Нелепости летнего Уотердипа.

Да простится мне подобный каламбур, однако, видит Тир, что городские писцы выпустили тысячи – тысячи! – свитков-памяток для тех, кто приехал в Уотердип издалека. Впервые оказаться в городе, подобном нашему, весьма непросто для неподготовленных людей, ибо больше странностей и волшебства нет ни в одном уголке Фаэруна. Тем не менее, память подсказывает мне, что по неясным причинам ни один путешественник еще не избежал ситуации, в которой пренебрег бы, по меньшей мере, сразу тремя запретами стражи. Разумеется, я говорю не о настоящих преступлениях. Я говорю об абсурде, уникальном настолько, что из-за каждой подобной ситуации в законы Уотердипа то и дело добавляется очередной прецедент. Когда я записывал историю, которую ты, неизвестный читатель, сейчас имеешь удовольствие или неудовольствие созерцать, Лейрел любезно напомнила мне о семействе енотов, судимых по иску одной *густо зачеркнуто* (старой мегеры) моложавой дамы, обвинявшей их в краже коробки шоколадных конфет с золотой пылью. Позволю не выказывать личного отношения к сему происшествию. Еноты, надо сказать, были приговорены к пожизненному изгнанию, так как дама настаивала на их неминуемом наказании. Также Лейрел был упомянут один случай, когда некий достойный муж из сильных сего города обратился в жабу по ошибке любовника его собственной жены, и поднялся сущий переполох, когда одно из мест на Совете Лордов заняла огромная лягушка, оглашавшая заседание глубоко возмущенным кваканьем. Милая Лейрел, я ума не приложу, откуда ты знаешь все эти подробности, однако, по твоему настоянию, оставляю их здесь, и даже показываю тебе, что не вычеркнул данный фрагмент из моего повествования, хотя именно так и следовало бы сделать. Кроме того, не припомню за последние десять лет подобного инцидента, так как присутствовал на каждом совете – за исключением того весьма неловкого утра, чуть менее, чем через год после которого, я имел счастье впервые держать на руках мою дочь. Но я отвлекся от нелепостей и опасностей Уотердипа. От Лейрел некогда поступало вполне разумное предложение прекратить создавать свитки и раз и навсегда снабдить город предупреждениями в необходимых для этого местах. Однако, сочиненные ею вывески, извещающие о недопустимости кормления канареек зернами с наложенным на них заклинанием развеяния магии, я счел неуместными. В дверях ювелирного магазина Касавира посетило дурное предчувствие грядущей катастрофы. Это ощущение окатило его, словно ведро ледяной воды, и ушло прочь, словно насвистывая себе под нос идиотскую песенку, пока он пытался понять, что же случилось секунду назад на самом деле. В проклятой ювелирной лавке обнаружился проход на соседнюю улицу. Касавир понятия не имел, как теперь искать Аланну. На узенькой улочке, сплошь покрытой лианами белых и ярко-розовых цветов, не оказалось ни одного магазина. Аланны тоже. Стояли оглушительная тишина и жгучая жара. Из всех живых созданий обнаружился только толстый рыжий кот, который почти насмешливо жмурился ему с подоконника, да женщина, деловито вешающая белье в глубине увитой виноградом террасы. Судя по карте, через несколько проулков находилась улица с самыми дорогами лавками одежды во всем городе. Касавир заглянул сначала в один магазин, затем во второй: лишь для того, чтобы продраться через ворох платьев, шарфиков, перчаток, сумок, которые женщины почему-то неизменно пугающе нежно называли «сумочками» (хуже этого могло быть только слово «туфельки»), и понял, что Аланны нет нигде. В магазинах к тому же на него смотрели, как на полного идиота – очевидно, считая, что по доброй воле сюда может прийти либо сумасшедший, либо… либо сумасшедший, который любит переодеваться в женские тряпки. Касавир обошел несколько храмов, начиная всерьез задумываться, что Аланна подвернула ногу на этих огромных каблуках, и ей понадобился жрец. Он расспросил нескольких продавцов, не видели ли они «очень рассерженную блондинку в светлом платье и нет, не неприметную, вы бы точно ее запомнили». Но Аланну не замечал никто, и паладин терялся в догадках, каким образом его жена могла миновать такие дорогие лавки с вещами, которые она настолько любила. Спустя еще какое-то время Касавир осознал, что скоро и сам заблудится в этом чертовом городе. И карта, к слову, уже через час казалась ему совершенно бесполезной в толчее на главных улицах, а также в мешанине сорванных или вообще повернутых в другую сторону указателей. У него рябило в глазах от домиков, которые все, будто на подбор, выглядели так мило, словно сошли с рисунков акварелью – синие, красные, желтые крыши, разноцветные окна, каменные стены белого, нежно-лимонного, бежевого и терракотового цвета, гирлянды цветов и винограда. И, черт возьми, никакой системы, с помощью которой можно было бы ориентироваться хоть как-то во всем этом! «Тир, за что? В этом городе даже стрелка, которая указывает направо, ведет налево». Пятнадцать лет