Честный лжец. (Ошибки природы, "часть" вторая, дополнительная)

— Олег! Привет! — воскликнула девчонка, повиснув на шее рыжего. Он чуть улыбнулся, стараясь не показать свою привычную неприязнь к такому приветствию. — С прошедшим и наступающим тебя! — Спасибо, — искренне ответил он, выпутываясь из объятий. Кира тут же заскочила в зал и громко сообщила о его прибытии, хотя это уже и так все услышали. — Давно ты не заходил! — почти обиженно воскликнула она. Олег покачал головой. — Нет, просто кое-кто загостился у своего брата. — Да? А мне не говорили даже! — Ну, а что бы ты сделала, если узнала? — Расстроилась, — вздохнула Кира. — Поэтому, да? — Именно. Ну, а где твой отец-то? — А ты как думаешь? — Явно не в своём кабинете. — Ага, чай у телевизора пьёт. — Я и сам теперь это вижу. Добрый вечер, — Олег кивнул Илье Сергеевичу, Мирославе Ивановне, жене его, их сыну Николаю и его жене. Обычный семейный вечер в преддверие Нового Года, которому он явно помешал. — Олег! — воскликнула Мирослава Ивановна, чуть улыбнувшись. — Как раз сегодня утром тебя вспоминали. Я сейчас чаю сделаю. Тебе как обычно? — Конечно. Да и я ненадолго. Женщина покачала головой и вышла на кухню. Илья Сергеевич отложил газету, что держал в руках, и поднялся. — И мне ещё чашку сделай, — произнёс он громко. Кира нахмурилась. — Снова закроетесь в кабинете и будете говорить о чём-то?! — К сожалению, да. Всё-таки Олег никогда не приходит просто так. — И всегда чувствует себя виноватым из-за этого. Сегодня у меня правда есть дела. Но первого числа я обещаю побыть у вас. — Будешь праздновать с друзьями? — предположила Алина, обворожительная молодая женщина, что почти всегда производила обманчивое впечатление глупой ветреной барышни. — Совсем нет. Но у меня есть определённые планы на новогоднюю ночь. — О, — многозначно протянула она, улыбнувшись. Разумеется, она совсем не так поняла слова Олега. — Кира, помоги мне! — послышался с кухни голос Мирославы Ивановны. — Сейчас, мам! — ответила девчонка и посмотрела на Олега. — А ты обедать будешь? — Нет, только чай. — Хорошо. Как раз есть зефир, — она подмигнула и убежала на кухню. Илья Сергеевич покачал головой и направился в свой кабинет. — Пожалуй, единственное, что скрашивает старость… — Кроме работы, — усмехнулся Олег. — Только скоро я покину работу, а Кирочка покинет меня… — Ну, думаю, что не так скоро, вы себя уж очень старите. К тому же тогда у вас будут уже внуки. — Поживём — увидим… Так чего ты хотел? — Мне действительно неловко, что я не прихожу сюда просто так… — А когда-то поступал иначе. Но тогда ещё была жива твоя мать, так что это было вполне объяснимо. — Да, и поверьте, что от этого менее неловко не становится. — Раньше такого за тобой не замечалось, — усмехнулся седовласый мужчина. Олег этого словно не заметил. — …В общем, я просто хотел рассказать о том, как всё прошло. — Всё? А мне казалось, что лишь второй день клонится к концу… Олег коротко рассмеялся, но ничего не ответил. Он отлично слышал лёгкие шаги за дверью, потому открыл её и запустил Киру. — Вот как всегда! — воскликнула она, поставив поднос на столик. — А я же старалась быть тише! — Сначала уши ему заткни, потом уж крадись, — усмехнулся Илья Сергеевич. Кира же начала что-то тараторить, а когда закончила, улыбнулась и выбежала. Олег прикрыл дверь и опустился на стул. — Как я понял, в школе у неё всё чудесно. — Если бы! Вертихвостка! — Да ладно вам, она же просто гуманитарий. — Знаю уж… Так что? Олег опустился на стул и помешал ложечкой чай в кружке, после чего взял с блюдца зефирку и откусил. Запил горячим чаем, чуть поморщившись. — Знаете, он… напоминает мне Фиону, — медленно произнёс парень, чему-то улыбнувшись. — Так же… — Подожди! Фиона — это же кто-то из твоих грызунов? — Сурикат. Вы же помните её? — О, да! Забавная была… Я тебе говорил, что не стоило её забирать. Жила бы сейчас себе в живом уголке… — Не думаю, она была уже стара. Да и разве важно это? Вы никогда не любили моих грызунов. Поэтому вернёмся к Тёме… Он напоминает мне её тем, как… как всего боится. Когда я принёс её в квартиру, она несколько суток просидела в клетке, хотя та и была открыта, почти не ела, лишь только осматривалась кругом