Я - его маленькая тайна

Автор не умер, и автор знает, что он еще та жопа. Простите меня мои хорошие, дорогие, добрые читатели! Я просто безгранично виновна перед вами, падаю на колени. Нет, серьезно, я сейчас попробую вам все объяснить. Во-первых, я выложила предыдущую главу в день своего отъезда, а вернулась, только когда ответила на ваши комменты. Короче, почти да конца августа я путешествовала и не имела возможности писать. Во-вторых, потом началась учеба, а это такое дерьмо, вы же знаете. И еще ворд постоянно летел, приходилось восстанавливать документ вечно и переписывать иногда заново. К тому же, эта глава состоит из множества маленьких глав. Так что для меня она выдалась, наверное, самой сложной и, пожалуй, самой большой. Но, я надеюсь, что хоть немного оправдала ваши ожидания и вы не хотите моей смерти))) Я очень вас всех люблю и смею надеяться на ваши комментарии в конце главушки)* Отдельное спасибо моей второй (после Марсов) любимой группе - Океан Ельзи, за приливы вдохновения) P.S. В конце главы вас ждет еще один маленький подарок. Спасибо за это писателю под именем Ira0323, ибо вдохновила она меня и посоветовала, как лучше сделать)Спасибо, дорогая) :З Приятного прочтения))) Океан Ельзи – Як довго Океан Ельзи - Як останній день Эмма так и стояла с тестами в руках. Я же предпочла сидеть на полу. В голове все смешалось, и было какое-то странное ощущение безысходности. Я не боялась того, что мне еще экзамены cдавать, того, что мне предстоит рожать или прочей этой фигней которая обычно, наверное, лезет в голову внезапно забеременевшим девушкам. Чего я действительно боялась так это отца. - Я не скажу ему, - проговорила я куда-то в пустоту. - Кому? – спросила Эмма, будто выведенная из транса. - Ему. - Я думаю, что Джон любит тебя и примет все как есть, - присаживаясь возле меня, Эмма смотрела на меня со всей нежностью своих голубых глаз. - Бляха, еще и Джон, - взвыла я, закрывая лицо руками. Не, ну все, короче! Я приехала! - Джелайла, - ласково и даже смеясь (смеясь?!), протянула мое имя, будто я что-то не то сказала. Она бережно обняла меня за плечи, целуя в висок. - Можешь пожить у меня, - все еще хихикая, говорила она, - звони своему отцу, я сейчас. И она поднялась, скрываясь в следующей комнате. Звони отцу, ага сейчас! Я еще, может, пожить хочу! Но тут я вспомнила, что папа собирался после работы в студии заехать к Джону, еще раз прослушать его группу. Так что, если он уже у Джона, то, собственно можно позвонит ему. И главное не проболтаться, а то знаю я себя. Гениальные планы строить умею, а вот воплощать их в жизнь как-то не очень…. - Алло? - Привет, Джон. Папа у тебя? - Да, тебе дать его? Ну да, конечно! В дверном проеме появилась Эмма, показывая, чтобы я задержала папу на репетиции. Не знаю, зачем ей это надо, но она сейчас соображает явно лучше меня. - Нееет, - протянула я, кивая Эмме. – Джон, мне нужно, чтобы ты задержал Джареда, - я попросила серьезно, и не дожидаясь ответа или вопроса, продолжила. – Он не должен об этом знать, слышишь? Я все позже объясню, просто сделай это для меня, ладно? - Ладно, - подозрительно ответил он. Господи, только бы не проболтался! - Спасибо, - я положила трубку и вопросительно уставилась на Эмму. - Я все организовала, они скоро будут здесь, - поспешила она удовлетворить мое любопытство. - Хорошо, - кивнула я. Попыталась подняться, но ноги не держали, и пришлось обратиться за помощью к Эмме. Одно радовало, поддержка скоро будет здесь. *** - Ну, и что прикажете теперь делать? – поведав всю свою историю от начала до конца присутствующим лицам, я откинулась на спинку стула. Собранная на кухне делегация означала, что все очень плохо. По крайней мере, мы собирали наш женский совет, только в самых крайних случаях. Бабушка, Викки, Эмма. Те люди, которые заменили мне мать. Только им я могу доверять больше, чем себе. - Милая, а ты уверена в этом? – сжимая мои ладони, спросила Констанс. - Пять тестов, - с сомнением произнесла я. - Ладно, а у врача ты была? – окидывая меня тревожным взглядом, узнала Викки. - Нет же, я узнала об этом час назад, - покачала головой. - Милая, ты только не волнуйся, мы с тобой, ты не одна, - растирая мою руку, улыбалась бабушка. - Я знаю, - кивнула я, улыбаясь в ответ. На глаза быстро навернулись слезы, и я тут же прослезилась. - Ну, чего ты, родная? – мило улыбаясь, спросила Эмма, сжимая мою вторую ладонь. - Я не знаю, - всхлипнула я, отмахиваясь. - Я вот тоже подумываю, может нам пора уже с Томо ребеночка завести? – мечтательно смотря в пустоту, огласила Викки. - Конечно, дорогая, конечно пора! – защебетала Констанс. Получив одобрение, Викки смущенно улыбнулась, чуть заливаясь краской. Какая же она все-таки замечательная! - А ты Эмма? – опираясь на пальцы, скрепленные замком, подбородком, перевела тему Викки. - А что я? - Как у тебя на этом фронте? - Я хочу усыновить одного мальчика. Сейчас собираю нужные документы, - со всей присущей ей дипломатичностью, сообщила она. У всех присутствующих, включая меня, отвисла челюсть. Нет, я знала, что Эмма с той ночи часто ездить к Билли, берет его на выходные. Но о том, что она станет действовать столь решительно, я не знала. - Эмма, ты хорошо подумала? – немного неуверенно спросила Констанс, крепче сжимая мою руку. - Да, как только у ребят закончится тур, я смогу забрать Билли к себе. Я уже говорила с адвокатом. Органы опеки мне тоже все позволили, только нужно дособирать справки. Там есть нюансы, но это сейчас не так важно. Главный вопрос, что мы будем делать с Джей? Все они посмотрели на меня, а я лишь опустила глаза. Мне все еще было страшно даже представить разговор с отцом. - Милая, ничего не бойся, - ласково прижала меня к себе бабуля. - Он будет в гневе, - покачала я головой. Мне страшно даже упоминать его имя. - Ты у нас такая храбрая, - гладя меня по голове, успокаивала бабушка, - Посмотрите, это все, чего она боится… - А когда вернется Джаред? – спросила Викки, - Ты могла бы до вечера пересидеть у нас, переждать. - Нет, она должна все рассказать ему сразу. Ей не стоит прятаться! – проговорила Констанс. И тут, словно призванные ее словами, в коридоре послышались чьи-то легкие шаги. А знакомый с детства голос стал напевать одну из песен Ede, bibe, lude. - Бабушка, - испуганно всхлипнула, прячась в ее слегка седых волосах. Мне никогда в жизни еще не было так страшно! - Тихо, - настороженно ответила она, выглядывая сына. - Мама? – удивленный голос, - Что ты здесь делаешь? - Ты что, не рад меня видеть? – притворно обиженным тоном, спросила она. - Нет, рад, просто неожиданно…. – его голубые глаза стали подозрительными, когда они оббегали наше собрание. - Ну, было приятно повидаться, мне пора, - поднялась Эмма, стараясь не встретиться глазами с Джаредом. Викки последовала ее примеру. - Эй, а как же «мы с тобой!», «ты не одна!», - возмутилась я, но не успела никого перехватить. Видимо гнева Иисуса местного разлива боялась не только я. Ну Эмма то чего? Ей не привыкать! - Эмма, что происходит? – громко крикнул отец, когда девушки уже были в коридоре. - Я не знаю! - прокричала в ответ она и хлопнула дверью. Вокруг одни предатели. Еще минуту мы находились в полной тишине, но тут отец засунул руки в карманы своих джинсов и (уже не такой беспечной походкой) зашагал к столу. Усевшись напротив нас с бабушкой, он следующую и следующую, и следующую минуту буравил меня взглядом. Вы понимаете весь размах событий? Не нас, а меня! Как будто я виновата! Нет, я конечно виновата, но он же об этом ничего не знает, а уже подозревает меня. Обидно, кстати! Хотя, подозревать то больше и некого…. Эх…. - Джей Джей, что ты уже сделала? – наконец спросил он, устало откидываясь на спинку стула. Бабушка одобрительно закивала, и я, понимая, что тянуть дальше некуда, посмотрела прямо в его зрачки, отчего кожа покрылась мурашками. - Пап, я беременна…. Если до этого его взгляд был усталым, слегка обеспокоенным и в нем уже зрели стандартные нотации, то сейчас его глаза стали больше некуда, и из них буквально волнами лился гнев. Видимо, он сразу понял, что это не шутка. Хотя, я бы не отказалась от такого варианта. Все же лучше, чем то, что произойдет сейчас… - Джелайла. Джейн. Лето. Я требую объяснений, сейчас же! – его властный голос не терпел возражений или каких-либо оправданий. Он даже не забыл, что у меня теперь новая официальная фамилия. - Пап, я…я соврала тогда. Мы с…с Джоном не защищались….и…. - Ты еще и соврала мне?! – его кулак резко опустился на крышку стола, и по моему телу пробежала дрожь. Было всякое, мы ругались, но такого еще не было. - Папочка, давай поговорим спокойно, - я попыталась сделать так, чтобы мой голос не дрожал. Нельзя, чтобы он почувствовал власть надо мной. Тогда конец. - Не о чем говорить, - он резко поднялся и, захватив с кресла свою рубашку, зашагал к выходу. - Ты куда? - Собирайся, мы едем к врачу, - он долго буравил меня взглядом, пока до меня не дошел весь смысл его слов. Мы едем к врачу.... Мы едем к врачу явно не на осмотр…. - Что?.. – теперь гнев волнами вскипал во мне, и не дай Марс, он озвучит мои догадки. Никто не спасется от моей злости, даже сам Джаерд Лето! - Мы едем делать тебе аборт, что не ясного? Или ты думала, что я обрадуюсь перспективе, что у моей глупой, несовершеннолетней дочери появятся дети?! – его глаза злобно блеснули, а лицо исказила ухмылка. - Джаред! – воскликнула Констанс, явно не ожидая такого от сына. - Мама, не вмешивайся, пожалуйста, - ответил отец весьма спокойно, наверняка ему это стоило больших усилий, но кричать на свою мать он себе не позволит. - Что? Хочешь сказать, что это не мое дело? – с вызовом спросила она, подходя ближе к нему. - Мам, она еще маленькая, глупая, молодая, несносная девчонка. Какие ей дети? - А мне что больше было? Я плохо вас воспитала, я была плохой матерью? - Нет, мама, нет. Но ты – это совсем другое дело. Ты не была такой как Джей. Ты была ответственной, самостоятельной, хозяйственной… - Я?! – Констанс громко засмеялась. – Ты меня с кем-то путаешь! - Мам, можно нам поговорить наедине? – устало выдохнул он, переводя свой взгляд на меня. Со мной разговор будет явно не таким любезным. - Я подожду в вашей студии…. – кивнула бабушка, выбрав ближайшую дверь. Прежде чем уйти, она окинула меня предупредительным взглядом. - Хорошо, мам, - кивнул отец. Но как только дверь в звуконепроницаемую комнату закрылась, отец подлетел ко мне и больно схватил за руку. - Ты совсем сдурела? Мы сейчас же едем к врачу! – зло шипел он, просверливая меня взглядом. - Мне больно, - спокойно ответила я, кивая на его руку. Жилы и мышцы ходили ходуном под его кожей. Проследив за моим взглядом, он ослабил хватку, но не отпустил. - Я сказал, ты сделаешь аборт и точка! Ты моя дочь, ты будешь меня слушать, ясно!? – он говорил тихо, но металл в его голосе и жестокость в его глазах напрочь стирали мой страх, его ненависть и злость порождали мою ненависть и злость. Этот человек, как никто другой знает, что меня нельзя заводить, потому что я дерусь до конца, потому что я сражаюсь за свои убеждения, до последнего удара, потому что он так воспитал меня. Но я уверена, что он никогда не говорил девушке, которая уже любит свое еще не родившееся дитя, что она должна от него избавиться. Он никогда не испытывал на себе всю мощь материнского инстинкта. Ну что ж, сам нарвался…. - Нет, - я демонстративно вырвала свою руку. - Подожди, подожди, мне послышалось?.. – он притворно ближе подставил ко мне свое ухо, будто действительно не услышал. - Я сказала, что я не сделаю аборт! Я не убью своего ребенка и твоего внука, между прочим! - Надо же, как мы заговорили! – он всплеснул руками. - Да, вот так. - Если ты думаешь, что я позволю тебе сломать свою жизнь!.. - Мне все равно позволишь ты или нет, мне все равно. Я поступлю так, как считаю нужным. Я не убью своего ребенка. - Джелайла, ты такая дура! – буквально взвыл он, - Сейчас бы взять ремень да надрать тебе задницу! - Да что с тобой? Кто ты? И что сделал с моим папой? Почему ты стал говорить шаблонными фразачками родителей? – наконец не выдержала я. Почему я не могу узнать в этом человеке своего отца? Он не ответил. Может, он хотел ответить, но не смог. К нам пришла Констанс. - Джаред, я не вижу другого выхода, кроме как поступить аналогично прошлому разу, - ее голос был расчетливым и строгим. Никому не нужно было напоминать, о каком прошлом разе идет речь. Тот день из моих детских воспоминаний снова всплыл в памяти. Не думала, что мне придется пережить это снова. - Я согласен, - он спокойно пожал плечами. А меня аж затрясло. То есть он вот так просто от меня откажется?.. - Мы как раз послезавтра возобновляем тур, вернемся месяца через два, - он смотрел на меня, а я не чувствовала ничего кроме холода и безразличия, он отгородился от меня так просто, всего за секунду, а я чувствовала, что плачу, он видел это и лишь молча наблюдал, как по моим щекам катятся слезы. А от его безразличного взгляда они катились еще быстрее, грозя перерасти в истерику. - Отлично, - глотая слезы, ответила я и поспешила в свою комнату, на свидание с подушкой. *** Полтора месяца спустя или вторая половина августа и сентябрь Океан Ельзи – Моя мала - Ты себя хорошо чувствуешь? - Да. - Ты точно себя хорошо чувствуешь? Голова не кружится, не тошнит, может, ты хочешь есть или пить, может?.. - Джон, заткнись! Все хорошо! – раздраженно выговорила я, надеясь отделаться от него, но Шелдо продолжал следовать за мной. - Но, мы же только написали экзамены, нервы и все такое, я же переживаю за вас, - продолжал оправдываться он. - Какие нервы? Все так боятся этих экзаменов, а как по мне ничего такого сверхъестественного, и вообще, я все знала и не нервничала, - примирительно улыбнулась я, беря своего жениха под руку. Ну да, жениха. Джон, в отличие от па…другого человека, отреагировал на все это вполне сносно и даже сказал, что хочу я того или нет, но после рождения нашего ребенка мы поженимся. Почему не сейчас, спросите вы? Эмм… я не хочу быть толстой на фотографиях! - Ладно, а чего ты тогда хочешь? - Я домой хочу, Джон! - Хорошо, - немного обиженно произнес он. Наверное, старался, чтобы я не услышала этих ноток, но я услышала. Конспиратор хренов. - Что такое? - Да нет, ничего…. - Джон! - Я надеялся, что мы погуляем в парке…. – как-то неуверенно протянул он. Ага, парк, как же! - Джон, никакого секса тебе не видать! – отвергла я его некрытый блеф. - Ну ладно, - снова обиженно протянул он, но буквально через секунду крепче перехватил мою руку и потащил к своему новенькому мотоциклу. А через минуту мы уже летели по кипящему, дневному, жаркому Лос-Анджелису. Ветер залетал под майку, раздувая ее словно парус, по коже бежали приятные мурашки, и в голове стучало от адреналина. От скорости перед глазами все расплывалось и мне пришлось крепче ухватиться за Джона, отчего, я уверенна, у него на лице заблистала самодовольная улыбка. Было просто невероятно приятно обнимать его, защищаясь его спиной от ветра. Просто смеяться, воображая, что ты летишь! Но все хорошее рано или поздно кончается, вот и поездка закончилась. Джон снял свой шлем (ну как же без него) и помог мне слезть со своего «коня». Он резко притянул меня к себе и впился в губы требовательным поцелуем. Очень скоро его язык проник внутрь, лишая меня всяких чувств и заставляя отдаваться только ему. Мои пальцы снова запутались в его волосах, но моих рук это не останавливало. Я не знаю, сколько бы мы здесь простояли, наверное, пока легкие не стали гореть от нехватки воздуха, пока нас не разорвало бы от эндорфинов, пока…. Джон отстранился. - Я так тебя люблю! – горячо проговорил он, а его глаза буквально пылали, заливая меня океаном ласки и любви. Эмоции были настолько сильны, что я опять прослезилась. Я чувствовала, как дрожат губы и как стынут руки, но Джон лишь весело усмехнулся, смахивая мою слезинку долой. Он подхватил меня на руки и с походкой победителя понес в дом. - Джон… - прошептала я, невольно залюбовавшись его лицом, но Джон на меня не смотрел. - Добрый день, Констанс, - вежливо поздоровался он, опуская меня на диван в гостинке. Из всех моих родичей, к бабушке Джон питал особое благоговение и уважение. Ну, это и не странно, она такой у нас человек. Ее просто хочется слушаться. - Да, да, привет, дети, - задумчиво поздоровалась она, не отрываясь от какой-то книги, выходя из кухни. И вот она ее, наконец, захлопнула и, к нашей беде, заметила у Джона в руке два шлема. Вот черт, не мог оставить их на своем мотыке?! - Это что? – неодобрительно спросила она. - Джелайла, вы безответственные дети! – возмущалась она дальше. Так и хотелось закатить глаза и заняться чем-то более полезным, чем выслушиванье нотаций, но я прекрасно знала, что бабушка права и совесть не позволяла взять журнал со столика, хотя хотелось. - Ты понимаешь, что в твоем положении?.. – видимо, какой-то из тех Богов, которым я молилась, существует, потому что у бабушки зазвонил мобильный, и она прервала нашу поучительную беседу. - Алло, привет сына! – повеселела она. Мне лишь оставалось изобразить рвотные позывы, отчего бабушка закатила глаза и удалилась в другую комнату. Джон присел возле меня и приобнял за талию. - Я не понимаю, почему ты не миришься с отцом? – действительно, блять, почему?! В