В лучших системах

Некоторые клиенты, обращаясь к нам, в обязательном порядке ставят на линию глушилку, полагая, что она гарантированно спасет их от любителей чужих секретов. В шестидесяти случаях из ста такие устройства мешают хорошенько расслышать собеседника, особенно, если он из соображения особой конспирации говорит шепотом – так, как это делала миссис Рэкхем. Я не уловил суть проблемы, и после бесполезных попыток разобрать ее быструю взволнованную речь, громко предложил приехать к нам в офис и выложить все Ниро Вульфу, потому что я в любом случае не буду вести дело самостоятельно. Я отлично расслышал ответную реплику – громкое шипение: «Тише!» перекрыло все помехи. Мне пришлось клятвенно заверить, что наш телефон не прослушивается, офис давно проверен на предмет «жучков» – разве что Бюро опять изобрело что-нибудь новенькое, а лично я умею хранить язык за зубами и не спешу извещать всю округу о том, что миссис Барри Рэкхем ни с того, ни с сего решила обратиться к частному детективу за помощью. И все же это ее не особенно убедило. Нервозность нашей потенциальной клиентки не казалась совсем уж абсурдной, бывало и похуже. Но, так как она могла оказаться сумасшедшей или просто ловкой мошенницей, я все-таки открыл свою базу и сделал запрос на имя миссис Барри Рэкхем. Что ж, эта дама не состояла, не привлекалась и не была замечена, а пресса даже при самых скромных сведениях не оценивала ее меньше, чем в пять или шесть миллиардов. Допустим, у нее потерялась бриллиантовая сережка или сбежала собачка – словом, какое-нибудь ерундовое дело – а Вульф легко его распутает, и, по своему обыкновению, выставит счет, который удовлетворит его аппетиты. Это позволит выплатить жалование мне и другим занимательным личностям, которые работают с ним – или на него. Таких было трое, если не считать нескольких помощников, которые занимались нашими делами время от времени. Я, Арчи Гудвин – доверенное лицо и постоянный раздражитель Вульфа, не дающий ему уйти в свои исследования и окончательно оторваться от мира; наш домохозяин и повар, Фриц Бреннер; а так же царь и бог гидропонного садика на крыше, садовник Теодор Хорстман. Все мы делили с Вульфом старый пентхаус в доме № 454 на Западной Тридцать пятой улице – довольно удобное место, если у вас нет боязни высоты или отвращения к смогу, который портил довольно неплохой вид на Гудзон. Словом, щедрость миссис Рэкхем оказалась бы кстати, пожелай Вульф взяться за ее дело. Открывая дверь, я подумал, что она вполне способна выплатить нам хоть половину своего состояния, чтобы мы решили ее проблемы, настолько издерганной она казалась на первый взгляд, брошенный через видеофон. Миссис Рэкхем приехала в офис на десять минут раньше назначенного времени, и, прежде чем зайти в гостеприимно распахнутую дверь, несколько раз оглянулась, и только потом влетела за порог, втащив за собой какого-то мужчину, по виду слишком потертого и затасканного, чтобы быть мужем миллиардерши. – Закройте дверь! – скомандовала она, метнув на меня испуганный взгляд. Чуть успокоившись, наша потенциальная клиентка сняла и после секундного промедления вручила мне меховое манто. К сожалению, эта дорогая вещица совершенно не украшала миссис Рэкхем. Провожая ее в кабинет, я подумал, что она выглядит абсолютно непривлекательно: все, что выше шеи, было худым и костлявым, как явное следствие пластических операций, швы от которых я заметил у левого уха, украшенного сверкающей серьгой, а ниже – наоборот, пышным и даже чересчур. На щеках, скулах и подбородке кожа была гладкая, туго натянутая, излишне розовая, а вот вокруг рта и носа разбегались сеточки морщин. Одевалась наша клиентка со вкусом, но это вряд ли могло вернуть ей красоту, которой, по правде говоря, никогда и не было, если судить по фотографиям в досье. – Послушайте, миссис Рэкхем, – начал я, – вы ведь пришли посоветоваться с Ниро Вульфом, не так ли? Она не сразу совладала с эмоциями, и поначалу беззвучно шепнула: «Да», потом сглотнула, откашлялась и слишком громко добавила: – Разумеется, – но это не