Te quiero, mi amable.

Выплёвываю влажный от слюны и крови зуб. Хотелось бы просмотреть траекторию его полёта, но времени нет совершенно. Мне нужно идти. Нога откликается невыносимой болью, стоит только ей согнуться в колене или наступить на землю, но я не обращаю внимания. Да что толку думать о ней, когда у меня сломано ребро, и присутствуют многочисленные ушибы. Потрепали меня знатно. Школьная форма в крови. Абсолютно вся. В чужой. В моей. Как будто я весь вечер резал старых козлов на ферме. «Сестра меня убьёт» - подумал я и попытался нашарить глазами свой пиджак, сброшенный впопыхах минут десять назад. Без толку. Среди лежащих ноющих или бессознательных тел, напоминающих рассыпанный горох, найти что-то было невозможно. Облокотился о стену заброшенной фабрики по производству садового инвентаря. Стены грязные, обшарпанные исписанные как графитистами, так и придурками, не нашедшими места для туалета получше. «Я и так грязнее некуда» - хмыкнул и вытер лоб тыльной стороной руки. Кровь перестала течь на глаза. Снова сплюнул. Как же мерзко каждый раз после мордобоя. Как же мерзко... Звуки ударов и крики с из-за другой стороны здания стихли. Раздался звук ударяющегося об металлическую сетку тела. Конец. Я повернул голову и посмотрел как трясётся железная сеть, освящённая светом заходящего солнца. Я стоял в тени с восточной стороны здания и мне жутко захотелось в тепло. Я собрался было пойти туда, но вспомнил, что не знаю – кто победил, и остался ли там вообще кто в добром здравии. Ведь Идзуми вполне могли переломать все кости и, бросив его с отката, направиться по мою душу, что бы отплатить за своих друзей. Я не то, что бы мог не справиться. Просто моё состояние было не самым лучшим. Я с трудом уложил последнего хмыря, который чуть было не пробил мне голову железной трубой. Перспектива быть избитым после своей честной победы была не самой заманчивой. Итак, я мог оставить Идзуми там, надеясь, что он получил не слишком много люлей и сам доберётся до дома, но два маленьких мерзких удава под названием «совесть» и «беспокойство» начинали потихоньку обжимать мою шею. И я ,немного поворчав, принял бы их как домашних питомцев, ведь Идзуми, чёрт-возьми, мой товарищ и бывший второй вице-президент школьного совета. Но непонятное скрябанье в сердце, заставляло меня неотрывно смотреть на длинные тени, которые могли принадлежать кому-угодно, в том числе и Идзуми. Это жутко отвлекало. Именно это чувство заставило меня, несмотря на боль, опираясь и грозясь рухнуть замертво, шаркая идти к южному фасаду. Я выругался, отталкивая с дороги кирпич, который спокойно мог перешагнуть. «Чёрт, этот день так хорошо начинался» Именно сегодня я получил балл за тест по математике выше, чем у Идзуми и Чибы. Именно сегодня отменили литературу, предоставив класс для самоподготовки . И именно сегодня мы, весь бывший состав студсовета, вкусно поели в кафе-мороженном, где часто ошиваются Китами, Анна и Кагава. Так почему же именно сегодня мы натолкнулись на банду парней из старшей школы ******, известной своей кошмарной дисциплиной и количеством уголовников. У них было важное дело к Адачи, и благо, что к тому времени, как они на нас натолкнулись в тихом райончике (проще сказать проследили) наша обворожительная компания состояла только из меня и этого очкастого придурка, который теперь заставлял меня беспокоиться. Соотношение сторон явно было с перевесом в их сторону. Но что поделать, если они – ни на что не способные упыри, а мы – сильнейшие в Монширо после Адачи. Поля боя разделились. Но я знал, что на Идзуми примерно человек десять – столько же, сколько и на меня. Эх, если бы он был в своей любимой задрепезной и безвкусной форме главаря сильнейшей когда-то в районе босозоку-банды, на спине которой был изображён вычурный дракон.. Эти тряпки производили тот же эффект, что и Адачи без очков. Идзуми узнавали. Узнавали и боялись. Боялись и убегали. Но этот очкарик, выглядящий как последний ботан, не мог никого напугать. И конечно же, побить его захотела целая толпа желающих. Выхожу из-за угла и жмурюсь от нежного и усталого солнечного света. «Чёрт побери, как же красиво!» - подумал бы я в другой ситуации, но вид кровавого побоища не мог восхитить меня своей красотой. Я хмыкнул, оценив качественную работу. Надо признать, что постарался он не хуже меня. «Кстати, где он?» Осмотрел площадку, заросшую дикой травой и закиданную бытовыми отходами. Кругом гопники без сознания. Некоторые тихо стонут в надежде уползти. Но с переломанными костями это не очень удобно. -Идзуми! Прошёл пару метров, выйдя в маленький дворик, на который