Идеальная пара

      —Эванс?       Подняв глаза, я обнаружила перед собой очень знакомого человека, которого не видела уже довольно длительное время. И признаюсь честно, была не очень рада встретить в тот в момент. Судя по самовлюблённому и не слишком радушному выражению лица, он был обо мне такого же мнения.       — Поттер?       Его тяжёлый взгляд мне сложно было выдержать. Никогда не понимала, почему многие девушки в Хогвартсе боготворили его и ещё двух Мародёров. Поттер всегда был очень противоречивой фигурой: наглый, шустрый, прямолинейный и не слишком сентиментальный. При этом он всегда был окружён женским вниманием, хотя абсолютно его не заслуживал. Была у меня и ещё одна причина плохо к нему относиться, но я, пожалуй, поведаю её позже.       — Я уж подумал, ты меня не узнала, — он огляделся по сторонам и небрежно оттащил меня к стене. — Я сначала решил, что Эванс — это кто-то другой, не ожидал, что ты можешь быть врачом в Мунго.       В смысле, «не ожидал»?       То есть, по его мнению, я не способна быть специалистом в области колдомедицины? Мне стало ещё более неприятно от его сомнений, однако я промолчала.       — У меня к тебе дело, — без предисловий начал Поттер, лениво окидывая меня оценивающим взглядом с ног до головы. — Как я понял, ты занимаешься Гейтом. Тебе уже говорили про допрос, который будут проводить мракоборцы?       — Да, говорили, — сузив глаза, ответила я. Мне не нравилось обсуждать это с Поттером, но по какой-то причине я продолжала его слушать. — Что тебе нужно от меня? Зачем ты вообще сюда пришёл?       Он состроил страдальческое лицо и попросил выйти с ним на улицу, чтобы переговорить без свидетелей. У меня не было ни малейшего желания идти куда-то с этим самодовольным павлином, но всё же стало любопытно, зачем этот болван меня нашёл и что от меня хотел. Мы отыскали безлюдный тупичок поблизости, и бывший однокурсник продолжил, вперившись в меня недобрым взглядом:       — Эванс, не буду ходить вокруг да около. Мы с тупицей Гейтом ловцы команды Паддлмир Юнайтед, сегодня я должен буду играть вместо него. То, что его прокляли, сильно сказывается на мне. Мол, он в основном составе, а я на замене, а значит, хотел бы занять его место. Многие в команде начали думать, что это сделал я.       — А это не ты?       В глазах Поттера загорелся нехороший огонь. Его чуть ли не затрясло от негодования и злости, лицо покраснело. В какой-то момент мне показалось, что он сейчас ударит меня, поэтому инстинктивно сделала шаг назад.       — Конечно, не я, Эванс! — взревел он. — Стал бы я приходить сюда и тратить своё время? Если бы я хотел, то давным-давно бы его прибил, но он, как видишь, живой!       — Не кричи на меня, Поттер! — зло ответила я. Его дурное настроение передалось и мне. — Лично мне без разницы, чем ты занимаешься. А Ричарда мне жалко.       Лицо парня мгновенно изменило своё выражение. Ловец, ухмыляясь, почесал затылок и закатил глаза.       — Мерлин, Эванс, и ослу понятно, что он тебе нравится.       — Что?! — взвизгнула я. — Да как ты смеешь! Не нравится мне этот Ричард.       — Оно и видно, — сардонически улыбаясь, протянул Джеймс. — Макияж, причёска — никак на свидание намылилась?       Я едва дышала от негодования. Как он смел обсуждать меня при мне же? Да и лезть в мою личную жизнь? Кто давал ему моральное право издеваться надо мной?       — Не твоего ума дело!       — Конечно, конечно. Ты же сегодня будешь нашим врачом на матче. Признайся честно, рада меня видеть? — он наклонился и едва слышным голосом спросил: — Кстати, как там кальмар поживает?       Я не выдержала и влепила этому зарвавшемуся индюку смачную пощёчину. Её звон застрял у меня в ушах, зато стало легче. Уж слишком Поттер перегнул палку! Наверняка вам интересно, что это была за история? Пока Поттер выругается, а я выскажу ему всё, что я о нём думаю, можно и поведать вам о ней.              