Тонкий лед

- Ваня, куда ты убежал? Ва-аня! Ванюша, вот ты где! Женщина, на вид только-только переступившая порог ранней юности, до того беспокойно кружившая вокруг потемневшей от времени землянки, остановилась, облегченно улыбнувшись. Ее лицо осветилось тревожной радостью. Навстречу ей из высокой травы выбежал мальчишка. - Опять в поле убегал? Кликала тебя, а ты не слышишь. К отцу вон иди, помочь просил. Мальчик понятливо кивнул и убежал. Женщина вытерла выступивший пот со лба. Жаркий летний день достиг своего пика. Она повела носом, будто принюхиваясь. Тихо пробормотала, зло и беспомощно глядя в сторону дороги, невидимой издалека: - Ордынцы близко. Моей кровью умылись, ироды! - и, сжав кулаки, торопливо ушла в дом. Растревоженные мальчиком насекомые притихли. Птицы тревожно закричали на разные лады. Родина-мать, мать всего живого встревожена. Все живое встревожено тоже. - Смотри, как надо. Переступаешь его, упираешь в ногу и сгибаешь. Крепишь тетиву... вот так, запоминай. Горящими глазами Ваня сопровождал ловкие движения пальцев отца. Со стороны вроде бы не трудно, а попробуй-ка так же легко и быстро управляться с непослушной веревкой! - Готово! Теперь ты свой. Немного неуклюже, но верно повторив действия отца, и заработав одно замечание, Ваня с восторгом посмотрел на собственноручно перетянутый лук. Отец остался доволен работой: - На-ка, все хорошо сделал. А ну, покажи, какой ты меткий. Мальчик послушно принял лук и указал цель. Прищурился, целясь, и отпустил тетиву. Тонкая острая стрелка вонзилась точно в середину среза сучка. Отец одобрительно хлопнул его по плечу. - Молодец, Ваня. Завтра со мной на охоту пойдешь. - Правда? - Да. Ваня в порыве чувств обнял отца. - Да полно тебе, давно пора было. "Ордынцы близко". Мужчина встревоженно повернул голову в сторону дома. "Ты тоже чувствуешь. Они не знают, Улус придет только за мной." "Я умру следом". "Тебе хватит времени на все, не волнуйся. Ярополк, запомни, мы встретимся. Встретимся, слышишь?" "Встретимся". - Что-то не так, отец? - Ваня обеспокоенно взглянул на напрягшегося мужчину. - Все хорошо. Подожди здесь. - Отец?.. - Подожди. Здесь, - с нажимом проговорил Ярополк. Мальчик недоумённо посмотрел вслед убежавшему в дом отцу. Мужчина и женщина стояли обнявшись в полной темноте. Их темные силуэты сливались в один, да и были они одним целым. "Почему именно ты?" "Ему нужно раздробить меня. Он раздробит меня на моих детей". "Но что ему с этого?" "Потешит гордыню. Он многое ради нее сделает". "Я убью его!" "Не храбрись, ты стар для этого. Ваня сделает это. Все перенесет, мы многое за него отдали". "Ты..." "Помолчи. Бери шкуры, за тобой пришли". И точно, снаружи послышался запыхавшийся голос Кощея, долговязого костлявого подростка, звавшего Ярополка. *** Перед толпой встревоженных людей медленно вышагивал конь, иногда недовольно приседавший на задние ноги, когда всадник в раздражении слишком сильно притягивал на себя поводья. Черные раскосые глаза азиата без выражения рассматривали людей, приводя их в смятение. Акрамбай был недоволен, что его послали в такую даль. Это мог сделать и кто-нибудь званием помладше, но срочный приказ Улуса не подлежал ослушанию и требовал немедленного выполнения. К несчастью, ему по дороге попался именно Акрамбай. Этот приказ по непонятным причинам было очень важным, и гордость умеряла недовольство, но не до конца. Пока сопровождающие укладывали ценные грузы на лошадей, он выискивал в толпе нужного человека. Одним из последних вышел и выложил шкуры Ярополк, открыв взгляду ордынца стоявших за его спиной жену и ребенка. Удовлетворенно щелкнув языком, Акрамбай, даже не посмотрев на вынесенное, подъехал поближе, разглядывая эту непонятную женщину, смотрящую ему прямо в глаза с непонятной твердостью. Любая бы под таким давлением опустила голову. Акрамбай уже попался на крючок любопытства из-за странностей, начавшихся еще в описании: широкий шрам на шее, прикрытый амулетами, но все равно заметный, зеленые глаза, русые волосы, и самые главные непонятные слова напоследок: "Ты просто почувствуешь силу этой женщины. Скорее она найдет тебя, чем ты её". Теперь он понял их. Толпа отхлынула в стороны. Лада ступила вперед, впервые за все время опуская взгляд, изображая покорность. Она прикосновением отстранила от себя сына. Тот дернулся было за ней, но она как будто отсекла его от себя неосязаемой стеной. Ваня