Insta-paparazzi

- Что, так и сказал? - Ну да.. правда, Кёнсу часто не следит за словами, и я уверен, что он не имел ввиду ничего такого. Он совсем невинный ребенок. - Он-то может и невинен, но вот Бэкки.. - А что такое? - Да ничего, только вот тебе точно не стоит возвращаться к вам в квартиру до завтрашнего утра. А лучше до полудня.. ну, разве что ты хочешь им презервативов да смазки занести. Или, может, третьим к ним захочешь.. - С чего ты вообще взял, что они переспят? - Просто Бэкхён тот еще соблазнитель, а за твоим другом он по пятам ходит уже года два. Он уж не упустит такой шанс..

***

Чай остается позабытым на столике в гостиной, пока Кёнсу неуверенно ведет своего гостя вглубь небольшой квартиры, а тот следует по пятам, ловко переплетая свои пальцы с чужими, похолодевшими от волнения. - Вот, – Кёнсу приводит парня в небольшую комнатушку с серыми бетонными стенами, что вдоль и поперек заклеены разными рисунками и парочкой фотографий, а еще кое-где на серовато-белом бетоне виднеются цветные пятна краски. В правом от двери углу стоит небольшой потертый диванчик, в противоположном – обшарпанный шкаф, где лежат краски, кисти, холсты и чистая бумага, а рядом, около одного из широких окон расположен огромный пустой, если не считать пары рисунков и большого альбома, стол, такой же потрепанный жизнью как и шкаф. Еще чуть левее, небольшой столик на колесиках, предположительно для красок и кистей, но сейчас он тоже почти пуст. Остальное пространство в комнатке занимают пара запачканных краской стульев и старый мольберт с наброском какого-то силуэта на холсте. Казалось бы, все в помещении, в отличии от квартиры вне ее, какое-то старое и потрепанное, слегка захламленное и грязное, но это совсем не ощущается. Студия, как гордо, но с любовью, называет комнатку Кёнсу, купается в тусклом, блеклом свете уличного фонаря и луны - время уже давно доползло до ночи - но Бэкхён уверен - днем здесь просто невероятно. Кёнсу задергивает запачканные краской тяжелые шторы, включает неприметные светильники, и вот комнатка уже освещена: не слишком ярко – до естественного дневного освещения очень-очень далеко - но теперь здесь царит вполне приятный полумрак, который позволяет увидеть чуть больше, чем нужно. - Тут немного темновато, но.. если хочешь, можем взять рисунки и вернуться в гостиную, – лепечет Кёнсу, сгребая в охапку объемный альбом-папку, но Бэкхён усаживает его на один из стульев, придвинутый к столу, а сам усаживается прямиком на столешницу и приближает свое лицо к его, оставляя между пару жалких сантиметров. - Тут просто чудесно.. - громко шепчет Бэкхён, а затем нетерпеливо вздыхает. - Это они, да? Новый знакомый нагло выхватывает из рук удивленно кивающего Кёнсу большой, увесистый альбом, в котором, как в каком-то старом архиве, собраны десятки рисунков на клочках бумаги самых разных размеров, выполненные в разных техниках, но с одной неизменной деталькой на всех – небольшая подпись в нижнем правом углу и аккуратно выведенное мелким почерком название работы, а в самом низу - дата. Бэкхён аккуратно достает рисунки один за другим, внимательно разглядывая, и затем также аккуратно складывает их в стопочку на столе. Кёнсу напряженно следит за ним, нервно закусывая губу: теперь, когда он может спокойно рассмотреть Бэкхёна в ярком, но каком-то романтично рассеянном люминесцентном свете настольной лампы, Су совсем не может оторвать от него взгляда. Бэк выглядит совсем по-домашнему и, в то же время, невероятно притягательно в нежно-голубой рубашке, верхние пуговицы на которой были предусмотрительно расстегнуты еще в прихожей, и накинутом наверх большом кремовом свитере – все же погода на улице совсем не майская – широкое горло которого еле-еле держалось на худых, но все же более широких, чем у самого Су, плечах, совсем не скрывая выглядывающих из-под расстегнутого воротничка тонких ключиц. О, эти ключицы! Кёнсу облюбовал их еще тогда, в студии университета. В голове проплывают картинки с того прекрасного занятия, когда Кёнсу безнаказанно скользил взглядом по красивому бледному телу с изысканно выпирающими в некоторых местах косточками и распустившимися цветками яркой краски, кое-где эротично стекающей, повторяя притягательные рельефы бледной кожи. Картина вставшая перед глазами заставляет Кёнсу облизнуть высохшие вмиг губы и чуть не поперхнуться воздухом в осознании – он хочет повторить. Кёнсу трясет от безысходности – он наивно