Копеечная жизнь

      За окном была непроглядная темень. Только где-то отдаленно было видно отдельные фонари. Уже несколько минут я бездумно пялился в окно, лежа на кровати. На теле еще чувствовались касания, легкие проглаживания и теплота. Смутные воспоминания показывали мне, как Саша сам меня вымыл. С безразличной рожей он сам наполнил ванну и, уложив меня туда, подкатив рукава рубашки, мыл. А я не хотел на него смотреть, противно. Я хотел домой, и сейчас же. В свою квартиру на улице недалеко от школы. В свою темную квартиру, пропахшую одиночеством и гнилью тишины. Стены, небось, уже пропитались моими мыслями насквозь. А тут… меня тошнило. От черных шелковых простыней и подушек, от легкости касания клиента. Тело, будто издеваясь, даже сейчас возвращало эти ощущения. Хотя и было это уже несколько часов назад. Как только я коснулся головой подушки, меня вырубило. И если бы не слабость во всем теле, я уже сейчас ехал бы в такси к себе домой. А утром отдал бы деньги или даже попросил перечислить необходимую сумму самим. Но тело меня подводило, и от этого было еще хуже. Несовершенство человечества так глубоко ранит. Ночник мягко освещал комнату, его теплый свет не мешал глазам. Я повернул голову и только тогда заметил знакомую фигуру. Саша сел в кожаное кресло и некоторое время молчал. А я не хотел его видеть, так что поспешил сам решить все вопросы. — Я бы предпочел, чтобы средства были перечислены на счет «Mirorro». Хозяин дома глянул на меня, осматривая. В темноте цвет его глаз потемнел, и они казались не хищными, а какими-то уставшими и опустошенными. — Уже перечислены, — и отвернулся к окну. Я видел его профиль, как пальцы барабанят по подлокотнику кресла. — Я могу идти? — в душе я обрадовался, но внешне остался бесстрастным. Хотя бы за что-то нужно его отблагодарить. Например, что не оставил в той зале до завтрашнего утра. — Мы летим в Лондон завтра. Твои документы уже оформляют. Сказать, что я офигел — это не сказать ничего. Мои глаза стали как блюдца, я даже приподнялся на подушках. — Что? — я сжал одеяло, в душе что-то похолодело. — Что тебе непонятно? Я тебе ясно сказал, что завтра мы летим в Лондон. Мне нужно решить некоторые вопросы. Ты будешь со мной. Загранпаспорт тебе уже делают. Деньги перечислены, и Валерия уже дала свое согласие. Или тебе будет более понятней, если я скажу, что я заказал тебя в качестве гей-эскорта, — последние слова он говорил уже с превосходством, с долей презрения и полуулыбкой. Саша смотрел на меня в упор, немного вздернув подбородок, тонкие губы изогнуты в подобии улыбки, но все это было ненастоящее. Я заметил темные круги под глазами, или же так ложились тени? Но меня волновало другое: я неистово не хотел с ним никуда ехать. Одно — если это перепих на два раза, но другое дело — влезать в чужую жизнь и открывать дверь своей души. Я наотрез отказывался такое принимать. — Я отказываюсь, — это звучало твердо и ясно. Я почувствовал даже некоторую гордость за то, что мой голос не дрогнул. Но это было лишь секундное чувство. Саша приподнял бровь, облокотившись на подлокотник, он встал и подошел ко мне. — Ты совсем тупой? Если я сказал, что ты едешь — значит, ты выполняешь. Твое тело и все с ним принадлежит теперь мне. Когда ты мне надоешь — отправишься назад раздвигать ноги под остальными и снова будешь радоваться каждому дню. А до этого постарайся меня лишний раз не раздражать и не раскрывать рта, пока я не скажу, иначе ты можешь вообще не вернуться. Теперь ты меня понял? — он был слишком близко, слишком опасен. Каждая фраза взвешена и сказана точно и ясно. Такое ощущение, что все слова, что я хотел сказать до этого, вылетели из головы. Я только решил для себя, что если он собирается поиграть в эту игру, то я согласен. В каком-то смысле он был прав: даже когда я вернусь, то ничего не изменится. Я буду такой же шлюхой, как и был. А так хотя бы раз в жизни я сделаю что-то по своей воле, и пусть он начинает бояться уже сейчас. Я кивнул, чувствую аромат сигарет, и Саша, удовлетворённо хмыкнув, отошел от меня. Посмотрев на наручные часы, перевел взгляд на меня. — К четырем мы должны быть на месте. Тебя разбудят, оденут и прочее. Не заставляй меня ждать. Я этого очень не люблю. Развернувшись, он вышел, а я с глухим стоном зарылся в подушки. Да что за карма такая? В мыслях я уже несколько раз проклял свою хозяйку. Рифмованные маты — мое все, и это единственное, что я мог в данной ситуации сделать. Похоже, моя жизнь круто стала с ног на голову, и судьбе это доставляло некоторое садисткое удовольствие. Как и обещал Саша, утром меня разбудили. Похоже, я долго сопротивлялся, так как слышал шепотки и какой-то смех на фоне. Странное дело, но я не хотел выползать из постели. Категорично отказывался даже нос показывать. Мне было приятно отдыхать в этой кровати, и это пугало. Завтракал я в