общем, я решила, что лучше промолчать, чем распалять очередную ссору. Боже, неужели во мне еще существуют зачатки мозгов, раз я ими воспользовалась? Наш молчаливый разговор решила скрасить бабушка, вернувшись из комнаты со счастливой улыбкой. -…да, Шеннон, сейчас… - улыбаясь, она протянула трубку мне. Ладно, с нашим марсианским медведем я разговариваю. - Привет, Мистер Секс, как дела? - Отлично, - засмеялся в трубку тот, - бабы все еще хотят меня. - Уверена, что не только бабы, - проговорила я, удаляясь на просторную кухню, по примеру старших. Ну, не люблю, когда во время задушевного разговора на меня палят. Хотя и пытаются это скрыть. - Ну, а у тебя как дела? – спросил он серьезно. Неужели бабушка наябедничала? Да нет…. По крайней мере, будем делать вид, что ничего не знаем про мотоциклы. - Отлично! – радостно ответила я. - Это хорошо, – протянул Шенн, - Кофе не пьешь? Не пей, тебе нельзя! А мясо ешь? Джей Джей, крошка, только попробуй мне сказать, что не ешь мясных продуктов! - Воу, воу! Мамочка, полегче! – засмеялась я. Я, конечно, знаю, что Шеннон у нас очень заботливый дядечка, но отчего-то мне смешно. - Ну, я же переживаю, - обиженно пробурчал он в трубку. Кажется, я его обидела…. Боже, вот кто из нас беременный? - Ну, Шенни, не злись, я знаю, что ты любишь меня, дурную такую, ну прости… - начала клянчить я. Клянчите – это всегда помогает в борьбе с Шенноном Лето. - Фу, никогда меня больше так не называй, меня это бесит, во-первых! – требовательно начал он. – А во-вторых, я прощу тебя, только если ты кое-что сделаешь…. - Ну и? - Поговори со своим отцом. - Шеннон!.. – я уже было хотела сказать, все, что думаю, но была грубо перебита. - А если ты не согласишься, то я заобижаюсь до смерти, налажаю на концерте, Эшелон меня перестанет любить, я впаду в депрессию, перестану играть на Крис из-за чего моя спина, которую ты так любишь, больше не будет такой красивой! - Ты мне угрожаешь красотой своей спины? – удивилась я. - Ты совсем меня не слушала, - вздохнул драммер, но через минуту молчания серьезно добавил, - Джей, он же переживает…. - Ну конечно! – прыснула я, наливая себе соку. - Джелайла, ты не знаешь, как он переживает, он уже третью ночь не спит, и стал часто лажать на концертах. Ты представляешь как ему хреново? - А мне как было? Хорошо? Как думаешь, мне было хорошо, когда родной отец сказал, чтобы я делала аборт, чтобы я убила жизнь, которая внутри меня, чтобы я убила его плоть и кровь, мне хорошо было?.. – яростно шипела я в трубку. Еще не хватало, чтобы бабушка с Джоном услышали. У меня в голове и так уборщиков достаточно. - Джей, он раскаялся, поверь мне на слово, мне же ты можешь верить? - Я не знаю чему или кому верить Шеннон…. – нерешительно произнесла я. – Ему я тоже верила, всю свою жизнь верила, а он…. - Ему стало страшно! - За кого, за себя? За свою ненаглядную карьеру без пятнышек? За свою популярность? – с каждым словом мой голос все больше повышался. - Какая же ты эгоистка, - вздохнул Шеннон. – Неужели ты не понимаешь, что он боялся за тебя. Потому что, ты еще малолетка, потому что ты только окончила школу, потому что это вообще страшно…. - Да?.. – неуверенно проговорила я, вспоминая тот разговор с отцом. Теперь, когда меня не съедает ярость, я могу вспомнить, что о чем-то подобном он говорил тогда. - Идиотка ты, конечно да! - Я знаю, - вздохнула я, а хотела сказать «сам такой»! Что-то со мной не то…. Боже, неужто я чувствую вину теперь? - Ладно, - кивнула я. – Пусть позвонит, когда сможет. - Вообще-то, - виновато протянул Шеннон, - он стоит рядом, – на это я только взвыла, но Шенн принял это за положительный ответ и вскоре в трубку кто-то стал взволнованно дышать. Прям секс по телефону какой-то…. - Привет, - я решила облегчить ему задачу. - Привет, как ты? – его голос был сдержанным и усталым. - У меня все хорошо, - я старалась отвечать не холодно, но нотки обиды так и были слышны в моих словах. Ну вот, собственно, и весь диалог. В общем, даже мне уже надоели эти обиды. Так не может дальше продолжаться. Это бессмысленно и по-детски. Но сам он никогда не извинится, потому что мы два гордых барана, которые не идут на встречу, но кому-то все же стоит сделать первый шаг. - Папа, - так странно было произносить это слово. Эти последнее месяца я даже в мыслях его так не называла, не говоря уже об устной речи. Он весь обратился в слух, я почувствовала это, поэтому струсила. - Папа, когда вы вернетесь? - Скоро, - разочарованно ответил он, но тут же приободрился. Видимо приняв эту фразу за знак примирения с моей стороны. – Джелайла, ты же вернешься домой? Шеннон очень скучает, Эмма и Томо так вообще себе места найти не могут из-за случившегося…. - А ты? - И я тоже очень скучаю, дочь... прости меня, родная, я люблю тебя больше жизни! – тихо выговорил он дрожащим голосом. - Пап, ты плачешь? – спросила я таким же голосом, прекрасно зная, что он не ответит честно. - Нет, и ты не плачь, тебе нельзя переживать, - упрекнул он, меняя тему. - Пап, я тебя прощаю, я так рада, что мы наконец-то помирились…. – выдавила сквозь слезы я. - Я тоже, Джей Джей, я тоже…. *** Третий месяц или октябрь Океан Ельзи - Кішка - Почему я тебя терплю, а? - Потому что ты моя лучшая подруга, - сообщила я, целуя Кэтти в щеку. Та лишь хмыкнула, и сделал большой глоток своего эспрессо. Ну, я что виновата, что они прилетают самым ранним рейсом в пол пятого утра, а одной мне встречать их скучно, да и страшно почти ночью в аэропорту сидеть. - Нет, ну скажи мне, почему я? – она снова поставила эспрессо обратно на столик, нервно теребя замок от своей кофты. Кажется, у кого-то переизбыток кофеина. - Нуу… Викки готовится к приезду своего благоверного, Констанс мне было жалко будить, а Джон повезет мелкого в Диснейленд, он же теперь у меня с приличным заработком… - Ладно, ладно, я поняла, остальных тебе жалко, а меня нет! – замахала она рукой, снова хватаясь за спасительный стаканчик кофе. – Тоску нагоняешь…. – зевнула она. - Рейс Вашингтон – Лос-Анджелес задерживается на пятнадцать минут из-за погодных условий, приносим свои извинения, - огласил диктор. И тут какое-то плохое чувство стукнуло в мою больную головушку… или жопу. Короче, плохо мне стало. Нехорошо…. - Это, какие такие погодные условия? В смысле?.. – я и не заметила, как озираюсь по сторонам, пока Кэтти меня не отдернула. - Джеееей, туман, на улице туман, там темно и туман, - повторяла она, сжимаю мою руку и накидывая себе на голову капюшон. - Нет, подожди! А вдруг что-то случилось? А если гроза, а если?.. Кэтти, а если?.. - Тииихооо, - медленно протянула она, прикладывая указательный палец к моим губам. - Но!.. - Заткнись…. – прошипела она. - Но!.. - Зат-кнись, - повторила она не убирая палец. С обиженным видом я сидела и ждала, пока она уберет свой палец. И наконец-то дождалась. - А если кому-то плохо станет или Шенн запрется со стюардессой в туалете и про него забудут, такое уже было, или… - быстро затараторила я, надеясь успеть выговориться до того, как мне снова заткнут рот. - Марс мне в глаз! – взвыла Кэтти, резко опуская голову на свои руки. Ну вот, обиделась. И вовсе не собираюсь я молча сидеть. - Ну, Кэтти, ну…. Ну на беременных нельзя обижаться, ну мир? – просила я, тщетно пытаясь оторвать ее руки от лица. - Беременных? У тебя даже живота еще нет, так что Станиславский не верит! – резко поднялась она, окидывая презрительным взглядом. Вот сейчас я обижусь. - Кто? - Оооо, неуч! Читать тебе больше надо! – снова простонала она, снова роняя голову на руки. - Кэтти, ну мне скучно. - Отстань, - пробубнила она в свою кофту. - А я тебе еще кофе куплю…. - Ты и за первый стакан то не заплатила. - Ты еще не уснула? – раздраженная ее молчанием, спросила я, еще несколько минут спустя. - Если бы ты не спросила, то я бы с удовольствием этим занялась, - сообщила она удрученно, протирая глаза. - Вот ты тут дрыхнешь, а мне скучно… - упрекнула ее я, понимая, что это глупо, но язык сегодня меня не слушал. Видно, ближайшие шесть месяцев он вообще будет всякий бред молоть. Ну, а что поделаешь? - Еще одно слово и я уеду к черту. Вредная ты вообще! – и она снова уронилась на руки и притворно захрапела. Ну-ну, актерище! - Я не вредная, я – беременная. - Марс, спаси меня от этой женщины! - Слишком много Марса в твоих речах, это уже богохульство, дорогуша! - Да где уже твои родственники? Я их расцелую, заобнимаю, задушу, затрахаю, если нужно будет!!! – чуть не орала она на весь аэропорт, вскинув руки к потолку. - Поаккуратней со своими мечтами, им свойственно сбываться, - послышался за спиной голос и Кэтти тут же кинула на его обладателя убийственный взгляд. Мда, кажется, я ее довела. Она настолько злая, что даже не собирается соблюдать нормы приличия, которыми обычно дорожит при общении с мои отцом. - Это не мечты, а вынужденные меры, - пожаловалась она, поднимаясь со своего места. - Кэтти, а ты с нами не едешь? – жалобно спросила я, хватая ее за руку. - Нет, ты меня достала с избытком, - и, состроив мину, она обращалась уже к моим родичам. - Позвоните мне, когда она родит, - попросила она папу, подмигнув, и отправилась к выходу, но была перехвачена Шенноном. - А как же обещанные объятия, поцелуи и секс? – поинтересовался он, притягивая Кэтти к себе. Он вообще любил ее троллить и все такое. Короче, если бы Кэтти была постарше, то Шеннон наверняка бы ее уже…ну, вы еще маленькие. - Мистер Лето, - невозмутимо начала она, - Вам что, ни одна стюардесса не дала? – с сарказмом спросила, пытаясь вырвать руку. - А какая ты грубая, когда не выспишься, - играя, протянул он. Кэтти вздохнула. - Если слышали, то я еще и удушье обещала. Хотите, мы устроим все перечисленное Вами, а потом я Вас подушкой придушу. Быстро, долго мучаться не будете, - сказала она с каменным лицом. И Шенн бы обязательно что-то ответил, перепалки между этими двумя длятся бесконечно, но Джаред, не желая привлекать лишнего внимания в таком людном месте, попросил их прекратить. Я не знаю, как у моей подруги расставлены приоритеты, не интересовалась, но к отцу она относится с трепетом и уважением, а вот к Шенну… Честное слово, как дети! В общем, Кэтти ушла отсыпаться, еще раз напомнив, чтобы ей позвонили, когда я рожу. Ну да, очень смешно. - Ну, может, хоть ты нас обнимешь? – поинтересовался Шеннон, когда Кэтти и вовсе пропала из виду. Поочередно обнимая ребят, я никак не доходила до отца, что его видимо нервировало. Но он не так понял мое поведение. Просто самого дорогого человека я оставила напоследок. - А я уже думал, не подойдешь…. – обиженно пробурчал он, слишком сильно меня сжимая и отрывая от устойчивой поверхности. - Фи, папа, как можно! – тоже притворно обиженным тоном пожаловалась я, только сейчас заметив некие изменения в его внешности. - Волосы отрастил? – я стала удивленно лапать его голову, в очередной раз поражаясь, насколько они у него шелковистые и мягкие. Ну почему мужикам всегда больше везет, чем бабам? Я же его дочь, почему у меня не такие? Но то, что папа отращивает волосы, а у Шенна начала появляться борода, а Томо так радостен, значит только одно…. - Вы что, новый альбом задумали?.. – хитро щурясь, окинула я присутствующих подозрительным взглядом. - Тссс, это пока секрет, - прошептал Томо, прикладывая палец к губам. Понимающе кивая, я повторила его жест. Дружно рассмеявшись, мы направились к выходу. Мы с отцом плелись позади всех, и я откровенно повисла на нем. Наверное, со стороны кажется, что я его шлюшка или еще что-то в этом роде. Ну и плевать! Два месяца без его общения дали о себе знать, я безумно соскучилась. Теперь мне не хотелось ни минуты одиночества. Что, в принципе, с нашим мегадобрым и мегазаботливым Ше, мне и не светит. - Я свои тридцать девять лет отмучался, теперь твоя очередь, - лукаво усмехнулся он, глядя брату в спину. Мда, родственные души, что еще сказать. Даже думаем одинаково…. И тут, опять таки вместе, мы рассмеялись. Я даже не знаю почему, семейный юмор, наверное. Или это безысходность?.. Шеннон не подозревая даже с чего, точнее с кого, мы так угораем, обернулся, улыбнулся, помахал мне ручкой (ну как ручкой, ручищей) и подозвал к себе брата. Но одной мне долго скучать не пришлось. Прервав беседу с Рени, Эмма тут же подтянулась ко мне. - Как там Билли? – взволнованно спросила она. - И тебе привет подруга, спасибо, я чувствую себя хорошо, а ты как? Тоже? Ммм, я рада за тебя… - разыгрывала я несостоявшуюся беседу, но Эмма дала мне подзатыльник. Них… себе! Эмма ударила кого-то?! Эмма ударила меня?! Огого!.. - С ним все хорошо, ближе к восьми, Джон собирается отвести его в Диснейленд, - быстро выговорила я, заглаживая свою вину. Ну, у меня еще детство в жопе, я и не подумала о том, что для Эммы это действительно важно… - Прости, - удрученно проговорили мы в один голос и улыбнулись. Кажется, я сегодня со всеми тут на одной волне!.. *** Четвертый месяц или ноябрь Океан Ельзи – Ти і я - Ну, что? Что сказал доктор? - У тебя все хорошо? Рекомендации дали? - Уже известно кто будет? - Да, ты пол узнала? Святой Марс, лучше бы я у врача отсиделась, пока они не уйдут. - Тихо, парни, тихо! – вмешалась Викки, и мы с ней вместе расхохотались над их взволнованными рожами. - Итак, - мы с Викки снова переглянулись, еле сдерживая смех, - отвечаю по порядку. Во-первых, доктор сказал, что у меня все просто прекрасно. Во-вторых, рекомендации: больше витаминов, больше пеших прогулок, больше позитивных эмоций, любви и заботы со стороны близких, - на последних словах Шеннон коварно усмехнулся, мол: теперь ты точно от меня никуда не денешься. - А кто родится, ты спросила? – вмешался Джон и мужчины снова замерли в ожидание, как по команде. А мы с Викки снова переглянулись, пытаясь подавить новый приступ хохота, а то еще обидятся, они у нас такие ранимые. Ой, жопой чую, они на меня сейчас обидятся, ну и ладно. Все равно нужно сказать. - Ребят, расслабьтесь, я не узнавала пол ребенка, - улыбнулась я. Это новость с таким же легким настроением, как у меня и Викки (она со мной к врачу заходила) воспринял только Томо. Хорват подошел к своей супруге и нежно обнял ее. На меня же он смотрел с сожалением. Ну, еще бы! Если бы я могла на себя смотреть, то тоже смотрела бы с сожалением. А вот, что делать, когда на тебя отец твоего ребенка и два его будущих деда смотрят, как на врага народа? Бежать? Не вариант, я херово бегаю. Можно, конечно, прикинутся мертвой, но я думаю, меня сразу раскусят, так как актриса из меня не ахти. - Как это не узнала? – непонимающим тоном спросил Джон, как будто я сделала что-то невозможное. - Ну, не узнала, - пожала плечами, - я решила пусть это будет сюрпризом. Тем более, рано еще, результат не точный будет. Вообще-то я просто очень хотела сына и боялась, что все мои надежды рухнут. - Ты просто боишься… - прищурился Шеннон, будто прочитав страх на моем лице. - Ничего я не боюсь! – обиженно воскликнула я. - Боишься, боишься, - поняв смысл манипуляций Шеннона, стал поддакивать отец. - Нет! – прикрикнула я. Они лишь самодовольно усмехались. - Ну и хрен с вами, придурки!.. – пробурчала я себе под нос и потопала обратно в кабинет, все еще сопровождаемая печальными взглядами хорватской четы. Лучше я переборю свой страх, чем сдамся на милость этим варварам. - Еще раз добрый день, - раздраженно поздоровалась я со своим доктором. Миссис Симонс удивленно посмотрела на меня. - Добрый, Вы что-то забыли? – спохватилась она, осматривая свой кабинет. - Нет… - я замолчала, так и не решаясь спросить. – Миссис Симонс, Вы не могли бы сказать… - Пол ребенка? - Да… - О, Джелайла, если верить данным, то у Вас, вероятно, будет девочка! - радостно воскликнула она, наверное, пользуясь стереотипами, что все женщины хотят девочек, а их мужья сыновей. Ну, видимо я не как все. Потому что еще с детских времен дочек-матерей, я хотела сына. Согласна, странно…. - Спасибо,… - удрученно ответила я, покидая кабинет. - Ну что, довольны? – зло кинула я, смотря прямо в глаза своих мучителей. Как только они заметили на моем лице слезы, я лишь пролетела мимо, направляясь к машине. Все прекрасно знали, что меня лучше не трогать, когда я чем-то действительно опечалена. Поэтому за мной никто не спешил. По-моему, чтобы растянуть время они даже спускались с седьмого этажа не на лифте, а пешком. Ну и правильно! Это они виноваты в моем плохом настроении. Так я и рассуждала, сидя на скамейке, уставившись на дорогу и поедая фисташковое мороженое прямо из ведерка, которое успела купить в маленьком магазинчики напротив больницы. Лучше бы я рассмеялась и ушла до того, как сделала эту ошибку. Зачем я только позволила себя взять на слабо? - Значит баба, да? – уставилась я на свой живот, отставляя ведерко в сторону. – Ну, крепись, тебе с дедушками ой как не сладко придется. Один будет все время гитару в руки пихать, а другой палки свои барабунные. А папа у тебя вообще кучерявый, одна мамка нормальная. Когда ты родишься, мы переедим жить к хорвату, потому что он не тупой американец и не так меня бесит, как остальные. А еще у тебя значит, дядька семилетний есть и просто чумовая прабабушка. Короче, весело было бы, если бы ты все-таки была пацаном! – закончила я свой монолог тяжелым вздохом и стала стучать пальцами по небольшому животу, пока кто-то за