Солнце для феи цветов

      Магикс встретил его, кутаясь в прозрачную серую дымку утреннего тумана. Сонный город едва начинал пробуждаться, неохотно подставляя дома и улицы под тёплые брызги солнца. После Мелодии, где даже городской шум сливался в единую симфонию, звуки Магикса казались невнятной какофонией, но стоило немного привыкнуть, вслушиваясь, и это звучание переставало быть раздражающим. Видимо, каждый мир поёт по-своему, просто Мелодию услышать легче, чем остальные миры.       Хелия вцепился в эту мысль, потянул на себя, вспоминая, пытаясь представить, как звучит Линфия или, к примеру, Солярия, укрываясь за этой игрой, как за щитом, от напиравших предчувствий и тревоги. Думать о предстоящем разговоре с дядей не хотелось — зачем? Он и так понимал, что не будет легко, знал, что дядя, как никто другой, умеет и убеждать, и давить, что он непременно будет отговаривать, звать обратно...       Обратно. Хелия до боли в пальцах сжимал блокнот, издалека высматривая желтый замок, и когда, наконец, автобус вынырнул из леса, бывший специалист на мгновение прикрыл глаза и тряхнул головой, словно пытаясь развеять иллюзию. Масштаб разрушений потряс: разумеется, телевидение и фото в газетах не передавали всей картины. Казалось, этот замок будет стоять вечно — не устоял. Чудовищные трещины в стенах из жёлтого камня, полуразрушенная башня — верхняя часть снесена, но сверкает уцелевшими стёклами упрямо и непокорно.       От увиденного перехватывало горло, ныло в груди, копилось горечью, тяжело толкалось в виски: «я должен был быть там». Хватит! Пустое. Прошлого не вернуть. Но что вообще заставляет разрушать, убивать, намеренно причинять боль?! Хелия не мог найти ответа, но точно знал, что так быть не должно. Просто недопустимо.       Бывший специалист отбросил прочь недоумение и гнев и вошел в замок.       В коридорах было немноголюдно, зрители только начинали прибывать. Курсанты, сосредоточенные донельзя, сновали туда-сюда, готовясь к шоу. Хелия усмехнулся: наверняка дядя Саладин задумал что-нибудь грандиозное. Его показательные выступления всегда отличались и зрелищностью, и масштабом, а уж в этот раз, после победы над силами Тьмы, на руинах старого замка надо было сотворить целую оду боевому духу специалистов, рыцарей Фонтероссы, защитников Магикса и всех волшебных измерений. Всё просто: академии нужны спонсоры — на одни государственные дотации специалистов можно только скудно вооружить, слегка приодеть и держать впроголодь, — а спонсорам нужна зрелищная демонстрация мощи. Не будут же они вкладывать свои деньги просто так, пусть даже и в будущих защитников волшебных измерений.       В одном из коридоров ему встретился Илирис, увидел, улыбнулся, хлопнул по плечу и со словами «увидимся потом» унёсся по делам. Хелия поражённо застыл на мгновение, не ожидая такой доброжелательности, но вспомнив, что Илирис, кроме того единственного раза в стойлах, враждебности к нему не проявлял, да и в общем-то наверняка по большому счёту плевать на него хотел, встряхнулся и пошёл дальше.       Бу-бу-бу, гулко, басовито, мощно слышалось в конце коридора. Кодаторты ещё даже не было видно, но Хелия вдруг подобрался, вытянувшись по струнке, уже готовый выполнять приказы, так что пришлось срочно напомнить себе, что он давно уже гражданский, и с трудом заставить себя расслабиться. Преподавателю внимал широкоплечий специалист с модной стрижкой, периодически повторяя «да, сэр!», когда наставник останавливал ревущий, как горная река, словесный поток. Увидев Хелию, Кодаторта вдруг замолчал, подвинул недоумевающего курсанта плечом и радушно громыхнул:        — Хелия! Рад тебя видеть!        — Здравствуйте, профессор Кодаторта... сэр.        — Как поживаешь?        — Спасибо, всё хорошо, — Хелии вдруг стало не по себе под внимательным взглядом своего бывшего преподавателя.        — Познакомься, Хелия, это Брэндон, — парни обменялись рукопожатиями, а Кодаторта продолжал: — Он сейчас в числе лучших... кстати, ты не собираешься вернуться?       Прямое «нет» прозвучало бы слишком грубо, а согласиться — значит соврать, поэтому Хелия осторожно сказал:        — Я думал об этом, сэр.        — Хорошо, — видимо, Кодаторту ответ удовлетворил. — Директор Саладин сейчас на арене, он ждал тебя.        — Благодарю вас, сэр. Я могу идти?        — Разумеется.       На арене уже взрёвывали виндрайдеры — второй курс готовился то ли в последний раз отрепетировать своё выступление, то ли просто размяться перед парадом. Хелия невольно поискал глазами пятикурсников на трибунах, обнаружил там Дэйви и Гленна — они, заметив его, помахали ему в знак приветствия; взмахнул рукой мелодиец Чен, улыбнулся, показал жестами, мол, некогда, позже поговорим, и куда-то умчался. Ребят из его бывшей команды не было. В общем-то пятый курс мелькал далеко не в полном составе: кто-то был на миссиях, другие могли проходить полевые испытания. Все эти приветливые улыбки и жесты казались ему странными, уж этого, после зашкаливающего градуса ненависти, он никак не ожидал. Презрительных взглядов, подчёркнутого игнорирования — да чего угодно, только не этого. С другой стороны, сказал себе Хелия, он теперь за бортом, чего его ненавидеть — он для них всего лишь отработанный материал. Да и отношения в команде переносить на весь курс было бы глупо. В любом случае, всё уже в прошлом.       Директор Саладин в одиночестве наблюдал за курсантами с трибуны для особо важных гостей — суровый, прямой, посох привычно сжат костистой рукой. Дядя...        — Здравствуй, дядя.        — Здравствуй, Хелия, — улыбка Саладина была тёплой, но очень сдержанной: конечно, они же у всех на виду. — Я ждал тебя. Где ты остановился? Дома?        — Нет. В хостеле.       Саладин нахмурился, пристально разглядывая племянника.        — Почему не здесь, у меня? — наконец спросил он.        — Не хотел тебя стеснять, — быстро сказал Хелия и, тут же поняв, что ляпнул не то, торопливо заговорил: — Дядя, у меня будет к тебе серьёзный разговор.        — Хорошо, — согласие было похоже на приговор. — Поговорим сразу после шоу в моём кабинете.       Просто не будет, в который раз повторил себе Хелия. Наивный. Будет бой. Саладин уже определённо что-то понял, и это «что-то» ему явно не по вкусу. Но так или иначе, Хелия сегодня отдаст дяде перчатку, которая второй год лежала без дела у него в кармане — талисманом? Шансом на возвращение? Напоминанием? О чём?       Хелия подавил вздох. До начала шоу у него была ещё уйма времени, чтобы привести в порядок эмоции и мысли, арена едва-едва начинала заполняться. Во всяком случае, у него с собой блокнот и кисть — самое время воспользоваться подарком мастера Фонга. Если не знаешь, что делать — начни рисовать, любил повторять отец.       Стая сизарей, плескавшаяся в безмятежной голубизне неба, сделала круг над ареной и спикировала вниз, прямо под ищущий взгляд художника. Голуби доктора Галена. Хелия даже усмехнулся ностальгически: воистину, с Фонтероссой ничего не случится, пока живут голуби доктора Галена и драконы Кодаторты. И дядя. Конечно же, дядя. Сердце болезненно сжалось.       Молодой человек нахмурился и взялся за кисть, с головой погрузившись в работу. Голуби ворковали, поворачивались то одним боком, то другим, красуясь, находили какие-то крошки, но даже подбирая их с земли, кажется, не переставали позировать. Надо же, какие тщеславные птицы. Хелия на мгновение оторвался от блокнота, случайно зацепив взглядом пёструю компанию неподалеку: пять хорошеньких девушек в сопровождении специалистов. От них тут же отделился Брэндон — тот самый курсант, с кем час назад его познакомил Кодаторта.        — Хелия, ты знаком со звёздами Алфеи? Это Стелла, Текна и...        — Привет, я Стелла, — блондинка шагнула к нему, заслоняя собой всю остальную компанию.       Принцесса Солярии, узнал художник — она часто мелькала в глянцевых журналах, которые разбрасывала по своей квартире Дженна.        — Ты художник? Покажи мне свои наброски! — затараторила она.        — Рад с вами познакомиться, — Хелия встал и вежливо поклонился.        — Почему ты рисуешь на бумаге? — спросила Текна, перед которой крутилась феечка-пикси, чем-то неуловимо похожая на неё. — Рисовать на графических планшетах удобнее.        — В памяти можно хранить пятьдесят исправлений, — прощебетала пикси, с видом весёлой всезнайки покачиваясь в воздухе. — Там есть контроль цветности и столько слоёв, сколько ты захочешь, — пожалуй, трещала она почище солярийской принцессы — сотня слов в минуту. Феечка тем временем вынырнула у него прямо перед носом и, поглядывая на блокнот, продолжала: — А ещё там есть альфа-каналы, текстуризация, целенаправленная трансформация...       Стелла взяла блокнот из его рук, а один из специалистов, с недовольным лицом и причёской в виде малиновой луковицы, скрестил на груди руки и демонстративно повернулся спиной.        — ... линейное завершение...       Интересно, подумал Хелия, почему до сих пор нет поговорки «болтлива, как пикси»?        — А, это классно, — Стелла пролистала эскизы, передала дальше и кокетливо спросила: — Слушай, а ты можешь написать мой портрет?       Обычная просьба, если хорошенькая девушка ещё и немного тщеславна, а принцесса Солярии, похоже, была именно из таких. Он уже начал соображать, как бы повежливей отказаться, чтобы не обидеть: написание портретов в его ближайшие планы явно не входило, да и за два года на Мелодии такие просьбы оскомину набили — иной раз и не поймёшь, то ли флирт ради портрета, то ли портрет ради флирта, то ли всё это просто праздная болтовня ради самолюбования.        — Твои линии полны жизни, — сказала вдруг девушка, державшая его блокнот. — Сразу чувствуется энергия. Здорово, что ты рисовал в соответствии с линиями листьев папоротника.       Хелия оторопел. Папоротник... с ума сойти! Где? Ошарашенный художник забрал рисунки из её рук: где она это увидела?        — Ещё никто не замечал папоротник на этой бумаге... — сказал он и девушка смущенно засмеялась.        — А это Флора, — запоздало представил фею Брендон.        — Флора, — повторил Хелия, вдруг не в силах отвести взгляда.       Надо же, подумал он, оказывается, у нежности есть имя. Нежность зовут Флора. У нежности зелёные глаза, словно молодая листва на просвет, очаровательно вздёрнутый носик и зацелованная солнцем кожа, слегка розовеющая от смущения. У нежности изящная линия шеи и хрупкие плечики, тоненькая талия и... Не смотри, одернул он себя, это уже неприлично, не смотри, она стесняется! Ещё секунду, только одну...        — Эй, Хелия! — позвал его как нельзя вовремя освободившийся Илирис.        — Прошу прощения, мне надо идти. Надеюсь, ещё увидимся.       Раздосадованный собой Хелия откланялся и поспешил к однокурснику. С Илирисом они перекинулись парой слов, потом подошел Чен, спросил, как ему было на Мелодии, и в разговоре будто невзначай снова всплыла тема его возвращения, пришлось отговориться тем, что и без него в Фонтероссе героев предостаточно.       