Необратимость

Jóhann Jóhannsson — By The Roes, And By The Hinds Of The Field

Душ и сон здорово помогли — вернулись утраченные силы и мозг начал переваривать поступающую информацию в разы быстрее. К часу дня Джеймс уже успел обменяться любезностями с Ракетой, с радостью обнаружить, что холодильник забит до предела, перекусить его содержимым, влить в себя две чашки кофе и узнать новость о том, что что Ник Фьюри перед своим исчезновением успел отправить сообщение с пейджера неизвестному адресату. Выяснить что-то больше пока не удалось.   После небольшого собрания все разбрелись кто куда, и толковых заданий для Джеймса не нашлось. Роудс отправился лично к президенту США на аудиенцию, Брюс вежливо попросил прощения и сказал, что вернётся к вечеру — как понял Барнс, он отсутствовал на земле пару лет и желал встретиться с семьёй, и никто, конечно же, не стал ему мешать. Чего уж там, были чертовски рады узнать, что каким-то чудом все его родные остались живы. Тора Джеймс не видел со вчерашней ночи, но Ракета поставил в известность о том, что тот с утра пораньше отправился на очередную спасательную операцию. — Видать, охота погеройствовать. Но дело нужное, понимаю. Джеймс уже подумал составить ему компанию, но Наташа в отрицании мотнула головой: — Не стоит. Он справится сам. Джеймс обменялся с ней долгим взглядом, и её приподнятая бровь донесла посыл. Сам так сам, окей. Он покосился на Ракету, который был куда больше заинтересован изучением космических просторов на экране, чем их разговором, и снова посмотрел на Наташу. — Кажется, я не у дел. Она размышляла над чем-то, и Джеймс ждал. На её красивом, но уставшем лице отразилась нерешительность, будто она мысленно проверяла, подходит ли он для того, чтобы... Что? Джеймс не знал и даже не мог догадываться, но похоже анализ ситуации и его самого был завершён успешно, потому что она с безрадостной улыбкой спросила: — Как насчёт того, чтобы вспомнить шпионское прошлое? На мгновение заложило уши, фокус в глазах расплылся. Джеймс зажмурился, а картинка, словно пуля, прошивала его сознание. Мост, пистолет, рыжие волосы, крик... — Джеймс. Настойчивый, но взволнованный голос, и он снова смотрел на Наташу. Выдохнул, проглотил вязкую слюну и смог ответить: — Всё в порядке, просто... — опять покосился на Ракету, который наконец-то обратил своё внимание на них, и дабы избежать идиотских вопросов, закончил: — Я готов. Наташа, к счастью, была из понятливых. — Будут новости, сообщи, — сказала Ракете и кивнула Джеймсу: — Пошли. Ракета буркнул что-то в ответ, но Джеймс не слушал. Флешбэк не давал ему покоя, а его виновница уже держала путь в недра базы и оставалось только догонять. Когда они оказались в другом крыле, в кабинете в стиле «минимализм» наедине, он ощутил острое желание докопаться до правды, но не знал с чего начать. Был растерян, пытаясь понять видение, и тяжёлый вздох шпионки показался ему подозрительным. Джеймс не ошибся. — Ты сейчас что-то вспомнил, да? — Да, только не знаю, что именно. Она опёрлась на стол, а Джеймс застыл напротив в двух шагах, не сводя с неё взгляда. Наташа явно знала больше него, и это напрягало. К проблемам вселенского характера прибавилась личная. Он не хотел злиться, но сталь в голосе скрыть не удалось: — Расскажи мне. — Это не навредит? Я имею ввиду, что не лучше ли будет вспомнить самому? Участие, которого хватило, чтобы Джеймс ощутил стыд. Живой рукой нервным движением зачесал пряди волос, упавшие на глаза, и честно ответил: — Я уже не знаю, как лучше. Просто скажи, как есть, ладно? С последствиями я как-нибудь разберусь. — Хорошо, — она смягчилась, но было видно, что слова давались ей непросто. Джеймс прислонился спиной к стене и слушал, не прерывая. — Я была на задании, и ты тоже. Ещё до того случая со Стивом тебя послали убить одного человека, которого я защищала и, к сожалению, ты нас вычислил. Наташа замолчала и прикусила губу. Взглядом просила остановиться на этом, Джеймс же просьбу зарубил на корню. Мост, крик, рыжие волосы. Снова, снова, снова. — Дальше. — Ты выстрелил. Дёрнулся мускул, из прокусанной изнутри щеки пошла кровь, Джеймс ощутил её металлический привкус во рту. Услышал тот выстрел, звук падающей на асфальт гильзы, женский вскрик боли. Смотреть на Наташу больше не было