спиной не начал хихикать. Ну, да! А то я не знаю, кто это! - Давно стоите? – все тем же грустным голосом спросила. - Со слов: «ну, крепись», - послышался хриплый голос Шеннона, который видимо еле сдерживался, чтобы не заржать. - Я замерзла, - беспристрастным тоном сообщила я, лицезрея мурашки у себя на руке. На плечи мне тут же легла моя кожанка, которую я видимо в расстроенных чувствах забыла в больнице. Папа помог мне встать, жених усадил в машину. Обращаются со мной, как с калекой, ей-богу! Худеньких, а точнее меня, Викки, Джона и Томо, усадили на заднее сиденье. А два наши перекаченных альфача уселись впереди. Томо и Джон начали о чем-то беззаботно трепаться, у них вообще какая-то своя атмосфера наладилась. Может, даже Шеннон и ревновал бы, если бы все его свободное время, отныне не занимала я. Хотя, я его об этом и не просила…. В общем, опечаленная тем, что вероятно рожу бабу и забытая всеми, я смотрела в окно. Как вдруг, теплая, хрупкая рука аккуратно сжала мою. - Ты же сама говорила, что на таком сроке результаты не точны, - попыталась приободрить меня Викки. - Ага, это я этим марсианам так говорила, чтобы отстали, а на самом деле, половая система плода формируется уже на шестнадцатой неделе, - обреченно вздохнула я, и Викки замолчала, только еще крепче сжав мою руку. Остальную часть дороги мы (ну, я, по крайней мере) провели в тишине. И даже, когда я оказалась дома, настроение все не возвращалось. Вот засада, а ведь утром был отличный настрой! Еще и Джон умотал на свои репетиции. Эх, трудно быть девушкой звезды! Мда, не легче, чем дочерью. Ну, хоть эти никуда не уезжают, они просто заперлись в своей импровизированной студии, и опять орут друг на друга по поводу новой демки. Скука смертная. И Викки тоже по-быстрому свалила к Эмме, не вытерпев моего нытья. Кажется, его никто кроме меня не находит занимательным. Что ж, еще немного посидев в студии и поржав с хорватом над двумя ослами, которые никак не могли решить, какое барабанное соло лучше, я решила позвонить Кэтти. Может, хоть шоппинг сымпровизируем. Да-да, я полюбила шоппинг. Сразу, в принципе, ясно, что во мне баба растет. Сообщив подруге, что я в пучине горя из-за того, что мне напрочь не мальчика рожать, она тут же примчалась ко мне. Ну вот, единственный человек, который понимает, насколько для меня это ужасная трагедия. - Давай по магазинам? – предложила я, когда мы решали, чем заняться. Но сегодня выдался особо жаркий день, и подруга отвергла мое предложение. Немного побурчав, я согласилась, что это не очень хорошая идея. В общем, вскоре, мы как в старые, добрые времена рубились в Xbox4. Я уже два раза из двух выиграла, что очень злило Кэтти и успокоить ее, как Шеннона, тем, что я беременная и мне все можно, не получалось. Короче, она отчаянно пыталась отыграться, но у нее ничего не выходило. Ну, еще бы, это наша любимая с Шенном игруха. Чем она думала, когда ее выбирала? У меня тут иммунитет на проигрыш! - Еще раз! – подпрыгнула Кэтти на диване, из-за чего я снова дико заржала. Просто она смешная! - Хватит ржать, слон, давай выбирай персонажа! – азарт кипел в ее крови, я это знала, потому что такая же, как она. Мне нельзя проигрывать, потому что жажда реванша сильнее разума. - Твой папаша настоящая сволочь! – устало прокомментировал Шеннон. От неожиданности мы с Кэтти вздрогнули. Но, не заметив этого от усталости и злости, Шеннон плюхнулся на диван возле меня. - Надо? – я протянула ему свой джойстик, и немного посмотрев на него, Шенн забрал игрушку из моих рук, игриво уставившись на Кэтти. Может даже хорошо, что я между ними сижу. - Готова? – спросил он у моей подруги. - Давайте, дядька Шеннон, тряхните стариной! – возбужденно ответила она, ерзая на месте. - Это кто тут старый?! – обижено вскричал он, холоднокровно убивая персонажа Кэтти. Наблюдая за тем, как персонаж Шеннона добивает персонажа Кэтти, мне в голову стукнула довольно глупая мысль. Но, тем не менее, мои пророчества чаще были правдивы, чем неправдивы. И к тому же у Шеннона я выигрывала довольно редко…. Он просто непобедим, не то, что остальные. Пфф… одним пальцем! Но, не об этом…. - Что ты делаешь? – спросили они в один голос, когда я полезла в тумбу под телеком. - Джойстик ищу. - Аааа…. стой, зачем? - Шеннон, - пыхтя, говорила я, пытаясь выпутать джойстик из проводов, - у меня к тебе предложение…. Хух, достала!.. - Я слушаю, - насторожился он. - Ты уверен в своих силах? - Конечно! – не задумываясь, ответил он, складывая ноги в позу лотоса. Никогда не научусь так делать…. - Тогда я предлагаю игру. Я и Кэтти против такого мастера, как ты? - Победитель?.. - Готовит еду всю неделю! – Вы же помните о том, что мы кухню никак поделить не можем? - Неа, ты беременная я на кухню тебя не пущу, а то еще добавишь в омлет джем!.. - Да ладно тебе, один раз было! – возмутилась я, присоединяя третий джойстик к приставке. - Давай так…. – он хитро улыбается, не нравится мне это…. – Если я проиграю, то не буду трогать тебя всю неделю, но если выиграю…ммм!.. - И гимнастику делать заставишь? – изумленно пропищала я, вспоминая те неприятные моменты, когда Шеннон заставлял меня заниматься этой йогой для беременных. Кидалово полное! - И гимнастику, - улыбнулся он а-ля Чеширский кот. - А с меня что потребуется? – встряла в разговор позабытая всеми Кэтти. - Поцелуй, - не раздумывая, ответил Шенн. Кэтти скривилась в ответ, и Шеннон тяжело вздохнул. - Я не педофил, дорогая, поэтому поцелуй в щеку, - прокомментировал он, и Кэтти усмехнулась. Все приняли это за согласие с ее стороны. Поочередно пожав нам руки, Шеннон тоже взял в руки джойстик, и началась резня. Для меня было не так важно, кто победит. Точнее это было важно, но не в том смысле, что гимнастика и все такое. Недельку то я переживу. У себя там, в голове, я заключила другое пари. Это как бросать цент. Если выиграю я – мальчик, Шеннон – девочка. Так что для меня это священная война. Священная война, в которой пока побеждает Шеннон. Полностью сосредоточившись на игре, я забыла о Кэтти, которая пыхтела рядом и о Шенне, который злостно усмехался, предвкушая победу. И тут Кэтти вылетела из игры. Официально мы проиграли, но мое пари еще продолжалось. Это сумасшествие даже можно было назвать гаданием. Шеннон чувствовал, что я, не собираясь уступать и пока признавать победу, поэтому молча, скрипя зубами, продолжал бороться. Линия жизни его персонажа становилась все меньше, Кэтти была все радостнее, а Шеннон все злее. Я нанесла последний удар из комбинации, персонаж Шеннона пошатнулся, но не упал. Я уже считала это победой, напрасно надеясь, что УЗИ ошиблось. Но тут Шеннон нанес моему эльфу смертельный удар, и тот оказался на земле. - Готовься, - прошептал он мне, подставляя щеку для поцелуя Кэтти. Вот так… последняя надежда умерла…. Ну что ж, баба так баба! По крайней мере, я ей не завидую. *** Пятый месяц или декабрь Океан Ельзи – Перша пісня Холодный декабрь, предвестник зимы подходил к концу. Снежок припорошил город, видимо погода делала подарок на минувшее Рождество. Природа то делала, только вот не нам. Это Лос-Анджелес, дети мои! Город солнца, Голливуда, пальм и лета. Поэтому снежок, который шел час назад превратился в дождь и кашу под ногами. Честно? Лучше уже вообще без снега, чем с таким! Мда, отсутствие зимы, которою калифорнийцы привыкли видеть только на картинках, меня немного разочаровывало. А так хотелось, чтобы, как в рассказах: сугробы снега хрустели под ногами, солнце переливалось серебром и слепило глаза, дети лепили снеговиков и так далее и тому подобные сопли беременной женщины. Кажется, погода – это единственная вещь во вселенной, которая не может подчиниться мне подобным. А очень жаль…. Хочу снег! Но дело даже не в том, что в шесть часов утра, двадцать шестого декабря (я надеюсь, все знают, что за дата), то есть на следующий день после Рождества, меня понесло на улицу в эту так называемую метель. Просто не спалось, телефон брать не хотелось, будит кого-то тоже. Шеннон голову оторвет, но это потом. А сейчас я шагала по пустым улицам города, вслух споря с природой о том, что на день рождения моего отца (какое Рождество, что вы!? Я язычница!) она могла бы и послать такой любимый нами снег. И вообще, если бы не я (точнее мой ребенок, он во всем виноват), то мы свалили бы туда, где холодно и имеется снег. Так нет, я беременна и длительные перелеты мне вредны. Шеннон вредина! Вот когда у него будут беременная баба, я на нем отыграюсь! Ихихи! Так, что-то я не в те дебри… Вам, наверное, интересно, зачем я выперлась в такую погоду, в такую дату и в такую рань на улицу? Ответ прост. Я забыла купить отцу подарок на его юбилей. Сорок лет мужику, а я ему на Рождество носки в радужную полоску подарила. Да, я знаю, я очень заботливая дочь…. Ну что вы хотите? День рождения Констанс, потом Рождество, теперь вот еще и папа со своим юбилеем! За всеми, знаете ли, не уследишь!.. Вообще-то, мне, как беременной, по льготам все простят, но я не собираюсь сидеть у них на шее и каждую свою промашку списывать на беременность. Не, я не трутень и я должна найти достойный подарок! Такова моя цель в шесть часов утра в совершенно пустом городе. Повеселимся!.. Я не знаю, сколько бы я еще блуждала от закрытого магазина, вы не поверите,… но к закрытому магазину, если бы завывающий, холодный ветер до меня не донес печальный, жалобный писк. Сначала я подумала, что это ребенок. Ну, естественно! О чем могла подумать беременная женщина? Но, заинтересованная и даже взволнованная этим жалобным голоском, я направилась на встречу ветру, потуже запахивая пальто. Хотя на улице было двенадцать градусов, ветерок был порывистым и даже по-настоящему зимним. Ну да, можно подумать, что я знаю, что такое зимний ветер! Дойдя до промежутка между двумя домами, я увидела большие мусорные баки, но обладателя этого жалобного писка все не видела…. Может, показалось и на самом деле, это было завывание ветра? Немного еще постаяв, я уже развернулась, чтобы уходить, но писк раздался снова и только теперь, до меня дошло, что это никакой не писк, а самое настоящее мяуканье. За баком в коробке из-под телевизора сидел маленький, ну просто крошечный, котейка. Рыжий-рыжий! Почти красный! Он трясся от холода, шерстка стояла дыбом, и он неистово мяукал, будто это было его последними предсмертными криками. - Мое солнышко!.. Кто же смог выкинуть на улицу такую лапочку?.. – ворковала я поднимая зверька с холодной земли. Сначала он испугано отпрыгнул, но, видимо, почувствовав тепло моих рук, он сам пошел на встречу. - Ну? Иди ко мне, малыш! – я поцеловала его холодный носик и только сейчас заметила, что на его шее красуется небольшой розовый атласный бант с надписью: «С Рождеством, крошка! Маленький котенок, для моей маленькой кошечки. Мяу : )». Видимо, у этой кошечки совершенно черствое сердце, раз на Рождество, только из-за ссоры с парнем, она выкинула на холод это маленькое чудо!.. - Что же нам делать с тобой, парень? – спросила я у котейки, закутывая его в свое длинное пальто. Вскоре согревшись, он стал приятно урчать у меня на груди, выпуская коготки и царапая мою руку. Ну, не могу я его бросить…. А что если?.. Ну, я беременная, мне простят. К тому же, по-моему, отличный подарок! Ободренная этой замечательной мыслью и счастлива из-за того, что спасла маленькую жизнь, я быстро зашагала домой. Благо, что унесло меня от дома не так уж далеко и вскоре я уже на цыпочках пробиралась в свою комнату. Обнаружив, что мой побег раскрыт не был, и дом сотрясался от храпа Шеннона, я оставила котенка в комнате, а сама отправилась на кухню. Все-таки очень выгодно, что я беременна. Вон, парни весь холодильник запихали творогом, молоком и прочей полезной фигней, которую положено есть женщинам в положении. Творог и молоко как раз сгодятся на угощение нашему гостю. Налив в одно блюдечко побольше молока и выложив творог в другое, я направилась к себе в обиталище. Животное с радостью приняло мои угощения и видимо даже объелось, потому что через несколько минут рыжее создание уже мирно сопело у меня на кровати. Я аккуратно, чтобы не разбудить сняла с его шеи бант и откинула его в глубь комнаты. Туда ему и дорога… Я так залюбовалась этим созданием, что не заметила, как в мою комнату вошли, пока над ухом не раздался умиленный, но в тоже время, разочарованный вздох. - Не начинай, - тихо предупредила я Шеннона, не отрывая взгляд от котенка. Его тяжелые ладони легли мне на плечи. - Джей Джей, только не говори, что это… - Ну да, да! Я знаю, что он больше любит собак, но подарки не выбирают, так что ему придется смириться! - О, мой Бог! - Ну, ты посмотри, - я бесцеремонно оторвала животное от горизонтальной поверхности, прерывая его сон, - Ты посмотри, как они похожи! Котенок разлепил глаза и Шенн на секунду изумился, но тут же сделал скучающий вид. И, тем не менее, он внимательно смотрел в голубые глазки этого рыжего клубка. Котенок смотрел так проницательно и осмысленно, как будто понимал все, что происходит вокруг него. Невозможно было не заметить сходства. - Ладно, пошли поздравлять, уже все пришли - пожал плечами Шеннон, капитулируя под таким доводом. Смотреть на то, как мой батя спит, однако очень забавно. Вот если бы не рука, торчащая из-под одеяла, вообще можно было бы подумать, что кровать пустая. - Кто будит? – шепотом спросила я, наклоняясь к Шеннону. - Давай ты, у меня руки заняты, - он кивнул на огромный торт у себя в руках. - Ну уж нет… - протянула я оглядываясь на толпу в поисках поддержки: лучшее ребята из Марс крю во главе с Рени, Эмма и Билли (вообще неразлучная парочка), Констанс, Джон со своей группой (папа же их продюсер, как бы босс), хорватская чета и еще несколько неизвестных мне личностей собралось в спальне отца, и все выжидающе смотрят на меня. Мол: тебе то ничего не будет. А то, как же, не будет! Разбудила я его как-то раз не выспавшегося!.. - Ну, народ, - жалобно протянула я, крепче прижимая к себе свой подарок. Не найдя даже намека на поддержку, я с вздохом вручила кота Викки. Присев на краешек кровати, откинула белое одеяло, что дало мне возможность лицезреть первую половину Джареда Лето. Он уже давно сполз с подушки и лежал на боку, и теперь на должном месте головы лежала только рука, которую мы видели ранее. Его кожа покрылась мурашками, реагируя на изменение температуры, мышцы сократились, наверное, по той же причине. Веки затрепетали и, наконец, он соизволил открыть один глаз. - Доброе утро, - сипло поздоровался он, улыбаясь во все тридцать два. - Доброе! – облегченно улыбнулась я. Я хотела его поцеловать, но видимо своим боковым зрением он, наконец, заметил, что мы не одни в этой комнате. Он резко перевернулся на спину, приподнявшись на локтях и жмурясь от белого света из окна. - СЮРПРИЗ! Все еще жмурясь от солнечного света, отец улыбался, и при чем так искренне и радостно, что у меня на душе аж потеплело, думаю, не только у меня! - Что, черт возьми, происходит?! - С ДНЕМ РОЖДЕНЬЯ! - Вау! Когда вы успели? – накидывая поверх пижамы халат, возбужденно говорил он. - Так мы тебе и сказали! – съязвила Эмма выступая вперед, чтобы обнять Джареда. - Ого! – Джаред кинулся к торту, размыкая объятья. – Нихера себе торт! – он уже было собирался отломать кусок, но тут я вспомнила, что он вовсе не для него. - Папа, нет! - Что такое?.. - Он не веганский! Это для нас! Твой еще не привезли, – меня почти никто не слышал, потому что хорват засмеялся и все остальные вместе с ним, вот я лично угорала с озадаченного выражения лица папы. - Надеюсь, подарки то хоть мне? – притворно обиженным тоном спросил он, усаживаясь на кровать в позу лотоса. - Тебе, тебе! – все еще смеясь, сообщила я, забирая свой подарок у Викки. - Вот, держи! С Днем Рождения! – отец кивнул, неумело перехватывая котенка, и уставился на животное с непониманием, подняв одну бровь. Он так и держал его на весу, пока рыжий не завертелся и не начал брыкаться. Только тогда отец соизволил опустить его на колени. - Спасибо, - как-то странно проговорил он. - Тебе не нравится? – обиженно спросила я, показательно надувая губы. - Ну, это кот… - все тем же тоном продолжал он, - я не уверен, что мы поладим…. – отец с сомнением глянул на пушистый комок у себя на коленях, который довольно урчал, признав в нем хозяина. Как в принципе и любое существо. - Он очень похож на тебя, - улыбнулась я, присаживаясь возле него и кладя голову ему на плечо. - Но его же нужно будет кормить мясом… - снова усмехнулся отец, переводя все в шутку. Он обнял меня, поцеловав в щеку и с видом «царь готов принимать подношения смертных» продолжил собирать подарки. Исполнив долг, большинство людей удалились на первый этаж, где должно было проходить основное празднование. В итоге в комнате осталась только наша честная компания, а точнее: я, папа, Шеннон (уже без торта), Томо, Викки, Констанс, Эмма (Билли последовал за тортом) и Джон (его ребята стали очень дружны с Марс крю). Вот в такой атмосфере я блаженно сидела на кровати с котейкой, которого мой гениальный отец успел окрестить Мефистофелем, на животе (чувствую, что я его скорее себе подарила) и вставать, и куда-то идти совсем не хотелось. Хотелось шлюх, наркоты, рок-н-ролла и секса. Ну, в общем, типичные желания беременных. На душе был такой покой и