Начало шоу потрясло всех. Сказать, что Саладин превзошёл сам себя — значит, не сказать ничего: те, кому посчастливилось там присутствовать, могли теперь хвастать впечатлениями до конца своих дней. Пожалуй, для большинства зрителей тот момент, когда арена вдруг задрожала и взмыла вверх, став частью обновлённого комплекса, останется самым сильным впечатлением в жизни. Браво, дядя, ты гений: вряд ли ещё кому-то под силу сотворить нечто подобное. Даже солнце теперь изумлённо взирало на доселе невиданное чудо: военное училище с ареной, общежитиями, драконьими стойлами, учебными помещениями, ангарами и — нет, вы только представьте себе — парком! — висело в воздухе как ни в чём не бывало. Обалдевший ветерок хватал за рукава, тянул за волосы, приставая: ты видел это? Нет, ну ты видел, а?! Потом унёсся шнырять повсюду, исследуя новую Фонтероссу; Хелия улыбнулся и решил последовать его примеру, тем более, что показательные выступления его не интересовали: он их и видел не раз, и не раз в них участвовал.       Молодой художник полюбовался видом на Магикс, прогулялся по парковому сектору, с удовольствием отметив, что разработчик проекта явно цитировал в примыкавших к арене павильонах национальные архитектурные традиции Мелодии. Новой Фонтероссе это решение подходило как нельзя лучше: лаконично, изящно, спокойно, даже почти уютно. Внутри часть коридоров вполне ожидаемо была перекрыта, зато в другие помещения обеспечили доступ всем желающим. На перекрестках обнаружились голографические модели Фонтероссы с отметками местоположения посетителя. Хелия долго разглядывал первую попавшуюся проекцию, едва сдерживая улыбку. Дядя... новая Фонтеросса больше всего напоминала гигантский шуруп, но, бесспорно, шуруп прекрасный. Потрясающе. Агрессивный металл и воздушные, медитативно спокойные, деревянные парковые павильоны. Гармония контрастов. Браво, дядя! Браво.       Рёв сирен обрушился внезапно.        — Тревога! Тревога! Срочная эвакуация! — остервенело заорали динамики в стенах.       На трёхмерной модели Фонтероссы алым запульсировала арена. Что происходит?! Тело сработало само, будто не уходил никуда — Хелия рванул к выходу, натягивая перчатку. Быстрее!       Где-то на периферии сознания мелькнула мысль, что он не имел никакого права туда бежать: как гражданское лицо, художник подлежал эвакуации и был обязан дисциплинированно проследовать к выходам, но жалкий лепет голоса разума мгновенно заглушили воющие сирены.       Хелия с трудом продирался сквозь сгустившуюся толпу в коридорах.        — Арена... На арене, там! — доносились до него панические обрывки фраз.       Что? Что там на арене?!       Ко входу на арену было не пробраться — эвакуация шла полным ходом. В небе мелькнули два стремительных силуэта лёгких истребителей.       «Вороны»? Да что происходит, в конце-то концов?!       Звуки выстрелов, удары и рёв, чудовищный рёв. Хелия подбежал к ближайшему павильону, вскочил на перила; подтянувшись, забрался на крышу, добежал по ней до арены и...       Успел.       Едва успел. На арене бесновалась возникшая не пойми откуда демоническая тварь. Огромная — одним крылом трёх виверн накроет, клыки в пол человеческого роста, хвост кончался оскаленной змеиной головой. Чудовище рванулось, атакуя беспомощную, дезориентированную фею, почему-то оказавшуюся вдали от группы...       А ну стоять! Стоять!!!       Волшебство штормовой волной зародилось где-то глубоко в сердце, рвануло потоком, подчиняясь сознанию, вливаясь, усиливая тонкие, светящиеся золотом нити, метнувшиеся из перчатки к монстру...       Схватил. Держать! Перчатка не была способна на такое, а вот он, оказалось, — был.       Не думать. Не сомневаться. Держать! Держать, сколько можно. Сосредоточиться на отсчёте!       Один, два, три, четыре, пять... капали секунды.       Шесть, семь, восемь, девять...        — Смотрите! — крикнула Флора, указывая на него.       Одинадцать, двенадцать, тринадцать, четырнадцать...        — Флора, ты в порядке? — крикнул он, но фея замешкалась с ответом.       Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать... Разум продолжал отсчёт. Да где же подкрепление?       Вот они, наконец-то! Из дальнего входа на арену посыпались специалисты.        — Хелия, она в порядке! — вместо Флоры выкрикнул светловолосый специалист на драконе с лазурными крыльями.       Двадцать... Отлично. Нити устремились в перчатку, отпуская монстра на свободу — Хелия и так сделал всё что мог, даже больше. Подкрепление — примерно три дюжины спецов — подошло, и ему здесь делать больше было нечего, разве что тупо глазеть или лезть с советами, но это претило: бой — не цирк, а советовать — да кто он такой?       Спрыгнул вниз, и тут же в стене прямо перед его лицом от удара взбешенного монстра пошли трещины. Ну, сейчас там почти пятьдесят бойцов, справятся.       Адреналин никак не мог отбушевать в его крови, на губах торжествующе играла победная ухмылка. Получилось! У него получилось! Само, так просто — практически рефлекторно...       Хелия прислонился к столбу павильона, успокаиваясь. Эвакуация, напомнил он себе. Ему следовало пройти вместе с остальными гражданскими, но был ли в этом смысл сейчас? Никакого.       Рёв чудовища, сноп искр и клубы дыма над ареной, потом победные крики — всё, теперь можно точно никуда не торопиться.       Справились, молодцы.       Шоу продолжалось. Всё произошедшее представили частью сценария, наглядной демонстрацией мощи Фонтероссы и готовности специалистов защищать население Магикса в любую секунду. Зрители не помнили себя от восторга, рейтинг школы, и без того легендарной, взлетел практически до небес — выше, чем она сама. Показательные выступления были в самом разгаре, и большинство зрителей горячо болело, поддерживая бойцов, но часть трибун всё же опустела: одни решили отдохнуть от насыщенной программы в парке, другие тянули прохладительные напитки в павильонах, бурно делясь впечатлениями. С трудом отыскав безлюдное местечко в парке, Хелия едва справлялся со своими.       Вот оно. Вот оно, главное. Его суть, его природа, цель, в конце концов — защищать. Если даже строптивый дар в решающий момент не подвёл, а сработал как надо... Дар, талант, знания, умения, навыки — всё для того, чтобы беречь и защищать. «98, 98, 94...» Чушь какая. Он даже тихо рассмеялся. Да какая разница, какую оценку поставят преподаватели, если он точно знает на "отлично"?! Дотягивает до знаменитого дяди или нет, если ему хватило собственных навыков? Да плевать, что от него ждут другие — их никто не заставляет ждать! Он только что спас жизнь! Что может быть важнее этого?!       Он спас её, эту чудесную феечку с очаровательной смущённой улыбкой и невероятными зелёными глазищами. Флора. Хелия прикрыл ресницы, улыбаясь, и шёпотом повторил: «Флора...». Пиши заявление, дурак! Брошенный блокнот он подобрал там же, где оставил, почти сразу же после ухода с арены, не дожидаясь отмены тревоги. Хелия щёлкнул авторучкой, кем-то в панике обронённой на его удачу, нашёл чистый лист и начал писать. Готово. Теперь дождаться, пока освободится дядя.       Хелия ждал, глядя сквозь зелень листвы в безмятежную голубую высь, и понимал, что наконец-то всё правильно, так, как и должно было быть. А ещё никак не мог перестать вспоминать спасённую им девушку, трогательно нежную, как лесной цветок, и рука сама, словно повинуясь собственной воле, набрасывала портрет.       Запиликал телефон в кармане брюк, пришло сообщение от Саладина: «Через десять минут в кабинете». И тут же в следующем сообщении — координаты. Надо идти. Он пошёл, почти побежал по круговому павильону, но остановился, заметив в парке Флору.       