для обыкновенного человека это было что-то обычное и само собой разумеющееся, но для Линали в этих простых желаниях заключалась какая-то частичка жизни. Яркой, всепоглощающей и самой желанной для неё. В трубке воцарилось молчание. - Виню, - проговорил Лави. Канда был прав на все сто процентов. Больше всего Лави винил себя в том, что не оказался рядом в нужный момент, когда ей это было нужно. Что приезжал не настолько часто, как мог. Не выполнил всего, чего она так невероятно хотела, чтобы насладиться жизнью хотя бы в самом её конце, когда поняла, что процедуры уже практически не помогают. - В её смерти нет твоей вины, - ответил брюнет. Канда знал Линали с малых лет, а потом так получилось, что они оказались в одной школе. Там уже Линали познакомилась с Лави, который умудрился найти общий язык даже с угрюмым брюнетом. Юу вдруг вспомнил, как Линали часто приезжала к нему на квартиру готовить, хотя он и говорил, что ему это не нужно. А она продолжала улыбаться, смеяться и рассказывать что-то о своей учёбе в университете, пока на плите кипел то ли суп, то ли что-то ещё. Домашняя, никогда не унывающая и какая-то вся светящаяся изнутри. Канда вдруг понял, что под её могильной плитой для Лави лежала не только она, там лежала его дочка или сын, семейная жизнь, тот самый домик у озера, собака, счастливое будущее и невероятно красивая жена. Юу увидел, как вдоль озера к дому шёл Аллен, глядя куда-то вдаль, а впереди него бежала собака. Разговор нужно было заканчивать. - Ты сделал для неё гораздо больше, чем тебе может казаться, - произнёс брюнет, ненадолго замолкая. – Мне пора. - Не пропадай, - ответил Лави, после чего сам нажал на сброс. Канда знал, что обязательно пропадёт снова. Отключенный телефон мигнул погасшим экраном. *** Аллен не мог сказать, что конкретно его разбудило, просто в один момент он открыл глаза, понимая, что уснуть больше не сможет. Сон исчез практически мгновенно, словно он и вовсе не засыпал. Парень прикрыл глаза, вслушиваясь, как тихо шуршит штора из-за оставленной открытой на ночь двери, ведущей на балкон, и как тихо поют самые ранние птицы. Постепенно светало, все вещи приобретали синеватый оттенок, словно кто-то накинул на них прозрачный тюль, который предстояло стянуть первым солнечным лучам. Сейчас был именно тот момент, когда идеально чистое ночное небо постепенно начинало светлеть у горизонта, но самые яркие звёзды всё ещё были видны. Аллен чувствовал ровное дыхание Юу за спиной и его руку, обнимающую поперёк живота. Беловолосый не мог сказать, сколько он так пролежал, - часов в комнате не было. Аллен просто смотрел в стену, слушая ровное дыхание за спиной и пение птиц, стараясь не думать ни о чём и надеясь, что всё-таки сможет снова заснуть. Сна, как назло, не было ни в одном глазу. В комнате становилось по-утреннему прохладно, Аллен натянул одеяло и сильнее прижался спиной к Канде, пытаясь согреться. - Мелкий, прекрати вошкаться, - брюнет поморщился, просыпаясь. – Иначе я спихну тебя. Аллен фыркнул, устраиваясь поудобнее и натягивая одеяло ещё сильнее, уже чисто из вредности, как почувствовал, что ещё немного, и действительно свалиться с кровати. - БаКанда, ты что, мать твою, творишь! – Беловолосый уже мысленно встретился лицом с полом, но в том момент, когда он уже был готов с воплем свалиться с кровати и разбудить пол-округи, его снова вернули на место. За спиной послышался смешок. Аллен со всей силы, на которую способен человек, запутавшийся в одеяле, пихнул брюнета пяткой куда-то в область голени, что, судя сдавленному выдоху за спиной, вышло удачно. Парень даже не попытался сдержать гаденькой улыбки. Правда, её хватило ровно до того момента, пока рука Юу не переместилась с живота на бок, мучительно медленно скользя по коже и пересчитывая рёбра. - Чёрт, - проскулил Аллен, давясь смехом и пытаясь увернуться от дразнящих прикосновений, что удавалось с трудом. Узкая кровать, рассчитанная скорее на одного человека, чем на двух, предоставляла минимум выбора. Либо падай на пол, либо терпи. Падать на холодный пол беловолосому не хотелось, поэтому приходилось уворачиваться. - Не знал, что гороховые стручки боятся щекотки, - произнёс Юу, явно довольный полученным эффектом. Аллен вдруг запоздало поймал себя на мысли, что об этом не знал никто. По-крайней мере, до этого дня. - Откуда ж тебе знать, БаКанда. Чтобы знать, нужен мозг. Прям целый, а не как у тебя. Беловолосый не мог сказать точно, когда баловство перешло в ласку. Очнулся он, когда Юу нависал над ним, замирая и глядя в гипнотизирующие чёрные глаза напротив. В предрассветной тишине всё происходящее казалось нереальным. Аллен только сейчас обратил внимание на то, что на груди у брюнета расползается татуировка, какой-то непонятный