***
В комнате меня и правда ждал ужин; от аппетитного вида блюд исходил пар, распространяя по помещению дурманящий запах, от которого начинали течь слюнки. Не дожидаясь приглашений и прочих прелюдий, я уселась в удобное кресло и потянулась к пирогу, уже порезанному на ломтики. И каково же было мое удивление, когда Велл, прихватив бутылку вина с серебряным фужером со столика, сел у меня в ногах и положил свою рогатую голову мне на колени. Как он быстро облик меняет! На несколько долгих минут я растерялась, а затем меня накрыло счастье. Оказывается, быть влюбленным не так уж весело, словно болеешь чем-то неизлечимым. Страшно и хорошо одновременно. Отсюда следует вывод: влюбленные — мазохисты. Налив себе красной жидкости, Велл рассказал мне, что означает аврорианец, кто они такие и чем занимаются. Я же уплетала пирог с черникой и запивала соком, внимательно его слушая. Аврорианцы — сильные маги-воины, беспощадные в бою и верно служащие своей принцессе. Рост мера и превосходящая сила над многими низшими даэдра делали их незаменимыми на поле боя, а хитростью они не уступали богам. Как оказалось, Велл хоть и был аврорианцем, он оказался свободным. Но это я и так знала со слов хозяйки Цветных Комнат. Принцесса Меридия приказывать ему не могла, как бы того не желала. Даэквелл большим трудом выбил свою независимость, но остался пока жить в Цветных Комнатах. «Мне и здесь хорошо», - как он выразился. А ведь мог уйти, никого не спрашивая. Так почему Велл так не поступил? Из-за Меридии? Ведь согласился же он за мной приглядывать. Интересно, почему он не отказал принцессе? Вот только спрашивать об этом я не хотела, боясь услышать ответ. Затем плавно мы перешли к обсуждению моего мира. Даэквеллу, кажется, было очень интересно узнать, как земляне живут без магии и без других рас. Со своими технологиями мы ему напомнили двемеров, те тоже были изобретателями с большой буквы, но, увы, нынче вымершей расой. Не осталось ни одного из их племени. За разговорами я не заметила, как опустила руку на голову Велла и машинально стала перебирать алые пряди, слегка массируя кожу головы. Чуть склонив голову в бок, я нежно проводила пальцами у основания рог, любуясь их насыщенной расцветкой: черные с золотистыми прожилками-кольцами, словно в них было вплавлено золото. Мой указательный палец осторожно заскользил по всей длине рога до самого острого верха и обратно. И так несколько раз. И очнулась только тогда, когда Даэквелл резко выдохнув, развернулся ко мне, обхватив мои колени руками, с ярко-горящим лихорадочным взглядом. От неожиданности я отдернула руки и прижала их к груди. — Женщина, это опасно, — прошипел даэдра, чуть усилив хватку на моих ногах, впиваясь серыми пальцами в кожу. Даже через плотное платье я ощущала их давление. — Опасно? — переспросила я, не совсем понимая, к чему Велл клонит. Его дикий блестящий взгляд вдруг потускнел, стал более глубоким и роковым, отчего я непроизвольно задрожала. Во мне спелись и страх и желание дальше его провоцировать, пусть даже я и понимала — добром это для меня не закончится. — Я могу не сдержаться, — Велл провел языком по верхней губе, а я вдруг дико захотела вывести его из равновесия. Посмеяться над ним, как он надо мной. — Набросишься на меня, словно бык, и забодаешь? — О Мара, что я несу? Какой к черту бык?! Недоуменно моргнув, Даэквелл взирал на меня со странным выражением лица, словно не знал, как отреагировать на выпад. — Бык? Забодаю? — наконец, проговорил он удивленно. — Ну, обычно, когда рогатую скотину гладишь между рог, она сразу начинает бодаться… — Ты сравнила меня с коровой? — неверяще переспросил Велл. — Не с коровой. С быком. Бы-ком, — выговорила я четко и по слогам. — Женщина! — воскликнул Велл вскочив на ноги, а я сжалась в кресле, смотря на раздраженного Даэквелла. Вот и пошутила. — Что? — пискнула я, видя по глазам Велла, что он хочет нелестно высказаться в мой адрес. — Ты убила весь мой настрой, женщина, — недовольно проворчал Даэквелл и, неожиданно склонившись ко мне, подхватил на руки. — Ч-что ты делаешь, Велл?! — взвизгнула я, когда увидела, куда направляется это рогатое чудо. К кровати! — Будем спать. Меня бесцеремонно бросили на матрас и тут же стянули обувь. И я даже пикнуть не успела, как оказалась прижата к твердому торсу, пахнущему так соблазнительно и вкусно, с ноткой горчинки. — Необязательно так близко! — пропыхтела я, пытаясь отстраниться от даэдра. Несколько