назад он бы запустил скомканной картой в ближайшее окно, постаравшись свалить ею горшок с розовыми гиацинтами. Но сейчас он стал старше и сдержаннее, поэтому должен был вести себя, как подобает. Хотя бы немного. Очевидно, в другой ситуации Касавир должен был бы полюбоваться видами и архитектурой города, но просто не мог. Он с ужасом думал об Аланне, которая в его воображении то становилась жертвой грабителей, то теряла карту, то не могла найти дорогу домой, и чувствовал себя куском фруктового льда, который вот-вот расплывется на солнце в лужу. Тело снова взмокло, и ему страшно хотелось пить. Тем временем, толчея вокруг становилась все невыносимее, и ему пришлось спрятать деньги подальше в карманы одежды – он слышал, что на самых людных улицах то и дело сновали карманники. Каменные проулки вокруг него, будто грибами после дождя в лесу, обрастали палатками с тканью, овощами, керамикой, деревом и домашними безделушками. Поначалу лотки стояли редкие, а затем едва ли не у каждой двери обнаруживалось по два прилавка с разноцветными тентами. В тени веранд пили кофе и изучали прохожих старики. Толпа на улице, как водоворот, вынесла Касавира на рыночную площадь, заполненную постоянно движущейся людской массой. Здесь палаток оказалось еще больше, и царил настоящий хаос, а летнее солнце пекло, как в пустыне. От одного вида этого людского месива, перемежающегося лошадьми, ослами, овцами, курами, гусями, у него почти опустились руки, потому что шансов натолкнуться в такой толпе на Аланну не оставалось. В любой истории у каждого героя находится помощник. Во всяком случае, мой опыт подсказывает именно подобное развитие событий. Тем не менее, я должен предупредить каждого неосмотрительного читателя, опьяненного фантазиями о заманчивости приключений и поисках несметных сокровищ Уотердипа, никогда и ни в коем случае не повторять то, что пришло в голову моему доведенному до полного отчаяния коллеге, которому, к тому же, несказанно повезло. Касавир, я прошу как тебя, так и твоих почтенных родителей, даже не хмуриться, читая эти строки. Ты и сам говорил, что пришедшая тебе в голову идея оказалась ужасной, но, к сожалению, единственной, и я даже не осуждаю тебя за это. Однако, именно для вас, дорогие путешественники, я перечислю все возможные ошибки до того, как хоть одна из подобных идей покажется вам хорошей. 1. Ни в коем случае не нанимайте проводников где-либо, кроме мест, проверенных гильдией следопытов. Ваша карта все равно пригодится только им. 2. Не ходите на рынок в одиночестве. 3. Не ходите на рынок, имея при себе слишком много денег и никакой охраны. 4. Не верьте ворам, сколь честной ни казалась бы вам их внешность. Именно с подобного доверия начинаются десятки историй с весьма печальным концом. «Мне придется найти проводника для этого проклятого города. Или чудо». Касавир обреченно разглядывал мешанину, царившую на рынке. На одном из ближайших прилавков лежала громадная спелая клубника. Какая-то женщина ругалась, суя смуглому торговцу под нос яблоко с коричневым боком. По соседству фермер в соломенной шляпе нахваливал квохчущих куриц, рассаженных по клеткам. На следующем прилавке лежали странные штуки, больше похожие на прямоугольных змей, присыпанных мукой. Выглядели они, на взгляд Касавира, не особенно съедобно, хоть и почему-то продавались вместе с цветочными лепестками в сахаре и орехами. До него волнами доносились запахи фруктов, жареного мяса, пряностей, трав, скотины, людской массы, и каждый становился то слабее, то сильнее, стоило лишь отступить в сторону на полшага. Касавир огляделся в поисках хоть какого-то ориентира, и, лавируя между людьми, отправился к большому каменному фонтану с водой. Та оказалась ледяной и чистейшей, как родниковая. Он сполоснул лицо, смочил голову, и собирался попить, когда внезапно почувствовал в общем винегрете запахов необычно сильный аромат ванили, и увидел в отражении фонтана руку, почти робко ползущую к его кошельку. - Ай! Руку он поймал, прижимая к мраморному бортику фонтана. Парень, попытавшийся его обокрасть, оказался рыжим, как клен по осени, весь в веснушках, и с растрепанными волосами. Огненно-яркая щетина заметно его взрослила, и все-таки Касавир прекрасно видел, что ему едва ли исполнилось двадцать. Чуть-чуть вырос из подростка. Увидишь такого на улице – в жизни не подумаешь, что захочет украсть твой кошелек. И что-то ему подсказывало, что пока этот рыжий паршивец ничего по-настоящему и не украл. Парень выглядел крепким, медленным и оттого совсем непохожим на ловких и жилистых уличных воришек. В конце концов, после общения с Нишкой, Касавир знал об уличном воровстве куда больше, чем положено ему подобным. Конечно, большинство городских паладинов знали про общие особенности выбора жертвы кражи, но тонкостями, что естественно, делиться никто из пойманных стражей воров не жаждал. Но Нишку он по-своему любил, а после третьей кружки медового лагера тифлинг