Горький шоколад.

POV Лиза

Я тяжело открыла свои веки. Вокруг не было ни единой души. Все мое тело пронизывала страшная боль, на шеи до сих пор ощущались страстные и жаркие поцелуи Кристиана. Аккуратно взяв свое платье в руки, я натянула его на себя. Я чувствовала себя ужасно, чувствовала себя шлюхой, над которой сильно надругались. Тело сильно болело, на шее красовался свежий засос. Из моих глаз текли предательские слезы, я не понимала, что произошло. За что он со мной так? Ему нужно было только это от меня? Тогда зачем он знакомил меня со своей мамой? А может он ей сказал перед знакомством, что я его новая девушка на ночь. Зачем он тогда набил тату с моим именем? Может у него есть другая Лиза, только та, которую он любит? Я посмотрела на свое запястье, которое также болело от прикосновений Кристиана, я смотрела на эту тату, сделанную еще вчера, когда он был таким добрым и заботливым, слезы лишь капали на тату с его адским именем "Кристиан". Зачем я связалась с ним? Он сказал, что я та девушка, которая нужна ему, но так ужасно надругался надо мной. Мне страшно вспоминать все его страстные поцелуи, которые он так грубо оставлял на моем теле. Боль не унималась, ни в сердце, ни по телу. Такое чувство, что мне нужно подняться из пепла. Он знал, как мне было больно после того избиения, он знал, что прошел только какой-то один день после моей выписки, и все равно так поступил. Я могу искренне сказать: я ненавижу тебя, Костов Кристиан! Вдруг знакомый голос окликнул меня, это была моя подруга Лилит, она видимо с Рагдой о чем-то говорила и смеялась: - Лиза, ты здесь? Я быстро вытерла слезы, которые не переставали литься. Натянула на лицо улыбку, улыбку через слезы и боль. Я попыталась бодро ответить: - Да, Лиля. Я открыла дверь в коридор, и в гримерку вошли Лилит и Рагда, Лилит же с интересом спросила: - Лиз, а где Костов? Так и хотелось ответить ей грубо, но нет. Я решила раз и навсегда, что никому не скажу про изнасилование, я просто попытаюсь забыть этот ужасный день, хотя я думаю это с трудом выйдет. Я, вздохнув, ответила Лиле: - Кристиан уже уехал, он очень устал после концерта. Тут в разговор вступила Рагда, она хитро спросила: - Хорошо, предположим Кристиан уехал домой, а ты что здесь делала? Я немного замешкалась и нервно ответила: - Кристиан попросил перебрать цветы, вот и перебрала. Рагда все равно хитро сказала: - Ну, ладно. Я устало сказала: - Девочки, давайте по домам. Я очень хочу спать. Лилит и Рагда о чем то перешепнулись, и Лилит сказала обеспокоено: - Лизонька, ты такая грустная, что-то случилось? Этот козел обидел тебя? Я не выдержала, и с моих глаз прокатилась скупая слеза, я быстро вытерла я, сказав: - Нет, нет. Все хорошо. - произнесла я, смахнув новую слезинку. Рагда обняла меня и сказала: - Лиза, точно все хорошо? Я немного подбодрилась и сказала: - Да, да. - еле выдавив улыбку. Мы вышли из здания Олимпийского, на улице уже было темно и ни единой звездочки на небе. Лишь уличные фонари освещали всю Москву. Мне так сейчас хотелось прижаться к маме и зарыдать. Я ненавидела себя за, то что познакомилась с ним, что дала ему быть так близко. Главное, что я не понимала, за что он так поступил со мной? Я думала, что мы будем вместе с ним, что будет все хорошо и знаете, я даже успела помечтать о свадьбе и детях, боже, какая я же глупая! Мои мысли развеял голос моей подруги, Лилит сказала: - Лиз, Рагда нам такси вызвала, оно уже приехало, поехали домой. Я кивнула в знак согласия, Рагда же обняла меня и сказала на ухо: - Лиз, я же вижу что-то не так, скажи своей милой Ханиевой, и она все поймет. Я слегка улыбнулась через боль и сказала: - Нет, Рагдош, все хорошо. Мы пожалуй поедем, я очень устала. - Хорошо. - как-то не так сказала Рагда. Я и Лиля сели в такси, водитель спросил: - Вам куда? Я не в силах была даже сказать наш адрес, за меня сказала Лилит. Я всю дорогу смотрела в окно, вечерняя Москва так красива. Я достала из своего черного клатча телефон и лишь написала смс на адский номер с текстом: "За что?" Ответа понятное дело не