смотрело множество «слепых окон» с выбитыми кубиками стекла. Отсюда было видно дорогу. Судя по всему придётся вызывать скорую помощь для этих бакланов. В таком случае медперсонал быстро всех обнаружит, ещё подъезжая. -Идзуми, ты жив ещё?! – крикнул я снова, и замер, надеясь услышать его ответ. Но похныкивание поверженных и их шуршание сбивало. Возле ограждения, о который ударился последний избиенный, его не было. «Куда он мог деться.. » - Шинагава, твою мать! Я обернулся на тихий хриплый голос и увидел Идзуми, лежащего на спине в метрах двух от меня. - Ты такой мелкий, я тебя не заметил. – сказал я ехидно, и почувствовал, как в глубине души у меня отлегло. - Закрой рот! – крикнул он и харкнул кровью, безуспешно пытаясь подняться. Валялся он возле пустых алюминиевых бочек, в окружении поверженных им людей. Я подошёл ближе и разглядел его. Весь в крови, как и я. На щеке красуется кровоточащий порез, очки, торчащие из переднего кармана пиджака, явно сломаны. Огромная потеря для такого нищеброда как Идзуми. По белой рубашке, торчащей из под расстёгнутого пиджака расцветало ярко-красное пятно. - Один из этих придурков оказался любителем «мокрого» дела. Так и размахивал заточкой.. - сказал Гаку, увидев моё внимание. - Почему меня не позвал? – спросил я тихо и хмуро, не отрывая глаз от ножевого ранения. Не смертельного.. если не оказать помощь вовремя. Я оторвал кусок от его рубашки, который был самым чистым и приложил к месту ранения. Придавил пальцем точку чуть выше раны. Галстуком обвязал его тело в районе раны, как можно сильнее стянув в попытке остановить кровь. Идзуми при этом протестующе хрипел и дёргался. Хоть что-то. Рука моя привычно нащупала в кармане брюк сотовый телефон. - Я что, самый левый?! И сам справиться мог, – Идзуми закатил глаза. «Грёбанный показушник».. - Я уж думал тебя там того.. - Чего «того» ? – спросил я раздражённо. Руки мои тряслись, а пальцы через раз попадали на нужные кнопки. «А если бы ты умер, кретин?!» - Порешили.. - сказал он на выдохе и кашлянул, по его губам потекла кровь. - Иди в жопу, неудачник. Это ты слабак, лежишь здесь протянув ноги.. Алло! Всё то время, что я вызывал скорую, Идзуми дрожал, тяжело дыша. Его взгляд бегал, ни на чём долго не останавливаясь. Пот стекал по лбу, смешиваясь с кровью. - Я здесь помру, сто пудов.. - промямлил он и начал зачерпывать пальцами землю. - Рот закрой. – буркнул я и, убрав телефон, протёр ему губы рукавом. Идзуми стиснул зубы и отвернулся. Никогда не видел его в таком жалком состоянии. Я вспомнил, как месяц назад мы ходили за мясом для барбекю, которое жарили на специальном гриле в гостях у Чибы. Идзуми тогда настолько тщательно отбирал упаковки, соотнося их массу, качество и цену, что был похож на домохозяйку. Его руки с бешеной скоростью бегали по морозильной камере. Числа слетали с его губ, топясь в моей недовольной ругани. Хотелось дать ему с локтя, что бы он соображал быстрее. Я даже поднял руку, чтобы дать ему подзатыльник. Но почему-то не смог. До этого я мог драться с ним сколько угодно. А сны, где я втаптывал его лицом в песок, были самыми счастливыми. Но в тот раз я просто не смог. Не смог даже слегка его хлопнуть. Настолько он был.. я не знаю.. хрупким? Удивившись от своих мыслей я оставил тогда его одного и ворча под нос утопал в отдел с напитками. Я был зол на себя от того, что дал слабину перед этим придурком, возомнившим о себе чёрт знает что. И теперь он лежал возле меня на пыльной земле, истекая кровью. Беспомощный. Куда делось его надменное выражение лица? Ему невероятно хреново. «Ха-ха», - сказал бы я ему, если бы всё не было так серьёзно. Но лишь прикусил нижнюю губу. «Почему я так волнуюсь?! Почему я боюсь как маленький ребёнок, впервые увидевший кровь?» - Я подохну, Шинагава.. Ничего не добившись. Ничего, чёрт возьми! – Идзуми переходит на крик. Солнечный свет слабеет и опускается. Лицо Идзуми на одну четверть закрыла тень здания. - Захлопнись! – перекрикиваю его. Это невозможно. Невозможно слушать. Страх перед смертью – нормально в его состоянии. Я бы даже сказал – обосновано. Но, твою мать, бойся молча. Чем больше в неизбежное верит он, тем больше бояться начинаю я сам. Его пессимизм заразителен. Он переползает и на меня. Я начинаю задыхаться в страхе. Твою мать! - Шинагава, где они?! – спросил Идзуми хватая меня за рукав. Я взял его за ладонь. В другой ситуации не позволил бы себе такого. - Скоро приедут. – я вызвал скорую две минуты назад. Нахмурив брови отвёл взгляд от Гаку. - Не приедут они, - Идзуми хмыкнул и сжал ладонь. Снова захотелось вдарить ему. «Как только всё