Апрель

На следующий день все собрались в офисе у Тони. Ян даже одел новый пиджак по этому случаю. Музыканты столпились вокруг менеджера, слушая, что тот изречёт важного и серьёзного. --Итак--Тони постучал ручкой по столу--мне поступили предложения о том, чтобы мы отыграли концерты в родной стране. Завтра мы должны ехать в Бирмингем. --В Бирмингем?--переспросил Гиллан--а почему не в Ливерпуль? --А тебе, гойделяга, всё бы шутки шутить--огрызнулся менеджер--сказано, в Бирмингем, значит в Бирмингем. --А после что?--поинтересовался Пейс. --Ещё куда-нибудь поедете: в Манчестер, Лидс, Брайтон, Кардифф, Ньюкасл, Шеффилд какой-нибудь. Мало ли где можно ещё сыграть. В общем, завтра едем в Бирмингем. --В Бирмингем, так в Бирмингем--мрачно пробормотал Ритчи. Одно утешало его: тут был Ян, скрашивавший тоску дня одним своим присутствием. На следующий день вся группа была в сборе: снова загружали аппаратуру, садились в гастрольный автобус и ехали в пункт назначения, то бишь в Бирмингем.Все были не в лучшем настроении, даже веселун Ян, поскольку не знали, как их там примут, да и этот самый Бирмингем, в отличие от столичного и блестящего Лондона,--промышленно-полугопницкое место. --Интересно, а его после войны хоть как-то отстроили?--спросил Ритчи, сам не зная почему, у Джона. --Ага, отстроят его тебе, разбежался--раздался сзади голос Йена--зафиг им какой-то Бирмингем из руин подымать, чай не столица. Ритчи замолчал, и всю дорогу до Бирмингема не произнёс ни слова: он думал--о всяком-разном, да не заразном. Например, о том, как бы выступить получше, где остановятся, так ли ужасно сейчас в этом городе или хоть что-то восстановили. Наконец, приехали, заселились в гостиницу, поужинали и отправились спать.Утром Ритчи проснулся, умылся, оделся, вышел из номера и отправился искать на этаже согруппников. Нашёл, конечно--все четверо сидели у Джона, выслушивая его глубокомысленные наставления. --Так, ребята, нам нужно сегодня вечером выложиться на все сто, даже на двести процентов--вещал интеллигентный органист--вы знаете, что мы у себя на Родине особым успехом не пользуемся, поэтому мы должны покорить бирмингемскую публику, да так, чтобы они пали, окончательно и бесповоротно, к нашим ногам. Йен, сегодня тебе предстоит выбить из ударки всё, на что ты только способен, Ритчи--чтобы сыграл как сам Хендрикс не может, Ян... --Что-то у тебя, Лорд, логика хромает--перебил его сумрачный гитарист--как я могу сыграть лучше самого офигенного гитариста, да ещё так, как он сам не умеет. Зубами, что ли, играть тебе? --Ритчи, не огрызайся--произнёс Джон--я от тебя ничего сверхневозможного не прошу. --Как же, не просишь--пробурчал Блэкмор--никто не может сейчас играть лучше моего любимца. --За меня не беспокойтесь--Ян вальяжно развалился на диване в номере--уж я своё дело знаю: как заору-завоплю своим голосиной трёхоктавным--так все в зале мои, особенно девки. Ритчи бросил на него взгляд тёмных угрюмых глаз и от вида красавца на диване ему стало тепло и легко на душе. С таким голосистым лапой они точно сегодня не пропадут, главное, чтобы певец не подвёл и не пустил петуха. А он сам постарается сыграть как можно лучше, как его кумир, Джимми Хендрикс, играет. Потом отправились туда, где предстояло выступать. Концерт нужно было играть в одном из бирмингемских театров. Пока техники возились с аппаратурой, Ричард Хью осматривал сцену и думал, не обвалится что-нибудь от громкости. Ему уже давно хотелось играть что-нибудь погромче, подрайвовее, по агрессивнее и потяжеллее этого психодела и прочих малоинтересных вещей, что они играют сейчас, только Лорд их, высокородный, тяготеет к академической музыке да тому, что потом будут называть "арт-рок", ибо консерватория, а он, Ритчи, хоть тоже академических композиторов любит, тяготеет к более тяжёлым и громким направлениям. Только к чему все эти размышления, органист всё равно сейчас утюхался в свой концерт и его мало что интересует. --Ритчииик--прекрасный голос вырвал гитариста из плена тоскливых размышлений--доброго тебе денёчка! Блэкмор обернулся: к нему походкой киногероя шёл Гиллан. --Здравствуй снова, Ян--гитарный герой взглянул на красавца-певца--ну, что, готов репетировать? --Конечно--Ян сверкнул голубыми глазами, улыбнулся и пошёл микрофонной стойке--я сегодня уже с утра пораспевался и погорлодёрствовал. И тут он взял в руки микрофон, убедился, что тот подключили всё-таки, и запел-заголосил-заорал так, что весь зал наполнился Яновым криком, а Ритчи испугался, как бы певец не сорвал голос. --Слушай, а тебе не страшно так громко орать в микрофон--спросил не на шутку встревожившийся гитарист--так ведь можно и без голоса остаться. --Не бойся--Ян подмигнул ему--может, я только сейчас петь по-настоящему начинаю. Вскоре к ним присоединились Рождер, Джон и Йен. Приступили всем скопом к репетиции, оттачивая всё, что можно и нельзя. Вечером перед концертом собрались в гримёрке. --Итак--начал свою речь благородный Лорд--нужно выступить так, чтобы никто не остался не восхищённым. Нужно доказать Родине, что мы достойны её любви не меньше, чем Rolling Stones, Cream, The Who и прочие. А поскольку новых песен сочинено и отрепетировано мало, то основной упор будем делать на старые, проверенные шлягеры и импровизации. А теперь всем готовится к концерту, настраиваться, сосредотачиваться. --Ага, вот моя соредотачивалка и моё успокоительное--Ян взял в руки бутылку виски, картинно приложился к горлышку и отхлебнул--выпьешь--и тоска отступит, и печаль пройдёт и сердце успокоится. --Так, Гиллан--Лорд грозно взглянул на солиста--отставь бутылку, не хватало ещё тебе пьяным в лампочку на сцену выйти. --Назло тебе--не выйду, а если и выйду, то сразу же протрезвлюсь--Ян снова приложился к бутылке, потом отставил её на подоконник и зачем-то понюхал рукав рубашки. Ритчи непонимающе посмотрел на шотландца: он ещё не видел, чтобы выпив, нюхали одежду. И тут раздалось: "Группа--на сцену". Все пятеро выбежали как угорелые. Ян встал за микрофонную стойку, Ритчи взял в руки "фендерушку", Роджер--бас, Джон сел за "хаммонд",Йен расположился за ударной установкой... --Итак, уважаемые бирмингемцы и бирмингемки--раздался звонкий и громкий фальцет Гиллана--мы рады приветствовать вас всех на нашем концерте. Сегодня вы услышите наши старые и не очень песни. Итак, начинаем! И запел, да так, что все девицы в зале рты пораскрывали от восторга. Блэкмор ударил по струнам "фендерушки" и заиграл так, что его кумир бы похвалил. Лорд "поливал" почтенную публику неслыханными доселе органными запилами, Пейс молотил по барабанам, что есть силы, Гловер скромно играл на басу... Сыграли