Дело было во время экзаменов на пятом курсе. Северус, с которым я тогда ещё дружила, безобидно читал книгу по зельеварению, расположившись под раскидистым деревом у Чёрного озера. Проходившие мимо Мародёры, решив развеять скуку, пристали к Снейпу. Верховодил, конечно же, Поттер. Он обезоружил ничего не подозревавшего Северуса, подвесил его вверх тормашками, перед всем честным народом снял с него брюки, оголив его… как бы это назвать… грязное бельё и кое-что ещё. Я, завидев эту издевательскую сцену, поспешила на помощь другу детства, выхватила палочку и нацелила её на Поттера, приказав немедленно отпустить Снейпа. Мародёры, естественно, рассмеялись и послали меня куда подальше. После небольшой баталии, в которой я пыталась, к сожалению, безуспешно, одолеть Поттера, Северус рявкнул, что ему «не нужна помощь поганой грязнокровки». Ладно Мародёры — эти задиры уже мало чем могли меня удивить, но то, что сказал Снейп, задело меня до глубины души. Даже Мародёры порядком опешили. Я оскорбилась и уже собиралась уйти, как Поттер делано великодушно сказал:       — Ну раз с Нюниусом у вас не вышло, так и быть, можешь поцеловать меня.       — Поттер, ты придурок! Чем целоваться с тобой, я лучше поцелую гигантского кальмара!              Собственно, я никогда не была интересна главным Мародёрам: Поттеру и Блэку. В какой-то недолгий момент Поттер даже казался мне вменяемым, но то золотое время быстро прошло. А посему мы собачились в тупике Лондона, высказывая свои мнения насчёт друг друга. Когда же мы оба успокоились, Поттер продолжил говорить по делу:       — Давай уже прекратим страдать фигнёй! Мы оба стали случайными свидетелями в деле с проклятьем, поэтому надо работать сообща.       — С чего это мне беспокоиться, да ещё и о чем-то с тобой договариваться? — с вызовом ответила я. — Моя совесть чиста, чего не скажешь о твоей.       — Оставь свои проповеди для Нюниуса!       — Мы с ним не общаемся, — отрезала я.       Поттер был порядком ошеломлён, но муссировать эту тему перестал.       — Ты также в деле, поскольку никто не знает, что ты там делала с Гейтом, когда осматривала его и пыталась вылечить. К тому же ты колдомедик, что угодно можешь сделать, — его тон стал более спокойным, а лицо невероятно уставшим.       — Но я ничего такого не совершала, — я будто пыталась оправдаться перед однокурсником, и это выглядело жалко. — Я действительно тут не при чём.       — Как и я, — согласился он. — Но надо всё детально вспомнить, что было необычного. Может, ты помнишь что-нибудь? Это поможет нам обоим избавиться от каких-либо подозрений.       Я стала лихорадочно размышлять, перебирая все малозначительные детали, но ничего стоящего в мою голову не приходило.       — Я приехала, Ричард уже был с травмой. Меня встретил кто-то из тренерского штаба и проводил до трибун. Но это мелочи.       — А кто это был, ты помнишь? — выпытывал Джеймс.       — Нет, — я отрицательно замотала головой. — Я там никого особенно не запомнила. Ричарда и тренера вашего только.       Поттер облокотился спиной о холодную каменную стену и запрокинул голову. Мне казалось, он тоже пытался что-то вспомнить.       — Судя по тому, что говорит наш заведующий отделением, мистер Брайнсон, прокляли его незадолго до моего прибытия, поскольку проклятие ещё не успело парализовать бедного Ричарда полностью. — Поттер посмотрел на меня внимательно, затем оторвался от стены и принялся сновать туда-сюда у меня перед лицом. Я продолжала рассуждать: — Мне кажется, это сделал человек малоопытный. Во-первых, время для проклятий странное — середина дня. Во-вторых, смахивает на инсценировку, потому что не настолько проклятье было страшным, но зато какой переполох начался, и прямо перед вашим матчем. Какое-то серьёзное соревнование?       