умиротворенность, что прям плакать хотелось. В такие минуты, когда вокруг самые любимые и родные, самые добрые и самые заботливые ты чувствуешь себя счастливым. Потому что они улыбаются, потому что они рады, потому что все хорошо. Ты ценишь каждую минуту проведенную с ними, каждую улыбку и каждую ссору. Потому что другой такой уже не будет. Мгновения очень важны для нас, но не все это ценят. Не все понимают насколько вам приятно ощущение тепла любимых рук на коже, теплый взгляд и улыбка. Они пробираются в душу и ты уже их не забудешь, а только захочешь увидеть и почувствовать вновь. Вот мой наркотик!.. Осталось найти шлюх и секс. Рок-н-ролл то никуда не уходил. Почувствовала на своем небольшом животе длинные пальцы. Они всегда так делают, когда хотят привлечь мое внимание. Я вздрогнула и вздохнула, выходя из нирваны. - О чем думаешь? – его большие голубые глаза смеялись, рассматривая мое лицо. - О нас. Я так рада, что у меня есть вы все, - громче сказала я оборачиваясь. После этих слов я почувствовала резкую и неприятную боль внутри живота. Будто пинок. Рыжий испуганно спрыгнул с живота, прижимаясь к ногам отца. А сам отец изумленно уставился на мой живот, сильнее прижимаясь к нему рукой. - Это… это она?.. – он перевел свой изумленный взгляд на меня. А я, по ощущениям опять ревела. - Джон! Шеннон! Все вы, блин! Скорее! Она толкнулась! Наша малышка толкнулась! – закричала я, нежно кладя свою руку поверх руки отца. Казалось, что его глаза стали еще огромнее. Столько в них было тепла, надежд и ласки, что я просто таяла под этим коктейлем. Уже через секунду мой живот облепило семь рук, включая руку отца. И словно по заказу, малышка повторила то, ради чего все собрались. Забавно наблюдать их нетерпеливые и радостные лица и их дружное «Ох!». Но и для меня это все кое-что значило. Именно сейчас я до конца поняла, что внутри меня живет жизнь. Это маленькая девочка самое лучшее, что когда-либо было на этой земле. Она будет самой красивой, самой любимой и самой доброй. Я хочу, чтобы у нее были кудри, как у мамы Джона и наши Летовские глаза. И не важно, что она еще не понимает, как сильно ее любят. Совсем скоро она будет об этом знать. Я думала об этом и смотрела в глаза человека, которые подарил мне это чудо. Джон как будто думал о том же. Его глаза сияли, а линия губ изогнулась в моей любимой улыбке. Он медленно наклонился и коротко, но сладко и со всей любовью поцеловал меня. - Дочь, это лучший подарок от моей внучки, - сказал отец, не отрывая взгляда от наших переплетенных пальцев, покоившихся на моем животе. Этот день сталь для нас всех больше, чем просто праздник. *** Шестой месяц или январь Океан Ельзи – Не можу без тебе Океан Ельзи - Ночі и дні Как приятно все-таки вырваться из этой бренной суеты города и оказаться здесь, на берегу океана. Нигде не бывает так хорошо, как на природе. Нигде! Когда холодные, кучерявые волны с шумом накатывают на белый песок одного из самых прекрасных пляжей Америки, когда с благоговением вдыхаешь соленый, влажный воздух, а солнечные лучи рисуют на поверхности воды красные и оранжевые разводы, заставляя глаза перестать моргать, а сердце учащенно биться от такой красоты. Ты погружаешься в свои самые потаенные мысли и желания, будто входишь в транс или лечебный сон. В таком романтичном месте, как безлюдный или дикий кусочек огромного пляжа Малибу, в душу любой девушки прокрадется мечта о теплых, нежных и сопливых историях любви. А когда за руку вас держит самый любимый и прекрасный человек по последней версии вас самих, то вообще можно лопнуть от самых нежных и светлых чувств. - Мы так давно никуда не выбирались…. – вдыхая побольше морского воздуха, как будто боясь, что он может закончиться, довольно прошептала я. - Тут очень красиво, - не отводя взгляда от горизонта, согласился с моими мыслями Джон. - Может здесь? – спросил он, бросая сумку на белый песок. Я кивнула, а Джон жестами сообщил мне, чтобы я еще погуляла, пока он тут все обустроит для нашего скромного пикника. Ничего не имея против, я удалилась ближе к зовущим каждого заблудшего путника, волнам. Скрестив руки на груди, я смотрела на чистейшие небеса, в которых где-то далеко блестело красное солнце. Шестая прибежавшая волна по щиколотку погрузила мои ноги в белый песок. Благо, хоть сапоги додумалась резиновые обуть. Ветер раздувал мои волосы, которые успели отрасти уже по пояс, и обдавал лицо приятным холодком, будто нежные прикосновения любимых рук. Да уж, зима в этом году выдалась более-менее похожей на зиму. Может даже и вся эта затея с пикником лишняя? А может, я так думаю, потому что замерзла? Не успела мысль в голове смениться другой, как на плечи мне лег теплый шерстяной плед. Он всегда точно знает, чего я хочу, словно живет у меня в голове. Словно дышит мной. Всегда понимает меня без слов. Наша любовь, как из книги. Невозможная. Никогда бы не подумала, что подростки действительно умеют любить. Так сильно, как только может любить человек. Как-то ночью, у нас в гостиной, папа и Ше говорили о нас с Джоном, как всегда, думая, что я вижу уже миллионного единорога на Марсе. И Шенн сказал, что мы напоминаем ему лебедей. Однолюбов, которые без своей второй половинки умрут. Я не могу с ним не согласиться…. - Спасибо, - запоздало ответила я, кладя свою ладонь поверх его. Мне всегда нравилось так делать. Такой романтический жест. Его подбородок лег мне на плечо, и я знала, что его зеленые глаза потерялись где-то в небе, как и мои. - Чайки, - прокомментировал он картину. Мой взгляд тут же приклеился к пролетающим высоко в небе белым фигуркам. - Чайки, - произнесла я, забыв о том, что эта фраза только что слетела с уст Джона. - Пойдем, - тщательнее закутывая меня в плед, он потянул за руку, заставляя оторвать взгляд от колыхающегося пейзажа. Но разве это возможно сделать? - Подожди, я хочу еще минутку понаслаждаться, - запротестовала я, но руку не выпустила. - Ну хватит уже! - Ладно, - сдалась я, следуя за Джоном. На выбранном нами месте было расстелено большое покрывало, на котором лежали: корзинка для пикника и гитара Джона плюс несколько подушек, на которых настоял Шеннон. И если бы на дворе не была середина зимы, то все было бы очень мило. Ну, как бы пикник зимой…. Эм что-то не то…. - Ты чего хихикаешь? – улыбнулся Джон, но этот вопрос превратил мое хихиканье в настоящее ржание, и я рухнула на покрывало, буквально плача от смеха. - Я, конечно, понимаю, что у тебя сейчас перепады настроения и все такое, но ты меня пугаешь! – сам еле сдерживая смех, Джон улыбался от уха до уха, весело вглядываясь мне прямо в глаза. - Пикник зимой! – еле выдавила я из себя, все еще заливаясь диким смехом. Даже одна из чаек, которая успела приземлиться на песок и расхаживать по пляжу, вспорхнула и ринулась подальше от этого сумасшедшего дома. Джон снисходительно улыбнулся не найдя ничего уж такого забавного в этом парадоксе, чтобы смеяться как я. Да я и сама не вижу здесь ничего столь смешного, но смех так и вырывается из легких. Через пять минут, Джон уже обеспокоено стал наблюдать за мной, потому что я все еще не могла остановить свой припадок, который уже походил на истерику. Налив в пластиковый стакан воды он протянул его мне, но я не могла взять его. Как минимум, потому что с первой попытки выпить его, я расплескала половину содержимого на мой плед, из-за чего стала смеяться еще громче и активнее, чем прежде. Тогда Джон стал поить меня водой, придерживая за шею. И вскоре этот истерический смех, как икота, прошел. - Что это было? – посмеиваясь, спросил он. - Кто бы знал, - пожала я плечами, уже плотоядно посматривая на корзинку с едой. Я правильно унюхала, курица? Усмехнувшись, Джон подставил ее ближе ко мне и достал бутылочку вина (для себя, естественно). - Может сначала, выпьем? – любезно спросил, наблюдая, как я роюсь в корзинке в поисках чего-то мясного. - А то сразу есть, как-то не романтично... – поморщился он. - Какая романтика? Я голодная, как слон! – возразила я, отыскав куриную ногу. - Ну, Джей, ты все портишь! – обиженно воскликнул он, и я опять сдалась. Блин, вот иногда мне кажется, что ныть и жаловаться на жизнь должна я, как беременная, а не они. Как дети малые, ей-богу! А еще и мужики. Одно хорошо. Делать мне ничего не дают. Правда временами это бесит, но иногда очень приятно полениться. Вот и сейчас Джон протянул мне апельсиновый сок и мы скрестили руки, типа на брудершафт. - С почти совершеннолетием, - улыбнулся Джон и залпом выпил свой стаканчик. Мне пить не хотелось, поэтому я лишь пригубила сок и поставила стакан на безопасном расстоянье от локтей. Кстати, да, у меня типа бездник и все дела. Собственно этот пикник, это как бы подарок от моего жениха, вот. Джон, подождал, пока я отвлекусь от разглядыванья стакана и, наконец, посмотрю на него. Но видимо не дождался, ибо я ощутила его тонкие пальцы на своей щеке. Они якобы убирали прядь, но никакой пряди у меня на щеке не было. - После брудершафта должен следовать поцелуй, - улыбнулся он, и я утонула в его зеленых глазах. Они для меня как личная вселенная, в которую можно провалиться, оставаясь наедине с ним, в этих маленьких океанах отражаются все эмоции, которые он переживает. И я теряю время и себя во времени и пространстве, когда смотрю в них. Как во сне я потянулась к его губам, не желая прерывать зрительный контакт. Но нашла себе занятие поинтереснее, чем провал в бездну. Его губы были слаще, чем обычно из-за только что выпитого вина. Не торопясь, я слизала капельку с его нижней губы прежде, чем она капнула на его толстовку. Джон приоткрыл их, выдыхая мое имя. Внизу живота все скрутилось в огромный узел. Вот какого черта мы поперлись на пляж? Нельзя было дома остаться? Джон резко взял инициативу в свои руки, аккуратно повалив меня на мягкое покрывало. Я почувствовала, как мои длиннющие волосы перемешались с песком. Я буду очень злиться из-за этого, но не сейчас. В эти секунды для меня нет ничего важнее этого беса. Зеленые глаза опять напротив моих, он смеется, а мои пальцы снова запутались в его кудрях. Жаль, что он не может прилечь на меня всем телом, боится причинить дискомфорт, надавить на живот. А мне так хочется ощущать его ближе, четче, откровеннее. Его горячий язык касается шеи, заставляя меня задыхаться. Он выучил все мои эрогенные зоны. Мягкие губы исследуют мои вечно бледную кожу, наверняка, оставляя на ней засосы. Бесстыдник! Стоило мне подумать об этом, как он снова, будто угадав мои тайны, переместился на лицо. Мои щеки горят от его поцелуев, и мне не хочется дышать. Только бы острее ощутить его прикосновения. - Поцелуй меня, - припросила я, не вытерпев. Он усмехается, зная, что получил свое. Знает, что я в его власти, что я принадлежу ему, и всегда буду принадлежать ему. Шеннон прав, я верна ему всей душой, сердцам, всем своим существом. Я знаю, что и он относится ко мне также. Ах, если не лучше! Мое сердце спотыкается, когда он начинает поцелуй, сразу углубляя его. Хочется продлить и запомнить каждый момент. Я прижимаю его ближе, обвив руками шею. Уже поняла, что воевать с его волосами бесполезно. Такие моменты для меня интимнее любого секса. Я растворяюсь в нем, как в кислоте и ощущение его губ на моих, его языка переплетающегося с моим – незабываемы. И мне не хочется знать, каково это было бы с другим. Только он важен для меня. - Малышка, я так люблю тебя, - шепчет он, пристраиваясь под моим боком. Наши руки переплетаются на моем животе и, подперев голову локтем, он зачарованно смотрит на обиталище нашего малыша. - Знаешь, я всегда считал, что беременные девушки – это самое прекрасное на свете! – улыбнулся он, играя с моими пальцами. – Но ты, прекраснее всех, - улыбнулся он и коротко чмокнул меня в губы. - Чайки, - произнесла я через несколько минут, провожая одну из птиц пальцем. - Чайки, - повторил Джон, прикрывая глаза. Точнее, я не видела, прикрыл он их или нет, но мне хотелось думать, что прикрыл. Знаете, если вы когда-нибудь найдете человека, с которым вам приятно молчать, ни о чем не думаете, просто хватаете его и тащите под венец. Потому что другого такого вы не найдете. Я верю в то, что каждому из нас предназначен другой каждый из нас. И если у вас все плохо, значит, вы нашли не того каждого из нас, который вам предназначался. Ну, а если вы нашли второго предназначенного, скажем, первый умер, то вы скорее всего побочный эффект моей теории или просто на вас припало два предназначенных. В общем, в судьбу я не верю, я из тех, кто считает, что человек сам творец своей жизни и бла бла бла…. Но! Родственную душу, мы чувствуем с вами всегда. Это невозможно объяснить или понять (по крайней мере, в наше время). Это что-то такое, что заложено в нашем коде или может это и есть то самое шестое чувство?.. Просто видишь человека и уже знаешь, во что выльется ваше дальнейшее общение. Так что смело плюньте в лицо каждому, кто вам скажет, что первое впечатление обманчиво. Оно может быть не точным, но никак не может быть не правдой. Чтобы полюбить родных на подсознательном уровне людей не нужно прилагать особых усилий, а чтобы простить их, не нужно слишком много думать. Нужно просто чувствовать и верить своим чувствам. Вот о такой фигне, чем-то напоминающей раздумья о смысле нашего существования я занималась, разглядывая небо, которое уже порядком затянулось легкими облаками. - О чем ты думаешь? - спросил Джон, принимая сидячее положение. Я же теперь имела удовольствие лицезреть его прекрасную спину. - Наверное, о нас… Он обернулся, с непонимающим выражением на лице. - Ну… - я немного смутилась под его пристальным взглядом, - я думала о родстве душ и всякое такое… Я протянула ему руку, чтобы он помог мне тоже сесть. - Значит, ты веришь в души? – спросил он, аккуратно подымая меня. - Если ты о вере как таковой, то я не верю в Бога. Религий столько много и у каждой свой идол. Я думаю людям необходимо во что-то верить. Как минимум потому что, им нужно кого-то обвинять в своих несчастьях. Но иногда… - я прилегла на его плечо, - мне кажется, что там есть Кто-то, знаешь, с большой буквы «К». - Мне тоже, - согласился Джон, поправляя мой плед. И мы снова умолкли, слушая шум прибоя. Когда я уже почувствовала сонливость, которую у меня всегда вызывал океан, Джон стал мурлыкать под нос знакомую мелодию. Долго думать не пришлось, я сразу узнала первую песню, которую услышала в его исполнение. - Помнишь? – спросил он, прерванный моим взглядом. - Помню. - Помнишь, как ты спросила, посвящена ли она кому-то, а я ответил, что нет? - Да, помню. - Я соврал тогда. - Ммм? Мне стоит волноваться? Кто она, твоя муза, а? - Дура, - протянул Джон, растрепав мои волосы, - ты моя муза и всегда была ей! - Правда? - Конечно! - Почему ты не сказал тогда…. Это было так давно, как будто в другое время, - в голове медленно проплыли все события тех времен, и мне казалось, что Джон ждет, пока я надумаю ответ. - Боже, Джон! Прости меня, если сможешь, я делала тебе так больно… - уткнувшись носом ему в шею, я начала заливаться слезами, вспоминая все свои выходки и тупое отрицание своих чувств. - Джей, - засмеялся он, - я уже устал следить за перепадами твоих гормонов! Давай ты будешь как-то меня предупреждать! – хохотал он, наверное, пытаясь перевести все в шутку. - Черт тебя подери, я же серьезно! – вытирая слезы, воскликнула я. Почему-то мне захотелось его стукнуть. - Милая моя, - так же серьезно заговорил он, глядя прямо в глаза. - Это было, понимаешь? В прошедшем времени. Для меня важнее не то, что ты сейчас рядом со мной, - он крепче прижал меня к себе, якобы давая понять всю буквальность его слов, - для меня не важно, где ты была тогда, ясно? - Ясно, - кивнула я, прикасаясь к его щеке. Впервые, я заметила, что моя кожа кажется белой, по сравнению с его загорелой. - А теперь, - он перехватил мою руку, плотоядно целуя пальцы. В такие моменты обычно все заканчивалось сексом (не волнуйтесь, доктор даже советовал мне), но не сейчас. Нам хотелось чего-то более возвышенного и духовного. Мы оба чувствовали это. - Что теперь? – переспросила я, удобнее усаживаясь на подушки. - Будем вас кормить, - ласково произнес он, целуя мой живот, и полез в корзинку за курочкой. Ох, вот этого я действительно ждала слишком долго. *** Месяц седьмой или февраль Океан Ельзи – Позич мені сонце Они все были против, абсолютно все! Никогда их решения еще не были столь единогласны. Но я откровенно и эгоистично плевала на все их убеждения и уговоры. И вот она я, беглянка, подымаясь к квартире человека, который живет в другом конце Америки, и которого я даже не соизволила предупредить о своем приезде. Что здесь вообще происходит? Терпение, друзья, терпение. Все началось две недели назад, когда Шеннон надыбал альбом с фотографиями. Конечно, мы все умилялись, ржали и плакали (ну, я так точно), когда разглядывали все эти старые фотокарточки. И чувство ностальгии стало столь велико (опять же таки лишь у меня), что я принялась разглядывать недавние фото и как вы думаете, что я нашла? Да, те самые фото, так сказать, с моей первой фотосессии. А теперь угадайте, где я нахожусь? Я была уверена, что Терри Ричардсон живет далеко не бедно, но извините! Дверь можно было и потолще или позвуконепроницаемее поставить. А то развращает тут детей. Наверное, и