прибавило ей уверенности. Должно быть, подумал я, бедняжка – если, конечно, можно было так назвать женщину с ее средствами – принимает какие-то гормональные препараты, это только добавляет ей взвинченности. Следовало ее вовремя остановить. – Думаю, вам лучше взять себя в руки и перестать дрожать, – миролюбиво произнес я. – Мистер Вульф ненавидит, когда женщина начинает паниковать и готова закатить истерику. Поверьте, если это произойдет, мне придется вас проводить – он попросту не станет вас слушать. Выпейте воды, – я протянул ей стакан, – выдохните и ничего не бойтесь. – Ты и в такси дрожала, – спутник миссис Рэкхем явно не разделял ее тревоги. Голос у него оказался глуховатым, но довольно приятным, и оказал явно положительное влияние: миссис Рэкхем в два глотка выпила воду и резко сообщила: – Я не собираюсь устраивать истерик! – не дожидаясь ответной реакции, она повернулась ко мне. – Это мой кузен, Кэлвин Лидс. Он был против моего визита сюда, но он единственный, кого я ни в чем не подозреваю. Я готова к встрече с мистером Вульфом. Это было сказано самоуверенно, но я решил, что при желании Вульф сам с этим разберется, поэтому просто распахнул перед ней дверь в кабинет и проводил клиентку внутрь. Я не знаю, какими соображениями Вульф руководствуется, приветствуя своих посетителей. Мне всегда казалось, что, будь его воля, он с радостью отказался бы от любых условностей, которые заставляют его произносить необязательные и откровенно скучные фразы, однако несколько случаев полностью опровергали эту теорию. Впрочем, сейчас никаких исключений не получилось: Вульф буркнул нечто неразборчивое и скептически уставился на посетительницу. Поначалу мне показалось, что миссис Рэкхем ответила ему укоризненным взглядом, но тут же опомнился – я и забыл, что на свежего человека впечатление производит не только необъятная толщина Вульфа, но и его категорическое нежелание лично присутствовать в кабинете, ограничиваясь общением через допотопную аудиовизуальную систему, встроенную в массивный книжный шкаф. Я-то уже привык к этому мерцающему экрану, который, казалось, еле сдерживал громадную тушу по ту сторону пыльного стекла, и совсем забыл о том, что это зрелище может ошеломить гостей. Заметно раздраженный таким вниманием, Вульф указал на красное кожаное кресло перед экраном и проворчал: – Присаживайтесь, мадам. Было приятно видеть, что миссис Рэкхем безоговорочно ему подчинилась. После этого воцарилось молчание: кузен, Кэлвин Лидс, не находил себе места – сначала уселся на кушетку к двери, потом на стул, потом, наконец, на желтый диван, рядом со своей кузиной. Для тех, кто появился на свет одновременно с двадцать первым веком и успел дожить до седин, они казались слишком взволнованными и неловкими. И все-таки Лидс казался более разумным – после этой суеты вокруг дивана, он совершенно успокоился и выжидающе уставился на кузину, которая, наконец, вспомнила, что ее проблема никак не могла перенести откладывание в долгий ящик. – Пожалуй, вам будет непросто сорваться за преступником, – я бы не сказал, что миссис Рэкхем критиковала Вульфа, эта фраза прозвучала почти удивленно. – Вы полагаете, это потребуется? – спокойно и почти учтиво ответил на это Вульф и пожал плечами. – Обычно этим занимается мистер Гудвин, или, если его окажется недостаточно, я готов подключить и других сотрудников. – Возможно, – миссис Рэкхем запнулась и окинула меня затравленным взглядом. – Нет, нет, я не думаю, что еще… То есть, я не хочу, чтобы еще кто-то знал, вы понимаете, – она часто моргала, и я забеспокоился: стоит ей заплакать, и Вульф немедленно отключит микрофоны и постарается как можно скорее забыть о том, что сегодня у него были посетители. Зная об этом действии женских слез, я снова протянул ей стакан воды, но миссис Рэкхем его оттолкнула и заговорила решительнее: – В моем возрасте стыдно ходить к частному детективу, – она покраснела, но так неровно, что это совсем ее не украсило. – Тебе вообще не следовало приходить, – Лидс сказал это достаточно мягко, но миссис Рэкхем энергично