Два слова - "хорошего" и "ничего"

***

Распространено мнение, что за семь лет в человеке полностью обновляются все клетки. Этот тот же человек или не тот? Большая часть клеточного материала проходит полный цикл обновления — это если не принимать во внимание изменение массы тела, а если принимать, то и нового материала набегает столько, что можно уверенно сказать, что к двадцати годам мы на девяносто пять процентов не те, что родились. Как и многие парадоксы, парадокс «корабля Тесея» или «дедушкиного топора» основан на подмене понятий, потому что сохранение тела не представляет собой никакого практического интереса. Интерес представляет сохранение личности. – «Парадокс корабля Тесея».

      Началось всё с того, что одним дождливым утром семьдесят-лохматого года Волдеморт признал очевидный факт – он начал лысеть. Казалось бы, для мага его уровня совершенно не проблема – пей зельице время от времени, втирай масло расторопши с дерьмом трубкозуба, и будет тебе счастье. Но, Волдеморт не был бы Волдемортом, если бы искал простых и действенных решений. Вдоволь нарезвившись с разрыванием души, он принял историческое решение основательно, нет, монументально! Эпохально! Продвинуть вперед наукомагию, вторгнувшись в святая святых – в молекулу ДНК. Звучит торжественная музыка.       На изучение документов, что перелопатил тёмный лорд за месяц, у нормального научного сотрудника ушли бы годы, а когда информация кое-как осела, маг с энтузиазмом принялся за опыты. Рациональный человек в такой ситуации начал бы с дрозофил, оптимистичный – с крыс, Волдеморт последовал античному изречению на стене древнегреческого храма Аполлона в Дельфах, и решил в первую очередь познать себя. Благодаря зелью жидкой удачи, тёмному лорду, вроде бы, удалось изменить цепь комбинаций, которые, вроде бы, решали проблему выпадения волос. То, что Волдеморт нисколько не понимал, как и что случилось, лишь убедило его в собственной безнаказанности. Магия позволила Волдеморту совершить многое! Волдеморт берёт, что захочет и не боится последствий!       Захотел себе глаза с эксклюзивным зрачком? Вот, пожалуйста. Оригинальное строение репродуктивной системы? Для вас – любой каприз. Усиление органов чувств? Дайте два! Четыре! Давайте все! И таблеток от жадности побольше! Улучшенный состав крови желаете? Давайте отредактируем суставы? Исправим пищеварение! Как насчет мускулатуры? А фигура типа «палка», очень модная среди тёмных лордов в этом сезоне? С учетом того, из скольки багов и костылей состоит молекула человеческой ДНКи, нужно было быть бесстрашнее гриффиндорца, чтобы начать ворошить это осиное гнездо. Гнездо ос, вооруженных бензопилами, смазанными ядом, посреди лесного пожара, в зоне поражения ядерного гриба, в тени действующего вулкана, на планете, предназначенной для сноса воганами, для прокладки межгалактического шоссе, буквально за четверть часа до наступления тепловой смерти вселенной. Несколько опрометчивое решение, одним словом.       А личность, совершенно очевидно (ну, или нет), сохранилась в полном объеме после всех модификаций тела, затронувших и мозг, разве что, немного с ума сошла, не говоря о таких мелочах, как другой уровень гормонов и катастрофически перекособоченный обмен нуклеотидными последовательностями. Возникшие через изменения в ферментах сплайсинга новые белки и рецепторы работали абсолютно иначе, чем раньше. Транспозаза, перемещая экзон и прикрепляя его к новому экзону, которого раньше вообще не было, создавала совершенно новые условия, изменяя фактор транскрипции – и тем самым выводила полностью новую сеть экспрессии генов. *** 1980 — На исходе седьмого месяца, значит, — проговорил тёмный лорд сдержанно и отстранено. — … Как же... по расписанию… очень уместно…       Волдеморт в задумчивости пошебуршал когтями по столу и испустил раздраженный вздох, похожий на шипение больного туберкулезом кота. Сейчас магический террорист номер один в Британии не следил за мыслями своего собеседника, перенаправив все ресурсы на обдумывание новых условий. Снейп, несмотря на темень, заметил, как преобразился облик тёмного мага, словно бы вылезли наружу все уродливые особенности - глубоко запавшие глаза, плоский шелушащийся нос и исчезающе маленькие огрызки ушей, что до этого было незаметно и визуально не значимо. На безбровом лбу и щеках обозначились пигментные пятна и многочисленные переплетения вен. Даже очарование голоса куда-то улетучилось. Снейп поднял обратно свои щиты окклюмента, и его тут же передернуло от омерзительного вида морщинистого, мягкого зоба, который уходил под глухой ворот черной мантии. Несмотря на все свои признанные и непризнанные регалии, выглядел тёмный лорд довольно-таки гадко.       