положенное количество старых песен, пару-тройку новых и потом ушли в долгую импровизацию. Гиллан, поняв, к чему клонят коллеги прошмыгнул бесшумно за кулисы, где обнаружилась облизывающаяся сексуально озабоченная группи. --Ах, ты, плутовка-жаботовка--промурлыкал певец, приближаясь к жабке. Девица, облизываясь, расстегнула пуговицы на платье. Ян прижал её к стене и принялся тискать и хватать за разные части тела. Группи полезла целоваться, запуская шаловливые ручонки под рубашку Гиллану... Минут через пятнадцать Ян оделся, отправил жабку в гримёрку, приказав ей сидеть тихо и своё присутствие не выдавать, зевнул, потянулся, тряхнул кудрями, побежал к сцене и стал ожидать окончания импровизации. Джон, Ритчи, Йен и Роджер закончили играть, Ян выбежал на сцену, послал публике воздушный поцелуй, схватил красиво вылепленными руками микрофонную стойку, потряс ею и объявил: --Ну а теперь, уважаемая публика, мы споём вам песню про тёмную ночь! Концерт продолжался, играли и пели на пределе возможностей, и публика платила группе искренним восторгом, особенно её женская часть,не сводившая глаз с красавца Яна. После концерта собрались в гримёрной, Ян, помимо той девицы, что он употребил во время импровизации согруппников, приволок ещё нескольких. --Ну--объявил он, показывая свежих "амфибий" ребятам--сегодня будет весело, смотрите, какие лапушки, аж прям чуть ли не лижутся! --А автографов дадите?--робко спросила одна из них, вытягивая шею. --Дадим, милушка, а то как-то без оных ночка не та будет--Гиллан, плотоядно улыбаясь, почесал её за ухом, словно котёнка. Усталые музыканты глядели, позёвывая, на группиз, раздумывая, что с ними делать: взять в гостиницу и там...придумаем или дать автографов и отпустить. Ритчи равнодушно взирал на девиц: две блондинки (крашеные, небось), рыженькая, две шатенки голубоглазая брюнетка с римским носом и ямочками на щёчках. Кого же брать, кому же подарить эту ночь? А, и не больно они, жабы эти квакающие, нужны, вот бы просто с солистом или с остальными ребятами выпить! --Так, разбирайте душенек--Ян сверкнул голубыми глазами, окинув всех ястребиным взором--а то всех себе заберу! --Ага, тебя на нас всех не хватит--подбоченясь, заявила рыжуха. --Ну тех, на кого не хватит--одарю автографами и отпущу с миром--нашёлся Ян--разбирайте, пока не отпустил. Приступили к нелёгкому делу выбора: Ян, помимо той, что уже обработал (блондинки), взял шатенку, другая блондинка досталась Роджеру, Лорд выбрал другую шатенку, рыженькая (самая невкусная из всех) пошла к Йену, понуро взявшему её под руку, Ритчи же приглядывался к черноволосой девахе с яркими голубыми глазами под чёрными густыми ресницами, а потом протянул руку ей. Через полчаса все отправились в гостиницу, где разошлись по номерам с девицами-группиз. Ритчи привёл брюнетку в свой номер, разделся, разулся, подошёл к столику, на котором стоял скромный ужин и чай с печеньем. --Ты,лапа, голодна, небось?--спросил он. --Возможно--брюнетка улыбалась,глядя исподлобья. --А тебя, хоть, как зовут-то? --Анджела. А что такого? --Ну а я, Ричард--гитарист разглядывал номер--или просто Ритчи. Анджела покосилась на Блэкмора, будто оценивала обстановку, оглядела номер и подошла к гитаристу поближе. Ритчи снял с себя гитару, положил её на кровать и принялся рассматривать случайную подругу на ночь: черноволосая со странными голубыми глазами, смугловатая, щёчки с ямочками (у кого же ещё такие?), ничего не понимая: ему же всегда нравились Адиковы арийки с третьерейховских плакатов--а тут чёрнявая какая-то. --Ну чего ты боишься--неожиданно для себя произнёс он--иди, поешь, я не кусаюсь... --А вдруг кусаешься, кто тебя знает, вот подойдёшь к человеку, а он тебя как тяпнет. Вдруг ты из таких--группи отошла на два шага. --Да ладно, я ещё пока никого не покусал--Ритчи переминался с ноги на ногу, подыскивая слова--айнувсё, давай чай пить! Потом они сидели за столом, попивая остывший чаёк и закусывая печеньками. Ритчи рассматривал Анджелу, пытаясь понять, на кого она так похожа. --А зачем ты выбрала меня, когда у нас такой певец шикарный? --А ты когда играешь, то видок у тебя такой иду...уду...еду...а, вспомнила--одухотворённый. --Никогда не думал про одухотворённый вид на концерте. Знаешь, когда надо играть свою партию или целую импровизацию, не до этого. --Ты бы сыграл мне--произнесла Анджела, зевнув. Ритчи ничего не ответил, только слегка потянулся, бросил на группи усталый взгляд, встал из-за стола, оставив чашку с чаем, подошёл к кровати, взял гитару и вернулся обратно. --Ну, что тебе сыграть?--спросил он. --А, чего хочешь--девица махнула рукой--главное, чтобы покрасивше было. Ритчи стал играть первое пришедшее ему на ум. Минут через пять Анджела встала, подошла к гитарному герою и чмокнула его в нос. --Ты чего?--спросил её сбитый ритма, толку и панталыку, Блэкмор --А того: офигенно играешь--промурлыкала группи. Потом они отправились...ну, конечно, в кроватку. Блэкмор старался ублажить низменные инстинкты и удовлетворить примитивные сексуальные потребности этой случайной группи Анджелы, но на этот раз показался самому себе скучновато-вяловатым, что раньше с ним редко случалось. --"То ли старею, то ли устал, то ли...непонятно, но про самое ужасное думать не хочется"--размышлял Ритчи поутру, одеваясь. Ночная жабоватая гостья вылезла из постели, потянулась, зевнула и тоже стала напяливать на себя шмотьё, в котором вчера завалилась в номер. --Ну, всё, я побежала--сообщила она Блэкмору. --И даже не позавтракаешь?--угрюмо спросил гитарист. --А зафига?--удивлённо подняла брови Анджела. --"Ну вот--размышлял про себя Ритчи, закрывая дверь за девицей--и так всегда: ничего человеческого: один голый зверский секс...Ой, а мне он раньше нравился..." В коридоре раздался голос менеджера: --Ритчи, Джон, Роджер, Ян, Йен--вставайте, нам ехать дальше! В соседних номерах зашевелились, завытягивались и посползали-повылезали из кроватей остальные музыканты. Ян и Роджер умывались, завтракали, выгоняли накормленных и напоенных группиз, вдруг возжелавших прокатиться по родной стране с группой. Джон собирал с сумочку бумагу с нотами будущего концерта. А затем всем скопом вышли из гостиницы, сели с музыкантским скарбом в автобус и поехали дальше--на пути лежал Манчестер. На этот раз Ритчи досталось место рядом с...Яном. Сперва гитаристу было чего-то не по себе: он привык обычно садиться один, но тут...