Джеймс прекратил мозолить мне глаза. Приблизившись, он без всяких смешков и других неприятных интонаций в голосе, с которыми обычно говорил со мной, ответил:       — Ты даже не представляешь, насколько. Кубок мира.       Я ахнула, прижав ладонь к губам. По правде сказать, мне даже немного стало жаль Поттера. Его участь была незавидной. Хоть ему даже сломают шею, но он вынужден будет выиграть матч, иначе ему крепко влетит от всей команды.       — Сочувствую.       — Спасибо.       Какое-то время мы молчали. Я думала о последних событиях, Поттер наверняка думал о том же. Странным было и то, что мы стояли и вместе думали о произошедшем, словно не испытывали друг к другу никакой неприязни. Образ благоразумного человека никак не стыковался в моей голове с образом того Поттера, каким я знала его семь лет в Хогвартсе.       — Если я поймаю снитч, все подумают, что я проклял Гейта. Не поймаю — подумают, что проклял, чтобы на меня обратили внимание, но я полное ничтожество. И так, и эдак — я для всех них злодей.       — А кому из вашей команды могло быть выгодным подставить тебя?       Джеймс почесал затылок с крайне озадаченным лицом и ответил:       — Гейт, конечно, не гений, но особенно никому гадостей не делал. А вот я не подарок.       Мы оба усмехнулись. И правда, Поттер был тем ещё упрямцем и сорвиголовой.       — Тренер меня не любит.       — Почему?       Бывший однокурсник беззлобно улыбнулся, пожав плечами.       — Наверное, потому что я считаю его тактику полным убожеством, предлагаю свои идеи, а он отмахивается от меня, как от назойливой мухи.       — Судя по тому, как он относился к Ричарду, его он явно жалует больше, чем тебя.       — Это потому, что Ричард делает только то, что ему говорят. Он никогда не будет знать, как повести себя во внештатной ситуации, поскольку не чувствует игру.       После того, что я узнавала о Поттере, я начинала его воспринимать всё лучше и лучше. Было очевидно, что несмотря на несносный характер, он действительно горел желанием играть в квиддич и побеждать. Ещё в школе он был лучшим ловцом и капитаном, поскольку команда под его руководством была единым целым и работала как часы. Они были сильными соперниками другим факультетам и, в отличие от Слизерина, играли честно.       Поттер поведал мне о том, что уже более полугода пытался доказать, что не зря носил форму Паддлмир Юнайтед и был ловцом команды, но тренерский штаб не обращал на него внимания. Капитан команды также не испытывал к юному игроку какой-то особой симпатии, а все усилия Джеймса улетали в пустоту, несмотря даже на то, что в одной игре, в которой он смог принять участие, он поймал снитч под носом у более опытного противника.       Мы разговаривали ещё некоторое время, пока мои часы не показали мне одиннадцать утра. Заметив моё беспокойство, Поттер сказал:       — Извини, что я выдернул тебя без спроса во время работы.       Извинения Поттера были чем-то необычным. Лично на моей памяти он никогда ни перед кем не извинялся. И все жё, видимо, время сделало из него более обходительного и воспитанного человека, чем тот, каким он был раньше.       — Ничего, я как-нибудь договорюсь, — не очень разборчиво пробормотала я. С одной стороны, мне было приятно, что в заварушке оказалась не только я, но и кто-то ещё, с кем можно обсудить эту деликатную тему. С другой, мне нужно было лечить людей, а не точить лясы с бывшим школьными задирой.       — Ты всё равно будешь дежурить на матче. Допрос должны провести сразу после него. Скорее всего, тебя допросят с нами. Поэтому предлагаю после этого встретиться и договорить.       Звучало как мой школьный кошмар: остаться один на один с Поттером. Но он был каким-то другим, не вызывал такого шквала негодования, как раньше. И всё же, несмотря на резонность его предложения, я была занята.       — Извини, но у меня личная встреча. Я буду на… — я силилась придумать описание слову «свидание», да такое, чтобы Поттер не увидел в нём романтического оттенка. Однако он его нашёл и произнёс всё за меня:       — На свидании? С Гейтом? — он улыбался, как мартовский кот. Видимо, мысль о том, что я могу пойти на свидание с его соперником, его веселила больше, чем английские анекдоты.       — Какая разница, — буркнула я, только потом осознав, что сама же себя выдала. Ибо отрицание — самый явный признак того, что он был прав.       — Объективно говоря, этот олух даже не может нормально ухаживать за девушками, — махнул рукой Поттер и засунул её в карман джинсов. — Но дело твоё. На безрыбье и рак — рыба.       Эти слова снова напомнили мне причину моего недружелюбия к Поттеру. Стоило только расслабиться и подумать, что он стал адекватным, как эта, с позволения сказать, личность тут же давала очередной повод усомниться в этом. Я не успела ничего дельного ему ответить, поскольку Поттер аппарировал. Глубоко вдохнув декабрьский воздух, я пошла обратно в больницу, думая о словах Поттера и о том, что мне нужно успеть привести себя и все свои дела в порядок перед матчем.              

***

             Эванс всегда была странной. Она всегда занимала сторону аутсайдеров, жалела сирых и убогих и никогда не видела голого парня. Это было понятно по тому, как она одевалась, общалась и вела себя, когда я с ней говорил. Вечно зажатая, донельзя правильная и хорошая, аж тошнило.       Гейт позвал её в какое-то кафе на свидание, ха! Этот пельмень не мог сложить три и четыре морковки в уме, а всё туда же! Да ни одна нормальная девушка бы не дала ему, если бы он не был ловцом нашей команды. На его лице так и читались вечное недоумение и невысокий интеллект. Как-то я слышал, что он был любителем мелодрам и серенад о любви. Ставлю десять галлеонов, что он маменькин сынок и подкаблучник!       В целом Эванс даже могла бы кому-то понравиться, если бы не строила из себя Деву Марию и была бы более открытой и приземлённой. Мне было очень интересно посмотреть на них с Гейтом. Как этот раззява и наша правильная Эванс молчали бы и не знали, о чём говорить, что делать, сидя в какой-нибудь шаурмичной. Вы скажете, что я злой, но ведь только представьте себе эту комедию! Вам было бы смешно не меньше, чем мне.              Сидя на скамье, растирая руки перед матчем, я видел, как эти двое голубков сидели на вип-местах и увлечённо о чём-то болтали. Это никак не вязалось с тем, что я представлял себе об их совместном времяпровождении. Почему-то их милые беседы меня злили и нервировали. Хотя какое мне было до них дело? Я готовился произвести впечатление на команду и болельщиков, поймав снитч. Другие игроки косо на меня посматривали, но ничего не говорили. Зазвучали фанфары, после чего заиграл наш гимн: «Бейте бладжеры, друзья, квоффл сильнее бросайте!». Мы выстроились друг за другом и вышли на газон. Наши соперники уже ждали нас на поле. Наскоро обменявшись рукопожатиями, мы взлетели в воздух. Игра началась.       Не буду лукавить, игра была тяжёлой. Видимо, моральных дух в команде сказался на всех нас. Загонщики играли так, будто соревновались не с профессиональной командой высшей лиги, а с Хвостом, который сроду не сидел на метле. Даже если и сидел, то уж не дольше десяти секунд. Остальное время он лежал на газоне в самых пикантных позах. Охотники также мало верили в наш успех. Капитан-охотник что-то говорил своим товарищам, но его слова их мало воодушевляли. Плюнув на тухлую тактику, я принялся искать снитч. Бросив мимолётный взгляд на Гейта, который в тот момент совсем не слушал вещавшую что-то Эванс, а буравил меня грустным и напряжённым взглядом, я дал себе слово утереть этому недотёпе нос и поймать чёртов мячик с крылышками. Не будь я, чёрт возьми, Джеймс Поттер.       