глухому будет слышно, какие оргии творятся за непрочной дверью. Инстинкт «Подожди, пока старшие потрахаются, а потом заходи в гости» – отсутствовал. Хотя, с другой стороны, мне и в правду было неловко. Но! Хотя с третей стороны, я беременная девушка, давно не на ранних сроках, которая перелетела весь континент в его не малую ширину и уж стоять под дверью я точно не собираюсь! Непрерывно думая о том, что мистер Ричардсон меня точно не выгонит, я позвонила в дверь. Ничего. Я еще раз позвонила. Игнор. Зажав кнопку звонка, я начала стучать в дверь. Уж после этого крики прекратились и, покрывая пришедшего (точнее меня) матами, к двери приближался явно владелиц квартиры. - Какого собаче…Джелайла?!.. – мистер Ричардсон протер глаза (очков на нем не было) и потуже затянул халат. - Здрасте, дядя Терри, - весело поздоровалась я, пропихивая свой небольшой чемодан в квартиру. После минуты ступора, Терри все же помог мне протащить его по узкому, длинному коридору в гостиную. Если честно, в коридоре я сама помещалась еле-еле. Видимо, он предназначен для сексапильных моделей, а не для беременных. - Котик, ну кто там?.. – сладко пролепетала вышедшая из спальни девушка, которая предстала пред нами, в чем мать родила. - Ой! – воскликнула она, спеша тут же скрыться за дверью. - А филейная часть ничего так, - я растянулась в улыбке, одобряюще кивая. Терри виновато улыбнулся и, кинув тихое «располагайся», удалился в спальню, захлопнув дверь. Я почувствовала укор совести, ибо обрывать людям крутой секс с моделями, по крайней мере, не этично. Но так как совесть не мой конек, и вообще, Терри Ричардсону любая даст, я успокоилась и примостилась на диване. А квартирка все-таки изменилась с моего прошлого визита. Новые развратные картины появились, и мебель стала солиднее. А вот это странная абстрактная статуэтка явный подарок на день рождения либо от моего отца, либо от Гаги. В любом случае, других чокнутых друзей Терри Ричардсона я не знаю. Дверь снова открылась. Первой оттуда последовала дама, уже в шмотках. Только так я могу назвать одежду, которая еле-еле прикрывает хоть какую-то интимную часть ее тела. Следом вышел Терри в обтягивающих штанах и…только в обтягивающих штанах. - До свиданья! – крикнула я прежде, чем дверь захлопнулась. Все-таки вежливость прежде всего. - Ну, рассказывай, - Терри Ричардсон оперся плечом о стену, скрестив свои чересчур худые ноги. - Что рассказывать? - Откуда ты взялась. - Однажды мой папа встретил мою маму…. - Джелайла! - Ну что? Это очень красивая история! И я предпочитаю рассказать ее вместо того, как я поругалась с папой, - я начала загибать пальцы, - дядей, женихом, бабушкой и еще другим множеством родни, которая не хотела меня пускать сюда! - А приехала ты сюда?.. – он многозначительно посмотрел на меня своими, казалось огромными из-за хипстерских очков, глазами. - Знаете, - мне вдруг стало неловко, - мне захотелось запечатлеть себя беременную и, мне показалось, что лучше Вас с этим никто не справится. - Это можно, - он лукаво улыбнулся, - и, я так давно тебя знаю, что мне смешно, когда ты говоришь «Вы». - Значит на «ты»? – неуверенно протянула я, думая о том, что все время, которое я его знаю, я обращаюсь к нему непосредственно «Вы». Он кивнул, и еще немного посверлив меня взглядом, переключил свое внимание на телефон, который только начал звонить. Называется: угадайте кто! - Да, старик…. Да, у меня, - он кинул на меня быстрый взгляд и снова уставился в окно, - ага,… А тебе не кажется, что она уже не маленькая, чтобы самой принимать…я тебя не перебивал… хорошо, я ей передам, ага…. Ну бывай! - и он положил трубку. - Чего хотел? – поинтересовалась я будничим тоном. - Лепетал как пташка о том, что ты еще не совершеннолетняя, и вообще, чтобы я тебе хорошенько надрал задницу, но он знает, что я этого не сделаю, поэтому просил передать, что сия процедура будет ждать тебя по возвращению. Внимательно выслушав его, я кивнула. В принципе, все не так страшно. - Голодная? – спросил Ричардсон, призывая меня на кухню. Я последовала за ним. И все-таки я не жалею, что прилетела. Терри для меня, как глоток свободы и бунтарства, для которого существуют только рамки фотографий. - Мне кажется, что он слишком тебя опекает, - поджимая губы, сообщил мне Терри. - Выыы…Ты! Ты только заметил? - Ахах, нет, просто думал, что ты могла этого не заметить. - Думаешь, я сбежала, потому что мне захотелось, а, не потому что Летовская опека у меня уже вот здесь! – я указала на печень. По крайней мере, я так предполагала исходя из моих анатомических знаний. В ответ фотограф лишь хмыкнул, подставляя мне, разогретое в микроволновке, жаркое. Ели мы в полной тишине, что слегка начало раздражать. Когда я спросила у своего сотрапезника, почему мы молчим, он попросил ему не мешать, ибо он думает о том, какой образ мне лучше предать на завтрашней фотосессии. А вскоре и вовсе отправил меня спать. Хотя, я и не была против, ибо семичасовые перелеты очень утомляют беременных особ. Перед сном, я все-таки позвонила отцу (ну бунт бунтом, а совесть по расписанию), но ответил мне только автоответчик, на который я оставила весьма внушительное (как мне показалось) сообщение о том, что долетела я прекрасно, чувствую себя превосходно и что у Терри Ричардсона замечательное жаркое. Надеюсь, что более или менее они все-таки успокоятся. Кажется, глаза только закрылись, но из сна меня выдернуло настойчиво повторяющееся имя, мое, кстати, имя. Я соизволила открыть один глаз, что дало мне возможность наблюдать лицо Терри, который держал в руках, перед моим лицом нечто кружевное и черное. - Доброе, что ли, - зевнула я, потягиваясь и выхватывая из рук фотографа вещи, которым сулило называться вполне целомудренным нижним бельем. - Не стоило беспокоиться, трусы я захватила с собой, - осмотрев довольно красивый комплект, я решила вернуть его Терри, но тот уже отошел от кровати. - Это твой наряд для фотосессии, - отмахнувшись от белья, сообщил он. Ну, прелестно! - Я должна сказать спасибо за то, что ты мне хоть белье для наряда оставил? Ричардсон усмехнулся. - Не обязательно. Через десять минут, я уже была готова и очутилась в комнате с известной во всей Америке (и не только) белой стеной. - Я планирую сделать две ветки съемок. Одну вот такую, – он кивнул на меня, явно имея в виду мой «наряд», - а другую вот в том платье, - теперь он кивнул на длинное легкое, шелковое платье, нежно-бежевого цвета. Теперь настала моя очередь кивать. - Присядь, пожалуйста, - Ричардсон указал на стул и помог мне присесть, после чего занялся моими волосами, расчесывая их то так, то этак. Наконец, он удовлетворился результатом и подвел меня к стенке, ставя в позу, в которой хотел меня видеть на фото. Мне казалось, что все это длится бесконечную бесконечность. Терри то поправлял мои руки, то волосы, то говорил улыбаться, то просил закрыть глаза, а иногда вообще просил развернуться к нему спиной и опереться руками о стену, как будто меня трахают. Да-да, так и говорил, старый извращенец! Наконец-то, он сказал, что я была в сто раз лучше, чем те тупые шлюхи с которыми ему обычно приходится иметь дело и еще добавил, что артистизм у меня явно Летовский, а потом предложил сделать небольшой перерыв. Чем я и воспользовалась, чтобы хоть позавтракать. Разогревая вчерашнее изумительное жаркое, я думала о том, что Терри Ричардсон действительно охеренный чувак и что все извращенцы – просто незаменимые собеседники. Как минимум из-за того, что у них просто безграничное воображение. Так вот я думала, думала и думала, пока не зазвонил телефон. Звонил Джон. Ну, это еще, куда не шло! По сравнению с реакцией бати, реакцию Джона можно было назвать спокойной. - Привет, - пролепетала я, но голос на другом конце, который принадлежал вовсе не Джону, призывал не класть трубку. - Трубку не бросишь? – снова спросил он. В принципе разумно, если бы он звонил со своего, я могла даже не взять трубку. - Нет, пап, не брошу, - вздохнула я, ковыряя жаркое. - Тогда, назови мне как минимум три причины, из-за которых мне не стоит лететь в Нью-Йорк, чтобы тебя хорошенько выпороть? - Ты меня очень любишь и не станешь бить, я беременная, а еще по законам некоторых штатов уже являюсь совершеннолетней, - загибала я пальцы. - Джей Джей, ты же знаешь, что просто с избытком пользуешься моей бескорыстной и неисчерпаемой добротой? - Ага. - Терри тебя не обижает? Я удивилась такому неожиданному переходу темы. Ну, я ведь ожидала промывки мозгов и слов о том, какая я не благодарная и безответственная. Собственно, поэтому не сразу ответила «да», которое, вспомнив вопрос, пришлось заменить на «нет». - Когда ты собираешься вернуться? - Я не знаю, - неуверенно протянула я, выглядывая на красивый зимний Нью-Йорк в окно, - Город такой красивый и ты же знаешь, что последний раз я ездила сюда только с тобой… - Да, три года назад, - поддержал разговор он. И мы замолчали. Я не заметила, как подошла к белому подоконнику. Так интересно наблюдать за маленькими людьми, которые бегают по самому дну мегаполиса. - Ладно, можешь, не торопится, отдохни от нас, - наконец ответил он. Мне показалось, что сказал он это не с другой стороны континента, а вот здесь, прямо за моей спиной. - Ты серьезно? - Да, недели тебе хватит? - Нееет, - засмеялась я и снова ощутила его улыбку. Я уже говорила, что чувствую, когда он улыбается? Кажется, да. - Ладно, две. Две недели тебе на исследование Центрального парка, хорошо? - Ну ладно. - И одевайся теплее, это тебе не Калифорния. - Папа, для этого у меня есть Шеннон. Давай ты не будешь… - Все молчу. И мы снова погрузились каждый в свои думы. - Джей Джей? - А? - Привезешь мне то замечательные печенья? - Папа! – возмутилась я. – Вообще-то в их состав входит молоко! - Можно же иногда мне побыть и чиганом! – притворно возмутился он. Не знаю почему, но такой его тон всегда вызывает у меня смех. - Иногда мне кажется, что ты заботишься о моей веганской сущности больше чем я. - Угу, теперь ты понимаешь, что я чувствую, когда вы с Шенноном превращаете свою опеку в моральное насилие? - Больше не будем…. Я так точно. Главное возвращайся скорее, без тебя тут тоска зеленая. - Зачем тебе я, у тебя есть Мефистофель, кстати, как он? - Вегана из него сделать не получилось, - грустно признался он. - Папа! Ты заставлял кота жрать траву?! Он же хищник! - Почему бы нет? Я тоже хищник, но за двадцать лет этой диеты со мной ничего не случилось! - Святой Марс, я приеду только ради Мефи! - Мефи? – презрительно переспросил отец. – Фу, Джей Джей, не называй моего Мефистофеля «Мефи» – это неуважительно! - А ты не мучай котенка! - Ладно… - снова с грустинкой в голосе отозвался он. - Что, меня нету, мучить некого? – поддразнила я, так и, чувствуя, как отец закатывает глаза. - Не, у меня есть это рыжее создание, а вот Шеннон и правда со скуки помирает. - Пусть заведет себе бабу и мучает ее. - Я предлагал, но он сказал, что твои приступы гнева забавнее всех баб. - Оу, передай ему, что это очень мило. Кстати, где он? - Только не ругайся, - предупредил отец. - Ну? - Он гуляет с Кэтти… - Что?! Папа, как ты мог им разрешить?! – взвизгнула я, наверное, слишком громко. А иначе, зачем Терри заглядывать на кухню. - Они вообще-то взрослые люди, к тому же твоя подруга не имела ничего против. - Папа, ей двадцать! - Двадцать один, - поправил отец, на что я только прыснула. Она всегда так говорила парням. Мол, я старше, чем кажусь. - Эта маленькая сучка врет, ей двадцать! - Да?.. Ну, я не думаю, что это как-то поменяет суть дела… - уже не так уверенно протянул он. Вот черт, я была уверена, что он заглядывает в кошелек. - Хочешь, поспорим? – снисходительно предложила я. Ну, не должны же пропадать его старания. Бедняга, бумажник достал. - Как ты?.. Хотя ладно, на что спорим? - На сотню. Если они хотя бы поцелуются, я уже не говорю о половом контакте, ты выиграл. - Идет. Только какой поцелуй считается приближенным к половому контакту? - Поцелуй в губы больше десяти секунд, - быстро добавила я, зная, что отец кивает. - Сроки? - До моего возвращения. И! Только попробуй мне соврать! - Даю слово! – торжественно произнес он. - Я, конечно, не хочу прерывать воссоединение семьи и все в этом же духе, но я тут вообще-то не только для Вас работаю, солнце мое, - Терри многозначительно указал на наручные часы. - Иду, - кивнула я и простилась с отцом. Позавтракать мне так и не удалось. Зато «вторая ветка» нашей фотосъемки выдалась просто на славу! Честно, я сомневалась, что Ричардсон может снять нечто не похотливое и цензурное, но его работа привела меня просто в изумительный восторг. Знаете, когда просто не можешь налюбоваться или даже на минуту отвести взгляд от чего-то действительно прекрасного. Такое одухотворяющее чувство ценности красоты. Особенно в душу мне запала фотография, которую мне вручили уже после обеда, потому что проявлялась она отчего-то дольше остальных. Я в этом прекрасном платье, смастеренном из настолько легкого шелка, что от любого легкого колыхания воздуха его низкий подол красиво развивался, напоминая лепестки очень пышной розы. Черный комплект белья из первой фотосессии просвечивался через легкую материю, но это только предавало образу девушки сексуальности и некой таинственности. Мои руки были аккуратно сложены на, уже давно не маленьком, животике так, будто я держала ребенка, и в этом жесте ощущалось столько трепета, ласки, нежности и любви, что в моих глазах невольно вскипали слезы. Но больше всего мне нравилось лицо. Мечтательное и немного опечаленное лицо украшала легкая улыбка, девушка смотрела в сторону окна, из которого на ее облик падали мягкие лучи утреннего солнца. Волосы, как и подол платья, развивались, будто от ветра (хотя на деле это была специальная хрень, вроде вентилятора, которую поставил Терри), а на солнце они казались золотыми, даже белыми. В общем, образ этой просто невероятной красавицы мне напоминал таинственную эльфийку, в основном, из-за того, что девушка позировала босиком. Даже не верилось, что это очаровывающее создание – я. Всего лишь заурядная я. - Еще одно подобное заявление, Джелайла, и я больше не буду с тобой говорить, подразумевая таким жестом свои глубоко оскорбленные чувства, - послушался за спиной весьма строгий комментарий. А я и не заметила, что сказала последнюю фразу вслух. - Извини, - я обернулась к Терри, виновато улыбаясь, он кивнул. - Можно вопрос? – спросил он, отталкиваясь от стены и присаживаясь на кровать. Намек на то, что бежать мне некуда? - Давай. - Тебе что, никто никогда не говорил, что ты красивая? - Говорили. - Тогда почему? Почему ты так не считаешь? - Я не знаю, - задумчиво поджала губы, - просто люди вокруг намного красивее меня, и я думаю, что не имею права считать себя такой, по сравнению с ними. - А знаешь, почему они такие красивые? Я покачала головой. - Потому что они считают себя красивыми. Духовная красота украшает физическую, если ты позволяешь ей это делать. А ты не позволяешь. Знаешь, сколько толп моделей приходили ко мне, а страшные, как ядерная война, на которых приходилось накладывать тонны макияжа, пытаясь хоть как-то подчеркнуть их достоинства и скрыть пороки, а потом я плевал на все это и раздевал их, ибо этим можно было уж точно искупить все их недостатки, понимаешь? А теперь посмотри сюда. – Он стукнул по фотографии И я посмотрела. Нет макияжа, беременная и вовсе не голая, а также без каких либо шпилек и все равно прекрасна. Ну ладно, может, Ричардсон и убедил меня. - Спасибо, - тихо проговорила я, когда уже дверь в мою комнату закрылась. *** Месяц восьмой или март Океан Ельзи – Обійми - I've been up in the air Out of my head Stuck in a moment of emotion I destroyed Is this the end I feel?.. – Эта песня не давала мне покоя весь день, каждую секунду этого адского дня! А теперь еще я и уснуть не могу, потому что эта гребаная мелодия не выходит из моей головы. Вот чую своей филейной частью, что что-то в ней не так. То ли слова, то ли мелодия. И что делать? Конечно, нужно припереться посреди глубокой ночи в студию и седеть, и гадать что же в этой песни не так. Только вот из-за моего живота играть на гитаре на так уж комфортно, поэтому я пересела за скромное пианинко на семь октав. Но или у меня голов ночью не работала, или у нас в семье только мужики посреди ночи могут что-то творить. Короче, ничего у меня не получалось, поэтому, забравшись на стул с ногами, я, наверное, напоминала некое подобие шара и просто тыкала в клавиши контроктавы, стукаясь головой о крышку пианино. Мегавеселое занятие в самом разгаре ночи. Через десять минут этого безудержного занятия малышка у меня в животе толкнулась, наверное, выражая свое недовольство. - Прости, кроха, у мамы кончилось вдохновение, - тяжело вздохнула я, пытаясь встать на затекшие ноги. Вскоре я переместилась на диван и, положив гитару на стул снова начала брынькать песенку, которую я окрестила «Up in the air» еще в ту ночь, когда Джон впервые побывал у нас дома. Ребенок снова толкнулся, наверное, я опять причинила ему дискомфорт. Как же сложно с этими детьми, когда они такие большие внутри тебя. - Ну, мелкая, не брыкайся, - я немного переменила свою позу, надеясь, что ей так будет удобно. – Хочешь, мамочка тебе споет что-нибудь? Я снова начала дергать