рядом с ним сидел тот, от чьего присутствия и листва становилась зеленее, и солнце теплее и пиво забористее, хотя сам гитарный герой старался гнать от себя подобные чувства. А красавец сидел рядом, с гордо поднятой головой, загадочно-обольстительной полуулыбкой на припухлых губах, наверное, вспоминал прошедший концерт, тёплый приём и мяконьких жабочек впридачу. И постепенно Блэкмор расслабился, подразмяк и забыл о странном чувстве от того, что рядом красавец-певец. И гитаристу вдруг снова стало тепло и легко и серое небо стало светлее, и Ритчи тоже захотелось заулыбаться. Он тоже закрыл глаза и стал мечтать о том, что небо развеялось, и выглянуло солнышко, подул тёплый и ласковый ветерок с юга и вот уже Блэкмору грезилось, что они едут по дороге среди лавровых и миртовых рощ а вдали виднеются Пиренеи, а звуки за окном становятся мягче и постепенно превращаются в едва слышный убаюкивающий шелест, и, вот, его уже затягивает в полусон-полуявь, а рядом сияет и греет красавец Ян. И тут... Его сладкие, обволакивающие грёзы о лаврово-миртовых и апельсиновых рощах были в одно мгновение порушены и разбиты в прах: позади раздался голос Роджера: --А, вот мне интересно, выйдет ли какая-нибудь достойная группа из Бирмингема или нет? А то Ливерпуль меньше, а, вот, поди же ты, оттуда целая ливерпульская четвёрка на весь мир прогремела. --Роджер, чёрт тебя дёрнул думы свои глубокие озвучивать--проворчал недовольный Ритчи--разбудил, поспать не дал...Ой, за что же мне такое?! --Ричард Хью, не ной--произнёс строгим голосом Лорд с соседнего кресла--мне концерт тоже поспать не даёт. А насчёт Бирмингема, то скажу следующее: у меня возникло предчувствие, что скоро-скоро этот город подарит нам свою замечательную четвёрку (а ещё и пятёрку). Может, те, кто войдёт в неё, были на нашем концерте и слушали, навострив ушки,нашу музыку и мощно-прекрасный голос Яна. --Ну, спасибо тебе, Джон, за такой комплимент моему голосу--произнёс Ян--правда, у меня ещё ум есть, только что тебе до него. Ритчи будто кто-то кольнул внутри, поскольку ему вдруг показались обидными слова Лорда.Ну почему же он видит в Яне только певца с потрясающе мощным голосом, а не человека, того, кто думает с юности о Боге и бесконечности, ищет недостающую главу в работах Дарвина. Но ссориться с органистом не стал, ещё будет время... А гастрольный автобус всё ехал и ехал, и вот уже впереди замаячили окраины Манчестера. --"Подъезжаем--думал про себя нахмуренный Ритчи--и неизвестно, что нас там ждёт..." --Эх, вот бы замок ещё раз посмотреть--раздался сзади голос Йена--а то всё одни пьянки да бабы. И всё было как тогда в Бирмингеме: публика у ног красавца певца (группиз тоже), отмечание удачного концерта с выпивкой и развесёлыми девицами, а потом отправились в Ливерпуль, откуда родом знаменитая четвёрка. Там было небольшое приключение: веселун Ян подговорил Йена и Роджера отправиться погулять по ливерпульским докам, барабанщик отказался, сославшись на то, что хочет отдохнуть перед концертом.И тогда Ритчи пришло в голову отправиться с певцом и басистом, а Йен, да ну его, пусть сидит в номере. Они отправились в ливерпульские доки. Ходили по ним, рассматривая сие произведение архитектурно-портового искусства. Облазали Альберт-Док, рассматривали улочки портового района, поглядывали на женщин, надеясь найти тех, кто посговорчивее. Ритчи вспоминал Гамбург и тамошние сваи, изредка бросал взгляд тёмных угрюмых глаз на Яна и на душе ему становилось светлее и теплее, а Ян будто нежился под зимним ветром, вдыхая воздух Ирландского моря, прядь тёмно-каштановых, вьющихся волос выбилась из-под шапки и ветер трепал её, а певцу было всё равно, он шёл, ступая легко и быстро по камню, асфальту, дереву и бетону улиц и доков, а за ним вслед почти плелись Ритчи и поёживавшийся Роджер. ...Purpl'овцы подошли почти к самой воде, тяжело плескавшейся рядом с деревом настила. Ян, бросив на взгляд согруппников и каменные стены дока позади, подошёл к самому краю и сунул нос ботинка в тёмную холодную воду, потом сделал то же самое с другим. Ритчи замер, испугавшись, вдруг певец упадёт и утонет, но нет, он вернулся к нему и басисту. --Ян, ты чего это нас пугаешь?--встревоженным голосом спросил Блэкмор--не хватало ещё чтобы ты в воду свалился! --Не свалюсь, не бойся--Гиллан мило улыбнулся обоим--я уже так не раз делал. Роджи, друг мой, ты помнишь, как мы лазали с тобой по карьеру? А в Ливане как купались под водопадом и совали туда руки? --Помню, помню, весёлое тогда время было--Роджер держал мёрзнувшие, мозолистые от басухи руки в карманах. --Ага, а ещё экзотическая танцовщица увела у нас участника тогдашней группы--напомнил ему певец--всё равно, красивая девка была. Вернулись в гостиницу ближе к вечеру. С утра репетировали, а вечером был концерт, где Ян завёл публику так, что она долго ещё не остывала и требовала продолжения банкета. Ливерпуль пал к их ногам. Дальше был Лидс. И группу снова ждал успех. А потом были концерты в Шеффилде,Бристоле, и Ковентри, в том самом, по которому однажды проехалась нагишом леди Годива. И везде в театрики и зальчики приходила туева хуча народу (и девок тоже)--подивиться, что это за группу чуть не упустили. После концертов на Родине участники группы решили передохнуть, тем более скоро Рождество и Новый Год. Собрались на репбазе. --Ну, что будете делать теперь?--спрашивали ребят Джон и Тони (менеджеры группы)--как будете праздники отмечать и отдыхать? --Поеду к себе и родным в Уэльс--произнёс Роджер, протирая бас-гитару. --Навещу маму с папой в Лестере--Лорд просматривал страницы концерта--поиграю на старом пианино свой опус. Пейси тоже к родным поедет, правда Йен? --Ага--ответил барабанщик, поправляя очки. --А я к себе отправлюсь и буду там куролесить--позёвывая и потягиваясь сказал голубоглазый андрогин Ян. Ритчи ничего не ответил, и так зная, что отправится в свой Хестон, что в Мидлсексе. До праздников оставалась неделя. Все отдыхали,кроме Лорда, занятого своим opus magnum. Блэкмор проводил свои дни несколько бесцельно, валяясь в кровати, гуляя по улицам Лондона, смотря телевизор и слушая радио, да играя на гитаре. Время от времени, на него находила странная тоска по группе, особенно ему было скучно без певца. И, идя как-то раз по улице вечером Ритчи вдруг почувствовал, будто стало теплее и светлее, и раздался такой знакомый голос: --Здравствуй, Ричард Хью, что ты здесь делаешь? Блэкмор мгновенно обернулся и не ошибся: перед ним стоял голубоглазый и тёмноволосый красавец Ян. --Ну, я это...--Ритчи, запинаясь, смотрел на него, будто не веря, что Ян уехал, как и обещал, в своё графство--гуляю, отдыхаю, как могу. А разве ты не поехал праздновать в родительский дом? --Пока нет--Ян улыбнулся, тряхнув кудрями--у Роджика тусуюсь. Завтра он поедет в Уэльс.