Снейп заерзал на своем стуле, его поразило, насколько огромным казался Вöлдеморт. Он и до этого видел повелителя на общих собраниях, но вблизи тёмный маг выглядел просто исполином. Казалось, он бы легко сломал пополам любого из них, кроме Дамблдора и, разве что, того полудурка, Хагрида. Еще полчаса назад Снейпу казалось хорошей идеей передать лорду пророчество, ту часть, которую ему удалось подслушать. Ну, вот, передал. Донес в клювике. Рад? Волди, видимо, понял, что обаяние его померкло. — Не нравлюсь? Старый? Страшный? Не милорд больше, не владыка?       На худом лице появилась гримаса, и вновь преобразился облик, в каждом жесте засквозила колоссальная властность. Секундное усилие воли – и вот он снова благородный потомок основателя, величайший тёмный маг с чертами избранности на прекрасном гордом лике. Снизошел до ничтожного Снейпа, отпустил взмахом костлявой руки, исполненным такого презрения, как будто Снейп – не просто ничтожество, а ничтожество, не достигающее даже среднестатистического для ничтожества уровня ничтожности. — Ступай, ты сполна получишь за свои заслуги. На подкашивающихся ногах Снейп поплелся прочь. *** 1981       Снейп пришел просить за Лили, умолять оставить ей жизнь. Он готов был валяться в ногах, лобызать руки, связать себя еще более кабальными клятвами, лишь бы подарить шанс любимой женщине. — За кого ты меня принимаешь? — Вызверился Вöлдеморт. — Все как с ума посходили с этим пророчеством. Я похож на охотника за младенцами?       Не для того Он превратился в… в половозрелую особь… во взрослого… человека, не для того прошел через невиданные метаморфозы, чтобы растрачивать своё внимание на личинок. О, та великая перемена включала в себя радикальную перестройку внутренних органов, развитие глаз и превращение из грязележащего фильтра-питателя в эффективного хищника и доминантного тирана – это всё не для того, чтобы подбирать донные отложения слишком много о себе возомнивших самочек!       Обида в тлевших красным огнем глазах была чем-то новым, обычно глаза эти были наполнены извращенными злобой и разумом человекоподобного пиздецезавра, который даже не тысячелетиями - эонами изощрялся в коварстве, полировался безумием и мариновался в хитрости. Да, тёмный лорд как никто другой был похож на охотника за младенцами. Раздраженно ругаясь под то, что за неимением лучшего называлось носом, Волдеморт выскользнул из залы собрания без своего обычного величавого благородства прямоходящей рептилии. Снейп сморгнул наваждение. — Что это с ним? — Недоуменно спросил Снейп Долохова. — Вчера говорил, что Поттеры обречены? — А леший его знает. Мы вчера обсуждали… — Долохов так забавно об этом говорит, они обсуждали. Ну, может, они и обсуждали что. С ними, простыми смертными, тёмный лорд обычно толкает какую-нибудь тему, и она обрушивается — безумно большим, многослойным, скачкообразным потоком информации, на сотни вариантов решений, со свежестью и остротой, рот откроешь, слушаешь и радуешься, завороженный ядовитым красноречием. Да, говоришь себе, вот так, припеваючи, мы и будем жить. Только вспомнить потом и половины не можешь… Может, они и обсуждали. Ещё бы, Долохов, подлый восточный чужак, входит в самый ближний круг, ближе некуда, хулахуп, разве что. — Ну, и? — А ты не нукай. И мы что-то разговорились, пока не началось. Помню, говорили о япошках, как раз их темнейшество с ними одну тему обсуждать начал. Вспомнили, что рисоеды букву Л не выговаривают. Про картавых что-то болтали. Потом прикалываться начали, Рестрейндж вот совсем не звучит, скажу я тебе, Марфой тоже так себе. А Фринт ничего так. Помню ещё, говорю такой, что, эх, был бы я Дороховым – был бы как герой Отечественной войны. Ну, это которая с Наполеоном, знаешь? Э-эх, неуч.