Bailar con El Toro (Танец с быком)

Бедро заживало, но Рафаэль еще хромал, поэтому использовал Кортеса как ходячий костыль - заставить Эль Муэрте отлеживаться в постели было выше всяких сил. Апрельская ферия закончилась, коррида взяла перерыв до лета, и вечера матадор и байлаор проводили то в бодеге Альфонсо, где одноглазый хозяин бесплатно подавал - обоим! - не только орухо, то в коррале Эррера в окружении галдящих соплеменников Кортеса под гитарные переборы, завывания кантаоров и вкусную сангрию. Это как раз был вечер в Триане, когда у ворот патио возникла некая суматоха, и сквозь толпу танцевавших под гитару цыган к столу под апельсиновым деревом, где сидели Рафаэль с Кортесом, подошли двое мужчин. Байлаор сидел к ним спиной, поэтому не насторожился при виде чужаков, а Рохас, хоть и бывал тут достаточно часто, еще не всех завсегдатаев патио знал в лицо. Но что-то в поведении пришельцев его встревожило. Поэтому когда один из мужчин, неприметных, одетых в темные одежды, внезапно выхватил из рукава кинжал, он успел, несмотря на раненое бедро, прикрыть беззащитную спину Кортеса своим телом. Кинжал вошел в левый бок, под ребра, он почти мгновенно потерял сознание и, падая, уже не слышал, как заголосил кто-то из женщин, и не видел, как мгновенно ощетинились ножами мужчины. Нападавшие встали спиной к спине. Кортес, обнимавший безжизненное тело друга, поднял взгляд. Глаза потемнели. Он что-то коротко и резко выкрикнул по-цыгански, и кале подчинились, неохотно пряча ножи и расступаясь. С ассасинами из Сомбрас де ла Ноче связываться не стоило. В отместку они легко могли вырезать целый цыганский квартал. Их отпустили. Кортес даже не попытался запомнить их лиц. Ему было достаточно, что он узнал того, кто привел сюда наемных убийц, а сейчас прятался в тени ворот. Кортес слишком часто бывал в герцогском дворце Медина-Сидония, чтобы не узнать Гарридо, верного пса Алдонсы Каэтаны Фелисидад Альварес де Толедо и Маура, герцогини Медина-Сидония. Даже ночью. Он провожал взглядом ассасинов и их проводника, а сам, до скрежета сжав зубы, зажимал рукой рану в боку Рафаэля. Сквозь пальцы сочилась и сочилась горячая красная кровь. А вместе с ней из тела вытекала жизнь. Вдруг поверх его руки легла другая. Легкая, сухая, костлявая и сморщенная старческая рука. Он поднял глаза. На колени рядом с ними, поддерживаемая с двух сторон под локти молодыми кале, опускалась Хунис. - Абелита... - в голосе звенели слезы. - Откуда ты здесь? Старуха обратила на голос лицо с незрячими, затянутыми бельмами глазами. - Цыганская почта, ньето. Такие истории, как ваша, не заканчиваются хорошо. Кажется, я успела вовремя. А теперь уходи. - Ты можешь ему помочь? Он верил, что ты - ведьма. - Уходи. Она с неожиданной для старухи силой оторвала руки внука от раны, положила сверху свои, зажала пальцами края - Кортес беспомощно смотрел, как сквозь них продолжала жирными струями сочиться кровь, - опустила веки на свои незрячие глаза и забормотала что-то неразборчивое, покачиваясь в такт словам. Кортес, как ни силился, не смог не только разобрать ни слова, но даже понять, на каком языке произносит свои заговоры старая знахарка. Он бы так и сидел, как каменное изваяние, если бы на плечо ему не легла рука и одна из молодых цыганок, что привели Хунис, не поманила его за собой: - Не мешай эчикере держать жизнь молодого маркиза. * * * * Алдонса сидела перед трюмо в своей опочивальне и расчесывала волосы. Алдонсе было скучно. Нанятые Гарридо Ночные Тени сделали свое дело, хотя убили и не того, кого ей хотелось больше. Алдонса досадливо прикусила губу - оба любовника были хороши, обладание ими тешило ее самолюбие, и потерять сразу обоих было... обидно. Нечем занять вечер и ночь - поиски замены Рафаэлю и Кортесу требовали времени: пока внимания герцогини не привлек ни один достойный кандидат. В Севилье нынешней весной оказалось маловато знаменитостей. Алдонса вздохнула и отложила черепаший гребень. Потянулась. Тело явно требовало любви. Она посмотрела на себя в зеркало, откинула полу пеньюара, полюбовалась на стройную ногу, погладила пышную грудь, мимоходом ущипнув себя за сосок. Надула губки, провела по ним пальцем, улыбнулась и позвонила в серебряный колокольчик. И в тот момент, когда она поднималась с оттоманки, в раскрытом окне что-то блеснуло. Алдонса повернулась - и, захрипев, стала оседать на розовый мрамор пола. Между ветвей старого вяза скользнула и исчезла темная тень, мотнувшая в свете луны длинными, собранными в хвост волосами. Вошедший на зов колокольчика Гарридо обнаружил герцогиню в луже крови с торчащим из горла стилетом, на рукоятке которого каким-то чудом держался клочок ткани. Фисташкового цвета лоскут с золотым шитьем. *.....*.....*.....* Отель был старый, стены толстые, и можно было не переживать за то, что кто-то услышит происходящее в номере. Поэтому они наконец-то дали себе волю. Кажется, оба одновременно решили отыграться друг на друге за долгие часы пытки под прицелом камер, а потому о нежностях и долгих ласках речи не шло. На простынях кувыркались два больших жилистых, очумевших от половой горячки зверя. И неудивительно, что скоро под ними остался один голый матрас. А в самый жаркий момент Йен вдруг прекратил всю жизнедеятельность и замер. - А вообще... Ты неправ. - В чем? - Ты сказал, что слова "я тебя люблю" слетают с моего языка с такой легкостью, что не имеют ценности. Пол вскинулся было, чтобы возразить, но Йен остановил его движением ладони. - Молчи. Я могу перечислить тех, кому когда-либо говорил эти слова, вкладывая в них "тот самый смысл"... - Йен, не надо, - Уэсли потянулся и, преодолевая сопротивление Смолдера, коснулся кончиками пальцев губ. - Пожалуйста, нет... Я же не хотел... Йен поцеловал эти пальцы, мягко отвел в сторону и продолжил: - Если хочешь знать, я их даже Нине еще не говорил. А тебе, - он навис над поляком, напряженно всматриваясь тому в глаза, - мудила эдакий, говорил. И готов повторять. Я. Тебя. Люблю. Усек? Пол улыбнулся и вместо ответа уронил Смолдера на себя, втягивая в поцелуй. Спустя некоторое время... - Какие все-таки тут удобные кровати... - И прочные... - А главное достоинство в том, что их - две. - ...? - Можно продолжить, не заморачиваясь на то, чтобы сменить белье! * * * * По дороге, ведущей из Севильи вглубь Андалусии, к Кадису, пылила неприметная цыганская кибитка, запряженная парой неказистых, но крепеньких и выносливых чалых лошадок. Эстебан "Рафаэль" Гарсия "Эль Рубио Рохас" и Торресилья, маркиз де Тамарон, возвращался домой. конец.