символ. Он аккуратно прикоснулся к ней, чувствуя под пальцами тёплую кожу, снова сталкиваясь взглядом с Кандой. Потом был поцелуй, немного грубый, с искусанными губами, такой, что от нехватки кислорода кружилась голова и немели руки, - на несколько секунд беловолосый выпал из реальности, полностью подчиняясь настойчивым губам и языку. Очнулся он только в тот момент, когда руки брюнета скользнули под футболку, прикасаясь к впалому животу, пересчитывая рёбра, задевая ногтями нежную кожу и соски. - Стой… - Аллен и сам не понял, что заставило его сказать это. Он попытался отстраниться от Канды, но тот не позволил это сделать, целуя бледную шею и опрокидывая беловолосого обратно на кровать. Аллен почувствовал, как испуг сжал грудную клетку когтями, захотелось сбежать отсюда, закрыться, потому что вполне очевидно было, что за всем этим последует, но… - Просто замолчи, - Канда поцеловал худое плечо, ногтями проводя по бедру, оставляя на коже длинные алые полосы. …но сбежать от самого себя всё равно не получиться. Беловолосый прикрыл глаза, проводя руками по плечам Юу, скользнул ниже, чувствуя под пальцами натренированные мышцы рук. Канда был не просто тёплым, от него буквально исходил жар. Всё происходящее было чистейшим безумием, но прекратить его казалось чем-то непозволительным, чем-то, о чём не было даже мыслей. Аллен чувствовал, как его собственная кожа пылала, но почему-то ему нравилось то тепло, которое исходило от брюнета. Оно невероятно успокаивало. Всё происходило одновременно невероятно быстро, и в то же время Аллену казалось, что это длилось целую вечность. Он приподнялся, помогая снять с себя футболку, в которой он обычно спал. Ненужная тряпка полетела на пол. Сколько споров было из-за этой футболки! Казалось, Канда её яростно ненавидел. Аллен не до конца понимал причину такой ненависти, но количество подколов, которые он слышал от брюнета, надевая эту футболку, близилось к трёхзначной цифре. Всё было из-за непонятно принта на ней: какой-то странный золотой шар с крыльями, хвостом и огромной зубастой улыбкой. Аллен, если честно, и сам не знал, что это такое. Ну, по сути, он даже не помнил, откуда у него эта футболка появилась. - Расслабься, - произнёс Юу, замечая, как занервничал беловолосый, когда вся одежда, что была на них, теперь валялась на полу ненужными тряпками. - «Расслабься», - произнёс Аллен, передразнивая брюнета, ощетиниваясь и пытаясь как-то отодвинуться, - легко тебе говорить. - Тч, - закатил глаза Канда, затыкая парня поцелуем. Но сколько бы он ни огрызался, сколько бы ни перечил и ни ехидничал, Аллен чувствовал, как у него едва ли не дрожат руки от напряжения. Сердце стучало где-то в горле, кожа пылала, а нервы были натянуты до предела. Аллен закрыл глаза и выдохнул, откидываясь на кровать и полностью отдаваясь на милость Юу. В темноте мелькали пятна, и, чем острее были ощущения, тем ярче они становились. Он уже не слышал ни пения птиц, ни шелеста листьев или тонкой ткани занавесок на окнах, в которых путался ветер. Он слышал только собственное грохочущее в ушах сердце и тяжёлое дыхание Канды, нависающего над ним. Всё, происходящее за стенами этой комнаты, перестало существовать. Оставалось только чувствовать, как собственнически руки брюнета прикасались к нему, как оставались синяки там, где поцелуи больше напоминали укусы, как скользили длинные пряди по коже, вызывая волну мурашек. Аллен не смог сдержать стона, когда губы брюнета спустились солнечному сплетению. Отрицать своё возбуждение было глупо – тело реагировало само по себе и просило большего. Слова стали чем-то лишним. Как бы скомкано всё не происходило, беловолосый тогда ещё не знал, что воспоминания об этих моментах проносит в памяти до конца своей жизни. Канда облизал пальцы, аккуратно вводя их в расслабленное удовольствием тело, на удивление аккуратно растягивая и подготавливая любовника. Беловолосый поморщился, но постарался, чёрт побери, «расслабиться». Он не мог сказать, что это было действительно больно, но определения «странно» и «неприятно» подходили идеально, хотя продлилось это недолго. Аллен слегка выгнулся, ощущая, как по телу словно пропустили слабый заряд тока, а неприятные ощущения от инородного тела отступили. Перед глазами всё постепенно начинало плыть, чёлка прилипла к взмокшему лбу, трудно было сказать, что чувствовалось сильнее, - холод из-за открытой двери или жар от происходящего. Стоило на секунду закрыть глаза, как мир, казалось, постепенно переворачивался, а тело становилось невесомым. Мыслей в голове не осталось. Стыд, страх, скованность – всё отошло куда-то на задний план. Аллен дышал шумно и через нос, закусывая язык, жмурясь и стискивая руками простыни так, что пальцы немели. Приятное ощущение ниже