своими большими глазами… — И он что, тоже сидит в клетке и смотрит по сторонам? Олег рассмеялся. — Он слишком пугливый. Но любопытный, как детёныш суриката. — Вижу, ласковое прозвище ты ему уже придумал, — усмехнулся мужчина, отхлебнув чай. Что на самом деле крылось за этой усмешкой, осталось для Олега загадкой. Он никогда не мог полностью понять этого человека, особенно не мог понять истинного его отношения к себе. Чувство долга ли это, искренняя привязанность или же простое любопытство, поиск того, что может «скрасить старость»? Всё вместе или же вовсе что-то отдельное? Хотелось верить, что первое. — Всё лучше, чем банальное «лисёнок» или «солнышко», хотя он не очень-то и рыжий. И не сбивайте меня с мысли, пожалуйста, а то я так домой и не уйду, а он там один, между прочим. В общем, он всего боится, а особенно ему было страшно уезжать. А я специально повёл его пешком, дорогу-то уже запомнил, чтобы он… простился, что ли. Свыкся с мыслью, что теперь… — Олег вздохнул и немного помолчал. — Но потом всё же сели на автобус, идти-то далеко. Когда ехали сюда, он всё время смотрел в окно. Или на меня. Но старался, чтобы я этого не заметил. Не уснул даже, хотя у него морская болезнь… Чуть ли не заплакал, извинялся очень долго, хотя блеванул в подставленный мешок. И почти со мной не говорил. А когда до дома шли — решил обойтись без всяких автобусов и подобного, — вертел головой… И несколько раз спрашивал, мол, что там, а что там, а что это такое… Он ужасно любопытный. — Как детёныш суриката. Олег улыбнулся. — Потом он, — продолжил рыжий, — боялся переступить порог квартиры. И с огромным удивлением и интересом смотрел на Чуму. Я уже рассказывал о нём, но тут, конечно же, совсем другие впечатления. Он пытался с ним говорить, но я объяснил, что попугаи лишь подражают звукам, не понимают, что говорят. Потом он буквально прилип к клеткам с грызунами. Про хомяков я ему тоже уже говорил, и он тогда попросил потом позволить с ними поиграть. Поэтому морских свинок он сначала принял за очень больших хомяков… Они понравились ему намного больше, даже кормил их сам. Книжные полки он тоже с интересом осмотрел, но сказал, что думал, что их больше. Однако когда вошёл в спальню, охнул. Сказал, что этого и ожидал. Я показал полки, с которых можно брать книги, а также ту часть шкафа, что выделил для его вещей. Он лишь кивал, всем своим видом старался показать, что он всё понимает. Однако вечером я застукал его у полки со всякими справочниками, он пытался прочитать названия. И признался, что забыл, где полка с детскими книгами. Почти ничего не съел за ужином, хотя суп у меня вышел на удивление вкусный. Это констатация факта, а не хвастовство. Долгое время он не мог уснуть, зато притворялся спящим, причём вполне умело, спокойно лежал, когда я на него смотрел, — дверь в комнату оставил открытой. А потом он действительно уснул. С утра был растерянным и задумчивым, а потом ходил по квартире и всё разглядывал. Чуть не разбил вазу с засохшими розами, спросил, почему они там стоят… — И ты объяснил? — Сказал, что мне просто нравятся сушёные цветы. Тем более, так оно и есть. — Это же уже не те розы? — тихо спросил Илья Сергеевич, подразумевая, конечно, старый букет цветов, что столько лет хранила бабушка Олега. Рыжий покачал головой, грустно улыбнувшись. — Конечно же, нет. Но я, как вы знаете, слишком привязан к прошлому, потому и букет сам засушил, и кактус новый купил, и грызунов развожу. Илья Сергеевич рассмеялся, но смех этот прервался кашлем. Еле успокоившись, он сделал несколько глотков чая. — Кстати, как ваша простуда? — счёл должным спросить Олег. Мужчина покачал головой. — Было бы лучше, если бы её не было, но… Упорная, зараза! Олег лишь вздохнул. Несколько минут в маленьком кабинете висела тишина, прерываемая лишь постукиванием ложечек о кружки и кружек о столы. — Ну, а к тебе он как относится? — спросил мужчина, невольно поморщившись, когда его голос нарушил тишину. — Обращается ко мне на «вы», вздрагивает, когда я подхожу, смотрит с опасением, непривычкой, — без всяких эмоций произнёс Олег. — Он умный мальчик, хотя почти ничего не знает. Первый класс, всё-таки, да и то… На следующий год надеюсь отдать его в