минут молчаливой борьбы окончились моим полным крахом. Велл просто пресек все попытки сопротивления, и, выдохнувшись, я прекратила барахтаться, тяжело дыша в мужскую грудь. — Мы же уже спали вместе, так чего ты брыкаешься? — Это не имеет значения, — пробурчала я, чувствуя, как одна его рука заскользила по спине, ласково и нежно вызывая ворох мурашек по коже. Как же мне хотелось прижаться к нему, зарыться пальцами в алый шелк волос, но это означало бы мое падение. Велл тогда бы победил, а я, как бы не желала ему сдаться, не имела просто права этого делать. — С тобой до безобразия тяжело, — выдохнул Велл в мои волосы, согревая макушку теплым дыханием. — Ты обещал рассказать о том, что раскопал Эл, — сделала я отчаянную попытку отвлечь Велла от себя, так как его горячая ладонь уже гладила мое бедро, тем самым неспешно задирая подол платья. Мой план сработал, только не так как я хотела. Быстро уложив меня на спину, Даэквелл навис надо мной, прижимая мои руки к матрасу, а между ног втиснулось его колено. Алые волосы упали по обе стороны моего лица, невесомым шелком, напоминая занавески, приятно щекоча кожу. Золотистые глаза приобрели цвет темного золота, зрачки расширились, почти поглотив радужку, отчего взгляд Велла стал более глубоким и диким. Рискованно для моего учащенного сердцебиения, может случиться остановка. — Я тебе расскажу, если ты меня поцелуешь, — томный голос разлился по моим венам искорками солнца, согревая и возбуждая каждую клеточку моего тела. На мгновенье разум затмился, и я уже было потянулась к таким манящим губам, желая почувствовать их вкус, но замерла. Он снова издевается надо мной! Закусив губу, я размышляла, как поступить. И тут меня осенило; я могла бы провернуть тот же фокус, как и с Анориатом. Ведь Велл не сказал, куда именно его целовать. — В губы, — вдруг произнес даэдра, прищурившись, точно хищник, словно прочитав мои мысли. Я вздохнула, возмущенная таким приказом. — Ты же просто обязан мне об этом рассказать, даже если не поцелую, — я поджала губы, уверенная в том, что Велл так или иначе все мне объяснит. — Ты забыла, в чьей власти? Тебе некуда отсюда деться. — Янтарные глаза блеснули, а теплые пальцы нежно погладили скулу. — Меридию попрошу, — еле-еле выдавила из себя осипшим голосом и вжавшись в мягкий матрас. — Я свободный даэдра, она не посмеет вмешаться. Хочешь проверить? — прошептал Велл, а в глазах зажегся лукавый огонек. Скорее всего — нет. У меня просто нет сил для этого. Или же я просто не хочу? Возможно, я жажду поцелуя с этим красноволосым даэдра, хватаюсь за малейшую возможность прикоснуться к нему и остаться с ним подольше? Я совсем запуталась. — Л-ладно. Только закрой глаза, — пискнула я, чувствуя, как щеки запылали, будто я окунула лицо в огонь. Я смотрела на его красиво очерченные губы, не решаясь выполнить его приказ. Даэквелл терпеливо ждал, закрыв глаза и соизволив освободить мои руки, и теперь упирался ими в матрас по обе стороны от моей головы. И чего я маюсь? Мне просто нужно быстро чмокнуть его, и все. От поцелуев еще никто не умирал. Надо же когда-то начинать. Тем более я ведь люблю его, а это уже плюс, какой-никакой. Выдохнув и глубоко вдохнув, обхватила ладонями его лицо и, приподнявшись, быстро прикоснулась своими губами к его — горячим и сухим — и так же шустро отстранилась. Велл медленно открыл глаза, смотря на меня глубоким, страстным взглядом, и хрипло произнес, отчего мое сердце затрепетало, словно листья на ветру: — Это не поцелуй. И не дожидаясь моего одобрения, впился в мой рот страстным и каким-то неистовым поцелуем. Под его напором я забыла даже, как дышать. Ухватившись за крепкие плечи и сжав пальцами рубашку, я застыла, не зная, как реагировать: принять ласки Велла или же оттолкнуть? Все для меня это было внове, и я никогда не задумывалась об отношениях. Но сейчас… Сейчас в моей груди зажигался костер, чьи языки спустившись к животу подожгли странное томление. Мне хотелось сжаться в комочек, прижать ноги к груди, чтобы избавиться от этого странного чувства, только колено Даэквелла мешало мне это сделать. Почувствовав, как последний кусочек воздуха покидает легкие, промычав неразборчивый протест в рот Велла, я попыталась оттолкнуть его от себя. Меня накрыл страх умереть от нехватки воздуха во время поцелуя. Вот это будет нонсенс! Повторять попытку вырваться на свободу мне не пришлось. Хвала всем небесам, Даэквелл понял мои намеки и