болтала без умолку обо всем подряд. И, в общем и целом, как Касавир в свое время понял с ее слов, его самого мог выбрать жертвой только идиот. Как и Бишопа. Как и Келгара, если тот не в стельку пьян. А Аммона Джерро хорошие воры обходили бы за несколько метров. Парень дернулся, безуспешно пытаясь освободить руку. Люди начали на них оборачиваться, и Касавир краем глаза заметил стражников, направляющихся в их сторону. «Кстати, о проводниках. Где еще я буду их искать? Либо Тир оберегает меня, либо это очень плохая шутка». Он потянул мальчишку за руку в сторону от рынка и прочь от стражи. - Пошли. - Какого… эй?! Эй! Парень настолько ошалел от происходящего, что даже не стал сопротивляться, и оттолкнул Касавира от себя, только когда они оказались в относительно безлюдном проулке около рынка – слишком узком для палаток и повозок, но достаточно широком, чтобы по нему свободно прошли два человека. Едва мальчишка оказался в паре шагов от паладина, он разразился целой речью: - Мужик, ты можешь объяснить мне, что вообще только что произошло? Я пытался тебя обокрасть, а ты тащишь меня от стражи? Это что вообще? Какого черта тебе от меня нужно? Вообще-то Касавиру казалось чудом, что воришка не пытается от него дать деру прямо сразу. «Отпусти его. Тебе напекло голову». Он чувствовал себя ужасно нелепо. Сначала Аланна, потом родители, теперь вот это. Касавир понятия не имел, как вообще можно кого-то нанять на улице, не в гильдии следопытов и проводников, потому что на самом деле встречал подобное только в дурацких книжках. Когда кто-то подходит к первому встречному и тот, разумеется, оказывается именно тем, кем нужно. Разве что таблички с именем над головой нет – привет, я такой-то и такой-то, и именно я помогу тебе выполнить задание. Но в книжках этот встречный, разумеется, сурово молчит и объясняется только знаками. И он уж точно не рыжий. Нет. - Как тебя зовут? Парень встряхнулся, как будто ему в лицо плеснули холодной водой. - Ричи, и я нихрена не понимаю, - он резко взъерошил и без того растрепанные волосы на макушке. – Я даже не понимаю, какого черта я с тобой разговариваю! – неудавшийся вор нервно сделал пару шагов туда и обратно. – Последний раз, когда меня затащили в проулок вот так, меня пытались поиметь, и в каком-то смысле, сейчас происходит то же самое, но дело было ночью и… «О, нет». - Помолчи хотя бы секунду! – Касавир еще даже не повышал голос, но парень все равно вытаращился на него круглыми глазами снизу вверх. Глаза, к слову, были примерно такими же синими, как небо над головой. Парень только возмущенно всплеснул руками и ткнул указательным пальцем себе в грудь: - Помолчать?! Это мне стражу звать надо, когда меня хрен знает кто пытается затащить хрен знает куда! Сам помолчи! Ты кто вообще?! Я кричать буду! Касавир только поморщился от голоса Ричи, который содержал в себе какие-то странные повышенные нотки, придававшие ему неуловимое сходство с криками рассерженной Аланны. Он вздохнул и потер глаза, которые жгло от слишком яркого солнца: оно пекло так, словно стояло в зените уже несколько часов. - Меня зовут Касавир. А ты плохой вор, если упустил из виду тот факт, что решил обокрасть паладина. Мальчишка попятился от него, и на лице Ричи почему-то отразился такой ужас, словно ему только что явилось несколько демонов. С рогами, хвостами, серной вонью и прочими атрибутами. - Кого-о-о?! – удивленно потянул он. Взгляд Ричи превратился из перепуганного в удивленный. Потом в озадаченный. Он недоверчиво прищурился и переместился сначала чуть вправо. Потом чуть влево. «О, боги. Как статую разглядывает. Великий Тир, это очень плохая шутка. Даже хуже, чем когда я после молитвы призыва обнаружил вместо целестиальной лошади котенка, который уже как тридцать лет – кот размером с гончую». - Если ты паладин, то я принцесса! - озвучил Ричи спустя несколько мгновений. – Ты не можешь быть паладином! Ты что думаешь, я книжек вообще не читал? Паладины в таких штанах не ходят, они в латах! На конях! С мечами! Они молятся весь день и спасают всех подряд! – по мере произнесения этой речи, парень приобретал все более гордый своей смекалкой вид. - Им нечего делать на рынке, и тем более нет у них таких денег, как у тебя! Так что ты мне рассказываешь?! – довольно закончил он и встал, подбоченившись. Вывод был настолько нелепым, что в первую секунду Касавир даже не нашелся, что ответить. Несколько секунд он молчал, а потом почувствовал, что раздражение внутри, подстегнутое расхожими стереотипами, отсутствием Аланны, усталостью и жарой, накатывает с такой силой, что он хочет послать к черту всю свою сдержанность. Касавир вздохнул, исподлобья глядя на Ричи, и довольный вид того слегка угас. Тем более что воришка снова подобрался подозрительно близко, очень неумело делая вид, что ничего не хочет украсть. - Убери руки! А теперь послушай меня, и добавь пару новых подробностей в свою сказочную страну из книжек, принцесса. – Он