полагает, что это неосуществимо - его разрывает между желанием раздеть Бэкхёна, на этот раз догола, и пониманием, что, чтобы не отпугнуть парня, ему нужно вести себя прилично. Не подумайте, Кёнсу никогда не отличался излишним желанием трахаться или выходящей за рамки пошлостью.. нет-нет, он всегда был хорошим мальчиком, легко смущающимся и совсем не привыкшим ко вниманию. Наверное, отчасти из-за этого дефицита внимания Кёнсу и держал себя в рамках приличия, ведь иначе почему ему сейчас так срывает крышу просто от осознания того, что рядом с ним сидит тот самый парень, который следил за ним, Кёнсу, два года. Целых два года. Кёнсу посылает все к чертям, когда засматривается на слишком идеальное, на его взгляд, лицо, по которому драматично расползлись глубокие тени. Парень не сразу понимает, что с самого начала сидит практически между ног Бэкхёна, который сосредоточено и восхищенно изучает его работы, охая и ахая практически над каждым новым листом бумаги, который берет в руки. Кёнсу смотрит на приоткрывающиеся для вздоха тонкие губы Бэкхёна и ему хочется снова получить поцелуй, возможно, сорвав его с них самому. Рука Кёнсу живет своей жизнью, нагло и в то же время почти незаметно скользя вверх по худой ноге Бэкхёна, обтянутой синими узкими джинсами. Медленное, но настойчивое касание продолжается и, через какое-то время, проворные тонкие пальчики Кёнсу пробираются под свитер и рубашку, осторожно притрагиваясь к мягкой коже. Бэкхён отвечает на явную провокацию не сразу, выжидая подходящий момент, и только тогда опускается ниже, шепча парню на ухо как будто и не вопросительное совсем "Ты точно этого хочешь?", после горячо выдыхая рядом с чувствительным ушком, заставляя волосы на затылке Кёнсу зашевелиться и пуская по его позвоночнику стайку мурашек. Кёнсу медленно поднимается со стула, все так же ощупывая тазовую косточку Бэкхёна – он помнит, как аппетитно та выпирает, не скрытая одеждой - и, смотря прямо в глаза Бэкхёну отвечает тихое "да", лизнув губу и сверкая чистым безумием в больших глазах. Получив ответ, на который надеялся – хотя, ничего бы не изменилось, ответь Кёнсу "нет", ведь с тех пор, как они вошли в студию, было уже слишком поздно поворачивать назад - Бэкхён без лишних слов впивается в чужие губы, запечатывая на них горячий, пылкий поцелуй. Он скользит языком по пухлым губам и слегка прикусывает нижнюю, оттягивая, на что Кёнсу покорно приоткрывает рот, услужливо пропуская язык Бэкхёна внутрь – исследовать свои новые владения. Бэкхён доминирует с первых секунд, вовремя пуская в ход зубы, сразу догадываясь, где и как нужно коснуться языком, чтобы партнер вцепился в него, плавясь в успевших окрепнуть объятьях. Бэкхён разрывает поцелуй лишь для того, чтобы Кёнсу смог стянуть с него свитер, а затем вновь припадает к горячим губам, срывая с них, пока еще тихие, всхлипы. Кажется, его Кёнсу из тех, кто громко стонет.. и Бэкхён хочет как можно скорее проверить эту догадку. Кёнсу аккуратно стягивает с парня очки, откладывая их куда-то мимо стола, видимо, на пол, и проводит пальцами по щеке Бэкхёна, приоткрывая глаза. Бэк накрывает своими пальцами дрожащую то ли от возбуждения, то ли от волнения, ладонь Су и улыбается в поцелуй. На щеке ощущается внезапный холодок и какая-то непривычная влажность, когда Бэкхён разрывает мокрый поцелуй, медленно отстраняясь. От его губ, к кончику языка Кёнсу тянется тонкая ниточка слюны, с прозрачной капелькой посередине, а Кёнсу смотрит на него с нескрываемым желанием. - Что ты задумал? – тянет фотограф хитро глядя на парня. - Хочу измазать тебя всего в краске, – лукавые глаза Кёнсу блестят, как будто черти устроили там патихард с петардами и фейерверком, а Бэкхён даже не думает отказываться, потому что.. - Я тогда еле скрыл свой стояк от всех - ты так сверлил меня взглядом.. – мурлычет Бэкхён, пошло улыбаясь. - А теперь тебе не нужно его прятать, - отвечает Кёнсу нежно прихватывая губами точеную линию челюсти. – Я хочу его увидеть. Горячий шепот в шею и Бэкхён улыбается, как безумный - совсем как Кёнсу - запуская холодные ладони под пояс его джинсов. Кёнсу же с нажимом ведет по щеке вниз, проводя пальцами уже по шее и пульсирующей венке, пока краски совсем не остается на кончиках пальцев. Дрожащие фаланги путаются в петлях на чужой рубашке, в конце-концов просто дергая на себя, отчего мелкие пуговички магическим образом сами выскальзывают из прорезей. Рубашка, с еле заметными цветными