… А он такой говорит «Лидделл» и всё. — Что «всё»? — Завис. Час в углу сидел и в стену тупил. Потом Луквуду что-то втирал. Вроде как, в месте, где он в детстве жил, был мальчишка Том Лидделл, «родственник той самой Алисы». Хуй его знает, какой там ещё Алисы. И что пацана этого, когда им по четыре года было, пришил кто-то. В коробке его нашли, или в этом роде. Ну, наш давай загоняться, что это за ним приходили из будущего, представляешь? Что, это, мол, его должны были убить, а он в это время болел и на улицу не ходил. Он, вроде, как, не помнил, а вчера всплыло. Что-то типа, как там было-то … «я уже пять минут, как помню это всю жизнь». — Ну и ну. Странно все это. — А ты только заметил? Помяни мое слово, всё странное только начинается. — Ты про нос, чешую и прочее? Они помолчали с минуту. — Как думаешь, когда в небе зависнет тарелка их расы, нас сделают правителями планеты, или вместе со всеми подвергнут антигуманным экспериментам? – невпопад сменил тему Долохов. — Или превратят в шотландцев. — Это очень смелая идея. Снейп тонко улыбнулся, ему тоже нравилось шоу Монти Пайтон, про летающий цирк: — О, ну, после того, как ему удастся выиграть Уимблдонский турнир или использовать Стоунхэндж в качестве гигантского передатчика, всякое может случиться. — О чём ты? Я вот думаю, однажды он пропадёт на время, а потом выберется из своего подвала затянутый в хитиновую броню и с четырьмя руками. Может быть, даже с крыльями. На такое любопытное предположение Снейп лишь недоумённо приподнял бровь, а сердце его болезненно ёкнуло. *** 1991       Когда Снейп заглянул всего лишь на минуту, оставить отчет за неделю, уже опустились сумерки, и в здании было темно. В кабинете, который Руквуд и Долохов называли «лабой» обнаружился Вöлдемøрт. То есть, поначалу, Снейпу не было видно почти ничего кроме едва угадывавшегося на фоне окна кресла, и грузно сидящей в нём фигуры. А затем он зажег свет. Снейп не видел повелителя уже полгода и ужаснулся тому, как сильно тот сдал. Тёмный маг и раньше вызывал ощущение потусторонней жути, а сейчас, собственно, человека и не было, лишь только непонятной грудой высилась иррациональная мерзость, какая-то сплошная опухоль, слизистая, рыхлая, узловатая и вялая на вид. Вопреки ожиданиям, Снейп не почувствовал какого-либо запаха гниения, тем более резкого смрада, которого можно было бы ожидать от подобной… мальформации естественного происхождения. Всплыли в памяти ночные посиделки в школьные годы, ночные рассказы, как кто-нибудь, Малфой или Флинт, обязательно заканчивал – «да и не человек это был вовсе». И даже им, настоящим потомственным магам, становилось так жутко, что самый яркий люмос максима не мог развеять мглу в голове. Вот студенистая антропоморфная слизь, до которой не то чтобы дотронуться — смотреть гадко, повернулась к Снейпу и сказала: — Всё то, что люди называют любовью — это просто химическая реакция, принуждающая животных размножаться, Снайп, — приговорил он совершенно нечеловеческим голосом. Странный булькающий звук, похожий на то, как если бы кто-то с трудом произносил слова, забив себе рот бланманже. — М-м, – отозвался волшебник, пытаясь скрыться от безглазого взгляда. — Она твоих порывов не оценит, у неё уже есть самец. Для тебя она кажется еще более прекрасной, поскольку ты знаешь, что она не твоя и никогда не будет твоей. Размножение – это партнерство, а не родственная связь, взаимный альтруизм, понимаешь? Тебе нечего дать ей, чего у неё уже нет. — Словно подземный грохот захлопывающихся свинцовых дверей. Снейп робко кивнул, его руки подрагивали. Услышав этот голос, он чуть не бросился вон, завывая от страха. — Стань выше этого, Снайп, займись наукой. — Бу-бу-бу, надгробная плита опустилась в кишащей червями могильной яме. Пожалуй, больше всего Снейп удивился тому, что его фамилию можно было забыть или переврать, она же такая короткая. — Можем с тобой чуть поболтать о субъективности взглядов, и