Случайностей не бывает

Он проснулся от шороха прикрываемой двери. Утреннее солнце силилось пробиться сквозь плотно задернутые шторы. Джон сладко потянулся, порадовался, что не нужно собираться на работу, открыл глаза и опешил: на столе стояла его армейская кружка, над которой вился ароматный парок. На плоской тарелке лежало несколько свежих печений. Вряд ли миссис Хадсон пришло бы в голову наведаться рано утром в его спальню, да еще и с чашечкой чая, значит... Джон решил, что этот явно странноватый для Шерлока жест можно засчитать за шаг к примирению, и, улыбнувшись, стал натягивать брюки. У доктора Ватсона была тысяча и одна версия того, когда же ему окончательно и бесповоротно снесло крышу. Сколько он ни раздумывал, но тот незабываемый день казался ему наиболее подходящим вариантом. - Доброе утро! - Джон распахнул дверь в гостиную и собирался было обезоруживающе улыбнуться... но уткнулся взглядом в инспектора Лестрейда, сидевшего в его кресле, напряженно отхлебывая из аккуратной чашечки черный кофе и ерзая так, будто сидел минимум на сотне портновских иголок. Заготовленная улыбка немедленно сползла с лица доктора Ватсона. На примирительный разговор и на взгляд без скрытого на глубине подозрения можно было не рассчитывать. - Эмм... инспектор?.. - Доброе утро, доктор, - откликнулся Лестрейд, обмакивая в дымящийся напиток неизвестно откуда взявшийся рогалик. - Собирайтесь быстрее. - И часто вы здесь завтракаете? - поинтересовался Джон, не сдержав слегка ехидной интонации, но осекся, переварив последнюю фразу. - Куда, простите? Инспектор заметно удивился: - На место преступления, конечно. Дело о самоубийствах, Дженифер Уилсон, помните? Шерлок заявил, что должен взглянуть еще раз. Чувствует, что что-то упустил. - Ну а я-то тут при чем? - Он отказался делать что-либо без вашего присутствия. Сказал, что вы ему непременно нужны. Джон поперхнулся чаем и, не мигая, уставился на Лестрейда. Тот хмыкнул: - А я вам что говорил. В ответ на предложение сесть в полицейскую машину Шерлок только презрительно фыркнул и взмахнул рукой, туго затянутой в кожаную перчатку, останавливая будто из-под земли возникшее такси. Кроме раздраженного «Джон, быстрее» доктор на тот момент не услышал от него ни слова. Был, правда, еще задумчивый пронзительный взгляд серых глаз, и только. Джон, в общем-то, уже, кажется, мог гордиться своим послужным списком в области отношений с Холмсом-младшим, поэтому отбросил ненужные мысли в сторону. Точнее, отложил до лучших времен. За окном кеба проносился Лондон со всеми его прелестями, а доктор Ватсон трясся на сиденье такси на пути к месту убийства. «Очаровательно», - отметил он про себя и сильнее сжал костыль. - Готовы к работе? - Я удивлен, что вы все еще не раскрыли это дело. - Ночью я, кажется, объяснил почему. - Объяснили. Шерлок промолчал. - Я не представляю, чем еще могу быть полезен. - Просто будьте рядом и молчите. Больше от вас ничего не требуется. - Но... - растерялся Джон. - Как думаете, возможно ли обнаружить наличие оружия путем анализа воздуха в помещении? Доктор на вопрос не ответил. Он на минуту ушел в себя, обдумывая почему-то, смог бы он любить женщину, у которой чемодан розового цвета. И закрутилось. Шерлок метался по городу, за ним вздымали лондонскую пыль полы его пальто, Лестрейд хватался за голову, сержант Донован неудачно шутила, Андерсон скрипел зубами, миссис Хадсон охала и причитала, когда полицейские переворачивали кверху дном ее уютное гнездышко, мчались по Лондону черные такси, мелькали улицы и переулки, звонил телефон в нелепой розовой обложке, Шерлок приклеивал к предплечью пластырь за пластырем... Они притормозили только раз, когда мчались в уже опустившихся сумерках, и детектив вдруг одним небрежным движением затащил Джона в будто бы неплохой итальянский ресторанчик. - Что мы здесь делаем, Шерлок? - решился задать вопрос доктор только после первой вилки отличной пасты. Тот кинул на него взгляд, который из совершенно пустого вдруг превратился в живой и заинтересованный, а в остекленевших пару мгновений назад глазах заплясали уже ставшие привычными искорки. - Вы ― едите, а я думаю. - О преступлении? - О том, где миссис Хадсон прячет свои травки... Боже мой, Джон, конечно, о преступлении! - Кто вас знает, - невозмутимо пожал плечами доктор, который твердо решил не обращать внимания на все случайные и нарочные провокации этого длинного худого ненормального. Кроме того, он порядком устал и молча мечтал ответить-таки на звонок психа, разгуливающего по Лондону с баночкой смертельно опасных пилюль, чтобы от всей души попросить его за какую-нибудь символическую плату прийти к Лестрейду с повинной. - Действительно, - фыркнул Шерлок и надолго замолчал. Джон мысленно перебрал все возможные варианты продолжения разговора, который ни в коем случае нельзя было приостанавливать, ибо тишина в