отпечатками чужих ладоней, летит в неизвестном направлении – Кёнсу целился в сторону диванчика, но совсем не факт, что она полетела именно туда - а все те же дрожащие пальцы дергают на себя петли для ремня на джинсах, пододвигая теперь уже любовника ближе и не давая отстраниться. Бэкхён позволяет себя раздевать, мягко массируя чужой затылок, вплетаясь пальцами в каштановые вихры волос – он дает Кёнсу время поиграть. Оставшегося всего лишь в черных хипсах Бэкхёна нагло толкают в грудь, укладывая на стол, а затем чуть разворачивают, чтобы он уместился на столешнице почти полностью, свесив с нее стройные ноги. Кёнсу осматривает лежащее перед ним тело, жадно скользя взглядом по белой, будто новый холст, коже, а затем замечает в руках парня взявшийся будто из неоткуда фотоаппарат и слышит тихий щелчок затвора. - Ты выглядел так сексуально, Кёнсу-я.. я просто должен был это заснять, – улыбается Бэкхён, чуть прикусывая губу. – У меня тоже есть желание. - И какое же? – выгибает бровь Кёнсу и тянется за большими тюбиками с безвредной натуральной краской, которую можно хоть есть – очень нужный сейчас и пока не распечатанный подарок Чанёля с прошлого Дня Рождения - в одном из шкафчиков стола. - Я буду фотографировать. - Да хоть снимать на видео, – мурлычет, словно в бреду, Кёнсу, всасывая в рот кожу над ключицей, отчего на ней в скором времени расцветет яркая метка. Кёнсу, кажется, загипнотизирован повисшим в воздухе возбуждением и голодным, подчиняющим взглядом Бэкхёна. Он совсем не ведает, что творит, выдавливая на пальцы немного холодной краски. Чистой рукой он стягивает чуть влажные от выделившейся смазки хипсы, другой же очерчивает бледное бедро, поднимаясь выше и оставляя после себя яркий синий след, который так красиво контрастирует с белой кожей и так идет к голубым глазам парня. Бэкхён вздрагивает от холодного прикосновения и наводит на Кёнсу объектив – столь горячие кадры нельзя упустить. Кёнсу смешивает нанесенные на ладони – синяя на правую и фиолетовая на левую – краски, проводя кончиками пальцев пересекающиеся линии на чужом животе и плечах, чередуя их с то горячими и мокрыми, то невесомыми и невинными поцелуями, которыми осыпает такое совершенное тело. Хотя едва ли можно назвать невинным касание разгоряченных губ к гладко-выбритому лобку. Мазки цвета индиго украшают нежную кожу, заставляя Су терять голову, но парень все же не торопится обращать свое внимание на безусловно красивый, подрагивающий под его мутным взглядом член Бэкхёна. "Все в этом парне красиво", - думает Кёнсу, но он еще не наигрался, чтобы вот так резво переходить к десерту. Бэкхён приподнимается на локтях, сжимая в одной руке фотоаппарат и замораживает в памяти устройства момент, когда Кёнсу ведет цветными пальцами по его бедрам вниз, к коленям, к кончикам пальцев, оставляя собственнические отпечатки ладоней браслетами на лодыжках. - Иди сюда, - шепчет Бэкхён сквозь сбившееся дыхание: отчего-то тот факт, что его сейчас ласкают любимые руки, одновременно превращая в произведение искусства, делая его таким, как нравится Кёнсу, возбуждает не на шутку. Не говоря уже о том, с каким маниакальным блеском в глазах на него смотрит этот, казалось бы, невинный во всех отношениях совенок. Кёнсу повинуется, тотчас забираясь на стол и, перебрасывая ногу через Бэкхёна, седлает его бедра, касаясь заточенным в тонкие облегающие боксеры членом промежности парня. Оба не сдерживают тихих сдавленных стонов, слегка выгибаясь навстречу друг-другу. Бэкхён притягивает Кёнсу ближе, практически укладывая его на себя, отчего краска размазывается по их телам смешиваясь в безумный холодный коктейль космического цвета с испариной в качестве бонуса, и впивается в чужие губы поцелуем. Руки оплетают талию, а бедра делают сильный толчок вверх, грубо задевая эрекцию Кёнсу – несдержанный стон срывается с разгоряченных губ, что Бэкхён терзает жадным поцелуем. - Значит, ты и так можешь, детка, - парень пускает в ход вульгарные прозвища, но Кёнсу совсем не возражает, используя свой козырь - цветные пальцы, обхватывая ими лицо Бэкхёна и еще более напористо отвечая на поцелуй. Это хриплое и слегка насмешливое "детка" заставляет Кёнсу податься бедрами вниз, вдавливаясь в горячие бедра Бэкхёна. Кажется, еще пара таких прикосновений и он сможет кончить, даже не прикасаясь к себе. Не порядок, Кёнсу. Су слышит новый щелчок затвора и на снимке появляется его лицо и кусочек Бэкхёна. На