струны, только теперь уже напивая песню из репертуара Ede, bibe, lude. Ту самую, которую Джон тайно посвятил мне и признался в этом, только несколько месяцев назад, засранец. В самом конце своего как бы пения, я зевнула, понимая, что действительно устала. Все-таки беременности – это тяжкий труд. В общем, я решила, что сегодня фортуна ко мне даже в профиль не повернулась и зашагала к себе в комнату, волоча за собой халат в котором мне почему-то стало жарко. - Джаред, иди уже спать, заебал! – послышалось за моей спиной недовольное рычание Лето-старшего. Вот кому действительно пора баю-бай! Родную племяшку не узнает. - Мне, конечно, приятно, что меня путают с таки сексапильным мужиком, как Джаред Лето, но окрестили меня Джелайла, - усмехнулась я, наблюдая его изумленную мину. - Это ты там завывала? – недовольно пробурчал он. - Как ты услышал? Это же типа звуконепроницаемая херня и так далее и тому подобное, – зевая, я замахала на него рукой. - Чтобы эта херня была звуконепроницаемой, нужно дверь запирать, - укоризненно пропыхтел он, опираясь о дверной косяк. - Кстати, - зевая, он тоже махнул в мою сторону рукой, - что это ты завывала, я не слышал этой песни еще. - Да так, - пожала плечами я, - наброски… - но тут в мою головушку ворвались гормоны, новый прилив сил и чистое любопытство. Хм. Даже если я лягу спать, Шеннон Лето вряд ли уснет. Стоит этим воспользоваться. - Знаешь что? - Ммм? – Шеннон еле разлепил глаза, будто мой вдруг наполненный энтузиазмом голос растревожил его прелестный сон про единорожка. В какую-то секунду мне даже стало его жаль, но отступать было поздно. - У меня в этой песни происходит какая-то путаница… - Нееет, Джей Джей, третий час ночи, у меня завтра тур с Бексом начинается, пожалуйста! – взмолился этот смертный, наверное, сразу поняв, куда я клоню. - Я рада за вас с Антуаном, но я же не усну, пока не разберусь с этой мелодией! – возмутилась я, окончательно трансформировавшись в бодрого человека. Далее Шенн издавал какие-то нечеловеческие звуки, похожие на вой, скуление, ругань и хныканье одновременно, а когда мы направлялись обратно в студию, я слышала что-то типа «все эти наглые людишки просто пользуются моей добротой». Это правда, но я ничего не могу поделать с этим незавершенным делом. Я же реально не усну! - Что тут у тебя? - недовольно пробурчал он, плюхаясь на диванчик. Я же взяла ноты и преподнеся их этому великому, ужасному и не выспавшемуся Шеннону. И в качестве бонуса, чтобы сгладить его недовольство, я присела ему на колени, поцеловав в щеку. Наверное, это было далеко не лучшей моей идей, ибо вешу я сейчас больше новорожденного слоненка, но Шеннону понравилось, что он может меня обнять, уложив свою лапу мне на живот. - Этот такт вообще дерьмовый, - заключил он, тыкая пальцем в листок. - Ну-ка напой! Неужели тебе удобно петь, скача из октавы в октаву!? – возмущенно спросил он, разворачиваясь ко мне лицом. Я послушно напела указанный такт, но так и ощущала на себе его насмешливый взгляд. Конечно, разволнуешься тут. И вообще, можно подумать, он у нас лучше поет! - Все, все, женщина! Не оскверняй мой деликатный слух своим павлиньим ором, - поморщился он. - Я, между прочим, и обидеться могу, и по ребрам заехать, - в пол голоса пробубнила я, обижено складывая на животе руки. - Тащи гитару давай! – засмеялся Шеннон, спихивая меня с себя. Вообще обнаглел, самец! Но результат работы интересовал меня куда больше, поэтому я покорно принесла гитару. - Смотри, тут лучше немного изменить мелодию, - он перебрал несколько струн, а потом посмотрел на меня, мол, понимаешь, о чем речь? - То есть из мажора в минор? - Ну, да. А теперь попробуй спеть. Я нова напела, как оказалось, стало действительно намного проще. - Спасибо, Шенн! Ты спас наш сон! - Ура! – улыбнулся он. Правда после этого «ура» он заставил меня, еще пять раз перепеть песню, видите ли, нужно закрепить полученный результат. Ох, это все младшенький на него так плохо влияет. Ну, вот когда он меня, наконец, домучил, то признался, что устроил все это перепевание, чтобы проучить меня. Видите ли, нельзя будить людей в третьем часу ночи, чтобы песенку переделать. На что я лишь хмыкнула. Ну да, и это мне говорит Шеннон Лето, у которого традиция подымать весь дом на уши, когда ему, видите ли, новый ритм в голову пришел. - Джей Джей, можно вопрос? – его голос был вполне бодрым, а вот я носом клевала уже, в основном меня убаюкивало мое собственное перепевание песни плюс теплые объятья Шенна. Что-то настроение скачет, как галопом. И вообще, что-то мне последнее время часто задают вопросы. - Ага, - кивнула я, удобнее устраиваясь на его широком плече. - Как думаешь, твоя подруга будет не против, если я ее приглашу покататься по городу? - Какая подруга? – зевнула я. - А то у тебя подруг много! – фыркнул тот, наверное, думая, что я над ним издеваюсь, но я действительно плохо соображала. - Лоринс, что ли? – я удивленно вскинула брови, пытаясь отогнать дремоту. - Ну да. - Кэтти Лоринс? Подожди, вы же друг друга все время троллите и вообще на дух не переносите. Мне это не нравится, дядя Шеннон!.. А что, у вас уже что-то было? – тут же добавила я, вспоминая наше с папой пари, о котором мы якобы забыли. Ну, или папа просто знал, что проиграл и не хотел расставаться с соткой. - Да нет, конечно! Она же еще ребенок! – возмутился Шеннон слишком громко для моего сонного сознания. - Да ладно, ладно, верю, - пробурчала я, улыбаясь. Главное не забыть потребовать с отца завтра свой выигрыш. - Так что ты думаешь? - Ну, знаешь что, Шеннон Лето, Кэтти хоть и производит впечатление ветреной девчонки, которая всем дает, на самом деле очень глубокий и духовный человек. Конечно, она примет твое предложение прокатиться, может даже ей понравиться, но поверь мне, она бы предпочла поход в галерею современного искусства или выставку, какую-нить. - Да ну? – неподдельно изумился тот. - Ну да, - пожала я плечами, поднимаясь. Ужасно хотелось спать. - Ладно, спасибо, - проговорил Шеннон, помогая мне встать. - Не за что, ты только это… не обижай ее, а то если я узнаю, сам знаешь, какой части твоего прекрасного тела не поздоровится! – пригрозила я, облокачиваясь на Шеннона. Идти я как будто не могла. Один из побочных эффектов беременности – ноги часто и неприятно отекают. - Я и не думал о ней в этом плане… - заметив мой скептический взгляд, его губы изогнулись в моей любимой коварной ухмылке, - Нет, думал, конечно, - исправился он, - И может я иногда по блядски веду себя с дамами, к тому же они сами позволяют себя так с ними вести, но трахать твою лучшую подругу, которая мне в дочери годится, я не могу. - Молодец, Шеннон Лето, хвалю. Ты вырос в моих глазах, - заключила я, снова целуя его в щеку. - Да, я знаю, что я молодец, - усмехнулся он, аккуратно подхватывая меня на руки. - Зачем? – спросила я, снова зевая. - Я же вижу, как ты устала, крошка. Уснешь, небось, на полпути до кровати, - не отрывая взгляда от пола, нежно проговорил он. - Спасибо, Шеннон…. Знаешь, я никогда тебе еще не говорила, но я очень ценю твою заботу. Иногда мне кажется, что ты заботишься обо мне больше, чем он, - я кивнула в сторону спальни отца, которую мы как раз проходили. Даже не знаю, чем было вызвано мое спонтанное признание. Может быть усталостью, а может быть из-за того, что мне будет очень тоскливо, когда Шеннон покинет отчий дом. Как раз завтра вечером, кстати. - Я люблю тебя, Шеннон Лето, ты лучший дядька в мире, - заключила я, целуя его в шею. До щеки просто бы не дотянулась. Он лишь улыбнулся. Как всегда. Я знаю, что ему важно и приятно это слышать, как знаю и то, что он ничего не скажет в ответ. Как всегда. - Приехали, - сообщил Шенн, укладывая меня на кровать и подтыкая одеяло. Как мамочка, ей-богу. Он уже почти ушел, когда я вскрикнула. Скорее от неожиданности, чем от боли. К толчкам я уже привыкла, а вот к тем моментам, когда она их делает своими ручками или ножками – еще нет. - Что случилось? – озадачено спросил он, подлетая в один прыжок к кровати. - Толкается, - улыбнулась я, кладя его ладонь поверх моего живота. Он тоже улыбнулся, почувствовав следующий толчок. - Останься со мной, - попросила я, когда он снова собрался уходить. Но он покачал головой, видимо имея в виду, что завтра (точнее сегодня) будет трудный день. - Пожалуйста, хотя бы, пока я не усну! – попросила я, пододвигаясь, освобождая место для его немаленькой туши. - Ладно, - кивнул он, пристраиваясь рядом и тоже залезая под одеяло. - Спокойной ночи, Шеннон. - Спокойной, Джей Джей, - он поцеловал меня в висок и приобнял за плечи. Все-таки хорошо, что я его разбудила. Этой ночью Шеннон так и не оставил мою комнату, заснув вместе со мной. *** Месяц девятый или апрель Океан Ельзи - Airplane Знаете, что самое ужасное в беременности? Гормоны. Простите, но это еще та херня. Они скачут, как кролики во время брачного периода. Чувствуешь себя очень ущербной, когда тебе в час ночи захочется манго или борща. Или манго одновременно с борщом. Или, когда тебе вдруг захочется отправить письмо подруге, которая живет в соседнем районе, и которую ты увидишь быстрее, чем дойдет письмо. Или, в часов шесть утра тебе захочется выучить французский, как сейчас, например. - А я знаю, что ты не спишь, - замерев в дверном проеме, я наблюдала картину маслом, точнее, как мой папа с головой и ногами залез под одеяло, затаив дыхания и, наверное, надеясь, что я его пожалею и уйду. - Папа, я знаю, что ты не спишь, - громче проговорила я. Даже если он и спал, то теперь вряд ли. Но даже если он и проснулся, то явно меня игнорил. Ладно, попробуем старую добрую уловку. - Ладно, - я безразлично пожала плечами, - раз ты не хочешь помогать, я настрою Пифагора сама. - Стой! Закутавшись в свое одеяло, словно в королевскую мантию он недовольно зашлепал босыми ногами на первый этаж, как я предполагаю на кухню. - Что смешного? – возмутился он, услышал мои смешки. - Ничего, Ваше величество, - тихо пробормотала я, но от меня не скрылась его самодовольная улыбочка. Я уселась на моем любимом диванчике перед телеком, ожидая, пока меня покормят. Нужно ли говорить, что после уезда Шеннона жизнь наша ухудшилась? Думаю, вы и сами сейчас все поймете. - Где еда? – Уточнил отец. Захлопнув холодильник, он стал посреди кухни, поставив руки в боки, и даже не потрудился поднять его «мантию», которая теперь благополучно лежала на полу. - Эмм, а Мила ее разве не привозит? – Мила – это наша домработница, если что. - Черт! - выругался отец, снова закутываясь в свое одеяло. Ах да, я и забыла, что она взяла недельный отпуск. Конечно, предварительно закупив нам еды на эту самую неделю, только вот не учла она, что я съедаю недельный запас провизии за пару дней. При этом комбинируя еду самыми извращенными способами. - Я есть хочу! – протянул он, снова заглядывая в холодильник. Ну да, Хогвартс еще никто не отменял. Заметив Мефи, который мирно спал (это пока папа его не нашел) на другом конце дивана, я вспомнила, что молоко мне как-то последнее время вообще феее! - Если хочешь, можешь съесть молока с хлопьями. Только для Мефи ост… - Мефистофеля! - … для МЕФИ оставь. - Но я такого не ем! – тут же возмутился он, захлопнув наш многофункциональный, но пустой холодильник с такой силой, что тот аж пошатнулся. Кто-то сегодня слишком энергичный. - Ты – чиган! - Веган. - А пустая коробка из под нью-йоркского печенья говорит об обратном. Нахмурив брови, отец протопал из кухни к плазме и, плотнее закутившись в одеяло, плюхнулся на диван возле меня. Мефи резко дернулся во сне но, заметив хозяина, зевнул, вытянулся в свою уже довольно не как у котенка длину и стал ластиться, оставляя на одеяле свою огненно-рыжую шерсть. Папа же запустил в его мех руку, отчего котейки замурлыкал, снова подготавливаясь к возвращению сна. - А зачем ты меня вообще подняла? – наконец-то спросил он, сведя свои брови почти в одну. - Я тут подумала…. Научи меня французскому! - Ммм, думаю, я склонен дать отрицательный ответ. - Но почему?! – тут же запротестовала я, усаживаясь поудобнее (если вообще шарообразная девушка может принять форму «удобно»). - Джей Джей, у тебя нет способностей к языкам! - Откуда ты знаешь, мы никогда не занимались! - У меня интуиция. Она меня еще не разу не подводила! – выставив перед моим носом свой указательный палец, он откинулся ну спинку дивана, будто показывая всем своим видом, что царь устал спорить, и не желает слышать о продолжение дискуссии. - Ладно, - протянула я. Хочешь свою любимую священную войну, получишь! Покрутив в руках пульт, я включила BBC, ибо там как раз должна была идти самая отвратная (даже для папы, нет, не так, особенно для папы) передача, которую Шеннон, кстати, считал очень полезной. - Что это?.. – настороженно протянул отец, переводя свои прищуренные глаза то на меня, то снова на телеэкран. - Передача, - невозмутимо начала я, - про таких как я. Но думаю, папа меня уже не слышал, ибо как только на экране во всех красках стали изображать процесс, который ожидал меня где-то через недельку-другую, он спрятался под одеяло, пытаясь заткнуть уши. Процесс родов показывали как раз с такого ракурса, что… мне самой было как-то фу. - Ух ты! – тыкая его локтем, я старалась не заржать с того, как он смешно дергался, пытаясь отгородиться от меня, имея возможность лишь чувствовать. – Пап, ну ты должен посмотреть! Глянь, уже головка появилась! Это, наверное, очень больно, слышишь, как она орет? - Выключи! – крикнул он, показывая макушку своей головы из-под импровизированного укрытия. - А ты еду закажи и французский, папа, французский! – прикрикнула я, пытаясь говорить громче прибавленного мной же звука. - Ладно! – захватив с собой одеяло, выкрикнул он и через полминуты вернулся, покручивая в руках свой ненаглядный блэкберри. Я поставила паузу. Кинув на меня обиженный взгляд, он нажал лишь одну клавишу. Заказ еды у него на быстром наборе? - Привет. - Джаред, не смей! У меня выходной, только попробуй, Лето, и я уволюсь к чертовой матери! – послышался в трубке весьма знакомый голос. - Но, Эмма…. - Послушай, я думаю, тебя поставили в известность, что теперь у меня есть ребенок, которому нужна любовь и забота, и я не могу нестись к тебе каждый раз, когда тебе нужно погладить шнурки. - Но я никогда не гладил шнурки… - Да? А тот случай в Копенгагене? - Я напился. - Ты нажрался тогда! - Возможно, но в тот вечер…. - Джаред, мне некогда, суть излагай, пожалуйста, - я так и слышала, как она скрипит зубами. Наверное, ее бедняжку совсем по судам затаскали. - Мы с Джей Джей хотим есть. - Джаред, ты издеваешься?! - Разве что чуть-чуть… Я была уверена, что Эмма сейчас его как минимум пошлет, но на том конце провода была тишина. - Я заеду через час, - наконец ответила она так тихо, что я еле расслышала. Кивнув, отец положил трубку. Если честно, я так слегка в шоке. В таком большом шоке. Иногда мне действительно кажется, что папа издевается над Эммой только ради своего самолюбия. - Что? – изумился он, заметив на себе мой взгляд. - Ты всегда был такой сволочью или это только в последнее время? - Только когда голодный, - хмыкнул он, поправляя свои уже слишком длинные для мужика волосы. - Это отмазка Шеннона, придумай что-то свое, - прыснула я, снова пытаясь приобрести на диване позу, которая удовлетворяла бы и меня и ребенка, которому как не сядь, все равно пнет. - Теперь французский, - напомнила я и, кивнув, пап удалился и скоро приволок целую коробку французского кино. Как он сказал: «Язык нужно не учить, язык нужно понимать». Ну ок. Только вот я ничего не пойму, но мне обещали переводить. Мда, посмотрим, надолго ли его хватит. В старом французском кинематографе я ничего не смыслила, поэтому отдала всю власть в руки отца. Выбрал он какой-то старый мюзикл, где дамы с пышными формами и в пышных платьях, на которых куда не ткни, везде или оборочка, или кружева, или буфы. Странный фильм какой-то. Из того, что отец успел мне перевести, прежде чем забыть про меня, я поняла, что здесь есть некая дама, которая пытается женить свою дочь на своем богатом друге, но та любит простого цирюльника… Короче, типичная лав стори. Она мне быстро надоела, и я стала наблюдать за отцом. Гораздо интереснее. Чешет нос. Чешет бороду. Поправил волосы. Моргнул. Поправил волосы. Моргнул. Пересел. Поправил волосы. Моргнул. Остальные пол часа прошли в духе «Поправил волосы. Моргнул», что начало конкретно бесить. Хоть бы пучок себе сделал или хвост там, какой-нить. Кстати, отличный способ себя развлечь. Я попыталась встать, но как всегда не смогла. Я попыталась сделать это громко, чтобы отец заметил и помог мне подняться. Но все тщетно, он сидел, будто загипнотизированный. Вот в такие моменты мне нужен мой Ше. Или Джон. А меня оставили одну следить за ребенком. Все норм. Не то, чтобы папа мне вообще не помогал. Нет, он заботливый, добрый и тому подобное, но делал он это лишь когда вспоминал обо мне. Один из побочных эффектов гениальности – это потеря себя во времени. Особенно, когда ты полностью погружен в процесс сотворения шедевра. Но таких людей, как папа, я пока больше не встречала. Слишком жертвенен и делает все с такой отдачей, что если бы его энергию можно было использовать для местных электростанций, на пол года городу бы точно хватило. И не то, чтобы