отстранился, и я тут же принялась жадно хватать ртом воздух словно рыба, выброшенная на берег. — Дыши, детка, дыши, — тихий смешок проник в мое сознание, когда мой пульс перестал бить в висках тяжелым тараном; ему весело! Велл практически лег на меня, опираясь только на один локоть, а свободной рукой с нежностью гладил меня по голове, щекам, шее. И я постепенно разомлела, превращаясь в ласковую кошку. Осталось только закрыть глаза и замурлыкать. — Будем учиться целоваться, — проговорил Велл, касаясь своим ртом уголка моих губ. А я даже не знала, что ответить, мои мысли метались в беспорядке и на чем-то одном-единственном останавливаться не желали. Поэтому все мои протесты ушли на второй план, и я поддалась искушению, предложенному мне Веллом. И он учил. Учил долго и настойчиво, сметая все мои преграды и руша плотины, которые я даже не успевала возводить. Да и, наверное, не слишком-то и старалась, отдавшись во власть этого сильного и странного даэдра. Губы Даэквелла в этот раз были мягче, нежнее прижимались к моему рту. Горячий язык скользил по моим губам, принося с собой трепетное чувство, щекоткой разрастающееся от солнечного плетения по всему телу. Наше дыхание звучало в унисон, сплетаясь воедино и создавая неповторимую сладкую и будоражащую музыку. Мой разум давно отключился, и я вся сосредоточилась только на ощущениях: все мое тело превратилось в один раскаленный кусок железа под умелыми губами и руками Велла, из которого он теперь мог лепить все, что его душе заблагорассудится. В груди кололо, кожа горела, дыхание было учащенным, как и пульс, а сердце мчалось галопом. В какой-то миг в ушах возник шум, накрывая меня толстым одеялом, отрезая от реальности, и я отключилась.***
— В город я войду один. — Возомнил себя главным, новичок? — зашипела Анудвен Анориату. Троица стояла недалеко от городских стен Солитьюда, прячась за деревьями от глазастых стражей. — Нет, — спокойно отозвался босмер, — ты когда-нибудь бывала в этом городе? — Никогда, — нехотя признала Анудвен. — Вот. А я по работе частенько здесь закупался. Следовательно, я знаю практически каждый уголок Солитьюда. — Я с тобой, — Трин ухватилась за руку Анориата, обеспокоенно и нетерпеливо заглядывая в глаза. Она до ужаса боялась отпускать его одного. И дело было не в том, что стража могла заметить ее возлюбленного, а в Нинель. Анориат не достанется ей. Ни за что. — Я мог бы взять тебя с собой, но ты плохо контролируешь себя. А там, — Анориат кивнул в сторону городских и практически неприступных стен, — много соблазна. — Если пойдешь и сорвешься, что непременно случится, выдашь своего любимого, — едко заметила вампирша-мистик, сверкая алыми глазами в сторону новоявленного «птенца». Трин хотела было зашипеть в ответ на ненавистную Анудвен, но вовремя опомнилась и призадумалась. Эта гадкая вампирша права. И признав поражение, нордка отошла еще глубже в тень деревьев и уселась на землю спиной к городу. Коротко кивнув Анудвен, Анориат пошел испытывать удачу.***
Великое искушение ждало Анориата внутри городских стен. Он даже перестал некоторое время дышать, а когда вдохнул, ему понадобилась вся сила воли, чтобы не наброситься на первого попавшего на его пути прохожего. Все эти запахи крови смертных смешивались в с ног сшибающий коктейль и будоражили Анориата, заставляя жадно и трепетно втягивать их в себя, предаваясь сладким фантазиям. Анориат вздрогнул, когда какой-то бомжеватого вида пьяница, без которых не обходился ни один город и ни одна захудалая деревушка, нечаянного толкнул его, пытаясь обойти. — Крабья клешня те* в задницу. Вот че* встали посреди улицы? Ссутулившись и натянув капюшон сильнее на лицо — не хватало еще, чтобы его засекли подобным образом — босмер посторонился, провожая взглядом уличного гуляку, стараясь при этом казаться смиренным и раскаявшимся. Бывший матрос, что ли? Странная речь. Горланя разудалую песенку, пьяница шаркал по своим делам по одной известной ему траектории, попутно собирая оскорбления в свой адрес и недовольные взгляды немногочисленных прохожих в ночное время суток. — Выпил бы я тебя, да кровь плохая, — пробурчал себе под нос Анориат и недовольно передернул плечами. Подойдя к «Смеющейся крысе», Анориат остановился на границе света и тьмы, с задумчивым видом сверля взглядом двери заведения. И что ему теперь делать? Когда Анориат вызвался идти сюда, то даже не подумал о том, что будет делать дальше. Если честно, на