них обоих большими буквами написано "удовольствие". Кёнсу понятия не имеет, как оказался подмятым под Бэкхёна и прижатым голыми лопатками к твердому дереву, но это совсем не то, что его волнует. Так хорошо, как сейчас, когда Бэкхён, осторожно сползая назад, покрывает поцелуями оставшиеся удивительно белыми участки его кожи, Кёнсу не было еще никогда ранее. Бэкхён целует созвездия родинок на впалом животе, слегка окрашивая краешки своих губ в небесный индиго. Он медленно стягивает мокрые от краски и общей естественной смазки боксеры, куда-то их отбрасывая, пару раз проводя по горячему члену Кёнсу влажной горячей ладонью, заставляя любовника обхватить губами и втянуть в рот собственные галактические пальцы, чтобы заглушить рвущийся наружу стон. Бэкхён делает новый снимок, где парень с большими невинными глазами распластан по столу и измазан в красках, напоминающих космос; его член прижат к животу возбуждением, а Кёнсу.. Кёнсу слишком возбужден, чтобы смущаться и смотрит прямо в камеру из-под приопущенных ресниц. Краска кое-где подтекает, не успевая высохнуть, размываемая потом, вновь обнажая белизну бэкхёновской кожи, но Кёнсу так нравится даже больше – он не может перестать любоваться. Бэкхён обходит стол так, что оказывается у головы Су, а тот тут же переворачивается на живот, смотря на парня снизу вверх. Перед глазами маячит красивый член Бэкхёна, который так и манит растекшейся по головке блестящей капелькой смазки. "Интересно, какая она на вкус?" Кёнсу дожидается разрешения, в виде легко подталкивающих вперед пальцев, слегка запутавшихся в каштановых, теперь с синевой, волосах, и обхватывает яркой ладошкой горячий член, парой движений открашивая его в бледный сине-фиолетовый, а затем сцеловывая и слизывая безвкусный краситель. Кёнсу любит синий цвет. Бэкхён сильнее дергает волосы, рвано выдыхая с каким-то животным хрипом, ощущая юркий язычок Кёнсу там, где горячо. Су вбирает раскрасневшуюся головку в рот, обхватывая пухлыми губами, с парой синих пятнышек, а Бэкхён давится воздухом делая очередной снимок. Он очень долго видел эту картину пошло отсасывающего ему Кёнсу в своих мокрых снах. Одно неконтролируемое движение бедрами внутрь и Кёнсу податливо вбирает в себя по меньшей мере половину ствола, усиленно работая головой и языком. Снимок за снимком, палец сам нажимает на кнопку бесчисленное количество раз, запечатлевая Кёнсу прекрасно-пошлого, но с таким невинным выражением лица.. Су продолжает податливо посасывать каменно-твердый член, перебирая пальцами поджимающиеся яички, а спустя пару минут с пошлым чпоком выпускает его изо рта, вбирая в горячее пространство одно яичко, старательно его вылизывая. Бэкхён скулит от нахлынувших приятных ощущений, а затем и вовсе не своим голосом приказывает: - Перевернись на спину. Расслабь горло, – и Кёнсу вновь подчиняется, как послушный щеночек, свешивая голову вниз со стола и раскрывая опухшие губы в просящей манере, а Бэкхён тут же заполняет горячий ротик парня своей пульсирующей эрекцией. Кёнсу начинает надрачивать себе, когда Бэк грубо толкается ему в рот, нагло трахая сочные пухлые губы, пускающие горячие вибрации по чужому члену своими сладкими стонами. Бэкхён сбивается с ритма, ускоряя толчки, а на глазах у Кёнсу выступают слезы и маленькие блестящие звездочки удовольствия. Еще пара грубых толчков, после которых Бэкхён останавливается, войдя по самые яйца, и долго кончает, обильно изливаясь в горячий ротик Су, как оказывается, голодный до спермы. Кёнсу чувствует, как горячая солоноватая струя бьет в горло и закашливается, потому что семени слишком много, но, тем не менее старается проглотить все, хотя пара капелек все же сбегает из его рта, и стекает с уголков губ. Боже, как пошло. Кёнсу продолжает надрачивать себе, когда слышит, как Бэкхён рвано вдыхает, делая очередную фотографию, где с красных, растраханных губ Су стекает белесая сперма, а глаза блаженно прикрыты – слишком похож на шлюшку.. но как будто им есть до этого какое-то дело. - Не смей кончать, – говорит Бэкхён и Кёнсу слышит в его голосе что-то доминирующее, вновь и вновь подчиняясь, он лишает себя первого оргазма, но не может сдержать разочарованного вздоха. – Умничка, – заключает Бэкхён, мягко трепля влажные каштановые волосы на макушке Кёнсу, который, запрокинув голову назад глубоко дышит, опаляя дыханьем его сверхчувствительный после оргазма член. Бэкхён наслаждается приятным жаром, выжидая, пока парень