он не принимал участия в моей беременности, нет, принимал, конечно, только скорее пассивное, ибо активное быстро и бесповоротно завоевал Шенн. Но так как уже месяц его с нами не было, обязанность быть активом легли на плечи отца, и он старался из-за всех сил. Только вот иногда (как сейчас, например) забывал про меня. - Папа! – громко крикнула я, с маленькой долей злорадства наблюдая, как он испуганно дернулся, отрывая взгляд от кристаллической поверхности современного чуда техники. Он улыбнулся уголками губ, будто извиняясь и, наконец-то, помог мне встать. На несколько секунд я даже забыла, зачем мне нужно было вставать, ибо память, как у рыбы, но через минутку озарение снизошло и я быстро (насколько это может сделать девушка на последнем сроке) метнулась в свою комнату и вернулась назад, вооружившись расческой и резинками для волос. Специально розовые искала. - О, это так мило, - пролепетал отец, ставя фильм на паузу. - Что мило? – удивилась я, прекрасно помня, как он убегал от меня прошлый раз, когда я хотела его расчесать. - Ты хочешь, чтобы я тебя заплел? - Нет… - все тем же тоном протянула. - Аааа, - протянул он, медленно поднимаясь с дивана, готовый драпануть в любой момент. - Папа, я ведь все равно найду, - предупредительным тоном заявила я, на что тот лишь усмехнулся. - Дом большой, - лукаво протянул он, медленно обходя диван. Стоило мне сделать пару шагов в его сторону, как он тут же кинулся к лестнице, размахивая своими длинными ручищами. Называется, ищи, я побежал не в спальню. Иногда я ему поражаюсь, вот вроде умный человек! - Знаешь что, - громко говорила я, уверенная, что он меня слышит, - за то, что ты меня по лестнице заставил ходить, я тебе не пучок на голове, а косичке сделаю, ясно!? Наконец, забравшись на второй этаж, который порой, как мне кажется, может сравниться с самим Эверестом, я направилась в «секретное» убежище моего неугомонного бати. Но жертва выскочила со стороны ванной комнаты (которая в другом конце коридора) и кинулась вниз. - Папа! - Не догонишь! И тут послышался грохот, глухой удар, несколько отборный матов и звук разлетающихся осколков. - Добегался, - запыхавшись, пробормотала я в самом верху лестницы. Святой Марс, мне еще спускаться. - Я думаю, Шеннон не будет сильно злиться, - растерянно пробормотал отец. В миллионе разбитых кусочках на полу я узнала очень древнею и очень красивую вазу, которую Шеннон приобрел в Японии и очень ей дорожил. - Ты думаешь? Да Шеннон тебя убьет! Отец поник, но всего на секунду. - А что это он ее возле лестницы выставил, у него, что своей комнаты нет?! - Он поставил ее сюда вместо той, которую вы разбили во время своей вечеринки. - Зачем вообще в доме пустые вазы, это же не музей! - А зачем в доме гроб? Это же не кладбище. - Это другое, - качнул головой он, - От него хоть какой-то толк есть. На этом наш диалог закончился и целую вечность мы собирали эту (когда-то хрупкую ценную вещь) по всей комнате, ибо разлетелась она мелко и далеко. Чтоб ее!.. И я не знаю как, но мой горе-отец не приспособленный к быту еще и порезаться раза четыре сумел. - Знаешь, - выдохнула я, когда вроде все улики были собраны, - думаю, косички будут достойным наказанием. Обиженно выпучив нижнюю губу, отец пошлепал к дивану, переключая свой мюзикл на детский канал. Я уже устала это комментировать. - Папа, - разочарованно выдохнула я, когда пыталась распутать образовавшийся клубок на его голове. Мужская логика: сижу дома, значит можно голову не мыть и уж тем более не расчесывать. Бля… Но он меня не слышал, полностью увлеченный и захваченный невероятным сюжетом «Чип и Дейл спешат на помощь». Ну что вы так вздыхаете, между прочим, – это мультик для всей семьи. Правда мне было не до мультика, распутав его патлы, я теперь пыталась разделить его гриву по пробору. Собственно, лица я его не видела, поэтому немного удивилась, когда он заговорил на такую тему. - Джей Джей, а ты не боишься рожать? - Ну… вроде нет, - неловко ответила я. - Совсем? - Ты же знаешь, я начинаю бояться только в самый последний момент. Может, мне кажется, что именно за несколько секунд до события, я осознаю всю серьезность, смекаешь? Будто это все представление и лишь, когда занавес поднимается, ты понимаешь, насколько ты попал. Это, то же чувство, как и когда…. – я осеклась, а рука нечаянно дрогнула, и папа зашипел, когда я дернула уже одну из готовых косок. - Когда что?.. - Неважно, - ответила я, пытаясь скрыть дрожь в голосе. Я не хочу делать ему… нам больно. - Ты говорила об Элизе? – немного севшим голосом спросил он. Наверное, я так же безуспешно пыталась скрыть дрожь. - Да, - выдохнула я, перевязывая вторую косичку резинкой. Он тут же развернулся, и его лицо украшала печальная улыбка. Наверное, красноречивее всех слез на свете. Даже моих. Я аккуратно прилегла ему на колени. Почему-то мне захотелось спать, наверное это побочный эффект грусти. Слишком много в мире побочных эффектов, как по мне. На одного человека, наверное, штук двадцать приходится, если не больше. - Тебе ее не хватает? - спросил он, гладя мой живот. Я заметила, что майка Шеннона (у нас теперь официально один размер) немного задралась и теперь его пальцы постукивали по натянутой коже. Странно, но меня это успокаивало. - Слишком часто, - прошептала я, почувствовав, как в уши заливаются слезы. Еще один побочный эффект. Снова улыбнувшись этой своей грустной улыбкой, он смотрел на меня сверху вниз и вытирал слезы. Я видела, свое отражение в его глазах и слезы замирали, не успев навернуться, от этого зрелища. Нам не нужно было много слов, чтобы делится своим горем. А иногда мы вообще не нуждались в такой тривиальной фигне, как слова. Это что-то гораздо глубже, вроде как связь грибов (позвольте и биологии поучаствовать в этой истории). Под землей их грибницы связаны миллионом нитей, схожих с нервами людей. Я думаю, что этот безмолвный диалог, который сейчас происходил между нами, можно было бы назвать чем-то подобным. Как связь из миллиона нитей, о целостности которой, я заботилась, кажется, так давно. - Знаешь, ты такой красивый, - вдруг заключила я, насмотревшись в его глаза. Нет, ну правда. У него очень красивый цвет волос и брови. Просто невероятные брови. Люблю его брови. Определенно. И скулы, и эти тонкие губу. Где-то читала, что такие бывают только у аристократической натуры. А злые языки плетут, что я на него совсем не похожа. Может быть, может быть. Я и сама стала замечать это в последнее время. Взять те же глаза. Раньше они мне казались похожими на мои, нет… похожие – это не то. Идентичными, вот. А теперь, мне кажется, что у меня они более серые, чем голубые и вообще, у него они больше. Перестав любоваться его самодовольным лицом, я перешла на руки. Тоже нечего так руки. Особенно жилы и вены, просто круть. Они так откровенно выступают, будто от моих пальцев их и не отделяет слой кожи. - Нет, ты определенно красив, - снова сделала вывод я, уставившись на его лицо. И тут заржала, как конь, чуть не плача. Ну, как, как можно так использовать мимику?! - Я вижу вам весело? – послышался строгий женский голос с коридора. - Эмма, привет! – помахал ей отец, тоже посмеиваясь. - Эмма, а что ты нам купила? – перегибаясь через спинку дивана, я двинула папе локтем по ребрам, чтобы пакеты забрал. - Совесть, - она кинула на меня такой взгляд, что я притихла и тут же уткнулась в телевизор, где все еще шли «Чип и Дейл». - Джаред, - она зашагала за ним на кухню, - ты же знаешь, что я не беру отпусков просто так и что сейчас, я могу приехать, только когда случится что-то действительно неотложное. Если ты знал, что отпуск Милы припадет на время тура Шеннона, мог перенести его ей на другой месяц, чтобы вас было, кому кормить! - И кстати, это Мила виновна в том, что мы запрягли Эмму. Прежде чем уйти в отпуск, можно было бы и продуктов закупить. А то, будто она не знает, что я съедаю недельную норму за сутки. - Но это дело действительно неотложно, - возмутился папа, разбирая бумажные пакеты. - В следующий раз, не звони мне, если тебе нечего есть, - она предупредительно подняла палец. - А что делать? – невинно спросил он, читая состав чего-то похожего на хлопья. - Сходить в магазин, Джаред! Представь себе, обычные смертные занимаются этим ежедневно! - Но я не обычный… - обиженно протянул он, на что Эмма лишь закатила глаза. - Я надеюсь, это все? – поинтересовалась она, когда уже наполовину вышла из кухни. - Нет. - Что?! - Ты забыла йогурты, - невозмутимо ответил он. - Ты их не ешь! - Я нет, а Джелайла ест. - Эмма, все нормально, я не хочу йогурт, - заверила я ее, пока она не накинулась на отца. Сегодня ее действительно не стоило трогать. Никогда не видела, чтобы она так легко выходила из себя. - Это ты сейчас не хочешь, а в два часа ночи потом станешь меня будить! – показал мне язык, значит. Ну и я тогда покажу. - Хватит! – осадила нас Эмма, устало падая на стул. Я услышала всхлипы, и она быстро закрыла лицо руками. - Эмма?.. – тихо позвал папа, кладя руку ей на плечо. - У меня такие проблемы, Джаред! Мне не дают усыновить Билли. Я смогла только оформить опекунство пару месяцев назад, а вот усыновить не могу. - Как это? - Я одинокая, со слишком активной работой, и этот тупой опекунский совет, считает, что у меня не хватит времени на ребенка. Мне было действительно жаль Эмму. В который раз за этот день я пожалела, что не могу самостоятельно встать. - Эмма Ладбрук! – властно заговорил папа, настолько властно, что Эмма даже рыдать перестала. Взяв ее лицо в свои руки, он смотрел ей прямо в глаза. - Слушай сюда, Эмма! Ты просто не имеешь права сдаваться, ясно? У нас проблемы и побольше были, и пострашнее. Я знаю тебя уже просто неисчисляемое количество времени, и я знаю, что ты, ты Эмма Ладбрук, сможешь убедить любого. И если ты, правда, хочешь сделать этого ребенка счастливым, давай ты не будешь тут мочить мою мебель, а займешься делом! – улыбнулся он под конец и обнял нашу Эмму. Так не честно, я тоже хочу ее обнять! - Спасибо, - улыбнулась она, утирая оставшиеся слезы. - От меня ничего не требуется? – поинтересовался отец, когда Эмма уже целовала меня на прощание. - Кстати, да! – повеселевшим голосом откликнулась она. – Мне снова нужна справка с места работы. - Уверен, ты сделаешь ее гораздо лучше меня, - просияв своими белыми и ровными зубами, папа принялся воевать с крышкой от бутылки с кокосовым молоком. - Пааап, - позвала я взволнованно, когда Эмма ушла. Нужно срочно брать руководство по приготовлению завтрака тире обеда в свои руки, пока кухня еще цела. Больше не спрашивая «что ты хочешь?», он просто молча подошел и поднял меня (за месяц-то запомнил, наконец). Далее был долгий спор о том, кто же все-таки должен готовить наш завтрак тире обед? Дело обстояло так: либо это делала я, либо он. То есть, либо еда получится вкусной, но папа будет за меня переживать, либо еда получится так себе и может быть, тогда нам будет больше негде жить. Опираясь на эти вот аргументы, я все-таки переспорила, но папа заявил, что будет контролировать процесс. Ну, это так для протокола, как говорится. - Осторожно, не порежься, - послышалось из-за правого плеча, когда я огромным ножом нарезала фрукты и овощи для фламбе. Ну, захотелось чего-то криминального. - Аккуратно, - тут же послышалось из-за левого. Только вот этот «контроль» раздражал. - Папа, сядь! – прикрикнула я, громко стукнув ножом по дощечки. - Хорошо, - быстро заняв свое место зрителя, папу уложил подбородок на руки. - Только… - Знаю, аккуратно! – закончила я за него, не постеснявшись раздраженно выдохнуть. Когда под локтями не мешался почти двухметровый надзиратель, дело пошло немного быстрее и через несколько минут я выкладывала фруктовую нарезку на плоскую сковороду, которую тут же залила небольшим количеством коньяка. Ну, можно и поджигать. - О, Святая Гаукамоле! – отец тут же кинулся тушить учиненный мной «пожар», чем вызвал у меня просто невероятный смех. Было бы смешно, если бы я уронила сковородку. - Папа, так надо, - выдавила я сквозь смех, но спирт как раз уже догорел. Разложив слегка почернелые фрукты (ну, передержала) на тарелки под пристальным взглядом отца, я сунула в его протянутую руку вилку и отправила за стол. Наколов на зубцы кусочек банана, он смотрел на него, подняв одну бровь. Ей-богу, будто подозревал несчастный плод травы в том, что он снова воспламенится. - Приятного, - призвала я его внимания, с удовольствием поедая продукт своего труда. - Спасибо, - все тем же подозрительным тоном, проговорил отец, откусывая маленький кусочек. Через секунду он улыбнулся, запихнув остаток банана в рот. - Черт, это очень вкусно! - Вкуснее чем у Шенна? – подстегнула я, довольная такой оценкой. - Не в обиду нашему отсутствующему родственнику, - начал он тихо шептать, наклонившись ко мне, - но ты готовишь вкуснее. - А я вот возьму и все ему расскажу! – послышался из коридора голос, который заставил нас синхронно подавиться. - Кэтти?! Что ты?.. – откашлявшись, запищала я. - И тебе привет, подруга, - поднимая солнцезащитные очки на макушку, улыбнулась она. - Здравствуйте, мистер Лето, - кивнула она, похлопав его по спине. Видимо папа подавился сильнее, чем я. - Шеннона нету, - съязвила я, но Кэтти даже улыбаться не перестала. - Я в курсе, - она поцеловала меня в щеку. - Это откуда это? - Антуан говорил что-то про тур, - она тут же залилась краской, что было видно даже на ее загорелом лице. - Антуан значит?!- захихикала я, от чего бедняжка покраснела еще больше. - Ну Шенн знакомил меня… - Уже Шенн!? Пап, ты слышал, - я отогнулась, чтобы посмотреть в лукавые глаза моего сотрапезника, - Уже Шенн, - подмигнула я ему. - Джей Джей! Прекрати, ты ставишь меня в неловкое положение, - зашипела она, быстро покосившись на папу. - Я все видел, - ткнув своим длинным пальцем в Кэтти, он забрал тарелку и свой чай и отчалил, конечно же, к дивану, досматривать «Чипа и Дейла». Нет, ему же не надо работать над альбомом, которого все так ждут! Можно и мультики посмотреть. - Тебе не кажется, что на этот раз ты выбрала кавалера не по возрасту? – тихо спросила я, прекрасно понимая, что, во-первых, разговор бесполезен, во-вторых, папа все равно услышит. Хотя, его вроде настолько заволокло в потусторонний мир чудес и приключений, - О Боже Джей, мы же не спим! Просто друзья! – она закатила глаза. - Мне это не нравится, - решительно заявила, отставляя в сторону кружку ароматного чая, которую держала обеими руками. - Джей, даже моя мама отреагировала нор-маль-но, - она специально сделала акцент на слове «нормально». - Дружба Шеннона с девушкой еще никогда не заканчивалась нор-маль-но, - перекривляла я ее «нормально». - Марс, скажи, зачем я пришла? – крикнула она и двинулась к выходу, пользуясь моим побочным эффектом беременности. Встать то я не могу. - Пап, - снова позвала я не в силах слезть с барного стула. С криками: «Чип и Дейл спешат на помощь!», он кинулся снимать меня со стула. Правда, сделал это слишком резко, из-за чего ребенок как-то неправильно и больно толкнулся, и я не смогла не выразить это гримасой боли на лице. - Извини, - пробормотал отец и теперь уже с криком: «суки, Гаечку похитили!», бросился назад к телечуду. В который раз повторюсь. Ну ок. Океан Ельзи - В останній момент Я поспешила за Кэтти, и догнала ее только во дворе. - Стой! – крикнула я, понимая, что она дойдет до ворот раньше, чем я. - Что еще?! Опять будешь мне читать нотации? – она остановилась, но не повернулась ко мне лицом. - Кэтти, ладно, прости, - я скромно положила руку ей на плечо. Я знала, что она улыбнулась. - Скажи, что это мое дело, и ты больше не будешь лезть, - потребовала она развернувшись. Лицо ее было серьезным. А может, и не улыбалась. - Это твое дело и я больше не дам тебе не один совет, но! – тут же добавила я, - Если у вас нихера не выйдет, ко мне плакать не беги, я буду утешать Шенна! - Хорошо! – засмеялась она, обнимая меня. - Так, зачем ты пришла? – отстранившись, спросила я. - А, я решила, что тебе не помешало бы проветриться, - улыбнулась она, разглядывая мое бледное лицо. - Хорошо, я только переоденусь, - кивнула я, направляясь в дом. Подходя к крыльцу, я услышала, как Кэтти с кем-то быстро говорит по телефону, а еще через секунду, она подбежала ко мне. Ее выражение лица хороших вестей явно не сулило. - Мама звонила, сказала, чтобы я шла домой, нужно просмотреть все возможные и подходящие варианты для моего высшего образования, - закатила глаза она, но с сожаление потрепала мои поникшие плечи. - Ладно, - кивнула я, выдавливая улыбку. А я то уже понадеялась, что смогу хоть по улицам походить без «контроля-надсмотра». - Передай Джареду от меня «пока», - снова обнимая меня, попросила она. - Ладно, - снова вздохнула я, наблюдая, как ее стройная фигурка быстро отдаляется и приближается все ближе к горизонту. Опять таки выдохнув из легких воздух, я направилась в дом, планируя во всех красках рассказать отцу об обломившейся прогулке, а может даже и о нашей «парочке» посплетничать, или даже пари новое заключить. Хм, идея, кстати, не плохая, предыдущее же я все-таки выиграла. - Пап, - тяжело вздохнула я, - представляешь… - дальше я не смогла вымолвить не слова, ибо увиденное повергло меня в полнейший ступор. Быстро стряхнув с себя шоковое состояние, мне