сил, и он опустил голову. Хотелось сорвать дверь с петель и свалить куда-нибудь подальше, но он продолжал стоять, потому что побег не имел смысла. От себя не убежать. Он уже пытался. — Наташа. С отчаянием, страхом, мольбой. — Я закрыла того человека собой. Пуля попала... Удар бионикой в стену перебил Наташу на полуслове. Джеймс терял контроль, гнев колобродил по мышцам, ненависть к себе приобретала критические величины. И она ни в коем случае не должна была опускать свои руки на его плечи и говорить то, что сказала. Но Наташа из смелых, у таких своя правда, и деваться было некуда — он стоял и сгорал от горечи, а её руки сжимали плечи и, кажется, не давали упасть окончательно в ту пропасть, что перед ним разверзлась. — Меня ранил Зимний Солдат, ГИДРа. Не ты. — Блять, но это я спустил курок! Она развернула его к себе лицом, и Джеймсу никогда не забыть эти болотные глазищи, в которых он, словно в топях, уходил ко дну. Пытался опустить взгляд, отвернуться, исчезнуть, но вновь и вновь оказывался в плену, потому что сейчас Наташа была в тысячу раз сильнее и напористее его. — Я знаю правду, и ты знаешь правду. И если уж так хочется извиниться за чужие пули, то делай это сейчас, потому что больше мы к этому не вернёмся. Она удивительная, эта Наташа Романофф — прочитала его, словно книжку, и выдала карт-бланш. Джеймс не верил, что так бывает, но видимо стоило смириться с фактом — друзья Стива Роджерса были ему под стать. Рядом с собой он собрал лучших. — Мне очень жаль. Прости. Не полегчало. Стало даже дерьмовее. — Прощаю. Он ничем не заслужил искренность и понимание, но Наташа имела свой взгляд на ситуацию, и его мнение не учитывалось. Джеймсу было жизненно необходимо себя добить и он спросил: — Куда попал? Наташа усмехнулась. — В укромное место. Не для любопытных глаз. Джеймс невольно опустил взгляд на грудь, но тут же стыдливо его отвёл. Ну и козёл, подумалось ему, но Наташа не была так строга и даже хохотнула. Поразительная женщина. — Чуть ниже живота. Царапина. Вырвался нервный смешок уже у Джеймса. Он знал, как стреляет. Наташа очень сильно искажала факты. — Врёшь и не краснеешь. — И не краснею, — пожала плечами и вернулась обратно к столу. — Продолжим ворошить прошлое или займёмся делами? Да, дела. Вывернутый наизнанку мир не стоял на паузе и требовал к себе внимания. Джеймс продышался и кивнул. У него ещё будет время заебать себя мыслями и виной, а сейчас стоило вернуться в реальность. И если бы Наташа позвала его в самое пекло, в самую безнадёжную передрягу, то он и глазом бы не моргнул, пошёл за ней. И не только потому что был должен за злополучную пулю. Просто... она видела в нём Джеймса Барнса, а не тень кровавого прошлого с холодным бездушным прозвищем. И он не мог это не ценить. — Пороюсь в нём потом. * На него было больно смотреть, и Наташа решилась на отчаянный шаг. Изначально план был несколько иным, всё должно было ограничиться поиском Клинта, переставшим выходить на связь после единственного телефонного разговора в Ваканде, но воспоминания Джеймса внесли свои коррективы. Кто мог знать, что единственным человеком, перед которым она оголит душу, станет молчаливый и погруженный в собственные беды Джеймс Барнс? Они уже делили боль от потери Стива и Сэма на двоих, теперь же разворошили и личную драму с ранением. Наташа подумала: «зачем останавливаться на достигнутом?» и выдала о себе парочку невыносимых фактов, и настал её черёд искусывать щеки в кровь, пряча влажные глаза в ворсистый пол. Замечательная черта Джеймса — умение слушать, не перебивая. Он анализировал сказанное ею, и можно было подумать, что в холодном взгляде отсутствовали эмоции, но это — только на первый взгляд. Приглядеться, и там, в глубине голубых озёр всплесками колыхались то беспокойство, то сочувствие, то горечь. Сам был пропитан виной за содеянное, но держался перед ней молодцом, стойко и сдержанно. По-мужски. Она тоже старалась, но то и дело голос подводил. — Мне нужно найти Клинта Бартона. Вы с ним тогда на одной стороне бились в аэропорту. — Ага. Дерзкий малоприятный лучник, — лучшего определения и не найти. Наташа не сдержала горького смеха. — Да, и по совместительству мой лучший друг, у которого вся семья рассыпалась в прах. Трое детей и жена. — Твою мать... — Мы созвонились