чуть отойдет от предоргазменных ощущений и приведет дыхание в норму – он не хочет, чтобы все так просто закончилось, слишком уж долго Бэк этого ждал, чтобы все произошло так быстро и сумбурно.. Нет-нет-нет. Бэкхён обходит стол, оказываясь у Кёнсу в ногах, и забрасывает их на стол, сгибая в коленях и притягивая парня ближе к себе за бедра. Кёнсу взвизгивает, чувствуя, как потеплевшее дерево скользит под лопатками, и, понимая, в какой ситуации оказывается, чуть смущенно пытается свести ноги. Предоргазменная пелена страсти и похоти в голове чуть рассеялась, и Кёнсу понемногу начинает снова более-менее трезво соображать, поэтому смущение снова накрывает его с головой, как тогда, в гостиной, когда Бэкхён целовал его. - Не зажимайся, тут такой прекрасный вид.. – шепчет Бэкхён сквозь чуть сбитое дыхание, нежно поглаживая бедра от коленок к тазовым косточкам и обратно, а потом аккуратно проводит тонкими пальцами по внутренней стороне, заставляя Кёнсу рвано выдохнуть. "Такой чувствительный", - думает Бэкхён, чуть надавливая пальцами на мягкую кожу, с явным намеком на то, чтобы Су раздвинул ноги, и тот снова поддается, доверяясь Бэкхёну: - Ну, же, детка.. Кёнсу неуверенно разводит дрожащие то ли от страха, то ли от возбуждения коленки в разные стороны, позволяя Бэку сделать новый снимок, на котором девственно-молочные бедра Кёнсу показывают себя во всей красе, совершенно не скрывая розового сжатого колечка мышц и порозовевших гладко выбритых яичек, сладко поджавшихся от возбуждения. "Великолепно", - шепчет Бэкхён, вжимаясь носом в сахарное бедро и пачкает его бледным голубым разводом подтекающей с кончиков пальцев краски. Таким же нежно голубым разводом, как просвечивающие сквозь фрагильную кожу венки, которые хочется вылизывать и.. и Бэкхён не отказывает себе в этом удовольствии скользя горячим язычком по оплетающим сладкое бедро ниточкам вен, скрытым под тонкой кожей. Бэкхён оставляет на нежной коже ласковые поцелуи и несколько меток, что быстро розовеют, секунды спустя приобретают слегка фиолетоватый оттенок – они так красиво смотрятся на этой невероятной коже.. Не отрываясь от дела, Бэк делает новое фото, скорее по привычке, чем осознанно. Не только Бэкхёну открывается невероятный вид: у Кёнсу даже дыхание спирает от картины внизу, как будто какой-то неведомой силой выбивая из его груди судорожные вздохи и тихие стоны, становящиеся все громче и увереннее. Приподнявшись на локтях, он смотрит, как блестят обожанием невинно-голубые глаза Бэкхёна и от этого становится особенно горячо внутри. Взъерошенные черные волосы местами в фиолетово-синем миксе краски и пара засосов на ключице, которые уже наливаются ярко фиалковым – Кёнсу краснеет, понимая, что это все сделал именно он. Он наблюдает за тем, как Бэкхён поднимает челку наверх, чтобы не мешала обзору, а глаза Су приклеиваются к скользящей по лбу капельке пота, медленно, словно лениво срывающейся вниз, забирая с собой частички краски с щеки. Широкий ультрамариновый мазок растекается по нежной коже и горячими лазурными каплями капает на его, Кёнсу, бедра. - Б-бэкхё-о!- н.. – Кёнсу закатывает глаза, когда умелый язык пробирается глубже, переходя со сладких бедер на аккуратные яички. Бэкхён дразнит, распаляет уже донельзя возбужденного любовника, ощутимо сжимая основание его члена и не давая возможности кончить. Он хочет доставить Кёнсу такое удовольствие, которое он запомнит на всю жизнь и будет вспоминать в мокрых снах. Такое удовольствие, которое Бэкхён теперь планирует доставлять ему каждую ночь. Немного подразнив яички, через тонкую кожицу мошонки, Бэкхён опускает язык ниже, руками раздвигая бедра Су чуть шире, чтобы открыть себе лучший доступ к кусочку кожи, между сладким кожаным мешочком и розовой дырочкой ануса. "Кажется, Кёнсу здесь невероятно чувствителен", - с удовольствием отмечает Бэкхён, когда, едва коснувшись кожи языком, видит, как Кёнсу буквально ломает пополам, подбрасывая в воздух от удовольствия, прошибающим его будто электрическим током, от пальчиков ног до кончиков волос. Кёнсу издает нечеловечески громкий стон, что сладкой лавой заливает уши Бэкхёну, заставляя его мозг плавиться. Камера, что стоит рядом с дрожащей лодыжкой Кёнсу, делает новый снимок, сама, по таймеру, который Бэк заводит парой слепых касаний, не отрываясь от дела, и на снимке видно довольную улыбку фотографа, спрятанную в чужих молочных бедрах. "Значит, я был прав. Мой Кённи из