обществе Холмса-младшего была абсолютно невыносима и вызывала ассоциацию с не очень новым рентгеновским аппаратом: тебя не только «просвечивают», что само по себе не слишком приятно, хоть и безболезненно, так ты еще и рискуешь получить солидную порцию облучения. В общем, подходящей темы не нашлось, и Джон, внутренне содрогнувшись, ляпнул первое, что пришло в голову: - Подружка у вас есть? - Нет, - будто бы машинально отозвался Шерлок, нервно перебирая в длинных пальцах уже изрядно обтрепанную салфетку, но вдруг замер и перевел на доктора изумленный взгляд. Джон понял, что промахнулся. Эту тему задевать было ни за что нельзя, а он бодро и не задумываясь шагнул в зияющую пропасть. В невероятных лисьих глазах вспыхнуло если не понимание, то, совершенно, очевидно, - догадка. Доктор Ватсон отмахнулся от шальной идеи попытаться проследить логическую цепочку, которую выстроил в голове Шерлок, невзначай напомнив себе, что простому смертному это как минимум недоступно. Сердце бешено заколотилось в ставшей тесной груди, все возможные отговорки показались глупыми и прозрачными, как стекло, а Джон глубоко вздохнул, решив перестать трусить и рассказать соседу всю правду. Момент был не слишком подходящим, «правда» после тысячного прокручивания в голове потеряла всякий смысл, но двух неполных суток в постоянном иррациональном страхе быть раскушенным доктору хватило по самое горло. - Что вы сказали? - одними губами переспросил Шерлок, опасно прищурившись, отчего взгляд стал еще острее и, казалось, пронизывал до костей. Джон сглотнул: - Спросил, есть ли у вас подружка. - Нет, - на полу-выдохе прошептал детектив, и доселе сощуренные глаза широко-широко распахнулись, - этого не может быть... Джон никогда не узнал, как он хотел закончить фразу, потому что в это мгновение за окном просигналила машина, мгновенно переключив внимание на себя, и Шерлока будто ветром сдуло ― только занавески взметнулись. Доктор помчался за ним, забыв в ресторане костыль и ставшую было верной спутницей психосоматичекую боль. Джону показалось, что вся его жизнь разделилась на пространство-время до этого выстрела и после. До него были тысячи событий, из которых он состоял, как паззл. И доктор Ватсон почти физически ощущал, как фрагменты мозаики медленно, но верно начинают осыпаться с внутренней стороны, отчего не то что бы больно, но... пусто. Очень многое в это короткое, бесконечно тянущееся мгновение потеряло свой великий смысл, став всего лишь пунктиком в анкете: «Любили? Да. Теряли? Да. Воевали? Да». Краткий миг сомнения начал уверенно рушить по частям его жизнь, заставляя в максимально сжатые сроки пересмотреть приоритеты и систему ценностей. Внезапно безусловной важностью отличался только один миг ― теперешний миг. И все то, что за ним следовало. Джон совершенно не хотел, чтобы единственным, что будет дальше иметь для него значение, был высокоактивный социопат, который ни во что его не ставил. Который, наглотавшись атомов чертового азарта, готов был в тот самый момент засунуть в рот почти наверняка ядовитую пилюлю, чтобы доказать неизвестно кому свою правоту и гениальность. И которому он сейчас спасал жизнь. Нет, Джон не хотел такого счастья. После выстрела были только страх, пустота и неизвестность. И ничего больше. В сущности, там не было вообще ничего. Кроме все еще живых блестящих серых глаз, красивых тонких пальцев и кадыка, до которого ужасно хотелось дотронуться. Нужно было выбирать. Джон, не задумываясь, выстрелил. Ужин прошел в спокойном теплом молчании. Они уже поднимались по лестнице к заветной двери, за которой была манящая кровать, и Джон рассчитывал провести в ней не меньше двенадцати часов, когда в уютной темноте Шерлок вдруг взял его за руку и развернул к себе. Он был слишком близко, и мир, в который раз за этот день, опасно пошатнулся и поплыл, вторя ударам ошалевшего сердца. Серые глаза мерцали в полумраке прихожей, а губы, кажется, чуть-чуть подрагивали. - Джон, - шепнул он в самое ухо, и его дыхание шевельнуло волосы на коротко стриженом виске, - спасибо. Доктор Ватсон титаническим усилием отогнал совершенно неуместное (или, напротив, чересчур уместное) желание притянуть к себе кудрявую голову и впиться в эти красивые губы и только предательски срывающимся голосом ответил: - Всегда пожалуйста. Показавшаяся слегка разочарованной улыбка тронула губы Шерлока. Он отстранился, толкнул дверь, скинул пальто и рухнул на диван. - Я подожду, пока ты расскажешь сам, - небрежно бросил он, отчего доктор вздрогнул, но не остановился, а только развернулся в дверном проеме: - Спокойной ночи, Шерлок. - И тебе, Джон. В ту ночь Джон не смог уснуть, лихорадочно пытаясь представить, что же будет дальше. Впервые за много лет в нем всколыхнулось давно забытое чувство, которое он долго идентифицировал и, только проваливаясь под утро в мягкую дрему, понял, что это было.