от него отмахнулась. – Следовало появиться здесь позже, – поправил его Вульф, на удивление сохраняющий олимпийское спокойствие перед лицом нервничающей женщины. – Почему позже? – Дело станет слишком срочным или слишком серьезным, вряд ли вы вспомните о своем стыде, миссис Рэкхем, – бесстрастно ответил Вульф. – Сейчас это не более чем ваша прихоть. Лидс довольно кивнул и одобрительно произнес: – Сара, он прав. Пойдем? Миссис Рэкхем не обратила внимания на его слова, она наклонилась вперед и почти выкрикнула: – Нет, я больше не могу ждать! – я с неудовольствием заметил, что при этом на экран попали капельки слюны. – Я должна знать! Речь идет о моем муже! Она не могла придумать более неподходящую фразу. Вульф перевел на меня тяжелый, неприязненный взгляд, который я с честью выдержал: – Миссис Рэкхем или неудачно выразилась, или солгала мне до этого. Вы ведь знаете, я всегда предупреждаю наших клиентов о том, что вы принципиально не занимаетесь вопросами супружеской неверности и не интересуетесь семейными неурядицами. Она сказала мне, что ее проблема не в этом. – Итак, миссис Рэкхем? – теперь он испепеляюще уставился на клиентку. – Вы хотите, чтобы мы следили за вашим мужем? Подозреваете его в измене? – Нет! – это было сказано так уверенно, что я невольно покачал головой. – Я не хочу. Я бы не вынесла, если бы он мне изменил. Нет, не то… – миссис Рэкхем ссутулилась, почти съежилась в кресле, с усилием потерла виски, и, наконец, извиняющимся голосом пробормотала: – Я неврастеничка. Всегда была неврастеничкой и… – Меня это не интересует, – прервал ее Вульф. – По существу. Губы у миссис Рэкхем затряслись, она была готова заплакать, но все же сумела взять себя в руки и продолжить: – Мне никогда не везло с родными. Отец меня просто не выносил, и мой муж… совсем скоро он тоже стал относиться ко мне с отвращением. Это было ужасно, и я дала ему развод, – она всхлипнула. – Уверена, он был счастлив. Лидс попытался возразить, но его кузина повысила голос: – Я знаю, что ты хочешь сказать, Кэл, но это было именно так! Только мой сын никогда не… Словом, он не считал, что его мать уродина. Когда он погиб, я стала такой одинокой, – у нее задрожал голос, и Вульф поспешил перейти к конкретике: – Чем я могу вам помочь, если вы в разводе? – О, – миссис Рэкхем спохватилась. – Я говорю о втором муже. Просто хотела все объяснить, чтобы вы меня поняли. – Я вас понял. Продолжайте. – Его зовут Барри Рэкхем, – это было сказано с такой гордостью, что я невольно оторвался от планшета и перестал стенографировать. – Мы женаты целых три года, он очень красивый… на десять лет моложе меня, – она снова покраснела, замолчала и впервые за все время встречи слабо улыбнулась. Я мог бы поклясться, что она ждет поздравлений, но Вульф, нечуткий к таким моментам, сделал попытку ее поторопить: – И что же? – Все считают, что Барри женился на мне из-за денег. Пусть думают, мне все равно, достаточно того, что я чувствую: он мной не брезгует. Я никогда бы в этом не ошиблась, не думайте. Это не самообман, он действительно не испытывает ко мне неприязни. Конечно, я ужасно некрасива, но его это не смущает. И потом, знаете… Я все держу в своих руках и не выделяю ему никаких особых средств. Несколько раз ему требовались деньги, это верно, я не задавала вопросов по этому поводу, но потом его запросы возросли, – миссис Рэкхем вздохнула, вытащила платок и вытерла лоб и щеки. – У вас тут душно, – пожаловалась она. – Так вот, он пытался уговорить меня, но я отказала – наотрез! Это случилось полгода назад, и с тех пор он не обращался ко мне с такими вопросами. Ни разу! Но в последнее время он так много тратит, и я не знаю, откуда он берет деньги, если только… – она замолчала и покачала головой. – На прошлой неделе я попросила кузена что-нибудь выяснить, хоть немного успокоить меня, но у него ничего не вышло. Лидс, почувствовав на себе наши взгляды, протестующе помахал руками. – Не нужно было на меня рассчитывать. Я конструктор, а не детектив. Юлить, хитрить и вынюхивать – не по моей части, и я считаю, что