закончится – я его из окна выброшу» - Где этот «писатель»? – спросил я его. Мне хотелось знать, кого отблагодарить за причинённые неприятности. - Под сеткой. Я повернул голову и увидел лежащего без сознания парня. Не особо накаченного, но достаточно крепкого. Его волосы выкрашены в ярко-красный свет. Нос сломан. «Сука, я тебя запомнил» Вытер Идзуми пот и кровь с губы. Поменял тряпку, закрывающую рану. - Не бледней так. – сказал я, ткнув не задумываясь его пальцем по лбу. Он дёрнулся и выругался. Не знаю, что на меня нашло. Я провёл рукой по своему лицу, испачкав его кровью. В такой ситуации я не мог думать ни о ком и ни о чём, кроме Идзуми. Но мысли мои шли совершенно в иную степь. Они не хотели находиться в этом злосчастном месте. Глаза не хотели видеть такого Идзуми. Разум не хотел существовать во времени, где он может умереть. Прямо здесь. Прямо перед своим другом. Я хихикнул. Мне почему-то стало смешно. Вроде бы стычка с обычными гопарями, которых я побил на своём веку немало. А Идзуми, с его-то уголовным прошлым, и в более крупных стычках участвовал. Так почему же он лежит здесь? Победитель.. Победитель? Вряд ли его можно сейчас назвать победителем. Если бы не этот грёбаный краснохайерский ублюдок – мы бы уже смеялись над всем этим, прикуривая по сигарете, облокотясь на бочки, и по хулигански самодовольно глядя, как эти жалкие неудачники валяются под заходящим солнышком, что б очухаться позже и расползтись в разные стороны, скуля от боли. Я рассмеялся в голос, но поперхнулся и закашлялся. Снова сплюнул. Языком облизнул место, где у меня до этого был зуб. - Шинагава.. – Идзуми поднёс ладонь к своей шее и потёр кадык. - Что? – спросил я чуть наклоняясь к нему. Я заметил, что он перестал потеть. Он покачал головой и уставился в одну точку. Я дотронулся до его щеки. Он что-то сказал, я не расслышал что, и, сжав мою ладонь, опустил её ниже, остановившись в области груди. После чего на две секунды закрыл глаза, открыл их и снова пробормотал что-то. - Я не слышу тебя. – сказал я, опустив голову. По моему телу прошёлся холодок, заставив вздрогнуть. Сердце постепенно наполнялось холодным железом. Так всегда случается, что мы оказываемся рядом друг с другом. Когда он вступил в студсовет – я возненавидел его. Наглый, вспыльчивый, никого не слушающий, вечно лезет в драку. Такой же как я. Я смирился, что в школе учится девушка сильнее меня. Я смирился с Адачи. Но я не мог смириться, что есть кто-то, кто может драться на равных со мной. Я ненавидел его. И чем больше ненавидел – тем больше привязывался. Такая уж моя натура, что я не могу ненавидеть долго. Ненависть превратилась в показное соперничество. Я мог вырезать себе сердце канцелярским ножом, лишь бы никто никогда не узнал, что я считаю его другом. Но что бы кто-то узнал, что я последний месяц не могу поднять на него руку? Скорее уж я сяду в машину времени и, вернувшись на 18 лет назад, отговорю мать меня рожать. Последний месяц с тех самых пор, как мы покупали это грёбанное мясо, я иногда не могу смотреть на него дольше трёх секунд, а иногда попросту разглядываю его в зеркале, висящим в кабинете студсовета, где мы часто ошиваемся, не обращая внимания на его новых хозяев. Я пугался этого. Пугался того, что он заметит. Но теперь он как будто ускользал у меня из рук. Я заплакал. Перед глазами всё помутнело. Слёзы начали падать на его ладонь, сжимающую мою руку. «Я не хочу, что бы всё закончилось так» - Шинагава? – Идзуми апатично поднял на меня глаза. «Я не хочу, что бы ты ушёл..» - Идзуми, не уходи от меня. – сказал я, дёрнув головой и сжав его руку. - Твою мать, куда я отсюда уйду.. – пробормотал он, нахмурившись и отвернувшись, как будто я надоедливый ребёнок. Он отвернулся, как будто вышел ненадолго. Оставив меня одного. Расценив это как разрешение я зарыдал в голос. Всё, что накопилось во мне до этого момента, вырвалось с всхлипываниями и грязным матом. Похоже нервы окончательно сдали. Какой великолепный ,просто восхитительный контраст! Холодный Идзуми, который был спокоен, смотрел в пустоту, лишь его тело изредка вздрагивало от судороги, и я – трясущийся, громкий и грязный. Я бы порадовался, что мы восхитительно смотримся, но подобные эмоции позабыты до лучших времён. Скорая помощь приехала через десять минут после того, как я её вызвал. Вместе с ней была и полиция. Я не смог поехать вместе с Идзуми. Лишь проводил взглядом его носилки, когда меня уводили к другой машине. «Я мог потерять его. Действительно мог потерять его» Я глядел на потемневшее небо и вспоминал как не хотел отпускать его руки. Думаю, мне есть что ему сказать.