Заметив движение, я ринулся за заветным мячом. Вместо того, чтобы отвлекать команду соперников, Паддлимир Юнайтед бесцельно летала по полю. Да, стадион я знал как свои пять пальцев, так что грех было жаловаться. Однако не знаю как, но я умудрился заставить другого ловца уступить, а затем и врезаться в свои же ворота. Игра была закончена. Я почувствовал удовлетворение, даже некоторую гордость за то, что фактически в одиночку вытащил эту схватку с Крыльями Карасьорка.       Уже в раздевалке, сбросив с себя тёмно-синюю форму, я осознал, что произошло. Улыбка появилась сама собой. Кто-то из команды даже поздравил меня. Тренер сухо рявкнул, мол, нормально, но надо было придерживаться тактики. Лично мне в тот момент было, что называется, по барабану. Я сделал то, за что мне платят деньги, вытащил нас со дна. Настроение портило только то, что после душа предстояло отвечать на вопросы мракоборцев.       Приняв горячий душ и надев чистые вещи, я закинул все свои пожитки в сумку и направился в один из офисов, где меня уже ждали коллеги Сириуса, чтобы попить моей крови.       Плюхнувшись на стул, я первым делом взглянул на мракоборца, сидевшего напротив. Он не походил на палача, но в его взгляде мне определённо что-то не нравилось. Впрочем, он мне не суп и не женщина, чтобы нравиться.       — Меня зовут Мёрдок, вы здесь, чтобы ответить нам на несколько вопросов по поводу случившегося инцидента.       Я чуть ли не зевал. Он говорил так, будто думал, что вершит мою судьбу, а по факту — очередной прохвост, который пытался выслужиться перед Краучем. О последнем я мог бы сказать много нецензурных слов, но не стану.       — Надеюсь, вы понимаете, что всё сказанное вами должно быть правдой. Мы зафиксируем ваши показания в деле, — он махнул рукой в сторону пера, записывавшего его околесицу на пергаменте. Я кивнул, и мы продолжили.       — Мистер Поттер, как давно вы в команде Паддлмир Юнайтед?       Началось… Сейчас ещё три часа будем обсуждать не нужную никому информацию. Всем своим видом я давал понять, что разговор мне неинтересен, а собеседник, которому навскидку было лет тридцать, и подавно.       — Чуть больше полугода.       — У вас бывали конфликты с кем-то из команды?       Что он подразумевал под словом «конфликт»? Битьё морд своих бестолковых сокомандников или речевая агрессия? Я прикинулся варежкой и ответил:       — Нет. Только некоторое недопонимание с тренером.       — Что вы имеете в виду, мистер Поттер? Пожалуйста, дайте ответ как можно подробнее.       Я вздохнул, пытаясь унять всё сильнее разгоравшееся во мне негодование. Сейчас они точно примут меня за врага народа. Но я больше чем уверен: тренер и другие уже настучали на меня. Мой долг — постоять за себя.       — Видите ли, мистер Мёрдок, меня не слишком жалует главный тренер Уоллсон. Мы с ним не сходимся в тактике игры. Гейт как баран — выполняет только то, что ему скажут. Я же выжимаю из обстоятельств всё, что пойдет на пользу, действую по наитию. Тренер этого не одобряет. И ни у кого из команды не хватает силы духа сказать тренеру, что есть более оптимальные тактические решения, кроме меня. А правду никто не любит.       Мракоборец откашлялся, поправил мантию и, вперившись испытывающим взглядом, продолжил вопрос:       — Что ж, теперь другой вопрос. Были ли у вас разногласия с мистером Гейтом?       — Нет. Кроме того, что он не чувствует игры ни на процент, в отличие от меня. Ну и не стану скромничать, я талантливее него.       — Очень самоуверенно, — протянул Мёрдок, всем видом показывая, что я, зарвавшийся говнюк, наговариваю на святого Ричарда. Хотелось плюнуть в лицо этой офисной подстилке Крауча, но я лишь пожал плечами.       Мёрдок достал из своего лакированного кейса пергамент, недобро на меня взглянул и заговорил:       — В этом документе находятся показания мистера Уоллсона. Он утверждает, что у вас и мистера Гейта были конфликты. Вы неоднократно пытались занять место ведущего ловца. Он считает, что вы вполне способны совершить подобное деяние и проклясть мистера Гейта.       — И вы верите в этот бред сумасшедшего? — воскликнул я. Меня распирало высказать всё, что я думал о своём тренере, и я не стал сдерживать этот порыв. — Мало ли что говорит этот старик! Ричард — его любимчик, меня же он на дух не переносит. Если бы команду набирал он, то меня бы в ней не было! Меня просматривал агент спонсоров команды, поэтому я и играю. Уоллсон уже давно отстал от времени! По его тактике играли сорок лет назад, сейчас уже никто не использует эти древние установки. Он не хочет это понять, как и то, что иногда игроки должны действовать по ситуации и развиваться!       Казалось, моя тирада не произвела на мракоборца ровным счётом никакого впечатления. Будто он уже составил своё мнение. И сдавалось мне, что оно было не слишком положительным.       — Подскажите, где вы были в ночь с двадцатое на двадцать первое декабря?       — Я был дома.       — Кто может это подтвердить?       — Девушка, но я не помню её имени, адреса также не знаю.       — Описать её сможете?       — Мерлин, нет, конечно же! — не выдержал я. — Мы встретились в баре за углом, выпили и поехали домой.       — И чем вы занимались дома?       — Трахались, черт возьми!       Зачем задавать такие очевидные вопросы? Надеюсь, ему не нужно объяснять, что это такое и как это делается?       — То есть алиби на данный момент времени у вас нет?       — В баре официанты могут подтвердить, что видели меня с девушкой. Даже могут её знать, — в этот момент воспалённый мозг выдал мне пару деталей: — брюнетка, среднего роста, грудь третьего размера.       Мердок молча убрал листок обратно в кейс, не глядя мне в глаза. Видно, его нежная душа была не расположена слушать интимные подробности моей жизни.       — Где вы были вчера, с четырнадцати до шестнадцати часов?       — На тренировке. В два часа я был в душевой, где-то через полчаса я пошатался по кабинетам, потом снова вышел на поле. Меня всё время кто-то видел, — мне казалось, мои заверения звучали очень убедительно.       Мракоборец лишь сухо бросил: «Проверим», затем объявил, что допрос окончен.       Несмотря на всю мою браваду, мне было погано. Никто из команды, да и мракоборец тоже, мне не верили, подозревали в подковёрных интригах и во всяких гнусностях. Да и тот факт, что особо не с кем было поделиться всеми своими мыслями, не добавлял позитива. Выигранный матч ощущался словно каким-то делом из большого списка, не стоящим большой радости и переживаний.       Мне вдруг подумалось, что Эванс уже дала показания. Она скорее всего, уже закончила все свои дела, а потому ничто не мешало найти её и узнать подробности её допроса. Я спросил у нескольких человек, куда направились Гейт и Эванс, после чего трансгрессировал.       Мерлиновы портки, да Гейт у нас романтик! Представьте себе, он пригласил Эванс в один из недорогих пабов, таких, в которые обычно приходят, чтобы накидаться и забыться. Войдя, я застал их, сидевших за малюсеньким столиком посреди узкого и многолюдного помещения. Завидев шарфы, грим и иную символику нашей команды, я подумал, что паб наполнили исключительно наши фанаты, отмечавшие победу Паддлмир Юнайтед. Приметив меня у двери, несколько молодых людей подошли ко мне с пинтами пива, поздравили и взяли автограф. Это меня немного позабавило, поскольку к Гейту они не подошли. Выходит, я был восходящей звездой, а Гейт — вчерашней повестью. Что ж, хоть раз в жизни должна восторжествовать справедливость!       Устремив свой взгляд на мило ворковавших Гейта и Эванс, мне сделалось дурно. Почему-то эта идиллия меня порядком оскорбила. Да что она вообще в нем нашла?! Он же олух и недотёпа! Про внешность я молчу — панкейк с глазками. Казалось бы, какое мне дело до них, но кровь во мне забурлила, и я ощутил острую потребность испортить им вечер, во что бы то ни стало.       