тех, кто громко стонет.." Бэкхён с почти садистским удовольствием и маниакальным обожанием в глазах продолжает сладкую экзекуцию, заставляя Кёнсу выгибаться до хруста в позвонках и громко скулить. "Совсем как щеночек", - отмечает Бэк, где-то совсем на задворках мыслей. Едва коснувшись языком розового колечка мышц, он отстраняется и Кёнсу нетерпеливо вздыхает, подаваясь бедрами вперед. - Тшш.. подожди немного, Кённи, - говорит Бэкхён тихим, хриплым голосом. – Еще немного, и я сделаю тебе так хорошо, как ты не мог и мечтать.. Бэкхён любовно целует острую коленку, напоследок проведя по ней пальцами, а затем поднимается на ноги, отстраняясь. Он оглядывается, скользя взглядом по комнате, а затем замечает приоткрытый ящичек стола, рядом с головой Кёнсу, откуда торчат цветные тюбики. Бэкхён заглядывает внутрь, подумывая использовать те самые краски, но вдруг на глаза попадается один очень интересный тюбик, отличающийся от всех остальных. - Кённи, а, Кённи? Зачем же тебе в студии смазка с запахом манго? Ммм? – выдыхает Бэкхён насмешливо на ушко парню, отчего тот давится воздухом, краснея не хуже рака при варке. – Я требую объяснений, совенок. Неожиданный укус хрящика покрасневшего уха заставляет Кёнсу жалостливо пискнуть и начать говорить: - Ах! Бэкхён.. ты.. э-это подарокхх.. – сбивчиво оправдывается парень, пока Бэкхён продолжает кусать и зализывать его ушко. - Подарок? Тогда я, наверное, должен отблагодарить того, кто это подарил? – Бэкхён продолжает горячо шептать Кёнсу в ухо, выбивая все связные мысли у того из головы. – Это Чанёль? Он потрахивает тебя на этом столе, когда у тебя нет вдохновения, Кённи? Бэкхён несет бред, и он прекрасно это понимает, так же хорошо зная (из проверенных источников), что его Кёнсу девственник до мозга костей, но не может остановиться – Кёнсу так забавно себя ведет, оправдываясь и невинно краснея, в то время как его член дергается в предвкушении от грязных предположений. - О-он просто так шутит.. Ах! Бэк.. я.. не.. – Кёнсу тяжело дышит и кажется уже готов расплакаться от досады и напряжения одновременно. Бэкхён не дает ему закончить, нежно приникая к губам, а затем ласково улыбается. - Я знаю. Никто еще не трогал тебя там, совенок.. я знаю. И я буду первым. А также буду и последним, – уверяет Бэкхён, касаясь губами верхней губы Кёнсу, заставляя того растянуть припухшие уста в теплой улыбке. Бэкхён снова отстраняется, пододвигая маленький столик на колесиках ближе в тому, на котором лежит Кёнсу, и устанавливает на него камеру с таймером на каждые двадцать секунд – у Бэкхёна невероятно много свободной памяти на только что вставленной в фотоаппарат быстрым движением руки карточке, которую он под завязку хочет забить такими вот фотографиями любимого тела в самых смущающих и развратных позах, пропитанных удовольствием. И впервые он сам совсем не против попасть на фото. Бэкхён становится на колени рядом со столом, устраиваясь между ног Кёнсу и откупоривает бутылочку со смазкой – по всей комнате медленно распространяется почти осязаемо-сладкий опьяняющий аромат спелого манго.. - Постарайся расслабиться, малыш, – предупреждает Бэкхён, заботливо грея на пальцах прозрачный гель. Кёнсу слегка вздрагивает от прикосновения скользких пальцев там и всхлипывает, потому что Бэкхён мягко поглаживает колечко ануса, отчего горячие волны желания захлестывают Су, погребая под собой. Одно неловкое движение бедрами и Бэкхён, растягивая губы в нежной улыбке, осторожно проскальзывает внутрь средним пальцем. Кёнсу на грани слышимости шипит от непривычного ощущения, и Бэкхён сразу замечает это. - Прости, - нежный поцелуй в лодыжку и осторожное поглаживание внутренней части бедра, чтобы расслабить и извиниться. Бэкхён хочет, чтобы все было только приятно, ведь одно дело – мучить удовольствием и совсем другое – причинять боль. Палец осторожно скользит внутри и Кёнсу медленно привыкает, начиная глубоко чуть рвано дышать. Бэк ласково гладит скользкие стенки изнутри, приникая губами к коже совсем близко. Кёнсу постанывает чуть выгибаясь в спине, а когда палец внутри скользит практически без проблем, да и не ощущается совсем уж чужеродным, парень снова подается бедрами навстречу, давая понять, что готов двигаться дальше. Бэк в ответ осторожно проталкивает в горячую узость еще один палец, уверенно вылизывая колечко мышц, плотно обхватывающее тонкие фаланги. - Бэк! – Кёнсу скулит: теперь контраст между дискомфортом, граничащим