школу… Когда переедем. — Переедете? — удивился мужчина. — К чему это? — Всего лишь второй день, а соседка, та самая старушка, уже узнала, что я в квартире не один. А после непременно будут косые взгляды и перешептывания за спиной. Всё-таки новое место намного лучше, там нас будут принимать за обыкновенных братьев-сирот, и никто не будет знать, что семья у нас такая… молодая, если так можно выразиться. — Понимаю, — кивнул мужчина. — Это у тебя в планах, или же ты уже ищешь подходящее место? — Пока рассматриваю различные районы и варианты в них, но не слишком внимательно. Сначала я хочу, чтобы Тёма привык ко мне, а потом уж… Видно будет, — Олег пожал плечами и сделал ещё один глоток чая. — Кстати, — произнёс он после некоторого молчания, — как вы думаете, что подарить ему на Новый Год? — Что? Конечно же, игрушки. — Я уже думал об этом… — Купи каких-нибудь машинок, солдатиков да медвежонка плюшевого. На первое время хватит. Олег вздохнул. — Знаете, а я же и не думал о таком, когда нашёл его. О том, что будет, когда я заберу его. А стоило… Илья Сергеевич согласно вздохнул. Некоторое время они молчали, а после Олег поднялся. — Кстати, пока не забыл. Нести всё было бы неудобно, поэтому вот то, что я смог положить в карманы, — он извлёк из кармана брюк небольшую коробочку. — Это подарок Кире, без открытки, конечно, забылся… Дайте листок, я напишу поздравление, а вы положите потом под ёлку, хорошо? — Конечно, — улыбнулся Илья Сергеевич. Олег быстро и не слишком аккуратно написал банальные и не слишком искренние пожелания, а сверху листка положил коробочку. — Так, для остальных подарки пока дома… Я ещё зайду, занесу их. И да, а это я нашёл случайно, если честно, разбирал коробку, уже несколько лет её не открывал… Всякие мелочи там, чужое пыльное прошлое… Он протянул что-то завёрнутое в немного пожелтевший носовой платок. Илья Сергеевич нахмурился; ему интересно, что это. Но когда он развернул, руки его дрогнули, а из горла вырвался полувздох-полустон. — Это же… — Кажется, да. Я так и нашёл, в платке, в шкатулке с письмами, среди разных ненужных мне книг и бумаг. В гараже, если уж быть совершенно точным, там ведь много коробок с их вещами… Я осмотрел письма, совсем кратко, не в моих правилах читать чужую переписку… Я могу после вернуть их вам. Вместе с подарком. Глаза Ильи Сергеевича увлажнились, он шумно дышал. Несколько раз кивнул, после чего слишком внимательно посмотрел на старую брошь с мутным зелёным камнем, что когда-то подарил той, кого всё ещё любит. Сердце Олега немного сжалось, стоило ему подумать, что такие сильные чувства действительно существуют. — Я пойду… И скажу Кире, что вы заняты и чая больше не хотите. Илья Сергеевич кивнул. Кажется, он был не в состоянии что-либо сказать, и Олег это прекрасно понимал. — Олег! — слишком резко, как показалось парню, воскликнула Кира. Рыжий чуть улыбнулся и попросил не беспокоить Илью Сергеевича какое-то время. Девчонка закивала, но, кажется, не поняла смысл услышанного. Хорошо, что Мирослава Ивановна была рядом. — Это… — начала Кира, почему-то смутившись. Рыжий вздохнул, понимая, что сейчас его начнут всячески поздравлять и дёргать за уши. — Извини, что не вовремя... Да я дозвониться не могла! — Меня не было в городе, если честно. — Вот! Почему ты где-то гулял, а?! — А что, не имел права? — Нет, имел, но… — Так что? — Это тебе! — выпалила она, протягивая какой-то белый лоскут. Как оказалось, это был носовой платок немалых размеров, узорно обшитый и с вышитыми инициалами. — Ты вышивкой увлеклась? — улыбнулся Олег. — Давно ещё, между прочим! — Спасибо, мне нравится. — Правда? — Да. — Я знала! — Спасибо ещё раз. И мне уже пора… Я ещё зайду в этом году, но ненадолго. — Как всегда, — почти обиженно произнесла Кира. Олег вздохнул. — Когда зайду, сыграем во что-нибудь, но не больше, чем полчаса, учти. — Ура! — Всего вам хорошего. — Счастливо! — выкрикнула Алина из зала. Николай повторил за нею. — До скорого, — произнесла Мирослава Ивановна с явной надеждой. Олег не смог сдержать улыбки из-за чувства, что он в этом доме совершенно не чужой. И в который раз он гадал, знает ли эта женщина об истинном положении дел, о настоящей связи между ним и её мужем.