запнулся, не ожидая, что голос прозвучит настолько раздраженно и низко. - Я в отпуске. А это значит, что в мои планы сегодня входило лежать на песке у моря вместе с женой, а не выискивать ее же по трущобам, потому что ей взбрело в голову позлить меня! Мальчишка от него попятился, косясь подозрительно и с опаской. - Ну так… и… это… - Ричи резко встрепенулся, и вытаращился на Касавира так, словно видел впервые. – Стоп, ты женат?! Какого черта?! Я тебе в переулке нахрена?! Или ты все ж таки из этих, которые женятся на наследстве, а потом... – в глазах воришки появилось еще больше ужаса, чем раньше, хотя это, на взгляд Касавира, было невозможно. - Э, э! Мужик! Я у мамочки один! У меня, конечно, есть брат Личи, но мамочка уронила его с крыльца, так что от него теперь точно никакого проку! Я у нее один, вообще один, а ты понимаешь, каково быть единственным адекватным наследником семьи, да?! Ричи попятился от него к стене соседнего здания. Касавир раздраженно выдохнул. - Во-первых… Ричи, - он изо всех сил сдерживался, чтобы не ляпнуть в мгновение прицепившееся к языку «принцесса». - Я люблю свою жену. Во-вторых, поскольку она потерялась в этом чертовом городе, я пытаюсь ее найти! В-третьих, я не понял, к чему был этот жалобный рассказ о том, что ты один у своей мамочки, но пожалуйста, не объясняй, зачем! - Эй! Почему это жалобный?! – Ричи возмущенно уставился на него. – А вообще, раз жену ищешь – вот и ищи! И не мешай! Тем более ты ее явно на золото приманиваешь, - парнишка покосился на его кошелек, который вообще-то никогда и не был слишком приметным, еще раз, но на этот раз потянуться к нему не попытался. - Даже не думай, - Касавир вздохнул и еще раз посмотрел Ричи в глаза. - Мне нужен проводник в этом хаосе, потому что здесь даже указатели ведут не туда, куда нужно! Ричи несколько секунд смотрел на него, и за это время на его лице успели отразиться: - А что не так-то? Они постоянно так висят! – Недоумение. – Тебе что, персональный проводник нужен? Кроме карты? – Сосредоточенность. – Нет, нет! Погоди! Тебе точно нужен проводник! - И, наконец, искра осознания. «Слава всем богам, дошло наконец-то!» Касавир вздохнул и приложил ко лбу все еще прохладную после фонтана ладонь, глядя на Ричи: - Тир явно решил посмеяться надо мной, потому что из всех, кто хоть как-то знает этот город, мне достался ты. Да, мне нужен проводник. Воришка присвистнул, умудрившись изобразить одновременно настолько кислое и мечтательное выражение лица, что Касавир на короткую секунду позавидовал мелкому паршивцу относительно выразительности мимики. Над ним самим все, начиная от отца и заканчивая Аланной, всегда подшучивали, что он единственный человек, у которого ярость, счастье и удивление выглядят на лице совершенно одинаково. - Так ты тирранин? – Ричи вздохнул, печально опустив уголки рта. - Ох, как мне пове... – он тут же осекся, бегло посмотрел на Касавира и взмахнул руками. – Эээ, в смысле, вы все такие благочестивые и вообще! - он набрал воздуха в грудь и гордо выпрямился. – Короче! За какие-то жалкие тр… - Ричи вновь почему-то осекся, поймав на себе взгляд Касавира и снова поднял руки в примирительном жесте. – Хорошо, двадцать серебряных монет – я тебя проведу! Даже покажу всякие там достопримечательности и расскажу легенды! Ну так что? Касавир только устало вздохнул и покачал головой. В другой ситуации, он бы, может, и стал торговаться, но не сейчас. «Если бы он пытался забалтывать своих жертв до полусмерти, они бы сами отдавали ему кошельки, лишь бы он ушел». - Мне не нужны легенды, принцесса. И тем более экскурсия – покажи мне, где может оказаться женщина, которая мечтает потратить деньги назло мужу. Ричи только фыркнул и гордо упер руки в бока. - Хорошо! Только задаток вперед! - Половину сейчас, половину потом. Он отдал деньги этому созданию, ничего не говоря. Ричи взял серебро и принялся рассматривать его с таким важным видом, словно что-то понимал в чеканке. Касавир только потом задал вопрос, который вертелся в голове с самого первого момента их встречи: - Скажи честно, ты хоть что-то хотя бы раз украл? Удачно, я имею в виду. Он усмехнулся, заметив, что выражение лица мальчишки переменилось так сильно, словно его только что хлестнули хворостиной по спине или окатили холодной водой. Веснушчатые скулы покраснели. «Значит, нет». - А это не твое дело! Я что, по-твоему, совсем идиот?.. Я, по крайней мере, не такой дурак, чтоб жену потерять... Да и вообще жениться! - Красными пятнами теперь пошли не только скулы, но и шея над воротником простой льняной рубахи. – Так что пошли! - Да, я вижу, что ты многое понимаешь, - фыркнул Касавир. Ричи, судя по всему, сарказма не уловил. Тем более что мальчишка уже жестом указал ему на одну из соседних улиц, и двинулся к ней. Блуждая по улочкам, в какой-то момент она вышла к огромной башне, устремлявшейся к небу, как огромная скрученная раковина черного цвета. На солнце камень