с легкой болью, и горячим наслаждением очень яркий. Кёнсу теряется в ощущениях и совсем не знает, больно ему или же приятно. Терпеливо шевеля пальцами внутри, Бэкхён продолжает кружить языком вокруг растянутых мышц, медленно но верно растягивая своего – теперь уже точно своего - Кёнсу. Пальцы выскальзывают из чуть покрасневшего колечка, позволяя ему несколько раз сжаться, почувствовав в себе горячий язык, и затем снова проталкиваются внутрь, продолжая чуть сгибаться и ощупывать шелковые стеночки. - Ты такой узкий, Кённи, - полу-осознанно шепчет Бэкхён. - Придется немного подождать, чтобы не было очень больно.. После нескольких минут мучительно-медленной растяжки Бэкхён все же нащупывает разбухший бугорок простаты внутри. Мягко надавливая на него Бэк получает сладкие стоны и сбитое к черту дыхание партнера. Пальцы теперь разводятся в стороны, ножницами, растягивая сильнее и быстрее – ждать совсем не хочется, когда собственный член медленно, но верно начинает болезненно пульсировать, практически прижимаясь к животу в боевой готовности. Кёнсу нетерпеливо двигает бедрами, сексуально покрывшимися испариной, отчего остатки краски на них подтекают, стекая мелкими ручейками на стол. Бэкхён с опаской проталкивает внутрь третий палец, а Кёнсу извивается и постанывает, когда его девственное еще десяток минут назад колечко растягивается на самый максимум. Медленные аккуратные движения пальцами заставляют постепенно начинать нетерпеливые толчки бедрами навстречу, и теперь Бэкхён уже не слушается беззвучных указаний, продолжая мучительно медленно для них обоих, трахать Кёнсу пальцами, отчего тот задыхается собственным стонами, а Бэк жалеет, что фотографии не могут замораживать и звук. Он бы слушал эти стоны вечно. - Бэкхён.. Хватит.. уже достаточно. – сбивчиво шепчет Кёнсу, находя ладонью взлохмаченную черную макушку и чуть дергая ее вверх. Бэкхён поднимается на ноги, и его заботливое, нежное выражение лица с ласковой улыбкой мгновенно перерастает в пошлую ухмылочку. - Твоя дырочка так жадно сжимает мои пальцы.. затягивает в себя все сильнее.. Так сильно хочешь меня внутри? – интересуется Бэк, вытаскивая пальцы, а затем, когда Кёнсу приоткрывает губы, чтобы ответить, резко толкает их обратно, проезжаясь по набухшей простате, получая в ответ бешеное "да-АААХХ!". Кёнсу тяжело дышит, а Бэкхён разводит пальцы внутри, раскрывая любовника до предела. - Не знал, что ты такой, Кёнсу-я.. - пальцы свободной руки сильно сжимают бедро с яркими подтеками не успевающей высохнуть краски. – Но мне нравится.. Кёнсу не успевает ничего сообразить, когда его бесцеремонно притягивают еще ближе одновременно насаживая на аккуратный член Бэкхёна, щедро покрытый холодной смазкой – когда только успел? – и толкаясь внутрь в горячую узость Кёнсу. Долгий стон в унисон от нахлынувшего удовольствия и недолгая пауза на то, чтобы прийти в себя перед тем, как начать снова толкаться внутрь или же насаживаться на любезно предоставленную горячую плоть. Бэкхён забрасывает ноги Кёнсу к себе на плечи, и, дотянувшись до камеры, делает снимок, где его член исчезает в Кёнсу, который так сладко стонет, эротично распахивая свои невероятные губы. Одного снимка вполне достаточно, чтобы запечатлеть полностью раскрытого и податливого под его ладонями Су. Бэкхён ставит фотоаппарат на место, чуть толкая столик, чтобы они оба полностью попадали в кадр. С каждым новым щелчком затвора Бэкхён начинает толкаться быстрее и практически сгибает Кёнсу пополам, наваливаясь на него. Он чувствует, что Су уже на пределе, а потому, зажав его член в болезненно плотное кольцо своих пальцев, толкается еще пару раз, жестко растрахивая маленькое колечко мышц. Кёнсу разочарованно стонет, когда ему в который раз за эту ночь не дают кончить. Он выдохся и бесконечно устал, но еще больше он хочет достичь таки оргазма, а после отметелить, а может и оттрахать Бэкхёна, за такую, надо признать, невероятно-приятную, но все же пытку. Бэкхён же стаскивает парня со стола, тут же нагибая так, что тот грудью лежит на столе, красиво изогнув спину и оттопырив аппетитную попку, а ноги стоят на полу, широко расставленные и дрожащие, совершенно не держащие Кёнсу в вертикальном положении. Звонко шлепая парня по правой ягодице – Кёнсу громко вскрикивает от неожиданности - Бэкхён снова входит по самое основание, перед этим раздвинув сочные полушария в разные стороны. Начиная смачно втрахивать парня в столешницу и