Война бесчестных. Сражение на обломках реальности

Ранее. Ричард Фиск, молодой заключённый тюрьмы Рокер Айленд, прислонился к холодной стене и прикрыл глаза. Он был зол, раздосадован и до сих пор переживал из-за неудавшегося побега. «Шанс выбраться отсюда был так близко! Мы почти освободились. Ещё бы чуть-чуть! Паук... я ненавижу Паука! — Ричард гневно сжал кулаки, но его ярость была бессильна. — А теперь даже поговорить не с кем: Лонни пересадили в другую камеру, отец меня практически не навещает. Неужели в кутерьме неотложных дел он забыл про единственного сына? Мама... мама приходила несколько раз, но в её глазах я всегда видел молчаливый укор, от которого становилось только поганее. А после неудачной попытки побега она тоже перестала посещать меня. Теперь я чувствую, что остался совсем один в этих каменных стенах, в окружении монстров, готовых в любой момент вцепиться в меня». — Ричард уткнулся лицом в подушку. Он мечтал о свободе, но его от неё отделяло больше пяти лет. Как прожить столь огромный срок, если каждый день кажется маленькой вечностью? Днём было проще. Ричард работал, отвлекался, а на досуге читал книжки. Иногда удавалось пересечься с Лонни. Судя по тому, что Ричарда по-прежнему не трогали, хотя и частенько провожали тяжёлыми взглядами, Лонни всё ещё являлся его защитником. Это успокаивало, но когда на следующий день к нему подселили здоровенного лысого громилу со шрамом в полщеки, Ричард забеспокоился. Спал он чутко, но Ледокол, новый сосед, не обращал на соседа никакого внимания, занимаясь исключительно своими делами. Но всё равно опасения не желали проходить, и каждую ночь Ричард нервно открывал глаза при малейшем шорохе. Он стал нервным, раздражительным. Сегодня после обеда сорвался на Лонни без видимой на то причины и был быстро успокоен ударом в печень. — Держи себя в руках, — Лонни держал Ричарда за грудки, но, заметив, что охранники начали проявлять к ним интерес, разжал пальцы. — Я — твой единственный защитник. Думай на ком срываешься, если не хочешь неприятностей на свою задницу, — он усмехнулся. Ричард кивнул. — Я... да. Прости. — Проехали, — Лонни отошёл. Больше этим днём он с Ричардом не разговаривал. Как назло, ещё и погода испортилась: уже третий день шёл непрекращающийся ливень, а небо днём было не намного светлее, чем вечером. Отсутствия солнечного света добивало. Хотелось выть подобно заточённому в неволе зверю, а ещё больше — увидеть папу, хоть раз. Но он так и не объявлялся. «Забыл обо мне? Но разве такое возможно? И мама... сможет ли она простить? Папу вот всегда прощает!» — Ричард не знал, что не так давно его родители разошлись. Он всё ещё мечтал вернуться в семью и жить как раньше. А дни в тюрьме по-прежнему тянулись один за другим гадкой серой вереницей... Лонни подошёл к нему сам. В столовой сел рядом, когда Ричард жевал безвкусную клейкую массу, именуемую перловым супом. — Неважно выглядишь, — альбинос зачерпнул полную ложку и отправил в рот. — До сих пор не могу привыкнуть к этому месту, — признался Ричард, — Если бы я знал, что всё так обернётся, в жизни не доверился бы плану этого «гения». — Привыкать и не надо. Меня скоро заберёт один очень влиятельный человек. По старой дружбе я договорился прихватить тебя с собой. Если ты, конечно, не трусишь после предыдущей неудачи... Ричард энергично замотал головой, хотя и боялся. Больше всего на свете он мечтал выбраться отсюда! Увидев реакцию бывшего сокамерника, Лонни удовлетворённо кивнул и заговорил дальше. Ричард Фиск внимательно слушал. ... То, что происходило спустя неделю, больше всего напоминало сюжет высокобюджетного боевика. Как всегда, стояла пасмурная погода, но дождя не было. Заключённые гуляли во дворе тюрьмы, залитом лужами и грязью. Лонни что-то насвистывал, засунув руки в карманы брюк и прохаживаясь туда-сюда, Ричард крутился рядом. Сердце его билось быстро-быстро. Парень то и дело смотрел вверх, но первым несколько чёрных точек в небе заметил Лонни. Он легонько толкнул Ричарда и указал, в какую сторону смотреть. Парень едва не подскочил на месте от радости. — Один, два, три... — Шесть. Филин прислал за нами шесть боевых вертолётов, и сейчас здесь начнётся такой ад, что Вьетнам отдыхает. Будь осторожен, поскольку мы окажемся в эпицентре событий. — Прикроешь? — Ричард волновался. Всё большее количество адреналина растворялось в его крови, хотелось действовать, и немедленно. Охрана уже заметила вертолёты. Пошли первые запросы, а при неполучении ответов, начался обстрел. Заключённые заволновались. Они видели, что началась какая-то шумиха, насторожились, готовые вмешаться при первой же возможности. Настроение радостного безумия заполняло тюремный двор с огромной скоростью. Ричарду казалось, что он уже слышит отдалённый гул пропеллеров, а возможно, так оно и было. Вертолёты Bell UH-1 Iroquois стремительно приближались. Лонни увидел фиолетовые лучи лазеров. Он прижал Ричарда к стенке и слегка навалился сверху, закрывая собой. Орали снайперы. Безумным воем ревела сирена. Застрекотали пушки снайперов, и на землю брызнули первые капли крови. Вид её окончательно свёл заключённых с ума, и они начали неистово бросаться на охранников, размахивая кулаками, кусаясь, вырывая дубинки и падая, рассекаемые лазерными лучами на части. Число вертолётов в небе возросло. В небе началась война, и с громким свистом его рассекли три ракеты. — Могущественный у тебя покровитель, раз затеял такую заварушку ради нашего освобождения! — проорал Ричард, бледный от вида крови и растёрзанных человеческих тел, которых становилось всё больше. — Не жалуюсь, — Лонни ухмылялся, демонстрируя острые клыки. — Бегом!! — Дав команду, он припустил со всех ног к опустившемуся вертолёту, волоча за собой Фиска-младшего. Над головами у них раздался взрыв, и один из гангстерских вертолётов начал своё стремительное падение.