Я подошёл к столику новоиспечённой парочки, предварительно умыкнув стул у соседнего стола, и без всяких прелюдий сел.       — Что пьём? — будничным тоном спросил я, заглянув в стакан Гейта. — Фи, какое-то дешманское пиво. Гейт, нынче денег не хватило девушку в нормальное место сводить?       Ошеломлённый моим напором Гейт что-то промычал в духе «что ты тут делаешь» и «тебя это не касается». И тут слово взяла смущённая Эванс.       — Поттер, ты что здесь забыл? Я же сказала, что я занята! Тебе английский нынче непонятен?       Я нагло улыбался. Обычно это работало для всего женского пола. Вот и Эванс замялась ещё сильнее, но негодовать не перестала.       — Пришёл вот с проверкой. По десятибалльной шкале: минус очко за такое свидание, — я брезгливо отодвинул дурно пахнувшее пойло, налитое в стакане сокомандника, и приблизился к Эванс, которая хмуро взирала на меня своими зелёными глазами.       — Иди и проверяй кого-нибудь другого, — затараторил разозлённый Ричард, встав со стула.       — Гейт, без обид, я знаю Эванс, у вас ничего не выйдет, — я также поднялся на ноги и по-приятельски схватил его за плечи. — Она любит интеллектуалов, а ты не в их числе.       — Да откуда тебе знать! — бывшая однокурсница пыталась перекричать музыку, но ей это не особенно удавалось. Если бы не мой олений слух, я бы ничего не понял. — Нашёлся советчик! Иди отсюда.       Гейт вырвался из моих «объятий» и попытался оттолкнуть меня. Поскольку я был более проворным, то у него, конечно же, ничего не получилось. И как этого увальня вообще взяли в команду? А, он, наверное, какой-то родственник Уоллсона. Руку даю на отсечение.       Меня забавила его реакция. Его злость и негодование только веселили меня и заставляли раззадоривать его ещё больше. Это было похоже на то, как дразнят быка, только с той разницей, что тореадор от него бы не убегал, а вытворил бы кое-что поинтереснее.       — Что ты припёрся? Тебя никто не звал!       — Ты мне тоже не больно-то и нужен, — передразнил я Гейта и развернулся лицом к Эванс. — Нам надо поговорить. Пойдём, это недолго.       — После того, как ты здесь заявился, я ни капли не хочу куда-либо с тобой идти.       — Ладно, тогда пусть твой романтик куда-нибудь свалит, и мы поговорим.       Гейт ударил меня со спины, попав своим кулаком прям в рёбра. Боль была сильной, но я практически не обратил на неё внимание, поскольку в ту же секунду развернулся и, толкнув его, сказал:       — Я лежачих, инвалидов и женщин не бью. А у тебя все три категории.       Лицо Гейта исказила неприкрытая злоба. Он приблизился ко мне вплотную и закричал:       — Ты мне никогда не нравился! Ты никому не нравился! И как тебя ещё не выгнали? Что тебе всё время надо? Вечно лезешь, завидуешь…       — Мерлин, кому мне завидовать? — усмехнулся я. Гейт казался таким жалким и уязвлённым, что я ощущал себя победителем. — Тебе, что ли? Да Мерлин упаси! Ты бы лучше собой занялся и отодвинулся, а то я за себя не ручаюсь.       В следующее мгновение я схватил не ожидавшую такого поворота Эванс за запястье и вытащил из паба. Она, конечно, кричала, чтобы я её отпустил, но я ловко аппарировал с ней во всё тот же тупик, в котором мы говорили ещё утром, затем наложил на неё согревающие чары и отпустил.       — Поттер, ты совсем спятил? — Она снова влепила мне пощёчину. Это становится уже доброй традицией.       — На что ты злишься? На то, что свидание не удалось?       — Оно бы удалось, если бы ты его не испортил! — всплеснув руками, выпалила Эванс.       — Я лишь помог тебе быстрее сделать выводы, — усмехнулся я, но девушке было не смешно.       — В следующий раз придержи свою помощь при себе. Вообще, себе сначала помоги!       — А что со мной? У меня с девушками всё отлично!       — Ну вот своим пассиям и порть свидания, а ко мне не лезь!       