постоянно задевая простату, Бэкхён впивается руками в бедра, наверняка оставляя на них собственнические отпечатки ладоней, которые через некоторое время нальются сине-фиолетовым и станут синяками. Бэкхён оттягивает зубами кожу на затылке Кёнсу, заставляя того выгнуться и поднять корпус навстречу. Толчки становятся сильнее и глубже, а Кёнсу теряется в ощущениях, потому что прицельные удары по простате пускают сладкие цунами удовольствия по его телу, заставляя выгибаться до хруста костей и боли в мышцах, а вот то, что его яички и член прижаты к столу так, что находятся на столешнице, как бюст облокотившейся на стол босса шлюхоподобной секретарши, причиняет ощутимую боль. Кёнсу готов поспорить, что его яйца, плотно обтянутые сейчас покрасневшей кожей, точно взорвутся, если он сейчас же не кончит. Он стонет так громко, будто задался целью перебудить весь Сеул, и подается бедрами назад, вжимаясь в горячий пах Бэкхёна своей сладкой попкой. Кёнсу не слышит ни щелчков затвора фотоаппарата, ни соседей, бьющих по батареям и нелестно кричащих злое "заткнись уже, шлюха!" за стенкой и под полом.. единственное, что доходит до него через плотный шум своего собственного сердца в ушах это горячее дыхание Бэкхёна, опаляющее кожу за ухом, его тихие стоны и громкие пошлые шлепки тел друг о друга. - Бэк.. я-я.. я.. сейча-ах!.. – выстанывает Кёнсу, пока Бэкхён жадно кусает его шею, оставляя больше ярких меток-засосов в порыве страсти. Кажется, парень решил сжалиться, а потому выходит, и толкается снова, вжимаясь в Кёнсу до предела каждый раз толкаясь внутрь. Сумасшедшая скорость срывает Кёнсу крышу и он не замечает, как перед ним на столе оказывается камера, делающая по несколько снимков теперь уже каждую секунду. Кёнсу кончает громко, с животным стоном, как-то сразу переросшим в крик. Кёнсу кончает обильно, заливая дерево, запачканное краской, невероятным количеством яркой белой спермы, наверняка приятной на вкус.. Кёнсу кончает бурно, несколько минут выстреливая длинными струями вязкого семени, что чудом не задевают объектив фотоаппарата. Кёнсу кончает, сильно сжимая мышцы растраханной Бэкхёном попки, выжимая из горячего члена парня всю сперму.. Бэкхён кончает внутрь, окрашивая шелковые, сокращающиеся в оргазменных судорогах стенки в мутный белый. Бэк тут же подхватывает любовника за плечи, не давая ему без сил свалиться в лужу собственного семени, а затем поднимает на руки, умудряясь заткнуть растянутые мышцы собственными пальцами, не давая еще горячей сперме вылиться наружу; а еще Бэк подцепляет со стола многострадальный фотоаппарат. - Теперь ты мой, Кёнсу-я, – нежно целует мокрый лоб Бэкхён, по пути в спальню своего теперь уже парня: в коридоре на одной из дверей красиво выведено вычурным готическим шрифтом самое любимое имя: "Кёнсу". Бэкхёну кажется, что золотая краска как нельзя лучше подходит этому имени. Осторожно положив парня на белые простыни, которые обещает себе потом постирать, Бэкхён вновь устраивается между ног уже почти уснувшего Кёнсу, что неловко дергается на кровати – холодно. Бэкхён проникает языком в залитое семенем отверстие, тщательно его очищая, перед этим сделав еще один снимок, где почти бессознательный Кёнсу лежит на кровати, весь в метках и разводах краски. И еще одно фото, где из аккуратного колечка мышц проскальзывает маленькая белая капелька – после, отложив фотоаппарат в сторону Бэкхён стирает ее тонкими губами. Кёнсу всхлипывает во сне, но он слишком выжат и невероятно устал, для того чтобы возбудиться снова. Будем считать, что это просто такой приятный бонус за все то, что он только что пережил этой ночью, а не очередная откровенная ласка, намекающая на продолжение. Бэкхён вылизывает все до последней капли и только после этого укладывается рядом, совсем не заботясь о том, чтобы помыть их обоих. Он прижимает Кёнсу к себе, укладывая его голову себе на грудь – посапывающий Кённи сам приникает ближе цепляясь руками - и запечатывает на лбу еще один поцелуй, убрав прилипшие волосы.

***

Последнее фото, которое было выложено уже не совсем загадочным owlloverhyung показывало двух уставших парней, один из которых прикрыв глаза покоится на груди у другого, во сне дуя пухлые губы. Второй же, которого еще никто не видел на других фото, темноволосый, с голубыми глазами и голубым мазком краски на щеке, тепло улыбается, опустив взгляд счастливых глаз на своего парня. "Спокойной ночи, совенок. Наконец-то ты стал моим."