кратчайшее расстояние между двумя точками – это прямая. Так что я просто подошел к нему вечером в прошлое воскресенье и прямо спросил у него, откуда он берет деньги. Барри расхохотался, и, думаю, был прав, Сара. Ты просто поддаешься своим страхам и совсем замучила его подозрениями. Что я еще мог сделать? Ты сама не захотела обращаться к своим юристам и банкирам, чтобы никто ничего не узнал. – На мой взгляд, – Вульф одобрительно кивнул, – мистер Лидс поступил разумно. Вы сами задавали мужу такой вопрос? – Конечно, задавала, и очень давно, – миссис Рэкхем упрямо вздернула подбородок. – Он мило улыбнулся и объяснил, что сделал удачное вложение капитала и его новое дело превосходно окупается. Но это ложь, – выражение лица нашей гостьи стало настолько мрачным и решительным, и я понял, что совершенно напрасно записал нашу посетительницу в разряд суматошных наседок. Похоже, она стоила своих миллиардов и прекрасно знала им цену. – И что вас заставило об этом подумать? – подал голос Вульф. – Речь идет о моем муже, – миссис Рэкхем проговорила это твердо и спокойно. – Барри даже случайно не мог сделать удачное вложение, ни за что на свете. Он реже появляется дома, иногда старается улизнуть так, чтобы я не заметила. Я не могу проконтролировать, куда он идет и с кем проведет это время… – тут она снова сбилась на свой истеричный тон. – О, я все понимаю, вы думаете – раз я богата, то я будто бы его купила, что теперь я считаю его своей собственностью, но ведь это не так! – она взволнованно повернулась ко мне. – Вот вы, мистер Гудвин – разве ваша жена не хотела бы знать, откуда у вас деньги? Ведь она просто должна, обязана знать, и вы бы наверняка не стали скрывать от нее что-то! – Мадам, – Вульф недовольно фыркнул. – Речь идет не о мистере Гудвине. Я не стану скрывать, что не хочу приниматься за ваше семейное дело. Вы подозреваете, что ваш муж обманывает вас – в личной жизни или в финансовых делах – для меня это не столь важно. Вы просите его уличить… Нет, мадам, вы сможете высказаться позже! Так вот, мы не станем браться за ваше дело, и, – он прищурился. – Миссис Рэкхем, что вы делаете? Раскрыв сумочку коричневой кожи, она извлекла на свет кредитную карту, а потом, поколебавшись, протянула ее мне. Когда я не воспользовался этим шансом, миссис Рэкхем просто положила свой последний козырь на мой рабочий стол и жалобно посмотрела на Вульфа. – Мне совершенно не нужно, чтобы вы кого-то изобличали, – она жалко развела руками и поежилась. – Совсем не нужно, я всего лишь должна… всего лишь хочу знать об этом. Я настолько уродлива, что готова умереть, лишь бы не мучиться из-за этого, я закомплексованная истеричка, а вы, мистер Вульф – такой умный, большой, уверенный, вы можете мне помочь. Разве я могу надеяться еще на кого-то? Конечно, если окажется, что Барри в чем-то замешан, я тут же с ним порву, это так, но вдруг это будет что-то нестрашное? Я совсем измучилась, не спала несколько ночей, а когда все про вас разузнала и решила сюда приехать, то смогла хоть немного успокоиться. Даже если вы ничего такого не узнаете, я не заберу деньги назад. Здесь сто тысяч, – она слабым щелчком короткого ногтя подтолкнула ко мне кредитку. – Но я не думаю, что этого достаточно. Изобличать Барри? Нет, нет, больше так не говорите! Эта несчастная курица, видимо, и правда думала, что выдав аванс, пусть и такой большой, она сможет быть уверенной, что мы больше не произнесем каких-то слов. Ни я, ни Вульф на дух не переносим таких людей: они стараются подогнать почти всех людей под категорию обслуживающего персонала. Конечно, щедрость оплаты сглаживает некоторые огрехи в общении, но не всегда и не настолько. С другой стороны, миссис Рэкхем ничего такого не имела в виду, и я это прекрасно понимал, не говоря уж о том, что упрямство не поощряла ни особая нервозность клиентки, ни строгая необходимость содержать дом и самого Вульфа. Похоже, что он и сам пришел в это время к тем же выводам, потому что тяжело вздохнул, недовольно посмотрел на меня и буркнул: – Проклятье. Ладно, Арчи. Приступим.