с ним перед вылетом, я рассказала всё, что знаю, и больше он на связь не выходил, — Наташа судорожно заправила чёлку за ухо и кое-как продолжила: — Я боюсь, что он натворит глупостей. Страшных глупостей, непоправимых. Мне нужно его найти. Джеймс кивнул. Наташа вспомнила, что в каждой комнате базы Тони предусмотрительно понаставил полки с водой и алкоголем и, на момент задумавшись, всё-таки выбрала воду. Джеймс словил бутылку бионикой и осушил добрую треть. Вода помогла, и говорить дальше стало немного проще. — А ещё... кажется, моя сестра тоже исчезла. Выпалила на одном дыхании и не выдержала. Хорошо, что без туши, дерьмовое бы вышло зрелище. Джеймс подался вперёд, оторвался от своей дурацкой стенки, пробитой у косяка, но так и замер, не зная, куда деться. Может, и хорошо бы было, если бы осмелился, сгрёб её в кучу и прижал к себе, что есть дури, бионикой, но он не смог, а она и не из тех, кто припадает к мужской груди в поисках утешения. Так и зависли, ни туда, ни сюда, но и за этот порыв испытывала к нему благодарность, и что-то тёплое, давно позабытое и едва ли осознаваемое разумом. Вчера стояла с Брюсом рядом, но довериться не смогла, потому что доверие предал, и пусть не его вина, ничего с Халком не поделать (знала, ещё как знала, на что тогда шла), но перейти пропасть не вышло и оставила его на другой стороне в одиночестве. Горьковаты на вкус ушедшее прошлое, растерянные по дороге чувства, но смирилась за столько лет отсутствия, свыклась, и повернуть обратно было выше её сил. Брюс и не настаивал, лишь выкручивал ей внутренности печальным взглядом и сам держался на добром слове. «Нат», — сказал он тихо, а послышалось криком, так и похоронили всё, что было когда-то важно и дорого. И Наташа не знала, что нашло на неё и почему Джеймс, а не кто-то другой — поближе да поважнее, — но подкожно чувствовала — выбор правильный. В её случае, с кучей мёртвых друзей в запасе, так и единственный. Только бы не потерять. Подумала, и он преодолел полметра. Смотрел горестно и слов не подбиралось, да и что тут сказать? Они в полной жопе, и каждый новый день делал её всё беспросветнее. — Ты уверена? Наташа проглотила соль и прислушалась к сердцу. Оно замерло. Чутьё вопило, и Наташа ненавидела вопль этот каждой клеткой своего тела. — Она из Чёрных Вдов, как и я. Была бы жива, вышла бы на связь. — Как её зовут? — Елена. Елена Белова. Джеймс едва заметно улыбнулся и на чистом русском сказал: — Вы же не сдаётесь. Наташа ответила с московским акцентом, вытравить который было сложнее, чем научиться убивать профессионально. — Не в нашем характере.   *   И к вечеру худшее насчёт Елены оправдалось. Одна из Вдов, Марина Владимирова, выложила, что знала по громкой связи даже не Наташе, а Джеймсу. Пообещал взамен услугу, помощь, что угодно, если расскажет и та согласилась — репутация Зимнего Солдата топала впереди него армейскими сапогами. Наташа, тем временем, занималась и пейджером Фьюри, и Бартоном, и бесконечными созвонами с Роудсом, и Ракете давала какие-то наводки и вводила в курс дела, как может. В общем, была нарасхват. Сообщать скорбные вести не хотелось. Марина могла ошибаться, перепутать, наврать в конце концов. Знала же, чьей сестрой была Елена. Вот только время работало против них: каждый час пропавшего без вести уменьшал шансы на жизнь в геометрической прогрессии. На Джеймса и так давил приобретённый груз знания о том, что чуть не убил Наташу, а теперь нужно было добить её окончательно. Лучше бы взял на себя Бартона, тот хотя бы жив. Он шёл по бесконечному коридору базы с тяжёлым сердцем, но с непоколебимой решимостью сообщить, как есть. Таким, как Наташа, подсластить пилюлю не получится — разгрызут до горечи и слова не скажут, выдержат. Но Джеймс боялся: «а вдруг нет?». Придумать ничего путного не смог и решил, что будет действовать по ситуации — из дерьма всё равно не сделать конфетку. Вывернул из-за угла и оказался в просторной гостиной. Ракета обернулся и брякнул: — Явился не запылился. Джеймс пропустил язву мимо ушей. Смотрел в глаза Наташи и лишь смог дёрнуть подбородком в сторону, даже не произнести. Она всё поняла без слов. Побледнела, осунулась, быстро-быстро заморгала и выскочила пулей за двери базы в сгущающиеся тёмные сумерки. — Ну, чего встал, как