что увлекательная сейчас херня наскучит под старость, а правильные вещи приведут к успеху, но все это вопрос личного мировоззрения..., но раз уж ты здесь, Снайп, почему бы не заняться наукой прямо сейчас? *** 1997, июль       Очередные переговоры состоялись накануне дня совершеннолетия Гарри Поттера, в день совершеннолетия Невилла Лонгботтома. Дамблдор, Вöлдҿмѳҏҭ и по два представителя от каждой из противоборствующих сторон, то есть Джеймс Поттер и Сириус Блэк со стороны Ордена, плюс Северус Снейп и Люциус Малфой со стороны Пожиранцев. Бывших Пожиранцев, Пожирателей Смерти, то бишь, бывших «Рыцарей Вальпургии», потому что за годы противостояния организация успела сменить несколько названий. Под чутким руководством прогрессирующего сумасшествия Волди, они успели побывать и «Дланью Судьбы» и «Потомками Величайших» и «Легионом Тьмы» и даже «Всадниками Бесконечной Бездны». Сейчас они назывались «Космическими Личинками» — с одной стороны не слишком-то эстетично и недостаточно пафосно, с другой, когда по радио, или в газетах говорили, что «это дело рук Космических Личинок, запрещенная в Британии организация», тёмный лорд весело смеялся и давал лишний выходной. Ради такого можно было потерпеть «личинок». Дамблдор был несколько насторожен приближающимся совершеннолетием младшего Поттера и младшего Лонгботтома. Он полагал, что раз Том не пришел за младенцами, он всё ещё может попытаться убить избранных мальчиков до их вступления во взрослую жизнь, чтобы остановить Пророчество. Джеймс с семьёй так и жили всё время под укрытием «Фиделиуса», хотя, конечно, вели некоторую общественную жизнь. Лонгботтомы так и вовсе не скрывались. Гарри и Невилл учились и в школе и, позже, в Хогвартсе — им оставался год до выпуска.       Наконец, появились «чистокровные». То есть, опять же, бывшие «чистокровные» — за годы борьбы идеи сторон менялись, мутировали, трансфигурировались и, наконец, оформились в хоть какие-то подобия цивилизованных партийных идеологий. Безо всяких там «темные» и «светлые». Не о пиве же речь, в конце концов, серьезные вещи обсуждаются. Как-то неожиданно прижились термины — либертарианец в отношении Дамблдора (ему просто понравилось название) и клептократ «мы не нацисты, идите нахуй» тёмный лорд, с его бесчеловечной программой по евгенике, жесткой сегрегации, обязательному образованию и медицинскому страхованию. Термины не соответствовали магловским аналогам, их выбирали исключительно по благозвучию.       Волди ещё прибавил в росте с прошлой встречи, и, казалось, едва не задевал потолок. Несуразно длинный, он ковылял неуверенно, тяжело опираясь на плечо Снейпа. Тьма висела на нём тяжким грузом, и от этой чугунной ноши он не двигался, а ворочался, медленный и громоздкий, обросший чёрным саваном своего знаменитого балахона. С порога Джеймс перехватил воткнувшийся в него острый взгляд и привычно вздрогнул. Призрачно-белая кожа сегодня не испускала того неземного свечения, скрытая чем-то черным и гладким. Джеймс мог бы предположить, что это латекс, если бы не был уверен, что темный лорд скорее станцует канкан на стойке «Залатанного барабана» («котла», простите), нежели наденет что-то магловское. Верхняя часть лица Волди скрывалась прозрачной полумаской, внутри, как в аквариуме, мутнела жидкость. Нижняя часть личины изображала жуткое переплетение сухожилий и леденящие кровь оскаленные зубищи. — Том, Том, что же ты с собой сделал, — сокрушенно покачал головой Дамблдор. Алые глаза моментально накалились недоумением и яростью, и в аквариуме всколыхнулось: — Это шлем, старый ты дрочер!       Четверо мужчин мгновенно обнажили палочки, директор Дамблдор принялся командовать «тише, тише», а Волди выпустил когти и с силой провел ими по столу, таким оригинальным способом призывая к порядку. Молодые маги нервно сглотнули, глядя на глубокие борозды. Тёмный маг начал негромко и немного гнусаво: — В начале моего существования мне казалось, что земной части мироздания грозит страшная опасность, из-за того, что люди пришли в негодность и начали причинять ущерб окружающим деталям и самим себе. И в ту пору я был готов признать нанесенный урон невосполнимым, но, благодаря некоторым изменениям, которые претерпело устройство определенных человеческих существ, я не вижу теперь, что помешало бы некоторым элементам сообщества тикать вечно. Как чудесно это наблюдать! Зрелище это почти заставило меня полюбить людей, такими, какие они есть, – с чересчур маленькими мозгами и так далее.       