А я--к себе. А пока приглашаю тебя в один милый пабчик. Ритчи застыл на месте, не зная, что и сказать. Ян, с которым он так мало знаком,приглашает его в паб.Неужели певцу интересен гитарист, просто как человек? --Принимаю твоё приглашение--произнёс он слегка севшим голосом--только где этот славный пабчик? --Да тут, неподалёку. Ну идём, давай! И мрачный Ритчи шёл за весёлым и солнечным Яном, сквозь холод и серость, снег и ветер, будто уносясь куда-то в светло-тающие дали. И было всё равно, что дальше: сегодня особый день... В пабе они заняли столик у окна, набрали выпивки и еды и принялись отмечать удачные концерты. --Я слышал, что вас и до меня американская публика полюбила--Ян отхлебнул из кружки--вас там чуть ли не на руках носили по всему гастрольному маршруту. --Было дело, ещё и в лимузинах покатались--произнёс Ритчи--и на телевидении засветились и гром аплодисментов послушали. Много чего хорошего тогда было. А вот Бритаха нас не полюбила тогда. А ты о нас прежде слышал? --Может быть, краем уха...Я тоже не совсем новичок в музыке... --А давно ли выступаешь? --С юных лет. --Я тоже. А на гастроли ездил заграницу? --С прежней группой в Ливане был. --Слушай--Ритчи подвинулся ближе к столу и стал пристальнее глядеть на певца--а расскажи мне про Ливан. --Ну, страна занятная. Там тепло, море рядом. А ещё на его территории есть Библ--один их древнейших городов мира. И кедровая роща имеется, её несколько тысяч лет. Упоминается в древнешумерском эпосе. И монастырей, храмов--видимо-невидимо. Ты про поклонение Ваалу знаешь,небось, так вот, таи есть место одно, Баальбек называется, ещё его Гелиополем зовут--там есть развалины предполагаемого храма Ваала, его жрецы занимались, по слухам, поеданием принесённых в жертву. --Ой, страшно, как--Ритчи прикрыл глаза ладонью--а что-нибудь поприятнее рассказать можешь? --Могу--Ян придвинул к себе кружку и взглянул на согруппника--между прочим, в этой стране находится Кана Галилейская, а в ещё в одном месте, предположительно, жил наш небесный покровитель--Святой Георгий. Есть и крепость крестоносцев, древний город Тир, Святая Долина--там множество монастырей. Много ещё чего... --Яныч--Блэкмор снова посмотрел на него теперь полными мольбы глазами--ну расскажи побольше, пожалуйста... --Хорошо--Ян лукаво улыбнулся, слегка обнажив кончики крепких зубов--тогда, сиди и слушай внимательно... И гордый гитарист сидел и слушал во все уши рассказ прелестного певца о стране, где Блэкмор не был, о храмах, дворцах, крепостях, развалинах древних городов, пальмах, соблазнительных танцовщицах в тонких шелках, и прочих диковинах. --А под конец нашего пребывания мы с Роджером попали как-то к водопадику, в который, по примете, если руки опустить, то снова вернёшься, когда-нибудь в Ливан. Ты также, сам говорил, бросал в Гамбургском порту монетку в воду--закончил на этой звонкой ноте свой рассказ красавец-гойдель. Они ещё посидели, но уже давно стемнело, свет уличных фонарей разбавлял тёмный, густой, холодный воздух, поблёскивал снег, уменьшавший пространство, лондонцы шли по домам и квартирам. Ян встал первым, за ним поднялся Ритчи. --Ну, до свидания, Ричард Хью, очень хорошо мы здесь с тобой посидели, счастливого тебе Рождества и Нового Года, чтобы гусь был зажаристым, пиво--забористым, а погода--отличной--Гиллан слегка потрепал его по плечу и протянул потом красивую, крепкую руку. --Тебе того же, Ян--гитарист, странно смущаясь пожал и чуть потряс его ладонь своей, жёсткой и худой--чтобы и у тебя пиво было и закуска и все живы-здоровы. Если встретишь Лорда, пожелай ему удачно написать свой концерт. Музыканты вышли из паба, Ян отправился своим лёгким шагом к себе, Ритчи стоял и смотрел ему вслед, пока певец не скрылся в зимней толпе из виду, потом развернулся и направился к своей квартирке в Вест-Энде. Настроение у Блэкмора было превосходное, хотелось, задрав голову, идти вприпрыжку и насвистывать. Но тут перед ним барышня в тёмно-вишнёвом пальто оступилась и упала на припорошенный снегом асфальт. --Осторожнее--Ритчи бросился к ней, помогая подняться, девушка повернула лицо к нему, едва слышно произнося: "Спасибо, мистер". Блэкмор успел мельком разглядеть её: личико презентабельное по тамошним меркам, белое, слегка тронутое румянцем от морозца, носик чуть курнос, тонок, как у куколки, губки припухшие, розоватые, каштановая прядь взбито-начёсанных набрызганных лаком кудрей выбилась из под шапочки того же цвета, что и пальто. Куклёнушка, в общем. --Ох--девушка вскрикнула, едва встав на ноги--похоже, не всё в порядке: больно ножке моей, не дай Бог, вывихнула или сломала. Сэр, не поможете дойти до улицы................, это не очень далеко. --"Пожалуй, помогу ей--подумал Ритчи--приключеньице с девицей не помешает". --Пойдёмте, мисс--он взял куколку в пальто под руку,пара сделала несколько шагов, и гитарист заметил, что его случайная спутница прихрамывает и пошипливает, будто ей больно ступать. --Послушайте, давайте я попробую поймать такси и отвезу Вас в травмпункт--он тоже недалеко. Я вижу, что Вам идти больно. И встал на обочину, вытянув руку и подняв палец. Такси не заставило себя ждать. Водитель в кепи, судя по акценту, корнуолец, открыл дверь подождал, пока Блэкмор поможет бедной девушке сесть в машину и заберётся сам и спросил: --Куда ехать, мустер? --На улицу.............к травмпункту--громко произнёс Ритчи. Куколка благодарно взглянула на своего спасителя. Такси тронулось и повезло их по лондонским улицам сквозь поток машин, двухэтажных автобусов и других такси. Минут через двадцать раздалось: "Приехали, мустер"! Ритчи расплатился, острожно вытащил барышню в вишнёвом, привёл её в приёмную травмпункта, усадил в кресло и сел рядом на стул. Перед ним сидел пожилой господин с перевязанной наскоро рукой. Ритчи принял меры, чтобы незнакомка не увидела тёмный от крови бинт, а то, чего доброго, в обморок грохнется. Из-за двери раздалось: "Следующий"! Старик с перевязанной рукой исчез за дверью. Барышня подняла головку в вишнёвой шапочке и посмотрела благодарно на Ритчи. --Простите, я забыла спросить, как Вас зовут--прощебетала она. --Меня--Ричард. --А меня--Сибилла. А кем Вы работаете? Вы бухгалтер или завскладом? --Не, совсем не они, я музыкант. --Неужто? А я машинистка в конторе "Симонс и Джонс. Украшения для Вас". И где же Вы играете? В Королевском оркестре или в эстрадно-джазовом? --Не, не там--Ритчи положил руки на колени, глянув на спутницу--я в группе играю. --А что Вы играете? Твист, шейк, фокстрот? --Прогрессив. Сибилла раскрыла глаза настолько широко, насколько могла и замолчала, удивлённо глядя на Блэкмора. Она впервые услышала такое название музыкального стиля. И тут из-за двери вышел в сопровождении медбрата старик с перевязанной рукой и громоподобный голос произнёс: --Следующий! Ритчи помог барышне встать и отвёл её в кабинет, а сам остался за закрывшейся дверью ждать, что скажут после осмотра и оказания помощи. Через полчаса очередной медбрат вывел Сибиллу из кабинета и вручил её Блэкмору. --Забирайте свою подружку--произнёс он--ничего серьёзного. Ритчи хотел было сказать, что они с девушкой едва знакомы, но сдержался, а то был бы скандал на весь травмпункт. --Совсем ничего страшного--Сибилла слегка улыбнулась гиаристу--просто подвернула и ушибла ногу, но мне её полечили, смазали и перевязали. Через день повязку сниму. --А давайте я Вас домой подвезу--неожиданно для себя предложил он--а то поздно и темно. --Спасибо, только Вы сможете и денег хватит? --Да деньги у меня есть. Скажите, где Вы живёте? --На улице................ Через час Блэкмор, стоя перед трёхэтажным домом в каком-то псевдоэдвардианском стиле, ( в таком в начале прошлого века жили конторские служащие средней руки и не самого высокого достатка, снимая "меблирашки") прощался с Сибиллой. Она выдернула лист из записной книжечки, достала ручки из сумочки и написала что-то. --Приятно было познакомиться и большое Вам такое спасибо за то, что в травмпункт свезли--сказала она протягивая ему листок--тут мой телефон. --Спасибо--произнёс Ритчи, глядя под ноги на снег--а давайте я свой напишу. --Пожалуйста--барышня протянула ему ручку и записную книжку--я буду рада. Ритчи простился с новой знакомой, опять поймал такси, заплатил и поехал к себе в Вест-Эндскую квартирку. Попил чаю с бисквитиками, положил листок с телефоном на тумбочку в спаленке, разделся, залез под одеяло и вскоре заснул, довольный вечером. На следующий день Ритчи, встав поутру и позавтракав, прослонялся полдня по улицам а потом, вернувшись домой стал собираться, чтобы завтра отправиться с утра в родной Мидлсекс. Местечко под названием Херстон, графство Мидлсекс уже было полностью готово к Рождеству и Новому Году. Дома украсили, улицы вычистили, асфальт ещё осенью поменяли. В магазинах вовсю шли рождественские распродажи. Возле домов тусовались колядующие ребятишки. Блэкмор шёл по знакомой ему с детства улице. Всё те же кусты и деревья, знакомая скамейка, а вот он, родной дом. Гитарный герой подошёл к двери и нажал кнопку звонка. --Кто там?--раздался женский голос--иду, иду, подождите. Щёлкнул замок, дверь открылась и пожилая дама в фартуке воскликнула: --Арнольд, иди сюда: это наш Ричард приехал! На её зов пришёл седеющий господин с угрюмым лицом. --А, Ричард Хью, приехал на Рождество домой, заходи, раздевайся, переобувайся--он протянул морщинистую руку сыну--гусь уже жарится, пирог готовится, чего ещё надо? Виолетта,отведи его в гостиную, да напои чаем с бутербродами, чтобы не объелся вечерком. Ритчи снимал сапоги, пальто, кофр с гитарой, ставил рядом чемодан с вещами. Он надел серые тапочки, осмотрел прихожую: обои поклеили новые, да и обувная подставка другая. Блэкмор пошёл в гостиную вслед за матерью: там всё было готово к Рождеству: вычищено до блеска, выметено, протёрто. Ангелочки, извлечённые из тьмы комода, толпились на полке, на стену опять повесили гирлянды, а над дверью--еловые ветви с шарами. На столе в центре гостиной на золотистой скатерти госпожа Блэкмор поставила три снятые с подоконника горшка с цветами. Ритчи сел на стул, положив сжатые в замок руки на колени и стал ждать, что будет дальше. --"Сочельник--думал про себя гитарист--а цветы маменька так же ставила, когда я пацанёнком был. И пуансеттия посередине стоит, и геранька с фиалочкой. И ангелочки всё те же: того, с трубой подарила бабушка, когда я ещё в третьем классе учился. Тогда я любил прятаться и ждать Деда Мороза. Интересно, а стоят ли цветы на столе в доме родителей Яна, хотя, чего это я о нём думаю, что за вздор?" --Ричард--громкий голос отца вывел Блэкмора из мыслительного тумана--иди на кухню. Чай готов. Кухня тоже слегка поменялась с того времени, когда Ритчи последний раз заходил туда: стены перекрасили, поставили новый шкаф для посуды. Мрачный гитарист сел за стол и стал пить чай с бутербродом. Миссис Блэкмор села рядом, глядя строгими глазами на сына. --Не всё тебе весь Сочельник прохлаждаться--произнесла она--нужно нам помочь готовить и собирать на стол. Мистер и миссис Деррин придут. Ритчи ничего не ответил, продолжил пить чёрный крепкий чай. А кто же ещё придёт? Может, соседей ещё позовут. А хорошо было бы позвать сюда группу, но, стоп, а захотят ли их тут видеть? --Ритчи, не сиди без дела--повторила мама гитариста--почисть картошку с овощами и порежь их. Арнольд, достань вертеп из шкапа! Блэкмор чистил подвядшую картошку, желтоватую морковь, снимал, вытирая жилистой рукой слёзы, шуршащую шелуху с лука. Госпожа Блэкмор носилась туда-сюда, расставляя снедь на стол: ветчину, ломкие овсяные лепёшки, тушёную брюссельскую капусту с сыром и яйцом, фрукты (какие есть), вазочку с конфетами, кеббен, соусы в соусничках, достававшихся из шкафов только по большим праздникам--много чего, что может приготовить к Рождеству б.а.с.п.к.а. --Ричард, подь сюда!--раздался из гостиной голос Блэкмора-старшего--помоги омелку над дверью повесить! Снова вешали оторвавшуюся омелу и ветки падуба, расставляли тарелки и чашки. Ритчи хотел было пойти в свою комнатку--посмотреть, что теперь там, но мама приказала: --Ричард, помоги пудинг готовить! И Блэкмор опять потащился на кухню--резать ошкуренный миндаль, мыть изюм и прочие сухофрукты для праздничного пудинга. Изредка он поглядывал в окно. Народу было мало, наверное, тоже были заняты по уши готовкой. Скучно так, граждане пираты, скучно, разве что гусь в духовке предвкушением сытного обеда дразнит. Ритчи сел передохнуть, представляя, по неизвестной российской науке причине, что возле окна стоит высокий и статный красавец Ян с его ворохом тёмных кудрей, а в руке его спелый бархатистый персик в золотистой шкурке. Лапа-гойдель вонзил крепкие зубы в нежную, сочную мякоть, откусил, положил остаток персика на блюдечко и произнёс вальяжно, запуская длинные пальцы в гриву: --Вот-вот, именно так жить надо: есть персики и груши, когда хочется, а не когда менеджер требует. Ритчи хотел было кинуть ему с улыбкой грушу, да только вспомнил, что её в помине нет, а Ян у себя в Хаунслоу. --"И почему же мне чудится Ян,а не Лорд, как должно, поскольку он своим концертом всех на ушах держит"--размышлял гитарист--что-то не то здесь, не то..." И тут на кухню заполошно влетела мама Ритчи. --Нарезал миндаль? Давай его сюда--приказала она--дальше с пудингом возится мне, а ты пока к себе иди. --А кроме Дерринов кто ещё будет?