Elle est ma vie

Дом, что находился в районе Порт-Марли, больше походил на замок: четыре башни высотой в три этажа укрепляли толсто-каменный дом со всех сторон, каждую башню украшал тянущийся по серой кирпичной стене темно-зелёный плющ, стрельчатые окна башен были небольшие и находились лишь на втором и третьем этажах. Крыши круглых башен походили на наконечники стрел. Если последовать за каретой, что направлялась в замок графа Монте-Кристо, то, крыши его дома мы увидим и/даже издалека. Они словно прорезают зелень и рвутся ввысь, к небу. Въезжая в причудливой формы врата, лошади цокали по дорожке, усыпанной мелкой галькой. Объезжая небольшой фонтан, украшенный античными купидонами и голубями и стоявшем будто на оазисе, перед главным входом в здание, мы обращаем внимание на простую роскошь. Именно простую. Серого цвета кирпич, двустворчатые тёмного дерева двери, украшенные резьбой, петли, на которых держались двери, выкованы из чугуна в причудливой, но очень изящной форме, в таком же стиле сделаны и дверные кольца. По обе стороны от дверей располагались большие окна, словно занимавшие всё пространство от пола и до потолка первого этажа, и если хорошенько приглядеться, казалось, можно увидеть весь дом насквозь. Второй и третий этаж смотрели на гостей окнами поменьше. По стенам дома позли вьющиеся стебли винограда и вьюнка, который в некоторых местах разбавлял серость дома цветами, схожими по форме бутонов с небольшими звонкими колокольчиками, сделанных из фарфора самых нежных тонов. И так, подъезжая к парадной лестнице (она довольно небольшая для такого богатого и большого дома), кучер тормозит резвую тройку турецких породистых скакунов, которые в свою очередь фыркают и мотают головами, желая мчаться дальше. Удивительная тишина стоит во дворе дома, слышно лишь пение лесных птиц и журчание в фонтане воды, которая время от времени начинает шипеть и бурлить под пузатыми каменными купидонами, сидящих рядом с голубями. Подъехавший экипаж уже, стоя на первой ступеньке лестницы, уже ожидал мужчина, одетый в костюм темно-бордового цвета. В тени казалось, что наряд его пошит из чёрного бархата. На поясе у мужчины выделялся красный шёлковый кушак, только подчёркивающий живот и возраст ожидающего карету. Увидев повозка, мужчина расплылся в улыбке, от чего лицо его казалось приплюснутым. Притормозив лошадей, кучер поднял шляпу и кивнул стоящему на ступеньках, тот ответил лёгким поклоном и, подойдя к экипажу, открыл дверцу, воскликнув: - Господин Альбер, рад снова видеть вас! Граф уже ожидает вас в своём кабинете вместе с вашим другом. - Рад тебя видеть, Берттучо, - лучезарно улыбнувшись, ответил Альбер и спрыгнул с подножки, обернувшись к своему сопровождающему. - Помнишь ли ты, Бошан, нашего нового друга - Берттучо? - От чего же не помнить? - неспешно выйдя из кареты, кивнул Берттучо Бошан. Обменявшись любезностями, мужчины вошли в дом. Пройдя по галереи из белого мрамора, украшенного золотом, молодые люди оказались перед двухстворчатой дверью из темного дерева. Зеркала, что находились в галерее, отражали большие окна напротив, отчего галерейный коридор казался в два раза больше. По дороге в кабинет графа Бошан оглядывался по сторонам и восхищённо ахал от красоты, что сравнима с самыми прекрасными дворцами мира. Альберт шёл молча и лишь улыбался, наблюдая за другом, который не был в этой части столь огромного дома. Молодой человек иногда поглядывал на жизнерадостного Берттучо, который активно размахивал левой рукой, помогая тем самым себе идти быстрее, дабы успеть за гостями. Сам Берттучо иногда оглядывался на громоздкие мраморные колоны, мотал головой и цокал, усмехаясь. «Что ж, прошу», - всё так же улыбчиво предложил войти в комнату