слегка отливал фиолетовым. Мостики, балконы, башенки и окна выглядели, как сон сумасшедшего архитектора. Цветные витражные окошечки выглядели вкраплениями золота на слегка глянцевой поверхности здания. И все-таки вся эта красота Аланну ни капельки не прельстила. Она уже битый час бродила по жаре, по брусчатке, от которой болели ноги, и злилась, что не может найти ни одного приличного магазина. Окончательно расстроившись, Аланна стала искать место, где бы поесть. Или хотя бы выпить чего-нибудь холодного. А заодно перевязать натертую ногу, дав ей немного отдохнуть. Из первой же таверны она вышла еще злее и растрепаннее, чем была, потому что почти в дверях ей сразу же засвистели какие-то моряки, затем – папенькины сыночки, разодетые в шелка. Еще и владелец предложил какую-то дрянь с ужасным названием «кваггот», а затем страшно оскорбился, когда она сказала, что та воняет, и она не собирается ее пить. Обозвав кого-то «мелким засранцем», Аланна вышла из этой дыры, хлопнув дверью. Во второй таверне оказалось поприличнее. И побольше всяких диковинок. И цены повыше. И ей даже никто не свистел – вокруг вполголоса переговаривались чинные эльфы и притихшие полукровки. Людей почему-то почти не было. Аланна вздохнула с облегчением, заняв один из столиков. Ей здесь понравилось: она понятия не имела, как тонкие древесные стволы прорастают сквозь стены, однако, их покрывал целый ковер растительности, в воздухе стоял едва ощутимый цитрусовый запах, и по помещению разливалась мягкая прохлада. Листва приятно шелестела. Деревянная мебель, птичье пение и летний полумрак липового цвета, пронизанный солнцем, слегка отогнали возмущение Аланны. Она съела салат с холодным мясом и выпила бокал подозрительного на вид ярко-голубого вина, впрочем, ей понравившегося. Подали его ледяным, а на вкус оно напомнило Аланне самую спелую клубнику и черную смородину. После еды она почувствовала себя куда лучше, тем более что напротив таверны виднелась первая вывеска, вызвавшая у нее настоящий интерес. Последние четверть часа Аланна поглядывала на нее с затененной веранды, наполненной птичьим щебетом, и у нее уже руки чесались зайти внутрь. «Ювелирный магазин Халазара». Затейливая вывеска радужно сверкала на солнце от витражного стекла и легкой позолоты. Черные витрины с тонкой ноткой перламутрового блеска только подхлестывали любопытство Аланны, так как она не видела магазина за дверью, но уже точно знала, что ее ждет нечто исключительное. Она еле дождалась, когда услужливый официант принесет счет, бросила несколько монет почти вровень с требуемой суммой, и убежала, не дождавшись сдачи. «Наконец-то хоть что-то интересное!» Ричи вел его чудовищно запутанной дорогой. Спустя четверть часа Касавир уже отчаялся ее запомнить. Дома вокруг утратили ту яркую раскраску, которую он наблюдал раньше. Улочки стали узкими и малолюдными – на них не осталось магазинов и гостиниц, а в жару большинство жителей города наслаждались сиестой. В знойной тишине остался только живописный колорит обычной жизни – рисовавшие на стенах мелками дети, развешанное на балконах белье, сонные кошки. Шевелящиеся под ветерком цветы. Причудливое разнообразие оконных рам и дверных ручек. Фонтанчики из мрамора и бронзы с питьевой водой. Первое время Касавир наблюдал за Ричи с подозрением, но когда осознал, что тот не пытается завести его в трущобы, немного успокоился. Его рыжий проводник притих. Не считая дурацких вопросов, которые он время от времени задавал, больше он не пытался произнести речь на несколько минут, чему Касавир радовался безмерно. - Я поверить не могу, что ты женат, - изрек Ричи в какой-то момент, когда они шли возле ограды, сплошь покрытой лиловым вьюнком. - Да половина из вас же поголовно гомики! Ну вам же… того, - Ричи почему-то густо покраснел. - С женщинами… нельзя. «Да он обнаглел». Касавир раздраженно фыркнул. Вот это, конечно, про ордена паладинов говорили, но не так уж часто. Говоря по правде, он сам имел весьма туманное представление, откуда пошли слухи про поголовный целибат паладинов. Нет, монахи и особо отличившиеся фанатики – это одно, но чтобы армейский офицер оставался девственником?! - Лучше не повторяй этого еще раз. Я сделаю вид, что не слышал. Между прочим, из нас двоих от тебя несет ванильной пудрой. До этого он помалкивал об этом, но запах, который он почувствовал еще на рынке, никуда не делся, и преследовал его неотвязно. От Ричи пахло то ли как от кондитерской лавки, то ли как от девочки-подростка, переборщившей с духами матери. Ричи опять встрепенулся так, словно ему за шиворот попал кусок льда, и нервно взъерошил волосы. Веснушчатые щеки снова пошли пунцовыми пятнами. - Паладин, какого хрена! Я пек булочки с клубникой! «А, значит, все-таки лавка». Он понятия не имел, что его так забавляло. Конечно, Касавир знал, что дразнить проводника – не лучшая затея, да и было это просто нехорошо. Но он, черт возьми, почему-то просто не смог