последовало, а что мне стоило ожидать? Извинения или может быть любовное признание? Самое больное, это то что я поверила ему, открыла ему свою душу, а он плюнул в нее. Неужели ему от меня был нужен только секс? Я не понимаю, он так нежно и искренне говорил мне комплименты, говорил, что я ему нравлюсь. Похоже Кристиан не только отличный певец, но и актер от бога. Мои мысли прервал голос Лилит, она спокойно сказала; - Лиз, мы приехали. Я достала из сумочки три купюры по сто рублей и отдала водителю. Мы вышли из такси, и я внезапно даже для себя самой задала вопрос Лилит: - Лиль.. - Что? - произнесла подруга. Я подняла голову в небо, слезы потекли по щекам, размывая пудру и тушь, я сейчас просила Бога лишь об одном: забыть этого урода раз и навсегда. Никто не причинил мне столько боли в этой жизни, как он. - Лилит, что бы ты сделала, если человек, очень дорогой для тебя человек предал бы тебя, хуже чем враг? Лилит подозрительно посмотрела на меня и непонимающе спросила: - Лиз, что-то случилось? С чего такие вопросы? Если этот Костов обидел тебя, я задушу его собственными руками, клянусь! Я слегка хмыкнула и ответила, покрывая петушиный зад этого подонка: - Нет, Лиль, все нормально. Просто спросила. Лилит немного подозрительно посмотрела на меня и спросила: - Лиз, а что это у тебя на шее? Я слегка коснулась пальцами до еще больного и обжигающего участка на шее, я до сих пор чувствовала его влажные поцелуи, это было так мерзко. Я быстро проведя еще раз пальцем по засосу, ответила подруге: - Ничего, Лиль. Не обращай внимание. Просто болячка. Лилит ехидно хмыкнула и сказала: - Болячка, похожая на засос.. Вот, Лилит! Бесит, честное слово! Знала бы моя подруга, как мне сейчас плохо, и знаете, я даже до конца не знаю, что больше болит: душа или тело. Я же грубо ответила подруге, будто отнекиваясь: - Лиль, это болячка, понятно? Лилит обиженно посмотрела на меня и сказала: - Хорошо, хорошо. Я и Лилит поднялись по ступенькам к нашей квартире, после моего избиения у меня осталась небольшая, а может и большая фобия лифта. Мне было идти гораздо сложнее, чем Лиле. Все мое тело горело и болело, болело все. Как только я зашла в квартиру, я сняла с себя до жути неудобные туфли на шпильке. Лилит же побежала на кухню и крикнула мне от-туда: - Лиз, может будешь чай или может кофе? Я прошла на кухню к подруге, налив себе стакан ледяной воды, я сказала: - Лиль, я пойду в душ схожу. И пожалуйста передай Елизавете Николаевне, что я завтра не смогу прийти. Лилит, наливая себе свой любимый малиновый чай, спросила обеспокоено: - Лиз, с тобой точно все хорошо? Я, немного кривясь, ответила: - Да, но я завтра дома побуду. Очень устала, да и голова болит. - Ну, ладно. - ответила моя подруга, надпивая горячий чай. Я прошла с спальню, где взяла себе свой банный халат и полотенце, горячий душ нужен был сейчас, как воздух. Я хочу немедленно смыть с себя противные поцелуи Кристиана. Я прошла в душ, в отражение зеркала на меня смотрела девушка с заплаканными глазами, с потекшим тушем и главное с разбитым сердцем. Я скинула с себя жаркое, ужасное черное платье и включила воду на максимум нагреваемости. Горячие, даже кипяток, капли скатывались по моему телу, которое изнывало от боли. Я аккуратно исследовала пальцами все свое тело, вспоминая события сегодняшнего вечера, до сих пор меня мучал вопрос, страшный вопрос, за что он сделал это со мной? Я не понимаю. Сейчас мне нужно было сдерживать свои слезы перед Лилит или же Рагдой, поэтому я зарыдала, именно зарыдала, взахлеб. Слезы скатывались по всему телу ручьем. Я начала бить кулаками по стене со словами: - За что? Я так хотела проснутся в своей кровати, и чтобы все это было сном, и я никогда не знала этого Кристиана Костова, чтобы он жил в своем Нью-Йорке, и я брала интервью у Билана и Пелагеи. Сейчас я ненароком вспомнила слова мамы, а точнее ее совет. Я всегда плакала, разбивая коленки в детстве на велосипеде, но я всегда прикладывала подорожник к только набитой ранке, как жаль, что сейчас нельзя приложить подорожник к сердцу.