пояса граничило с чем-то болезненным, но он выгибался и насаживался на пальцы сильнее, чувствуя, как усиливается пульсация внутри. Когда Аллен приоткрыл глаза, чувствуя, что что-то измелилось, увиденное он запомнил на всю оставшуюся жизнь. Ни разу ещё Юу не был таким. Казалось, словно именно сейчас наружу прорвалась его истинная сущность. Глаза брюнета потемнели, взгляд прожигал насквозь, от привычного равнодушия и холода не осталось ни следа. Казалось, самоконтроль сейчас давался ему с трудом, рушась на глазах и давая трещины. Юу чувствовал, что собственное возбуждение уже зашкаливало на отметке «предел», сдерживаться становилось всё сложнее и сложнее. Аллен зашипел, зажмуриваясь и пытаясь отстраниться, но Канда продолжал постепенно входить в податливое тело миллиметр за миллиметром. Беловолосый чувствовал, как сдавливает грудь, как тело над ним будто становится тяжелее, как воздуха не хватает. Он закусил губу, вцепляясь в плечи любовника, пытаясь не то отстраниться, не то притянуть ещё ближе. Юу замер, давая время привыкнуть, слегка морщась оттого, насколько сильно сжимали его узкие стенки. - Ну, давай, скажи ещё раз «расслабься», - сдавленно проговорил Аллен, пытаясь усмехнуться и прийти в себя. Постепенно болезненные ощущения отступали. Канда мазнул губами по чужой шее, чувствуя оставшийся на них солоноватый привкус. - Вредная… мелочь… - прохрипел Юу, постепенно начиная двигаться и ощущая, как горит всё внутри в районе солнечного сплетения. Беловолосый шумно выдохнул, чувствуя следом за этим движением ещё один толчок, более резкий. Слова Канды он услышал словно сквозь вату, но смысла их не понял, словно это были не слова, а просто набор звуков. Он возмутится потом, обязательно возмутится, назовёт его БаКандой и скажет что-нибудь колкое, но сейчас… Сейчас не существовало ничего, кроме того, что рядом с ним кто-то был. Аллен вдруг понял, что человека, которому он доверял больше, чем доверял всё это время Юу, на свете нет и никогда не было. Он вдруг понял, что на свете нет человека, которого он бы… любил больше, чем Канду Юу. Беловолосый почувствовал, как в груди в приступе паники на секунду стало невероятно холодно, словно сердце упало куда-то в желудок. Нет. Ему нельзя. Любовь – это для живых людей, для тех, у кого ещё есть будущее. Не для него. Аллен выгнулся, чувствуя, как на долю секунды перед глазами темнеет, тело становится невесомым и не ощущается совершенно. Дыхание перехватило, вздох встал поперёк горла, сорвавшись с опухших губ глухим протяжным стоном. Запоздало беловолосый ощутил, как нутро резко опалил жар, после чего брюнет, обессилено опираясь локтями о кровать, замер, шумно дыша через рот. Беловолосый почувствовал, как скользнула по щеке тёмная прядь волос, но шевельнуться сил не было. Аллен не знал, сколько они так пролежали. Приятная слабость, из-за которой не получалось двинуть даже рукой, рухнула на обоих в одно мгновение, напоминая свалившийся на голову потолок. Дыхание стало медленным, сердце вернуло себе свой привычный ритм, грохоча в груди глухо и лениво, веки стали наливаться свинцом. Двигаться не хотелось, мыслей в голове не было, и только звуки прорывались сквозь пелену беспамятства и долетали до помутневшего сознания. Юу открыл глаза, приходя в себя и встречаясь взглядом с Алленом. Их лица разделяли буквально пара сантиметров – близко настолько, что японец чувствовал чужое дыхание и биение сердца. Близко. До дрожи. Аллен всматривался в знакомые черты лица, словно находя там что-то новое. Тёмные глаза, казалось, потеплели, но смотрели всё так же цепко и, как бы ни банально это звучало, словно заглядывали в самую душу. На мгновение у него скользнула мысль, что все мысли, что проносились у него в голове, Канда знает. Аллен даже не подозревал, насколько сильно они отражались у него на лице. - Канда, я… - парень замолчал, глядя в глаза напротив, которые находились буквально в нескольких сантиметрах от него. «Я не ожидал, что всё зайдёт так далеко». «Я не думал, что однажды просто не смогу уехать». - Я… - Спи, - Канда откинулся на «другую» половину кровати, поднимая с пола скинутое одеяло и накрывая ими их обоих. – У нас есть ещё несколько часов, чтобы поспать. Аллен вдруг ощутил, что действительно невероятно хочет спать. Глаза закрывались сами собой, всё тело сладко ломило от усталости, веки стали такими тяжёлыми, что даже моргать было трудно. Беловолосый почувствовал, как становится тепло под этим тонким одеялом. Примерно так засыпают под наркозом – почти мгновенно, словно кто-то нажимает на выключатель. И только где-то на грани бодрствования и сна Аллен ощутил, как длинные пальцы аккуратно стали перебирать его волосы, а тёплые губы мазнули по виску. Канда так и не смог больше заснуть.