вкопанный? Иди, иди за ней, — Ракета вскинул своими маленькими лапами в воздухе, и ему не нужно было объяснять, что случилось. Сейчас только такое случаться с ними и могло. — Думаю, не стоит, — сухо отрезал он, но тут же получил, словно звонкую пощёчину, ответ от зверя, который, по всей видимости, был помудрее его да поопытнее. — Дурак ты, да? Это же девчонка, и ты ей только что сердце на куски разбил. Не знаю, что там у вас, мне и не важно, но если ты не заметил, она у нас одна. Беречь надо, знаешь ли. Грозный взгляд ничего не поменял — Ракета на такие вещи не реагировал. — Шуруй и в темпе, — полетело в спину напутствие, на которое Джеймс показал понятный на всех планетах жест. Раз некий Квилл — землянин, то наверняка Ракета в свой адрес повидал его не единожды. Джеймс очень хотел в это верить.   На улице стоял ветер и моросило. Джеймс огляделся по сторонам и, не найдя никого живого, негромко крикнул: — Наташа! Прислушался, выругался сквозь зубы и уже думал возвращаться обратно, но из-за поворота услышал: — Здесь. По левую сторону здания располагался ряд скамеек, и Наташа сидела там, прижав колени к груди. На него даже не глянула, и Джеймс был рад — от её взглядов он страдал только что не физически. Слёзы стекали по её лицу потоком и она их больше не скрывала. Равнодушие или доверие? Джеймсу оставалось лишь гадать, но одно он понимал  — такой всесильную Наташу Романофф видели не многие. — Спасибо, — проронила глухо и, наконец, повернула голову. Отчаяние, так хорошо знакомое ему отчаяние. — За такое не благодарят, — поджал губы и сел рядом. Уронил голов вниз и прикрыл глаза, мышцы заболели от разбора завалов только сейчас, и в памяти всплыл светлый образ, самый чистый образ из всех, что ему доводилось видеть. — Я вчера нашёл девочку с котом на руках. Она его сутки в руках продержала, спасала... Я думал, что всякое уже повидал, но после неё понял, что никогда раньше не видел такой веры и надежды. Даже у Стива. Надо было просто перешагнуть через себя и стать сильнее, чем есть. Джеймс очень постарался и договорил: — Нам тоже нельзя сдаваться. Никак нельзя, слышишь? У Наташи дрожали губы, у Джеймса под рёбрами напалмом взрывались сомнения. В висках стучало: «дурак ты, да?», и порывом, под пазуху, в кольцо рук её вместе с коленками. Не противилась, через пару мгновений обвила шею и держалась, изо всех сил за него держалась. Левый рукав толстовки на плече промок от слёз, правый — от мороси. Ветер становился пронзительней и, когда Наташа дрогнула, Джеймс сказал: — Пойдём, околеешь ведь. Шмыгнула носом и кивнула. Расцепил ладони и самому стало прохладнее. Кое-как поднялись на затёкшие ноги и двинулись в сторону базы. Джеймс как бы между прочим спросил, чтобы хоть немного отвлечь её от гибели сестры: — Что с Бартоном? Наташа выудила из заднего кармана джинсов смартфон и молча протянула ему. Сообщение было исчерпывающем. «Прекращай, Нат». — Дай ему время. — Будто у меня есть выбор.   *   К ночи вернулись все кроме Тора — он остался разгребать последствия железнодорожной катастрофы. Видимо, бог нашёл вид подходящей ему терапии.   У Роудса, судя по страдальческому выражению лица, денёк вышел так себе, у Беннера — явно получше. На своё отражение отражение в зеркале Джеймс предпочёл не смотреть вовсе.   — Есть новости по Фьюри, кому он мог отправить сигнал?   Ракета вывел картинку в 3D и ткнул лапой в россыпь звёзд и планет: — Похоже, ваш дружок имел контакты с космосом. Галактика не ваша, чёрт знает где в световых годах, и я даже не могу понять, как с этой штуковины в принципе мог дойти туда сигнал, но факт остаётся фактом. — И кто это может быть? За своей спиной Джеймс ощутил движение — сработал инстинкт и он обернулся. Женская версия Стива Роджерса стояла перед ним, и он на момент оторопел, но бионические пальцы на автомате сложились в кулак. — Где Ник Фьюри? — спросила женщина у присутствующих, и металл в её голосе ясно дал понять — шутить она не привыкла. — А вы кто? — Роуди тоже был готов к бою, но проявил любезность к незваной гостье. — Та, кого вы искали, — она подняла руку, а в ней — точь-в-точь такой же пейджер, что лежал у них на столе.   — Что ж, — присвистнул Ракета, — вечер перестаёт быть томным. И впервые в жизни Джеймс был с енотом безоговорочно согласен.