мгновенье босмер даже забыл о том, что вампир и рассчитывал пообщаться со старыми знакомыми. Но теперь об этом не могло быть и речи. Конечно, Анориат мог побеседовать с ними под «Обольщением вампира», но эта особенная вампирская способность порой вела себя неадекватно. На ком-то срабатывало, на ком-то нет. Чаще всего более устойчивыми к его чарам оказывались мужчины. Анориат недовольно щелкнул языком; надо развиваться. Поэтому рисковать не стоит, а то не успеет он и вопрос задать, как углядят в нем рожу вампирскую и сдадут стражам. Решив для начала понаблюдать за гуляющим народом в такую идеальную ночь, годившуюся для романтических свиданий под лунами, Анориат пересек улицу и, спрятавшись под навесом одного из домов, облокотился на подпорный столб. Долго вампиру-новичку, правда, так стоять не пришлось - на втором этаже «Смеющейся крысы» Анориат заметил в окне знакомый силуэт. В алых глазах вспыхнул радостный блеск, и вампир твердой и немного скорой походкой направился к таверне. Естественно, заходить внутрь через парадную дверь он не собирался — не самоубийца. Обогнув таверну и удостоверившись, что стражи нет поблизости и некому наблюдать за его акробатическими и незаконными действиями, Анориат в несколько легких прыжков оказался на примеченном балконе.***
Услышав стук в балконную дверь, Элриндир настороженно замер, а его брови удивленно поползли вверх. Ему ведь не послышалось? И словно в подтверждение на его немой вопрос стук повторился - настойчивый, нетерпеливый. Вытащив из-за пояса нож, босмер, тихо подойдя к двери, осторожно сдвинул щеколду и открыл дверь, держа оружие перед собой, готовый в любой момент отпрыгнуть назад. Неизвестно, что он там ожидал увидеть, но только не того, кто сидел на балконных перилах в вальяжной позе, болтая в воздухе одной ногой, с широкой улыбкой, не скрывающей белоснежных клыков. — Привет, брат, — беспечно отозвался Анориат, подняв руку в приветственном жесте. Словно и не виделись долгое время. Словно он был все тем же Анориатом до… Элриндир, признаться, не сразу его узнал, но беспечная мальчишеская улыбка прогнала все сомнения прочь. Это был Анориат, его любимый младший брат. — Ты впустишь меня, Элрин? А то я себя не очень уютно чувствую на открытом пространстве. Страже-то всего лишь нужно голову поднять, — произнес Анориат, при этом поглядывая вниз. Элриндир моргнул и отступил в сторону; Анориат мигом соскочил с перил и проскользнул в узкую дверь. — Где-то в глубине души я надеялся, что ты останешься… прежним, — тихо проговорил Элриндир, закрывая дверь. Что он почувствовал, увидев брата измененным? Пожалуй, только удивление. Внешность брата, бесспорно, стала необычной, но не отталкивающей. Да и в ауре его не чувствовалось опасности. Или это так братские чувства его работают, мешают увидеть истину? — Я такой же, не нужно уныния. Все не так плохо, — весело и с какой-то бравадой проговорил Анориат, заметив в глазах брата печаль и расстройство. — Ты в зеркало себя видел? — скептично поинтересовался Элриндир, внимательно всматриваясь в безбородое лицо; без растительности Анориат стал выглядеть моложе. — Видел. И я хорош собой, — с гордостью объявил тот. — О-ох, ты и правда… — Элриндир прикрыл глаза рукой и потер переносицу. — Как ты здесь оказался? — И это все что тебя интересует? Может, обнимешь меня? Элриндир даже задумываться не стал: подошел и заключил в крепкие объятья, похлопав брата по спине. — Ты на мне свои чары вампирские применил? — проворчал Элриндир, скривив губы. — С какой стати мне это делать? — фыркнул Анориат. — Да и не в состоянии я… пока. Хотя не могу винить тебя за твою подозрительность. Да, а где Нинель? — Анориат плюхнулся в кресло, как только Элриндир освободил его из объятий, вытягивая ноги и сцепляя пальцы рук на груди. — Она… — Элриндир тяжело опустился на кровать и перевел хмурый взгляд на младшего. — Сначала расскажи о себе. — Это долгая история, — Анориат не стал настаивать на своем вопросе, прекрасно зная, каким бывает Элрин упрямым. Придется набраться терпения и рассказать свою увлекательную историю о том, во что ввязался, а также обсудить план спасения Нинель от своих собратьев. — Ты же знаешь, как я люблю длинные рассказы. — Хорошо, но тогда и ты мне все поведаешь, что произошло за то время, пока меня не было. И Элриндир, налив вина, — себе и брату — принялся внимательно слушать рассказ младшего о всех его приключениях, произошедших так недавно.