Он всё продолжал говорить и говорить, и за несколько минут успел нагородить целый лабиринт иносказаний и загадок, и теперь не знал, как оттуда выбраться. Накануне Волди что-то подкрутил в своих речевых центрах, результат, как всегда, был интересным и неожиданным. Наконец, Малфой решился и воспользовался одной из пауз в несколько затянувшейся речи повелителя: — Мы хотели бы декларировать, что в нашем распоряжении теперь имеется ядерное оружие и вашей партии лучше воздержаться от атак, провокаций и чересчур громких заявлений. — Да, теперь у меня есть Kuz'kina mat', так что держите своего избранного подальше!       Неловко и тяжело поднимаясь со своего кресла, Волди весело свистел и чирикал из своего микродельфинария, подражая модему. Должно быть, дразнил директора Дамблдора на русалочьем. Похоже, этим переговорам суждено было стать рекордными по скорости окончания. *** 1997, 31 октября.       Ꞵö٨ԭҿмѳҏҭ, в который раз, был собой потрясен. Сегодня он был даже не божественен, а гораздо лучше. Его другая форма совершенства, к которой он так долго шел и стремился, идеальные сила, мощь и скорость, квинтэссенция достижений человеческой расы. И нынешней ночью ему понадобится каждый гран собственного совершенства. Тёмный маг шествовал, не таясь, по тихим пустынным коридорам Хогвартса и лишь портреты, завидев его, покидали насиженные рамы с криками «дракон!». Сегодня Волдеморт возжелал забрать свою диадему и соло направился за ней в самый оплот своих врагов.       Взъерошенные спросонья Гарри и Невилл неслись пустынными коридорами в поисках Волдеморта. Всю сознательную жизнь мальчиков готовили к этой ночи – сегодня будет повержен тёмный лорд, сегодня магическое общество, наконец, обретёт мир, после стольких лет жестокой борьбы. Спустя долгие годы тренировок, бесконечных наставлений родителей и Дамблдора, мальчики – уже юноши, воспринимали свою избранность иронично и со скепсисом, в конце концов, почему именно они – избранные? Не то чтобы Волди как-то за них голосовал, или что-то в этом роде. Им упорно талдычили об их великой миссии, и вот теперь, подгоняемые адреналином, они коридор за коридором, этаж за этажом прочёсывали Хогвартс в поисках Великого Врага. Все волшебные портреты сбежали со своих мест и бестолково суетились, никто не мог сказать толком, куда делся Волди, хотя бы, в какую сторону он пошел и как выглядел.       Наконец, на самом верхнем этаже, Варнава – учитель танцев, прокричал им «он там, он там!», указывая на заветную дверь Выручай-комнаты. Оба избранных рвались в бой, но здравый смысл победил и они укрылись фамильной мантией-невидимкой Поттера, устроив небольшую засаду. Волди появился гораздо быстрее, чем они ожидали, избранные даже не успели как следует отдышаться после долгой беготни.       Враг выглядел нечеловечески, со слишком большой вытянутой головой, с хвостом, с двумя парами рук – мощные, зазубренные и когтистые верхние, тонкие человеческие внутренние. Или нижние? Особенно гадостно у него было биение сети белесых сосудов под тёмным, покрытой слизью хитином головы. Живое воплощение зла. Внутренняя пара рук, как заметили подростки, держала корону, или что-то похожее. Мог ли зловещий тёмный лорд опуститься до банальной кражи?       Хотя Волди не видел избранных, каким-то образом он чуял их, всё осматривался, зверино принюхивался, что-то бормотал, и алые глаза накалялись недоумением и яростью. От каждого шевеления рта легкие молнии-судороги бежали по угольно-черному телу, мышцы на спине, животе и руках струились и переливались под кожей.       