Берттучо и приоткрыл дверь. Как только молодые люди в благодарность слегка поклонились и вошли, толстячок закрыл за ними дверь и быстро обернулся. - «Выходите, мадмуазель, я вас уже давно видел». Из-за ближайшей колонны выглянуло аккуратное, маленькое смуглое личико, которое смущённо улыбалось, опустив глаза в пол. Берттучо снова растянул широкую улыбку и раскрыл объятия, идя навстречу девушке в голубом наряде. Взмахнув чёрными кудрями, молодая особа подскочила к мужчине и взяла его за руки, начав что-то быстро говорить на греческом. Чёрные маслянистые глаза девушки сияли, белозубая улыбка слепила, звонкий голос оглушал. - Ну, тише, тише, - смеялся Берттучо, держа албанку за руки, - я всё равно ничего не понимаю. Что вам угодно? Господи, надо найти кого-нибудь... Где ваши служанки, дорогая Гайде? - медленно по слогам и громко, словно девица глухая, произнёс мужчина. Гайде, слегка нахмурившись и задумавшись, смотрела на Берттучо, пытаясь понять, чего же он хочет. После недолгих раздумий, она снова заговорила и указала на комнату по левую руку от них и пошла в её направлении. Берттучо отправился следом, мотая головой и вздыхая. Девушка шла медленно, будто показывая всем свой восточный наряд. Не смотря на то, что парочка говорила на разных языках, время от времени они понимали друг друга, толи по случаю, толи более или менее изучив языки друг друга. Гайде, пройдя в комнату и сев на кушетку, обтянутую красным шёлком с незатейливым восточным узором, жестом предложила Берттучо сесть рядом, но тот отказался и встал по правую руку от девушки. Возникла неловкая пауза. Гайде внимательно и испытующе разглядывала мужчину, его бордовые из красного дерева ножны, в которых всегда находился нож, вычищенный до зеркального блеска. Переведя взгляд, девушка рассматривала бархатный пояс вишнёвого цвета, что переливался на солнце от тёплого красного до холодного фиолетового. Берттучо смотрел на стеклянную двустворчатую дверь, ведущую на балкон, а точнее на сад, что находился за домом. Наконец, пересилив себя, Гайде встала и позвала одну из своих служанок, что владела и французским и греческим языками. «Спроси, кто эти молодые люди, что пришли к графу?», - начала албанка и перевела взгляд со служанки на мужчину, который внимательно следил за словами девушки, пытаясь понять, что она спрашивает. - Это новые друзья графа, - начал Берттучо,- Альберт и Бошан. - И по какому случаю они сегодня навещают нас? - Этого я не могу знать, мадмуазель, - пожал плечами мужчина и развёл руками. - Что ж, - Гайде приложила указательный пальчик к губам и уставилась стеклянным взглядом в пол, - это довольно интересно... Скажите, пожалуйста, милый друг, а здешние женщины действительно свободны? - О, да. Свободнее только ветер. Конечно, у них есть свои правила и этикеты, но в целом они действительно свободны. - Как интересно. И они не прячут своих лиц? - Нет. А в прочем, вы сегодня сами всё увидите. Хозяин просил передать вам, что сегодняшним вечером вы выйдете в свет. А мне, мадмуазель, увы, пора идти. Берттучо поклонился и вышел из комнаты, устланной красным ковром, и стук каблуков от его сапог отдались эхом лишь в галлерее. Гайде проводила мужчину взглядом и, после того, как он скрылся за дверью, встала: «Бумагу и чернила, пожалуйста... А, и ещё кофе». Албанка не спеша прошла за большой письменный стол из красного дерева и отодвинула ящичек с правой стороны. Кипа бумаг, на которых были по несколько строчек, кое-где перечёркнутых, пара перьев чёрного цвета, засушенная красная роза лежали в ящике стола. Девушка достала несколько потрёпанных и замусоленных листов, исписанных и перечёркнутых в некоторых местах. Строчки были не ровные, видно - писалось все на скорую руку.