--устало спросил Блэкмор. --Миссис Уйатфилд с дочерью Амандой. Ритчи слегка встряхнулся: благочестивая вдовица Эмилия Джермина Уйатфилд, учительница пения и музыки, всегда одетая в тёмные костюмы и снежно-белые блузы с камеей на шее ("А тебе, Ричард Хью, придётся выступить на утреннике, дабы порадовать инспектора учебных заведений") и её дочка с лицом девицы с картины Дюрера, только в ухудшенном варианте и с тёмными волосами и на дух не выносящая "нескромную" одежду (что не в стиле маменьки), вечно моралфажествующая, и с пеной и рта и стучанием ботинка по любой поверхности стремящаяся доказать, что рок-гитаристы, как музыканты--примитивы и для того, чтобы играть на гитаре как Ритчин любимец особого ума и способностей не надо. --А дядюшка Бейкер придёт?--осведомился Блэкмор. --Боже упаси--госпожа Блэкмор переставила миску на разделочный стол--даже и думать не хочу про этого опустившегося пропойцу. --"Ну и пригласили--думал Ритчи, зайдя в свою комнату, где так давно не был--я с такой публикой сдохну от глубокомысленных бесед. Не, право, уж лучше Джон и Йен, намного лучше и интереснее". В комнате, где жил когда-то Ритчи, стояла всё та же кровать, шкаф, стол и два стула, теперь перетянутых. Здесь он сидел в своей норке с акустической гитарой, учась играть, делал уроки, тихо ненавидя школу и учителя математики за то, что требовал решать любую задачу по одному и тому же шаблону. Блэкмор подошёл к окну и приложил к стеклу жилистую и жёсткую ладонь, сразу же отпечатавшуюся, потом прислонился к нему лицом. --"И зачем я это делаю?--подумал гитарист--странно всё это". И он вспомнил, что на полке стоят книги, что он любил в детстве. Он оторвался от созерцания "заоконья" и подошёл к полке, взял книгу в яркой обложке: да это была она: "Сказания о короле Артуре".Перевернул страницу: да, та самая картинка с юным Артуром и белобородым Мерлином, которую он любил рассматривать в туманном детстве. Ритчи вспоминал знакомые ему с той поры имена: Гиневра, Ланселот, Галахад, Моргана...Любил Блэкморюша сказки повыбитых и ассимилированных жителей той, древней Британии. Помнил ли "Беовульфа"? Не, подзабыл изрядно, да и чего там смотреть: Гренделя с его мамашей? Ритчи сел с книгой на кровать и погрузился в чтение: Сочельник окутывал его предвкушениями, снегом за окном, светом бра на стене, запахом корицы. Прошло полчаса, Ричард Хью поставил книгу на полку, выключил настенную лампу и лёг на кровать, заложив руки за голову. Ему чудились в полумраке красно-зелёные драконы с ветками падуба в пасти, рыцари Круглого стола, прекрасные дамы в остроконечных генинах, воительница Медб и плывущая в лодке Астолата для которой узреть Камелот стало роковым. Ритчи грезил и полудремал. И образы послевоенного детства уступили место другим...Ему виделись Purpl'ы: красавец Ян, гордо подняв голову шёл впереди неся в поднятой руке британский флаг, ветер трепал его тёмные волосы, норовил забраться под одежду, но певцу было всё равно: он шёл, будто напролом, раздирая своим стройно-крепким телом снег, ветер и туманную дымку. За ним шли усатый Джон в драповом пальто, Йен всё в тех же очках и с барабанными палочками в руках и Роджер в ковбойской шляпе. --Ритчи, помоги нам собрать на стол!--грубоватый голос Блэкмора-старшего вырвал гитариста из полудрёмных грёз. Угрюмый гитарист поднялся с кровати и отправился на кухню, где ему всучили тарелку с кеббеном. За окном послышался звук, будто позвякивали колокольчики или Пейси слегка ударял по тарелкам на ударке. Блэкмор отнёс в гостиную тарелку с сыром и вернулся на кухню, ожидая новых приказаний. Миссис Блэкмор вытянулась как струнка, прислушиваясь к позвякиванию на улице. Потом встряхнулась, подошла к шкафу, достала оттуда пригоршню конфет и сунула сыну в карман брюк. --Если позвонят в дверь--произнесла она--откроешь и дашь конфет. Носом чую, что это они. Через несколько минут так и произошло: в дверь позвонили. Ритчи подошёл и открыл: на пороге стояли дети с вифлеемскими звёздами, еловыми и падубовыми ветвями. --Счастливого Рождества Вам--пели они звонко-тонкими голосами, протягивая пёстрый мешочек для угощений. --Нате, вам, шельмецы--пробурчал Ритчи, высыпая детям конфеты--ешьте, портите зубы. --Спасибо сэр!--светловолосый бритёнок картинно поклонился Блэкмору, сняв шапку. ...Ритчи стоял в гостиной у окна, подняв голову и смотрел, сщурив глаза, на тёмное небо. Что блеснуло, будто капля или бриллиант: Блэкмор поднёс ладонь козырьком ко лбу и снова вгляделся в черноту: сверкала звезда, та самая, вифлиемская, первая ("до звезды нельзя"). --"Ага, а вот и рождественская звёздочка показалась--слегка улыбнулся своим мыслям Ритчи, переводя взгляд тёмных глаз то на пуансеттию на столе (она же и "вифлиемская звезда"), то на небо с первой звездой--теперь можно и за стол сесть и на "фендеруше" поиграть. В комнату вошёл мистер Блэкмор с куском ткани и стал протирать экран телевизора. --Ребятишки к нам заходили?--поинтересовался он у сына--много их там было или нет? Чего ты им отсыпал. --Конфет--ответил ему повеселевший от предвкушения Ричард Хью--их там было штук пять. --В прошлый раз их штук десять пришло--сообщил старик Блэкмор--уж мы их тогда откормили: и сырку бросили, и конфет, и печенюшек и ветчины кусок. А тебя тогда не было, вот что плохо. --Мы были на гастролях--ответил ему Блэкмор-младший устало-безразличным голосом. --Хороши гастроли--отец Ритчи мял тряпку в руках--когда и на праздник приехать к родным нельзя. И как только тебе такая жизнь нравится. Гитарист молчал, рассматривая серые тапочки. Папаша Блэкмор глянул на него и вышел из комнаты. Ритчи смотрел на заставленный яствами стол, фарфоровые блюда, изящные хрустальные бокалы, тонкие чайные чашечки--всё, что доставалось лишь по большим праздникам. На него глядели сыр, печенье, ветчины, фрукты, конфеты в стеклянной вазочке, тушёная капуста, лепёшки из овса. --"Эх, сегодня наемся, главное--не переесть--паскудливо думал он--а ведь ещё будет гусь с яблоками и пудинг с монеткой". В дверь позвонили. Открыла миссис Блэкмор. В прихожей раздался громкий бас. --Здравствуйте. С наступающим Рождеством и следующим за ним Новым Годом вас! Ритчи сразу понял: это Захари Стейплс с папиной работы и соседней улицы. Панибратствующий тип. Носит зимой тяжёлое вышедшее из моды пальто медвежьего цвета "зато надёжное и снашивается мало". Сейчас он раздевается в прихожей и потом зайдёт сюда, загораживая проход своим объёмистым телом. Будет, наевшись и выпив пытаться узнать, насколько неказисто живут британские рок-музыканты. Блэкмор напрягся и замер, словно енотовый кот перед прыжком за перастой