удержаться. «Этот город что-то делает с головой». - Вор, который печет булочки с клубникой и пахнет ванилью? Принцесса, если это не твоя работа, и ты пьешь только слабенькие женские коктейли на сладких сиропах, то у меня для тебя плохие новости. Ричи снова нелепо всплеснул руками: - Я работаю в пекарне! Касавир только вздохнул и больше не решился травить несчастного мальчишку, который теперь шел надутым, как мышь на крупу, а потом проворчал в воздух: - Я неудачник. - А? - Я так ничего и не украл, - тихо проворчал парнишка. – Ей-богу. Меня вечно замечают. Касавир едва слышно фыркнул. - Возможно, это и к лучшему. Оказавшись внутри ювелирного магазина, Аланна только что не запищала от восторга. Она сразу поняла, что эта лавка совершенно иного толка, нежели все, что она видела до этого. Все вокруг – стены, пол, потолок – были совершенно черными и только чуточку поблескивали, как снег под луной. Украшения же смотрелись, как произведения искусства. Да, одно ожерелье стоило двадцать тысяч золотых – ну и что?! Хозяином оказался престарелый дворф с поседевшей бородой, заплетенной в косу, украшенную бусинами из серебра. Он был молчалив, серьезен, носил очки в золотой оправе и очень гордился своим товаром, сразу же сообщив, что все украшения в магазине – его собственная работа. - Леди не будет разочарована, - пообещал он. – Ни у одной женщины Фаэруна не окажется такого же ожерелья, как то, что сделал Халазар. Ко мне приезжал сам паша Калимпорта за драгоценностями для своих наложниц и жен, - дворф широким жестом указал на пергамент, на котором Аланна с удивлением действительно обнаружила такую же печать, как ту, что когда-то появилась на некоторых документах Крепости. Тогда, когда им понадобился порох с юга. - Ой, - только и сказала она. Аланна принялась жадно разглядывать украшения: тяжелые браслеты из золотых самородков с изумрудами, розы из черной платины, огромные бледно-желтые топазы размером с фалангу ее пальцев. Кольца с многоконечными звездами, покрытые бриллиантами. Браслет в виде змеи, каждая чешуйка которой была украшена крохотным камнем так, что те переливались от головы до хвоста всеми цветами радуги – от белого и нежно-розового до темного-лилового и черного. А потом она увидела колье своей мечты, и все остальное перестало существовать. Жемчужины, бриллианты и белое золото сплетались в причудливые коралловые ветви и водоросли, воздушно обвивавшие подставку-шею, чтобы подчеркнуть будто бы невзначай застрявший в середине аквамарин. Аланна умиротворенно вздохнула и почувствовала, что наконец-то может произнести те прекрасные слова, ради которых обошла столько лавок. Они прозвучали бы для Касавира как настоящий приговор, и как сладчайшая музыка – для нее самой: - Я хочу вот это. Говоря по совести, Халазар понимал, что он мухлюет. Конечно, давным-давно он сам сделал это ожерелье: он безошибочно узнавал свою работу везде и всегда. Однако не так давно колье совершенно самовольно появилось на его прилавке снова. Само, как есть, само! Черти бы его побрали. Само, как будто умело летать или телепортироваться! Если бы ожерелье вернули, это другое дело: на его взгляд, не было поступка дурнее, чем когда клиент считал, будто может отказаться от столь совершенной работы. Халазар неизменно воспринимал это, как личное оскорбление и не продавал этому человеку больше ничего и никогда. А деньги возвращал лишь при угрозе вызова стражи или паладинов Пирджерона. Сталкиваться со вторым он категорически не хотел, если учесть не совсем законный путь приобретения некоторых прелестных самоцветов. Разумеется, закон никак не мог быть более важен, нежели искусство. Халазар поклялся себе, что ни в коем случае не продаст ожерелье, и дождется хозяина. Тем не менее, прошел день. Затем второй. Никто так и не хватился пропажи. Стража к нему не пришла. Чтобы поскорее забыть об этой нелепости, он все же решил выставить колье на витрину, и решил, что его благословили подземные боги, когда явилась эта дамочка, ткнувшая пальцем в злополучное ожерелье. Он отдал его ей даже со скидкой в две тысячи золотых якобы за расчет ходовыми торговыми слитками, хотя рассчитывал на подобную цену с самого начала. Он понятия не имел, что не так с этой штуковиной, но решил, что уж если она пропадет, то столь рассеянная девушка, слишком быстро сделавшая выбор, наверняка посчитает, будто просто потеряла украшение. И, хотя Халазар ни за что не потерпел бы подобного хамского обращения со своими изделиями, являвшими собой настоящий предмет высокого ювелирного искусства (точно-точно, с премией и первым местом за прошлогоднюю выставку!), почему-то от этого ожерелья он хотел избавиться поскорее. Он чуял в нем нехорошую ауру семейного скандала. Едва Аланна покинула магазин, гордо надев новое ожерелье, замечательно подходившее к платью, в нее потихоньку стало закрадываться осознание, что даже эта чудесная вещь, упакованная в коробку с обивкой из шелка, накрытая