остановился. Не смея подойти он только смотрел ей вслед, бессильно опустив руки. Неожиданно, откуда-то сбоку прибежал отец, но его так же остановила неизвестная преграда извиняющихся глаз матери. Ваня чувствовал, как горечь разливается вокруг, сжимая сердце и наворачивая на глаза слезы. Они с отцом так и стояли застывшие, молча глядя, как ордынцы связывали ей руки, привязывали к седлу и уезжали, оставляя за собой следы копыт на земле. Женщина вдруг сорвала связанными руками один из амулетов с шеи и бросила на дорогу. Бросив последний взгляд на родных, она отвернулась. На ее щеке блеснула слеза. "Стой, Лада!" "Прощай". Они очнулись только тогда, когда большинство людей уже ушло, а силуэты лошадей растаяли вдали. Некоторые мужчины сочувствующе хлопали Ярополка по плечу. Ваня сорвался с места к брошенной в пыль вещи матери. Подошедший отец тяжело опустился на колени рядом, приняв переданный ему в руки амулет, похожий на восьмилепестковый цветок со сложной серединкой из переплетенных линий. Он вдруг сгорбился, сразу как будто постарел и отдал вещицу Ване. - Надень его и не снимай. Никогда не снимай, понял? Надломленный голос мужчины дрогнул. *** "Связанная мать стояла на коленях перед высоким мужчиной в шелковом халате. - И что ты со мной собираешься делать, Улус? Зачем я тебе? Неужели... - Ты и сама все знаешь, - оборвал он ее. - Я не поверю, если ты скажешь, что не видела все. Лада на секунду замолкла перед ответом, заставляя себя проглотить уже готовую ложь: - Да ты и так неплохо постарался. Развяжи меня, тут много твоих воинов, мне не проскользнуть мимо. - Только не надо врать, я же просил. Тем более, куда ты пойдешь? Ты же все равно умрешь через пару лет, а так хоть твоему скорому сиротке веселее будет. Да ты все равно не уйдешь. - Почему это? - вскинулась Лада. - Ты же уже оставила амулет. Да-да, мне доложили. Ну, все, довольно, можешь даже кричать, никто не узнает, - он доверительно посмотрел ей в глаза, не скрывая насмешки. - Можешь мне верить. Через несколько секунд, за сотни километров отсюда, на свет появились дети не похожие ни на одних детей в мире - абсолютно разные братья и сестры без единой крови, будущие союзники и смертельные враги с едиными корнями. Женщина умерла молча..." - Ваня чуть-чуть приоткрыл веки и уставился в потолок. "Ну, ты же знаешь, что это была правда?" - насмешливо шепнула ему темнота. *** В лесу поднимался утренний туман. Высоко вылезшие из-под земли кривые корни деревьев погружались в полупрозрачное молоко. Темные узловатые стволы старых деревьев трясли отваливающейся корой, как слезающей кожей. По укрытой толстым ковром хвои кислой земле с редким зеленым проблеском хилой травки пробежала желто-рыжая лиса. Глухо ухнула кукушка, топорща влажные перья. Почти неслышно тренькнула тетива, в бок взвизгнувшего животного вонзилась стрела. Под тихий скулеж умирающего зверя из-за деревьев вышел высокий мужчина издалека выглядящий, как остов сломанного дерева. Молча вытащив из-за пояса тусклую полоску ножа, он недовольно тряхнул головой, прерывая чужую жизнь одним точным движением, и снова растворился в тумане, прихватив с собой тушку и оставив лужицу крови, почти мгновенно впитавшуюся. Над полем показался краешек желто-розового солнца. По траве пробежал первый белый луч. На жесткой лавке около печи заворочался парень. Зевнул, протер глаза и опустил ноги на холодный пол. На грудь упал отлипший от щеки амулет. Он вздрогнул, встряхнул головой, встал, осмотрелся и выбежал на улицу. Вытоптанная трава перед крыльцом покрылась росой. Солнце уже встало, а значит отец уже скоро вернется. - Сходи к кузнецу, нож ступился. Отдашь ему вот это, - через несколько дней сказал отец и протянул выдубленную шкуру той самой лисы. Ваня обрадовался: каждый день вставать, дожидаться отца, готовить, помогать ему и только изредка выходить на охоту уже сильно прискучило. Захватив с собой нож, шкуру и получив при выходе еще несколько ножей, на всякий случай, Ваня размеренным быстрым шагом пошел по тропинке, проторенной в поле. Владимир положил молот, подхватил заготовку щипцами и опустил в бочонок с водой. Пошел густой пар и кузнец отвернулся, хоть до лица он и не поднимался - больно мужик высокий. В кузнецы Владимир пошел как раз из-за своих великанских размеров - ему все эти тяжелые инструменты как пушинка. Да и дело хорошее, семья сытая, жена довольна, дети одеты. И работу