птичкой, чирикающей на подрагивающей под её тельцем тонкой и гибкой ветке. С улицы доносилось "Тихая ночь", "Придите те, кто верует"--идут по домам или гостям. --Скажите--гремел бас где-то возле кухни--вы тут сегодня одни? --Да нет--отвечал ему старик Блэкмор--придут ещё, да и Ричард Хью наш порадовал, не то, что в прошлом году. Он здесь, в гостиной сидит. В уши гитаристу ворвалось тяжёлое, словно удар коппера туп-туп-топ. В гостиную ввалился мишкой косолапым, переодевшимся к празднику, мистер Стейплс. --Здравствуйте, молодой человек, Ричард Хью Блэкмор--пробасил он так, что зазвенели то ли оконные стёкла, то ли бокалы. Ритчи вздрогнул и обернулся. --Здравствуйте, господин Стейплс--гитарный герой поднял голову и разглядел вошедшего: стал толще и больше прежнего--вылитый медведь средней величины--с праздником Вас. Как идут у Вас дела? --А дела всё хорошо. Работаю, как могу. На жизнь хватает. А Вы чем занимаетесь? Всё тем же самым? --Я в группе играю на гитаре. Медведь Стейплс, поняв, что откровенного разговора о буднях рок-музыканта ему не перепадёт, отправился к Ритчиным родителям. Того гляди начнёт расспрашивать про то, что им устроил заботливо выращенный блэкморёнок. И снова затопал медведь и шаги становились всё слышнее и, вот, забили по ушам Блэкмора-младшего. В дверях показался Захари Стейплс, несущий в ручищах блюдо с "гвоздём программы"--гусём с красно-бронзовой корочкой, возлежащим на блюде в окружении яблок и овощей, запечённых в духовке. Ритчи замер, сжав руки в замок, глядя на Стейплса будто на акробатку в цирке, что вот-вот взмоет под купол. "Лишь бы ничего не побил"--вертелось в голове у гитариста. И медведь исполнил его желание, заботливо и аккуратно поставив в центр блюдо с гусём. --Уф--здоровяк провёл рукой по лбу--Вы бы, Ричард, помогли еду носить. Блэкмор вскочил со стула и полетел, едва не сшивиб медведя, на кухню, уж лучше он будет таскать блюда с едой, чем думать, разобьёт ли чего-нибудь Стейплс или нет. Стол заполнялся: каштаны, пастернак, мятный соус, пирог. Снова звонок в дверь. Госпожа Блэкмор побежала открывать. В прихожую вошли Рейнольд и Беатрис Деррины. --С праздником--произнесли они в унисон. Благородная пара прошла в гостиную, заняв соответствующие места за столом. Миссис Деррин, пожилая дама (бывшая помощница аптекаря, любящая поговорить после стаканчика про лекарства) в буклях и красно-зелёном бархатном платье с ниткой жемчуга на шее, окинула оценивающим взглядом Ритчи, будто хотела сказать, что не самого высокого мнения о его занятии. Рядом с ней сидел её супруг в дорогом пиджаке с прилизанными седыми волосами, не произнося ни слова. После Дерринов пришли новые гости: преподобный Джонс с женой и младшей дочерью--невзрачной шестнадцатилеткой, глядевшей на Ритчи будто кролик на удава. Последними заявились мать и дочь Уайтфилды. Эмилия Уйатфилд, в вишнёво-белом, с камеей на шее, её дочь, Аманда, одетая в фиолетовое, тоже с камеей, как и маменька, и ниткой тёмно-красных мелких бус. --Здравствуй, Ричард Хью--произнесла госпожа Уайтфилд--смотрю, ты уже играешь в профессиональной группе. Я тебя видела в передаче по телевизору. Я знала, что ты, всё-таки, пойдёшь в музыканты. Гости собрались за столом. Ритчи удалился в свою комнату, чтобы переодеться (снова в чёрное). Миссис Блэкмор, одевшаяся в нарядное золотистое платье, поставила на стол венок со свечами и зажгла их. --Садитесь, уважаемые гости--произнесла она--а теперь мы принесём пудинг. В тёмную комнату, освещённую лишь зыбким пламенем свечей, внесли горящий голубым и жёлтым пламенем пудинг, на который пасторская дочка глядела как завороженная. --Все садимся за стол--произнёс Блэкмор-старший. Все уселись, какое-то время молча глядели на свечи, пудинг, красные листья пуансеттии (или только Ритчи смотрел на неё), пока глава благородного блэкморовского семейства не произнёс: --Ну всё, приступаем к трапезе! И гости приступили к дегустации того, что приготовила миссис Блэкмор (переодевшаяся к празднику в золотистое шёлковое платье и надевшая на шею дорогое колье с бриллиантами, то самое, что носила по праздникам тогда, когда Ритчи ещё был мал и бегал по лужам, не зная о существовании гитар): они пробовали каштаны, ветчину, тушёные овощи, лепёшки с кеббеном, капусту--всё, что могла предложить английская домашняя кухня. Время шло к полуночи. Поднаевшиеся гости решили перейти к дозволенной праздничной беседе. --В прошлом году на Рождество снега было меньше--произнесла госпожа Деррин, положив на стол вилку. --Надеюсь, погода на каникулы будет хорошая--вторила заданной теме Эмилия Уайтфилд. --Всякая погода хороша--раздался голос пастора--снег тоже нужен, как и дождь и солнышко. --А гусь, многоуважаемая миссис Блэкмор удался на славу--прогромыхал медведь Стейплс--давно такого не пробовал. Сидящие за столом покосились на него, но ничего не сказали. И тут в разговор вступил старик Блэкмор: --А давайте возьмёмся за пудинг. И взялись: каждый отрезал себе по куску. Ритчи надкусил свой и тут же задел зубом что-то твёрдое: это была монетка достоинством в пенни. Гитарист заметил краем глаза, что Аманда Уайтфилд тоже держит в руках нечто, попавшееся на зуб. И этим славным предметом оказалось кольцо. Уайтфилд-младшая повертела его в худых пальцах, порассматривала, но тут строгий взгляд маменьки вынудил её положить кольцо рядом с бокалом. Гости тут же уставились на неё, как на бегемота или слона. --Колечко-колечко-кольцо--неприлично и грубо проревел Захари-медведь--а Вам, многоуважаемая барышня Уайтфилд, сегодня повезло. Ждёт Вас блестящее будущее и море счастья. А у Вас что, Ричард? Блэкмор, нехотя, поднял руку с зажатой большим и указательным пальцами монеткой. И все уставились на него, прожигая взглядами, мерзкими невысказанными намёками, дикими мыслями и коварными планами--они всё знали про тайные коды, шифры и значения кольца и монетки, осьминоги расправляли скользкие щупальцы, гигантские коты-блошоты напрягали гибкие тела, выпускали острые когти и фокусировали взгляды светящихся жёлто-зелёных глаз на добыче, рыжие меховые лисицы таились в зарослях, ожидая пёстрооперённых кур--зверинец окружил гитариста. Ритчи густо покраснел, опустил голову, сжав руки в замок и впившись ногтями в ладони. Он, будучи б.а.с.п.о.м, прекрасно понимал, что значит сей факт. --А давайте подумаем о высоком и прекрасном--слово пастора вспугнуло звериную стаю--Джеральдина--обратился он к невзрачной дочери, прочти нам свои рождественские стихи. И бесцветно-невзрачная пасторская дочка зачитала однообразно-тоскливым голосом наивно-восторженные вирши. Ей поаплодировали приличия ради. Блэкмор не слушал: его мысли вертелись вокруг значения кольца: неужто налетят? И кого сунут в заскорузлые руки: эту дурищу с камеей как у маменьки или бесцветную пасторёнку? А ведь у преподобного Джонса ребятишек три штуки, версификаторша непривлекательная--младшая. А, значит двух (парня и девку) уже пристроил куда-то? Так паскудливо думал Ритчи, пока другие продолжали есть.