новенькой хрустящей бумагой – тонкой, как органза – так и не умерила ее обиды. Теперь она начала вспоминать все, что Касавир делал когда-либо. Основательно. Во-первых, то, как начались их отношения. Ничего нелепее она себе и представить не могла, как и подумать, во что выльется безобидный флирт с Ниваллем с целью позлить паладина. Нет, конечно, сейчас все было хорошо, если бы не ужасная манера Касавира решать за нее абсолютно все! Она просто выводила Аланну из себя. Нет, не то чтобы она была против, но он даже гостиницу в Уотердипе выбрал сам! Не на торговой площади, а в чертовой глуши! И еще сказал, что она находится в двух шагах от всех магазинов! Кроме того, она торчала в магазинах кучу времени, почти ожидая его! Мог бы и успокоить – иначе бы она сразу пошла в магазины подальше от гостиницы, и даже не рассчитывала бы, что он вообще спустится за ней и отведет куда-нибудь. Лучше – на ту самую прекрасную улицу, о которой так много говорил! Аланна чувствовала себя по-настоящему обиженной. Раньше Касавир всегда думал о ней и наверняка попытался бы успокоить в такой ситуации. А если не успокоить, то мог хотя бы не настаивать перед поездкой на том, что она должна сдерживаться, когда делает покупки, и думать о том, нужно ли ей это на самом деле! Вот если бы она сейчас куда-нибудь провалилась или на самом деле исчезла, что бы он делал? Что? Как бы он вытаскивал ее из какой-нибудь темной ямы или подземелья?! Она со всей ясностью представила себе ужасную картину, как действительно плутает в лабиринте улиц, проваливается в какую-нибудь дыру в мостовой, и думает, как из нее выбраться. А еще мстительно представила себе беспокойство Касавира о ней. И о том, как выскажет ему, что это он виноват в том, что она провалилась. Едва Аланна подумала об этом, как ощутила странное головокружение. Кончики пальцев закололо, будто у нее только что затекли руки, а перед глазами ослепительно сверкнуло. «Мама!» Она понятия не имела, какого черта ощущает именно то, что почувствовала впервые давным-давно, будто бы в другой жизни. Когда телепортировалась из Арвана в Топи Мертвецов. Кроме всего прочего, я должен вас предупредить, что Уотердип – город весьма нестабильной магии. Заклинания в районе целых кварталов, а иногда и отдельных площадей или домов, порой могут привести к самым… своеобразным результатам. Келбен, должен отметить, что я до сих пор жду от тебя исследование карты магических энергий в области канализации и подземелья с целью устранения нежелательных волшебных всплесков под кварталами с рядом лабораторий. Ты лучше меня знаешь, что из-за реагентов, которые выбрасывают в стоки твои коллеги, в них то и дело появляются как нелепые, так и опасные вещи. Начиная от внезапно забившего из-под земли фонтана фруктовых леденцов (и я буду до конца жизни напоминать тебе, что ты набрал в колпак конфет и убежал с ним в башню, что совершенно не подобает лорду города), так и смертоносных чумных крыс, разросшихся до размеров среднего хряка. *комментарий на полях тетради, видимый лишь при ярком солнечном свете в полдень* Пирджерон, не рассказывай мне о леденцах в волшебной шляпе. Я видел, как паладины с невозмутимыми лицами унесли в твой замок три ящика конфет. И я сделал эту запись невидимыми чернилами, чтобы ты ее не стер. Ха! Аланна взвизгнула и дернулась назад, чувствуя, что тело облизал поток промозглого, почти ледяного воздуха, а правая нога угодила во что-то липкое, холодное и невыносимо мерзкое. Вокруг стояла кромешная тьма, а вонь оказалась стократ хуже, чем в общем солдатском нужнике. Аланне стало тошно, и она нервно завертела головой, пытаясь уловить хотя бы маленький лучик света, и понять, где оказалась. - Фу! Она неловко отпрыгнула назад, когда ей на нос что-то капнуло. Судя по отсутствию запаха – слава всем богам, обычная вода. Стук ее каблуков породил вокруг эхо. Ее удушливой волной захлестнула паника. Чертов Уотердип! Сначала она гуляла, а теперь – замечательно! – оказалась в том самом подземелье, о котором думала минуту назад! И что, скажите на милость, ей теперь делать?! Почти босиком, в таком платье? В ожерелье? Паника сменилась все сильнее укрепляющейся обидой. Тьма вокруг понемногу рассеивалась по мере того, как глаза Аланны привыкали к царившему в подземелье мраку. Она поняла, что стоит в огромном зале с узкими проходами по бокам. Зал рассекал надвое поток страшно грязной реки, больше похожей на неспешно движущуюся маслянистую массу грязи. «Чудесно. Я в канализации!» Ее даже слегка затошнило. «Интересно», - язвительно подумала про себя Аланна. – «Вот так вот, черт знает куда, проваливается в этом городе каждый приезжий?!» Говоря по совести, беспокойство этой прекрасной леди относительно магических особенностей Уотердипа имело под собой весьма веские основания в силу вышеупомянутых мной обстоятельств, относящихся к крысам и фонтану из леденцов. Как лорд города, я вынужден заранее оправдаться, что случившееся