Медленно. Ему следовало действовать медленно. Ох, как они со Снейпом замудохались синхронизировать жизненно важную осознанность действий. Нетерпеливое тело обязательно должно было остаться под контролем разгоняющегося сознания. Требовалось запустить протокол первичной проверки, затем, вероятно, задействовать совместное использование нескольких разных систем. Как-то особенно резко вонзились в кожу застежки возле подмышек. Опять что-то случилось с теплообменной системой, и взмок пористый слой, примыкающий к коже, терпимо, но неприятно отвлекает. — Что это за херня, Нев? — послышался голос из совершенно непримечательного пустого места. Неторопливо – для его восприятия, поднялись и опустились веки. Запрос требовал ответа вслух, движений голосовых связок, губ, языка. — Не ебанашка, а трансгуманист — прошелестел Волдеморт, поворачиваясь в их сторону. Совершенно ничем не примечательное пустое место моментально взорвалось вихрем атакующих и защитных чар.       Уклоняясь и парируя проклятия с удивительной скоростью, пока в него не попало первое заклинание, Волдеморт упивался своим совершенством. Он был даже не бог – гораздо лучше, другая форма совершенства. Идеальное зло. Он плаксиво искривил лицо, заверещал, как обезумевшая старуха, то кидаясь в сторону, то прижимаясь к полу, уходя от атак избранных. Немного протрезвев от собственного величия, тёмный лорд познавал последствия собственной самонадеянности, смятенность, хаос души и неуверенность в ближайшем будущем. Впрочем, нет! Нет в том его вины, что перед ним были не избалованные поганцы, а боевые машины, дрессированные, чтобы сражаться и убить конкретно его. Волди перемещался с умопомрачительной быстротой, но с каждым счастливым попаданием его уверенность таяла, с каждой атакой по площади оставалось всё меньше пространства для манёвра. Зато врезающиеся от резких движений в нос трубки – полностью его вина, говорил ему Снейп закажи качественные, так нет, пожадничал, «и так сойдёт». Благодаря молодости и тренировке реакции мальчиков были отточены до чемпионской остроты, заклинания летели с невероятной скоростью и точностью, но их манера атаковать тоже была следствием тренировки и определялась необходимостью быть креативными, и в меньшей степени – выписывать графические рисунки заклинаний. Лучше бы ему уйти до того, как они сообразят просто тыкать в его сторону палочками и спамить какую-нибудь ерунду, типа дуро или секо.       Волди пусть и понарошку, но ощутил ледяное прикосновение собственной смертности. И в чем?! В шуточной дуэли с двумя детишками! Он был бы не прочь двигаться быстрее, однако компрессионный бульон не позволял. Пожалуй, ему всё-таки стоило прихватить волшебную палочку, хотя бы вот как раз на такой случай. Но тогда, возможно, охранная система Хогвартса сочла бы его слишком серьёзной угрозой, тогда ему противостояли бы не два подростка, а все веками накопленные защитные штучки, а то и сам директор.       Молниеносно сократив расстояние, Волди ценой нескольких попаданий возвысился над Фрэнком. Нет, его сыном, Неввиллом. Прикольный. Филигранно сработанная бомбарда подростка вывела из строя двигательные приводы системы «руки2», но по ощущениям, контакты в голове не были повреждены. Она должна функционировать, если подключить заново к источнику энергии и перезагрузить. Одна беда, диадема выпала из ослабших рук и покатилась прочь. Зато одна из палочек замолчала – встроенный пульверизатор обдал мальчика специальным составом, и у Нева захватило дух, словно он оступился в какую-то гнилую пропасть, вдохнул смесь гниющего мяса с гнилым чесноком и теперь выкашливал насыщенный смрад выгребной ямы.       Остался один, на его лице тень отчаяния, сейчас он наиболее опасен. Он попал в отчаянное положение и способен сделать всё что угодно. Палочка паршивца указывала ровно на Волди, юный маг готов был строчить заклинания с пулемётной скоростью, и пришлось бы тёмному лорду туго, если бы он не держал перед собой Неввилла, как живой щит, что поможет ему закрываться от ударов Джеймса. Нет, его сына, Гарри. Тоже прикольный. Мальчик получил блестящее образование, уже сейчас он мог бы стать частью элиты. К его, Волди, счастью, вычленение элиты очень редко хоть как-то связано с практическими знаниями и навыками. Внимательно наблюдая за подростком, тёмный лорд двинулся в сторону потерянной диадемы. Гарри перехватил взгляд, заметил корону и скорее по наитию, чем осознанно, отправил украшение в долгий полёт вниз по лестнице. — Ебать ты долбаеб братишка, земля тебе пухом, — прошелестел Волдеморт, имея в виду, конечно же «премного благодарен за помощь».       