одиночестве, только иногда замечая Михаила, который отдавал приказы. Он кивнул мне при встрече, но желания заговорить с ним у меня не было. Настроение было переменным. То ненависть ко всем миру, то пофигизм в начальной стадии. Вплоть до того, как зашел Михаил и не сказал, что уже пора. Мне выделили одежду на полет, но все равно меня как-то коробило от того, что все это происходит наяву. Я сел в bmw 760. Открыв дверь, я немного завис, боясь даже трогать эту машину. Салон с кожаными сиденьями и отделкой из ценного дерева кричали о своей дороговизне и шике. —Ты будешь долго еще висеть? Может быть, сядешь? — на переднем пассажирском сиденье опустилось стекло и послышался голос Саши. Михаил сел за руль, а я примостился позади, чувствуя, как меня распирает от одного удовольствия сидеть в этом произведении искусства. Мягко мы тронулись, я глазел по сторонам, наслаждаясь легким ветерком. Саша вытянул руку, будто перебирая пальцами воздух. На указательном пальце я заметил золотую печатку с выведенным символом «А». Почти всю дорогу мы молчали. За окном уже начало темнеть, и город заворачивался в красочные цвета неоновых вывесок. Знакомые улицы пролетали мимо, если свернуть влево, то совсем недалеко до моего дома. Но машина не сбавляла скорость, и я провожал возможность побега только опечаленным взглядом. Я передернул плечами и встретился взглядом с Сашей. Он смотрел в салонное зеркало, прямо на меня. Всего несколько секунд, без эмоций с его стороны. Он будто проверял что-то, понятное только ему. Я отвел глаза, перед этим инстинктивно облизывая сухие губы. Туча нагнала нас в пути, излившись редкими каплями по стеклам. В салоне это даже не почувствовалось, только Саша недовольно прикрыл окно. Но все это были мелочи. Мы приблизились к аэропорту. Саша зашел первым, его походка была уверенной и мягкой. Я в очередной раз заметил его плавные движения. Я шел рядом с ним, но отставая на один шаг. Есть такие люди, рядом с которыми ты не смеешь идти рядом. Один взгляд которых способен вытрясти душу. Я не чувствовал себя равным, но и не чувствовал, что должен идти позади. Я отстаю от тебя ровно на один шаг, в силу своего положения, и только. Саша улыбнулся девушке и сам отдал документы. Я встал недалеко, наблюдая, как стюардесса улыбается молодому обеспеченному парню с шикарной внешностью. Мне можно уже завидовать, или рано еще? Когда мы прошли мимо, девушки вовсю шушукались и, встретившись глазами, мы улыбнулись друг другу. Михаил остался позади, провожая нас задумчивым взглядом. Я повернулся всего на секунду, кивая в ответ. Саша же не оборачивался. Он шел вперед, не замечая никого. Нашел наши места и устроился возле окна. А я стоял в нерешительности. В конце концов, для меня это был первый раз, и подниматься на несколько километров над землей особо не хотелось. Не было фобии, был лишь человеческий страх перед неведомым. — Что такое? — хозяин повернулся ко мне с недовольным видом. — Ты мешаешь другим людям. Успокойся и садись уже. Здравствуйте, Степан Иванович, — я повернулся и увидел, к кому было последнее обращение. Чуть полноватый и широколицый мужчина улыбнулся мне, а после повернулся к моему клиенту. — И тебе привет, Александр. Решил старика навестить? Благородное дело, — он хохотнул и, мягко меня отстранив, а после и опустив возле Саши, протопал на свое место. Я мысленно поблагодарил Степана Ивановича за то, что я хотя бы знаю, зачем лечу. Но вопрос остался открытым: зачем я лечу туда? Не для знакомства с родителями же. Последние подготовки закончены, и я, вцепившись в кресло самолета, чувствовал спиной легкую вибрацию. Саша сидел спокойно, иногда закрывая глаза и снова открывая. Складывалось ощущение, что он хотел о чем-то вспомнить или на чем-то сосредоточиться. Тугой комок скрутился где-то внутри, организм требовал внимания. Я старался делать глубокие вдохи, не замечая ничего вокруг. Я почувствовал, как ловкие пальцы защекотали возле уха. — Знаешь, что придает человеку благородство? Страдания. А в страхе все мы выглядим жалко, просто до ужаса печально. Я повернул голову, слушая разглагольствования своего соседа. Его пальцы перешли на подбородок и чуть сжали, заставляя уже смотреть на него. — Не имею ничего против естественного страха. Иногда он открывает в человеке дополнительные силы, — я процедил сквозь зубы, пытаясь отодвинуться. — Ну да, я прям вижу, как он сейчас откроет в тебе неведомые каналы, — легкая ухмылка исказила лицо Саши. Большим пальцем он провел по моим губам. Я сам потянулся за поцелуем, замечая, как меняется лицо моего хозяина. Примесь удивления, но моментальное взятие контроля. Он остановил меня все той же рукой, качая головой и поглаживая щеку. Я понял, что большей ласки я не достоин, и это немного кольнуло самолюбие. Что же, я играю в твою игру, и мне придется выйти из нее с достоинством, а лучше победителем.