свою великан тоже любил. Ладу, Ярополка и их сына он знал давно, охотникам слишком часто надобились кузнечные услуги, а Лада однажды вылечивала дочку. Вот и сейчас он не удивился неожиданному визиту Вани и приветственно кивнул. - Опять ножи? Давай сюда. Тупите вы их... плохо вы с металлом. Подожди здесь, я быстро. - А шкуру? - Дарёне отнеси, а то еще прожгу невзначай. Жена кузнеца с благодарностью приняла шкурку. Ее глаза загорелись, когда она провела рукой по мягкому меху. Ваня давно замечал такое за женщинами: мех всегда приводил их в восторг. Прислонившись спиной к стене помещения, под режущее ухо звяканье ножей, уже возвратившийся Ваня ждал. Позевывая, лениво шарил глазами по помещению, и, как и десятки раз до этого, пытался найти в аскетичном убранстве кузницы хоть что-то интересное. Ничего нового так и не находилось. - А ты весть новую слышал? - Нет, а случилось что? - взбодрился парень. - Дык ополчение снова собирают. Поговаривают, на рыцарей снова пойдем. - Это с чего бы? Откуда такое? - Да кто этих нерусей разберет? Все сразу на нашу землю хотят пожаловать. - Да уж. Уверен, что правда? - С таким не шутят. На, готово. Поаккуратней с ними. Ваня осторожно попробовал остроту ножей и поблагодарил Владимира. Выйдя из-за ограды, он поднял глаза на серые облака, с редкими проблесками синевы, постоял так некоторое время, а потом опустил голову и быстро пошел домой. Никто не увидел эту его маленькую то ли молитву, то ли вопрос к небу: "А теперь что нас спасет?" *** "Два черных силуэта, как бумажные фигурки на фоне лампы, высвечивались на фоне луны. Прикованная к двум столбам, раскинув руки, на коленях стояла Лада. - Красавица. Ты все еще красива, даже когда мертвая, ты знаешь? - душа Орды, присел перед закованным в цепи трупом девушки и потянулся рукой к её лицу. Не дотронувшись рукой до белой щеки, он остановился. К кончикам его пальцев потянулся беловатый дымок. - Знаешь, обладать тобой - это великолепно. Твои дети уже растут, знаешь? Девочки. Он встал и повернулся лицом к луне. Нечеловеческий вой, похожий на волчий, разнесся по лагерю. Тело Лады осыпалось слоем пепла. Звякнули упавшие оковы. Улус хищно улыбнулся и снова завыл. - Давай, хватит спать, Ваня. Я хочу увидеть тебя во всей красе! - донеслось до него сквозь волчий скулеж..." - Ваня свалился с лавки и резко открыл глаза. Кошмар, казавшийся таким реальным, развеялся. Ошалело вглядываясь в темноту, он на ощупь забрался обратно и, переведя дух, снова заснул, на этот раз без кошмаров. *** Зима была суровой, запасов еле хватило до ее конца. Приходилось выходить на охоту и за дровами в такой лютый мороз, что руки немели от холода, как только человек покидал тепло дома. Даже сейчас, в апреле, снег все не желал сходить и везде лежал оледеневшей коркой. Отец за прошедшие месяцы сильно сдал, его лицо изрезали морщины, глядел он всегда угрюмо и держался ото всех отдаленно, только изредка заглядывая по особой нужде к кузнецу. Такая по-своему размеренная жизнь медленно текла день за днем, пока в один момент из стольного града Новгорода по всей Русской земле не побежали гонцы с вестью о той самой битве, о которой говорил Владимир. Ополчение хоть и медленно, но набиралось. Кто шел из-за ненависти, кто из-за любви к родине, кто за защиту родных, но все же шли. И настал момент, когда пришли в то селение, к которому семья Ярополка привыкла себя причислять. Именно в этот счастливый или злополучный день Ярополк вышел из своей берлоги на свет божий и вышел повидать народ. К этому времени уже немало мужчин решило пойти в бой, немало женщин пустило слезу и немало семей может быть навсегда потеряли кормильца. И именно в этот день Ярополк узнал место и время своей смерти. Посыльные уже собирались поворачивать обратно, когда к ним подошел последний доброволец. Один из них уверенно начал: - Ты - старик, лучше позаботься об оставшихся здесь. Ты будешь полезен... Его прервал яростный рык. Ярополк одним рывком сдернул его с седла и, с необычайной для старика силой, приподнял над землей за грудки. - Я пойду воевать, - яростно прошипел он. И уже с ледяным спокойствием добавил, отпуская мужчину: - И я умру разорвав глотку всем этим тварям. Когда мы уходим? Растерянный Ваня, наспех собрав все необходимое, едва поспевал за стремительным шагом отца. Снег похрустывал под тяжелыми шагами, сгущались сумерки. "Поздравляю с первой битвой, сынок".