Мне на секунду показалось, что Эванс задело что-то из мною сказанного. Но мне могло и померещиться.       — Этот олух даже не смог толком за тебя постоять. Что-то мямлил, даже ударить меня не смог. Я бы сказал, что он не мужик. Особенно то, что он привёл тебя в какую-то дыру. Будто лучше места не нашлось.       — Отвали, Поттер, — рявкнула Эванс.       Я наблюдал за ней несколько лет, но мог с уверенностью сказать, что знал её процентов лишь на пятьдесят. Она открывалась мне с новой стороны. Было в этом что-то необычное.       — Ну, давай, Эванс, скажи уже, что ты обо мне думаешь. Матернись, в конце концов. Хватит быть такой правильной.       Она смотрела на меня со смесью непонимания и гнева, тяжело дыша.       — Ты… ты кретин!       Я хлопнул в ладоши и улыбнулся снова. Это было так забавно: Лили силилась высказать нецензурные слова в мой адрес, но толком не могла этого сделать. В конце концов, она сдалась и уставилась в пол.       — Ты была на допросе?       Она молчала.       — Я вот был. То ещё зрелище.       Эванс продолжала игнорировать мои вопросы, старательно отводя от меня взгляд. Я подошёл к ней чуть ближе и задал их снова.       — Мне просто нужно знать, что они от тебя хотели. И все. — Мой максимально добрый тон, видимо, сделал своё дело, она немного оттаяла. Лили напоминала мне обиженного ребёнка, и от этого мне было очень забавно за нею наблюдать. Обычно девушки, с которыми я проводил время, разительно отличались. Они знали, чего хотели, ожидали чего-то, были довольно открыты, с ними было легко. С Эванс — как кататься мягким местом по наждачке.       — Если после этого ты от меня отстанешь, то я скажу, — насупившись, сказала девушка. После моего кивка она продолжила: — Спросили, не видела ли я что-то необычного. Я сказала, что нет. Спросили про Ричарда, знакомы ли мы были до этого. Также узнавали, какие заклинания и зелья я применяла. Про алиби ещё спросили.       Она заметно расслабилась, видимо, ей тоже хотелось это с кем-то обсудить.       — Тебя вряд ли они посчитают виновной. Просто допрос для галочки, — заметил я, обдумывая то, что услышал. — Мне они открытым текстом заявили, что тренер и кто-то из команды тычут на меня пальцами.       — После сегодняшнего вечера Ричард тоже может наговорить на тебя, — нехотя добавила Лили. Она была права.       — Да мне плевать на него. Такие, как он, только лишь и делают, что сидят дома и боятся. А кто-то находит время противостоять Волдеморту.       Глаза девушки округлились. Она перестала дуться и с нескрываемым интересом спросила:       — Почему ты называешь его по имени? Ведь, говорят, нельзя его произносить…       — Мне нечего бояться. — Я абсолютно не лукавил. Не в моих правилах трусить. — Я делаю то, что считаю нужным. А этот красноглазый гад пусть хоть подавится икотой.       — Это очень смело, — негромко произнесла Эванс, глядя на меня со смесью волнения и уважения. — Ты борешься с Тем-Кого-Нельзя-Называть?       — Да. Нас немного, но зато мы, в отличие от Министерства, создаём реальную угрозу этому маньяку. — Я не хотел погружаться в разговоры о своем досуге, поэтому решил закончить разговор. — Впрочем, мне пора. Тебя подкинуть?       Эванс мотнула головой:       — Я как-нибудь сама. Достаточно уже твоей помощи.       Она трансгрессировала, а затем и я оказался дома. Что-то странное было во всём происходившем. С каких пор я начал общаться с правильной Эванс? Один раз я в шутку предложил ей поцеловать меня на пятом курсе, но это было именно всего лишь шуткой. А теперь она больше не казалась мне какой-то зашоренной и неинтересной. Почему-то я подумал, что она могла бы быть в Ордене. Но надо было ложиться спать, а утром идти на тренировку. Швырнув несчастную табуретку, попавшую мне под горячую руку, и крикнув что есть мочи, я потёр болевший бок и лёг спать.