А затем миссис Блэкмор произнесла: --Ричард, будь добр, принеси чайник. Ели всё, что было на столе, пили глинтвейн и чай. Продолжили приличествующую и дозволенную беседу. --Наши старшие дети окончили школу и пошли дальше учиться--рассказывала пасторша дамам за столом--и Джеральдина тоже закончит и пойдёт в колледж дальше учиться, дабы стать уважаемым человеком и приносить пользу своим трудом стране. И в прошлом году на Рождество все собрались дома. А вот Вы, мистер Стейплс, где в прошлом году встречали Рождество, наверное, в своём доме, за столом, с родными? --А вот ошибочка вышла--пробасил медведь в старом, но ещё крепком пиджаке--я, того, в пабчике встречал, не с чаем, а с элем. --Лучше пусть мистер Блэкмор расскажет нам про свою главную гордость--своего Ричарда Хью--предложил Рейнольд Деррин. --А что рассказывать-то: Вы его, должно быть видели по телевизору на шоу.............Эту передачку почти все смотрят. Лучше пусть он нам сыграет. Ричард, покажи, что умеешь. Сжавшийся пружиной Блэкмор-младший, распрямился и повеселел: принёс гитару, сел поудобнее и начал с "Зелёных рукавов", потом сыграл рождественскую песню и, раззадорившись, взялся за любимый им прогрессив и Purpl'овские песни (что можно было тогда сыграть--до "Дыма над водой" и прочих эталонов группы было ещё далеко). И ему вдруг стало легко, будто своей музыкой Ритчи раскидал по сторонам всех хищников и вырвался из цепей. "Вот она, магия моей "фендерушки"--думал гитарист--эх, Янушку бы сюда, уж мы бы с ним такой концерт закатили". Музыка смолкла и все, даже пугливая пасторская дочка, искренне поаплодировали Ритчи. Аманда с камеей как у маменьки оценивающе-презрительно поглядела на него. Старик Блэкмор подбодрил сына взглядом. --Так он у Вас музыкант--спросила удивлённая пасторша Джонс--и где же играет? --Да в группе какой-то--ответил ей старик Блэкмор, попивая глинтвейн и закусывая каштанами. --А я подумал, что в оркестрике или на танцах или у популярного певца--разочарованно произнёс Деррин. --И чего в этих группах хорошего--подала голос Аманда Уайтфилд--эти рок-музыканты сплошь и рядом отъявленные пьяницы. Уайтфилд-старшая бросила на дочь такой взгляд, что она чуть не окаменела и едва не выронила вилку из рук. --"Если бы не Сочельник и гости, то я бы тебя, дурища носатая с камеей, шваброй, шваброй, шваброй, тварь"--злобствовал про себя Ритчи, сжимая в руках "фендерушку". Виолетта Блэкмор сочувственно посмотрела на непутёвого сына. --А ведь это так--произнёс пастор, дожевав пирог--я много раз слышал, что музыканты и певцы в этих группах пьют, девок и баб пачками в нумера таскают, да и опиумом не брезгуют. А попробуй так себя поведи простому оркестранту, так тебя дирижёр сразу же вышвырнет. Там нужно чуть ли не каждый день работать над игрой на инструменте, иначе не сможешь играть по нотам и в совершенстве любой концерт. И это всё всякие "Жюки" да "Перекати-поле". Эх, жаль, что Ваш Ричард так и не пошёл в лётное и не стал работать во славу родной авиации. --Ну, если уж кто виноват--протянул Блэкмор--так это я, вяжите меня, такого мерзавца: это я ему гитару тогда купил. --Видели мы Вашего Ричарда--хором заявили Деррины--по телевизору его с этой группой показывали. --Мы тоже--повторили Арнольд и Виолетта Блэкморы. --Да все, небось, видели--пробасил Захари медведеподобный Стейплс--а по мне так нехай эти группы живут, с ними веселее, особенно в пабчиках. Потом смотрели телевизор--очередной чинный рождественский концерт с хорами и эстрадными звёздами, певшими чувствительные балладки и праздничные песенки. Ритчи был зол: надо же, о нём так отозвались, да ещё кто: гости в доме родителей. Ближе к полуночи прощались: пастор Джонс с женой и дочерью, Уайтфилды и медведь Стейплс отправились к себе домой. Деррины остались ночевать (им выделили комнатку для гостей). Ритчи, раздевшись, залез в спальне в свою кровать, закутался в плотное тяжёлое одеяло и заснул и снилось ему... ...Десятилетний Ричард Хью Блэкмор стоял в кухне дома миссис Смитсон--знакомой родителей. Под ногами у него бегали котята, покрытые взъерошенной густоватой шёрсткой. Смитсон чистила кабачок. В кухню зашёл, задев пушистым длинным хвостом полуголые ноги Ритчи, большой полосатый очень пушистый кот, каких раньше мальчик не видел. Котята, задрав хвостики, понеслись к нему. Кот лёг на пол, растянувшись и выставив пушистое брюшко и начал вылизывать попавшегося под передние лапы котёнка. Остальные пытались присосаться к брюшку, ища молоко, но натыкались на шерсть. --И чё ты тут развалился?--строго спрашивала животину миссис Смитсон--всё равно тебе их кормить нечем, вон, лучше вылижи эту ораву хвостатую. Кот недовольно мявкнул и свернулся кольцом. --Нате, пострелята--хозяйка бросила на пол котятам кусочки мелко рубленого мяса--ешьте, и ты, Бастер, хватит, валяться, иди лопай со своими ребятишками. Пушистый кот Бастер, поев, собрал под боком котят, свернулся кольцом, согревая выводок, и замурчал. --А где же кошка, миссис Смитсон?--спросил Ритчи, угрюмо глядя себе под ноги. --Мышкует, поди--ответила хозяйка--ссыпая куски кабачка на сковородку. Тут что-то шурхнуло и прошелестело мимо них. Блэкмор поднял голову и увидел, что в окно впрыгнула такая же большая и пушистая кошка, в пасти которой торчала свежеубитая мышь. --Майра,пришла, не запылилась--миссис Смитсон глянула на кошатинку--не, мышь жри здесь и вместе с котятами своими. Кошка-мать мяукнула, котята вылезли из пушистого кольца свернувшегося кота и побежали со всех лапок к матери. Кошка положила добычу на пол и принялась показывать котятам, что с ней делать... --Доели--спросила хозяйка--идите, вон, молока или водички полакайте. Кошка Майра лежала растянувшись на боку, рядом котята, присосавшись к ней, питались кошкиным молоком, надавливая лапками на тёплое пушистое брюшко. Кот-папаша сидел рядом, выгнув спину и подобрав под себя лапы. На кухне стояло двуголосое мурчание. --Вот отлежитесь после обеда--говорила им миссис Смитсон--отнесу вас обратно в комнату в ящиче... ...Ритчи проснулся утром. В комнате было тихо и светло. И только внезапно раздавшийся звон колокола нарушил покой начала праздничного дня. --Ритчи, вставай--в комнату заглянула госпожа Блэкмор в тёмно-зелёном платье--идём на праздничную службу в церковь.