Девушка сидела, прислонившись спиной к дереву, чуть поодаль от своей компании, рядом с ней порхала пикси в длинном розовом платьице. Фея смотрела куда-то в небо, а её длинные русые волосы игриво и ласково перебирал ветерок. Хелия улыбнулся, аккуратно вырвал из блокнота страницу с только что нарисованным портретом, быстро сложил его в самолётик и отправил в полёт, готовый в случае чего волшебством подправить его маршрут: сложно понять, как тут, на такой высоте, среди деревьев поведёт себя ветер. Бумажный самолётик сделал пару виражей и приземлился в траву у самого края коротенькой юбочки русоволосой феи. Хелия нырнул за колонну, продолжая наблюдать за ней из укрытия. Флора взяла самолётик, развернула...       Улыбнись, взмолился Хелия всем своим непонятно с чего замирающим сердцем. Пожалуйста, улыбнись...       Вот она повернулась посмотреть, откуда прилетел самолётик. Потом вскочила на ноги. Снова посмотрела на портрет и прижала развёрнутый листок к груди, улыбаясь.       Улыбнулась! Художником быть тоже неплохо, а если уж...       Флора сложила рисунок, спрятала его за пояс юбки и подошла к остальным. Хелии тоже было пора. На важный разговор.       Хотя заставить себя уйти было трудно.       Саладин ждал его в новом кабинете — полном света, огромном, соответствующем статусу, но уже без надоевшей холодной синей отделки. Директор предложил племяннику кресло и без лишних вступлений начал, не сводя с молодого человека пристального взгляда:        — Ты говорил, что у тебя есть ко мне важный разговор. Предлагаю приступить к нему сразу, чтобы не изводить друг друга неизвестностью. Согласен?        — Да, — Хелия положил на стол заявление. — Вот, пожалуйста, дядя.       Сейчас даже думать было странно о том, что говорить они должны были о другом и совсем в другом тоне, поэтому Хелия изо всех сил сдерживал рвущуюся наружу улыбку. Саладин, напротив, нахмурился, потянул листок бумаги к себе, прочёл, с крайним изумлением замер, потом, что-то вспомнив, вновь нахмурился. Он молчал так долго, что Хелия начал нервничать, думая, не собирается ли дядя отказать ему? Нет, не может быть — он имеет право восстановиться, как и любой курсант!       Саладин все молчал. Конечно, он тосковал без мальчика. Конечно, он считал, что место Хелии здесь, а не на Мелодии, но всё же произошло случайно, мальчик не собирался использовать перчатку, никто же не мог предположить, что... Проклятое пари! Выходит, он снова заставляет его! Волшебник тяжело вздохнул, затем набрал полные лёгкие воздуха и осторожно начал:        — Хелия, послушай, ты не обязан выполнять условия пари...       Но племянник — неслыханно! — перебил его, не давая договорить:        — Дядя, всё в порядке, это не пари. Я так решил, я хочу вернуться, правда.       Саладин испытывающе посмотрел племяннику в глаза, встретив в них спокойную решимость — пожалуй, он сейчас нервничал сильнее, чем мальчик.        — Хорошо. Сколько тебе надо времени, чтоб закончить дела на Мелодии?        — Думаю, не больше недели, дядя.        — Отлично. Пока тебя не прикрепили к команде, будешь жить в одной из гостевых комнат.        — Хорошо, дядя.       Саладин всё никак не мог поверить в происходящее, но понемногу спокойная решимость племянника начала передаваться и ему.        — К занятиям приступишь, как только вернёшься с Мелодии. Начало семестра, но придётся нагонять, — на всякий случай предупредил директор.        — Всё сделаю, дядя, не беспокойся.        — Дополнительные занятия собираешься продолжать?        — Ну разумеется!        — Хелия, — глаза Саладина лукаво блеснули, — ты отвечаешь не по уставу!        — Так ты же ещё не подписал, дядя! — улыбнулся Хелия.       Усмехнувшись, Саладин поставил на бумаге свою подпись.        — С возвращением, курсант!        — Благодарю вас, сэр!       И они дружно рассмеялись.