с Аланной в тот момент, явно вышло чудовищным недоразумением, и я должен дать слово паладина Тира, что сказки, будто вы свалитесь в канализацию и будете убиты скелетами в древних доспехах и личом в рубиновой короне, не имеют под собой оснований. Почти. И самостоятельно воскресшей нежити вы не увидите ни в одном районе города. Что же до отдельных… казусов... дорогой Келбен, эти несколько пустых строк ниже - я оставляю исключительно для тебя, как для специалиста магических вопросов обороны города! *строки не заполнены. Вместо этого на все оставшееся пустое пространство нанесен весьма грубый рисунок крайне агрессивного толстого енота в окружении леденцов и черепов в старых шлемах – при этом животное обладает поразительным карикатурно-портретным сходством с лордом Пирджероном* Я не удержалась. Л. «Черт! Если бы мы не поругались, я бы точно тут не стояла! Как будто он не мог вести себя по-другому!» Аланна так и стояла в темноте, понятия не имея, куда ей двигаться дальше. Тем более узкая дорожка над потоком нечистот, разветвлялась аж в четырех направлениях. Долго ей подумать, правда, не удалось. Она напряглась, когда услышала раздавшийся в нескольких шагах впереди, прямо за первым поворотом каменных арок, странный звук, больше похожий на треск суставов, легкий отзвук металлического бряцанья, и стук шагов. - Ой. Ой-ой-ой, - едва слышно пробормотала Аланна, а затем сглотнула. Вот эти звуки ей были знакомы даже слишком хорошо, поэтому в первую секунду ей показалось, что она даже не удивилась, когда увидела три почти разваливающихся, хилых, но от этого не менее агрессивных скелета, еще и вооруженных ржавыми мечами. Остатки оружия и снаряжения выдавали каких-то бродяг, очевидно умерших и сгнивших прямо здесь. На костях нежити уже не осталось плоти, и шли они под тяжестью металла, карикатурно пошатываясь, как троица пьяных друзей. Но Аланне было достаточно и этого. От шока она даже пошевелиться не могла, чувствуя себя так, словно без мечей, ставших такими привычными раньше, потеряла и весь боевой дух. Поэтому когда первый скелет подошел опасно близко, все, что Аланна смогла сделать – это пискнуть: - Мама! – после чего рывком натянуть на голову мертвеца тряпичную сумочку из ювелирного магазина, выронив коробку из-под ожерелья, брезгливо толкнуть нежить изо всех сил, и неуклюже попятиться, пытаясь одновременно не поскользнуться и не упасть на огромных белых каблуках ее любимых, но вообще-то крайне неудобных для прогулок туфель. «Боже мой, как я хочу на улицу! Хоть куда-нибудь, где светло, чисто и не воняет!» Перед ее глазами снова ослепительно сверкнуло, а пальцы вновь закололо. - Ай!!! Аланну слегка замутило от головокружения, и она взвизгнула еще раз, прикрываясь руками, когда увидела над головой вместо неба – огромную толщу воды, готовую сбить ее с ног. Она была готова к тому, что сейчас упадет и захлебнется – но этого так и не произошло. Еще через секунду Аланна осознала, что огромный водопад над головой не издает ни звука. На ее лицо, несмотря на гигантскую радугу, повисшую над домами, не упало ни капельки воды. «С ума сойти». Она огляделась. Район вокруг благоухал от клумб с огромными розовыми пионами и кипарисами. Теплый ветерок согревал ее замерзшую в подземелье кожу. Изящные дома из серого камня выглядели строгими и тихими. Трое мужчин в разноцветной одежде дворян посмотрели на нее, будто на сумасшедшую, а другие несколько людей прошли мимо, только не толкнув, словно внезапно появившаяся посреди улицы женщина была самым обычным делом. Паника поднялась внутри волной, заставив Аланну нервно поправить растрепанные волосы и оглядеться, пытаясь найти хоть какой-то ориентир. Затем она посмотрела себе под ноги и тут же брезгливо тряхнула правой ступней. - Фу! С ее туфельки, не оставив ни следа, как запаха, так и грязи, сползло что-то зеленое и полупрозрачное, как лаймовое желе. Оно моргнуло подслеповатыми изумрудными глазками, и деловито поползло по улице, оставив Аланну в полнейшем недоумении, отвращении и ужасе. Ни запаха, ни звука, кроме тихого бульканья, эта гадость не издавала. Аланна скривилась и поспешила отвернуться, вздрогнув от отвращения всем телом. Затем критично осмотрела платье, и, убедившись, что оно не грязное, наугад обратилась к проходившему мимо эльфу в темно-лиловой мантии. «И как он ее в такую жару терпит?!» - Вы не подскажете, что это за место? Эльф смерил ее снисходительным взглядом, в котором Аланна прочла толику презрения, и тут же ощутила, как щеки зарделись от возмущения. - Нейнгейт, юная леди, - его интонации чем-то неуловимо напомнили ей голос Сэнда. - Неужели вы совсем не знаете районов? Вы же телепортировались. С этими словами волшебник утомленно потер переносицу и удалился прочь. Аланна жгла его спину испепеляющим взглядом. - Вот уж спасибо, - тихо пробурчала она себе под нос. «Боги», - на удивление тоскливо даже для себя, подумалось ей. – «Я же вообще не знаю, где я».