Он швырнул Нева в Гарри и совершил Впечатляющий прыжок, преодолевая чуть не сотню футов до четвёртого этажа. Там он обрушился мешаниной дорогущего экспериментального оборудования, подобрал диадему, высадил окно, и снова по-кошачьи распластался в воздухе. Два падения подряд не прибавили ему здоровья, а костюму целостности. Жалобно пищали десятки индикаторов, система «руки2» и «хвост» отвалились с концами, шлем треснул и подтекал. Роняя ликвор и хромая на обе ноги, Волдеморт покатился в сторону леса, мечтая только добраться до границы антиаппарационного барьера и смотаться отсюда к чертям. Гарри и пришедший в себя Неввилл посылали ему вдогонку заклинания, ругая себя во все корки, что не захватили мётлы. — Да, на таких людях земля держится. — Перевёл дух Нев, когда Враг скрылся в складках местности, — Когда они в ней зарыты. Поглаживая бороду в духе восточных мудрецов, Дамблдор рассуждал, упустили Избранные свой шанс изгнать тёмного лорда или нет. *** 1997, 01 ноября.       Утром Снайп нашел Волди на кухоньке лабы. Лорд каким-то образом сам выпутался из разрушенного скафандра, в котором не только работал – жил последние несколько недель. Призрачно-белая кожа сегодня снова испускала неземное свечение под холодными флуоресцентными лампами. Плод многолетних усилий и трудов валялся под ногами, как сброшенная кожа. Волдеморт кутался в слишком большой балахон, костлявые мослы и тараканья мускулатура проглядывали в складках. На столе высилась груда костей, заманчиво пахло курицей гриль. — Что случилось? — Я ходил в Хогвартс. — Зачем?! — возопил Снейп, скорее риторически, чем ожидая ответа. Он присел у ног Волди, принялся оценивать ущерб, хотя уже на первый взгляд было видно, что скафандру конец – окончательно и бесповоротно. — Я всегда прав. Один раз мне подумалось, что я был неправ, но оказалось, я ошибался, — огрызнулся тёмный лорд. Он находил очень удобным, что можно вместо конкретного ответа начать нести мудрость в массы, подражая Дамблдору. — Даже буртики на предплечьях2 пустые. На кого ты вылил «драконово дыхание»? — Пошли кого-нибудь за кофе, — сказал Вŏлдеморт, потом призадумался на мгновение, пораженный своей беззащитностью без черного костюма, — пожалуйста, — добавил он, сунул Снейпу сальную десятку из общей банки, куда все скидывались на сахар, и принялся за вторую ножку цыплёнка. — Я тут подумал, — Вŏлдеморт поймал Снейпа на пороге – тот хотел отдать распоряжение кому-нибудь, чтобы принесли кофе и пончики, — в принципе ведь все живые существа бессмертны в том плане, что на самом деле, только некоторые бессмертны в индивидуальном плане, а кто-то нет. Ну, вот если есть какая-то там одноклеточная тварь,  например, то она делится пополам, и это не смерть, поэтому амёба там  — это тот же самый индивид, который был в докемибрии каком-нибудь, где-то четыре миллиарда лет назад. И я по сути то же самое, сделан из одной клетки — зиготы, которая слилась из двух клеток, а те — производные от ещё каких-то клеток. В принципе, у меня есть смертные части, девяносто девять и девять десятых организма смертные, а есть потенциально бессмертные  — половые клетки. В смысле, они имеют шанс быть бессмертными, если есть потомство. В этом смысле моё бессмертие в детишках, потому что если мои клетки переехали в следующее поколение, они бессмертны. Это те же самые клетки. У моих клеток появятся какие-то свои свойства и желания, даже мысли, может быть, но, строго говоря, это всё ещё часть меня, поэтому мы потенциально бессмертны. — И тёмный лорд вернулся к своей курице. Снейп сморгнул наваждение. — Ну, всё, — подвел некий итог Долохов, передавая поднос с кофейником и выпечкой, — теперь ему осталось изобрести бесполое размножение и всё. Хана человекам. — Заткнись! Заткнись! — прошипел Снейп, хватаясь за сердце, драматично загремели по полу тарелки и прочая посуда.