хватило пары минут, чтобы оценить ситуацию. Папа сидит на полу, откинув голову на диван, судорожно вцепившись в поджатые колени, и издает какие-то обрывистые хрипы. Тарелка куда-то укатилась, фламбированные фрукты валялись на полу, и его любимая кружка тоже каталась по полу без ручки, та откололась. - Черт! – выплюнула я сквозь плотно сжатые зубы и подлетела к отцу. Почему-то мозг работал с такой холодной расчетливостью, что я даже сообразила: если я сяду, то нам конец. Поэтому осталась стоять. - Ты принимал таблетки? – крикнула я. Голос почему-то той самой холодной расчетливости не поддавался. Он еле дернул головой. Наверное, это означало «нет». - Они в комнате? Он не смог подать никакого знака, просто сотрясаясь, будто в конвульсиях. В этот момент мое сердце упало гораздо ниже пяток. - Мне нужно знать, таблетки в комнате? – спокойнее проговорила я, хотя мне уже хотелось разрыдаться и упасть возле него, попытаться хоть как-то защититься. Но сейчас я могу помочь ему не этим. Прошло еще несколько минут, прежде чем он кивнул. Как бегун на олимпиаде, который только и ждет выстрела оповещающего о старте, я кинулась на второй этаж. В голове мысли устроили Американские горки. Все нужно было делать быстро и четко. Но во мне боролись две меня. Одна хотела упасть, сдаться и разрыдаться, поддаваясь шоку. А вторая, давала пинки первой, призывая оставить истерики на потом. Благо нам всем, вторая пока что вела. Залетев в комнату, я почувствовала покалыванье внизу живота, но сочла это не столь важным, поэтому опрометью кинулась к тумбе. Вырвав из нее первую полку, где хранились лекарства, я все высыпала на кровать. Глаза никак не хотели находить нужное название, а руки тряслись, как у папы, не давая прочесть ни одну надпись. - Сейчас, сейчас, сейчас, - повторяла я отцу, как будто он мог меня услышать. Первая я все больше завладевала мной. Когда в глазах появилась пелена слез, я действительно разозлилась на себя. - В руки себя взяла, тряпка! – крикнула я и тут же почувствовала сильную боль в животе. Такой сильной я еще не испытывала. В безмолвном крике я рухнула на постель, обхватив живот руками. Как только я почувствовала под собой уже мокрое покрывало, боль отступила и я поняла, что это был вовсе не мой неконтролируемый нынче мочевой пузырь. Воды отошли… - Блять, неудачное время ты выбрала, малышка, - со слезами в голосе прошептала я, хватая папин айфон. Хорошо, что он им почти не пользуется. И хорошо, что номер Джона последнюю неделю везде поставили на быстрый набор. Он взял трубку через два с половиной гудка, но мне показалось, что прошла целая вечность. - Да, мистер Лето? - Джон, в роддом, быстро! - каким-то сдавленным голосом скомандовала. - Хорошо, - взволнованно ответил он и тут же поспешил узнать, - за тобой не заезжать? - Нет, меня папа отвезет, - быстро проговорила я, вдруг вспомнив об отце. Тут же нажала отбой и, наконец, увидела нужный флакон, который спокойно стоял на тумбе, а я оказывается, только зря время потеряла. Схватив тупой флакон, я, шатаясь, побежала, как могла, вниз. Еще с верху лестницы, я заметила, что папе стало хуже. Ну, еще бы! - Иду, иду… – шептала я, хотя более подходящее слово – пыхтела. Когда я дошла до середины лестницы, у меня началась схватка. Ужасно больно и просто мучительно. Издав что-то похожее на сдержанный крик, я старалась терпеть. Нельзя, чтобы отец разволновался еще больше. Но как это БЛЯТЬ можно терпеть?! - Терпи, все будет хорошо, дыши…. – говорила я себе, надеясь, что это хоть как-то умерит боль. Схватка прекратилась и, отдышавшись, я бросилась к отцу. Упав на диван, я высыпала на его протянутую, трясущуюся ладонь нужную дозу. Вряд ли после такого он сможет вести. Остается один, не совсем приятный, но вариант. Я схватила его ббешку, которая покоилась на диване и набрала номер «скорой». Женский голос, спросил, что же у меня случилось, на что был ответ, что СРОЧНО нужна машина по данному адресу. - Уже выезжаем, - четко ответила она, и я положила трубку. Рука с телефоном обессилено упала на диван. - Мне… не… не нужна «скорая», - выдохнул отец, его голос был до боли изнеможенным и усталым. - А я ее и не тебе вызвала, - я поняла, что мой голос звучит так же бесцветно. Он медленно (хотя для его состояния это, наверное, было быстро) обернулся, в глазах, я прочитала тревогу. Я хотела улыбнуться, но все испортила новая схватка. Я додумалась посмотреть на телефон. Каждые восемь минут, чтоб его. Глаза отца стали очень круглыми, когда я орала, словно меня разрывали изнутри, хотя я и пыталась успокоить себя дыхательной гимнастикой. Нужно будет врезать Шеннону, нихера она не помогает. - Дочь, дочь, что с тобой?! – он схватил меня за руку. Ой, зря. Чтобы выплеснуть боль, я тут же с силой сжала ее, заметив, как его кожа белеет. - А что, блять, не видно?!- крикнула я, и тут же скривилась, ибо ребенок меня толкнул. - Что делать?! – он резко вскочил на ноги, правда, слегка пошатываясь. - Быстро сделал нормальное лицо и пошел собирать вещи! - пропыхтела я, отталкивая его. Время тянулось слишком долго, и я уже жалела о том, что приходится ждать скорую помощь. Ждать эту гребаную «скорою», которая не особо спешила! Ощущение были, будто я нахожусь в каком-то бредовом состоянье, словно под кайфом, только вместо нирваны – периодическая адская боль. Папа носился по дому, а у меня перед глазами картинка как-то замедлялась или расплывалась. Я пробовала считать, как учил меня, опять таки, Шенн, но это, опять таки, НЕ помогало. - Я убью, его, только вот увижу, убью! Сколько времени я потратила на эти его тренинги! – причитала я. Убить мне хотелось абсолютно всех. Папу, за его медлительность, врачей скорой, по той же причине, Шенна, понятно по какой, Джона, за то, что трахнул меня. В дверь позвонили. Позвонили?! Они что, издеваются?! - И пол века не прошло, - прорычала я, когда ко мне подошло два врача, помогая пересесть на каталку. - С какой периодичностью схватки? – спросила врач, которая женщина. - Семь, вооооооо… - я опять закричала, стараясь делать это не громко. Но по перекошенному лицу отца, у меня видимо не получалось…. - Ясно, - ответил врач, и они аккуратно переместили меня с каталки на кушетку внутри кареты. - Вы кто? – спросил мужчина, папу, забирая у него сумку. - Отец, - быстро ответил он, даже не удостоив доктора взглядом, Джаред неотрывно следил за мной. - Сядете впереди? – дальше спрашивал доктор. Как же он меня бесит! Убить хочется! - Эй! Я тут вообще-то рожаю, ничего?! Не помешаю, если поору немного?! – улыбнувшись, доктор, быстро обошел машину, чтобы мы уже, наконец, поехали. - Папа, - я снова схватила его за руку. - Что, солнышко? - Я ненавижу мужчин! Он усмехнулся. Чего это они все смеются? Я же, блять, серьезно! - Знаешь, когда ты была маленькой… - Папаааа! Избавь меня от подробностей моего детства! Пожалуйста, я не хочу тебя бить! - Прости, милая, что мне сделать? – он улыбнулся. Меня бесило, что он может улыбаться, что ему не больно. Всем вокруг должно быть больно! - Заткнуться, - прошипела я, закрыв глаза. Хотелось успокоиться. Я не видела, что сделал отец, но зато услышала ту самую женщину. - Мистер Лето, - защебетала она, - не переживайте, это все от боли. - Вы уверены? – озадачено спросил он, но я так и слышала флирт в его словах. - Да, мистер Лето, я уверена… Ааа… можно автограф? – неловко спросила она. Нашла, блять, место. Может, они еще и потрахаются, пока я тут буду рожать?! - Флиртовать тоже нельзя! – крикнула я и почувствовала, как папа дернулся от неожиданности. - А Вам, я бы не автограф, а…. - Джей! – предупредил отец, а я громко заскулила, когда началась новая схватка. Было странно, что я уже привыкла к этой боле. Дверь распахнули, и доктор-мужчина объявил, что мы приехали. Меня повезли прямо на кушетки, уже не пересаживая на каталку. Как в фильме, надо мной склонялось множество лиц, отца, Эммы, Джона, Кэтти, Констанс, Томо, Викки, короче. На праздник позвали всех. И каждый пытался до меня что-то донести, но я ничего не слышала, все их, казалось понятные, слова сплетались в однородный гул. - Джон, - позвала я и тут же почувствовала, его руку у себя на лбу. Такая холодная, так хорошо. - Что, любимая? – он тоже улыбнулся. Улыбнулся! Ну, сколько можно улыбаться?! - Как только я рожу, напомни мне, чтобы я тебя убила! – ответила я, закрывая глаза и стараясь молча перетерпеть очередную схватку. Я уже потеряла им счет. Меня привезли в палату и погрузили на кровать. Все семейство собралось вокруг, ожидая моих дальнейших действий. - Я не хочу рожать, я передумала, - захныкала я, резко осознав, что эта схватка далеко не последняя, а впереди грядет что-то пострашнее и побольнее банальных схваток. Томо захихикал, и мне захотелось треснуть моего любимого хорвата. Это уже последняя стадия. - Ударьте его, кто-нибудь! – взмолилась я, из-за чего Томо стал откровенно смеяться. Но Викки влепила ему подзатыльник, и он виновато замолчал. - Спасибо, Викки, тебя я не убью, - устало проговорила я. Во время перерыва между схватками мне безумно хотелось спать. - Кстати, о списке моих жертв… - пролепетала я, морально подготавливаясь к следующий схватки. – Где твоя старшая ошибка молодости, Констанс? Бабушка улыбнулась. Такой доброй, нежной и понимающей улыбкой, что я не смогла сказать на счет улыбки ни слова. - Я позвонил Шенну, как только ты положила трубку, моя радость, он кинулся покупать билет, прилетит, он обязательно прилетит, - сообщил мне Джон. - Конечно, прилетит, - кивнула я. – Иначе как я смогу его убить? Три часа спустя - Вытащите из меня эту штуку!!! – заплакала я, крепче хватая Джона за руку. Три часа. Три гребаных часа прошло, а я еще даже не в родильном отделенье! Почему мой ребенок такой слоу?! - Джей Джей, может, ты хочешь фильм посмотреть какой-то? Отвлечься? – нежно спросила Кэтти, потрепав меня по щеке. - Как можно отвлечься оттого, что из тебя вылезает ребенок?! – зашипела на нее я, откидывая голову на подушку. Новая схватка. - Я не знаю, как рожать, - захныкала я, снова чуть не плача, - бабушка, почему она не хочет рожаться? - Милая, с Шенноном я тоже очень долго мучалась. С первенцами всегда так, - гладя меня по руке, рассказывала она. - Я больше не могу, я усну! – заныла я. Моя голова скатилась с подушки, прямо на колени Эммы, которая сидела у изголовья кровати. - Ооо, поверь, не уснешь, - тут же поспешила заверить меня Констанс, из-за чего я застонала в ноги подруги. - Джон, если наша чертова дочь, не будет нас слушать после того, что я для нее делаю, мы развесим объявления, что отдаем ее в хорошие руки! – закричала я метаясь в приступе новой энной схватки. Они стали происходить гораздо чаще, а врач говорит, что это хороший знак. Значит, что уже скоро. Скоро одна из схваток превратится в одну большую схвааатку. Охуеть! - Джелайла, к тебе еще один гость, - сообщила вошедшая в палату медсестра. - Еще один?! – изумилась я, оглядывая и так дохуя многочисленную толпу. - Надеюсь, без меня не начинали? – в дверном проеме появилась наглая рожа Шеннона Лето, немного усталого, как мне показалось, но полного сил. Мне бы его силы. - Вот только тебя, блять, и ждала! – съязвила я, принимая от него приветственный поцелуй. Нашел, блять, время целоваться. - Чего ты такая грубая? – изумился он прежде, чем его кто-нибудь остановил. - А давай ты выпихнешь из себя, по ощущениям, письменный стол, и я посмотрю, как ты будешь улыбаться! - Извини, - он уселся на стул, которых в комнате было больше, чем любой другой мебели. Все молча наблюдали за тем, как я корчусь от очередной схватки. Вообще, они мне уже почти перестали казаться болезненными, это как пинки ребенка: сначала жутко больно, а потом просто неприятно. - Хочешь хорошую новость? – улыбнулся Шеннон. Я уже устала считать их улыбки. - Удиви меня! – всплеснула руками я. - Я прочитал в одном журнале, что женщина после родов забывает всю боль, чтобы у нее не пропало желание больше рожать, - он поучительно поднял палец. - Смотри мне, если и это твое «обещание» не сбудется, я убью тебя собственными руками. И даже не надейся! Я не собираюсь беременеть еще раз, что бы ты мог издеваться надо мной еще девять меся…ся…. Зо…зовите врачаааа!!! – закричала я, понимая, что это та самая схватка, которая станет схваааткой. Было очень-очень-очень-очень больно. Будто и вправду, во мне находился не ребенок такой маленький и милый, а самый настоящий стол! Когда меня вывозили из палаты, я заметила на себе восемь сочувствующих, обеспокоенных и любимых пар глаз. И только одни зеленые, я видела, даже когда мы уже приехали в родильное. Если у моего ребенка не будет волос Джона и моих глаз, пусть нахрен залезает обратно и меняется. Еще три часа родов и четыре часа сна спустя Океан Ельзи - Сонце сідає Когда я проснулась, я осознала, что единственное чего мне не хотелось – это просыпаться. Во время сна, я провалилась в царствия Морфея настолько глубоко, что боли – не было, незнания – не было, не было ничего лишнего кроме покоя и сна без снов. Но Морфей не захотел со мной долго знаться из-за чего я проснулась так резко, будто из горизонтального мгновенно приняла вертикальное положение. Это, наверное, как падать во сне, только гораздо неприятнее. Странно было не открывать глаза, но и не спать. Как будто ты все видишь, но в тоже время не видишь ничего. Очень странно. А еще я чувствовала пустоту внутри себя. Это напоминало о том, что ребенка больше нет. Нет, он, конечно есть, но уже не внутри меня. Было странно чувствовать пустоту… Справа слышалось противное капанье, наверное, от капельницы. Это ее мне, что ли поставили? Зачем? Я же не раком больная, а всего лишь родившая женщина. Место от воссоединения моего тела с иглой – немного саднило. Наверное, другому человеку было бы больно, но, вкусив, что такое настоящая боль, я поняла, что капельница – это фигня. На благо здоровья Шеннона, его рассказ о том, что боль забудется – действительно оказался правдивым. Правда, тело немного болело, как после сильной физической нагрузки. Хотя я все равно знала, что эта боль лишь отголоски прежней. Я открыла глаза. Милая и очень просторная палата, совсем не та, в которой я была перед родами. Цветовая гамма настолько мягкая, что мне опять захотелось спать. На пеленальном столике навалили гору подарков, завернутых в голубую обвертку. Почему в голубую? Я, конечно, прибежник того мнения, что розовый – цвет не только для девочек, а голубой – не только для мальчиков. Но, им то откуда это знать? Кроме подарков, там еще было много-много цветов, шариков, мягких игрушек и открыток. «Поздравляем с рождением сына!!!» – гласила одна из красочных надписей. Меня что не в ту палату запихнули? Я, конечно, может, и брежу, но кого рожала, вроде помню. Снова закрыв глаза, я перевернулась на бок. Как же это круто, снова лежать на боку! Странный вот у меня слух. Как капельница капает – я слышу, а как человек под боком сопит – нет. Открыла глаза. От неожиданности, я дернулась, но игла далеко не пустила. Джон спал так близко, а я и не заметила. Ну, я вообще. Зато наблюдать за ним – круто. Он такой красивый. Отросшая челка, спадала на глаза завитушками. Хотелось протянуть руку и убрать ее с глаз. Но я боялась его разбудить. Джон лежал (или сидел?) в очень неудобной, скрученной позе на зеленом кресле. Наверное, оно стояло в другом конце палаты, но, видимо, Джон его передвинул. - Пора кормить нашу крошку, - послышался сладкий голос из-за двери. Молоденькая медсестра внесла какой-то сверток. Ах да, мой ребенок! Стало так хорошо, когда я увидела малышку, словно потребность в том, чтобы она вернулась обратно в меня – отпала. Джон дернулся во сне, как от удара и тут же разлепил глаза. Пустой стаканчик из-под кофе упал на пол. Я захихикала, над всей нелепостью его действий. Но тут же заткнулась. - Она спит? – нежно спросила я, принимая сверток в свои правильно сложенные руки. - Кто? – удивилась медсестра. Интерн что ли? Они же все туповаты. - Моя дочь. - Дочь? - Джелайла, у нас не дочь, - заглядывая в личико ребеночка, которое только и было видно из пеленок, нежно прошептал Джон. - А кто тогда?! Медсестра захихикала и ушла. - Любимая, - Джон чмокнул меня в губы, - у нас сын. - Кто? – наверное, глупо улыбаясь, спросила я. - Сын, моя хорошая, у нас сын, - шептал он, уткнувшись лбом мне в висок. - Мальчик, - утвердительно проговорила я, чувствуя, как слезы мешают смотреть в такие разумные для ребеночка голубые глаза. Голубые. Спасибо, Марс. - Подожди, - сморгнув слезы, встрепенулась я. – Но, миссис Симонс говорила, что вероятность…. - Ошиблась эта старая дура! Мы выясняли, – зло прошептал он. - Ошиблась?! – радостно завизжала я. - Ошиблась, ошиблась. Радость, моя, ты понимаешь, что ты самое дорогое у мамы, ты понимаешь, что ты теперь всегда будешь делать мамочку счастливой, как только мама посмотрит на тебя и вспомнит, что старая миссис Симонс ошиблась! – целуя лобик своего сына, шептала я. - Может, ты уже покормишь нашего сына? – смеясь, спросил Джон. - Да, точно, - кивнула я, передавая ребенка Джону, чтобы он его распеленал. - Джон, - виновато позвала я, когда он уже возвращался ко мне с нашим сыном. На мое удивление мальчик был спокойный тихий и еще не разу не плакал при нас. - Что, дорогая? - А ты не против сделать меня окончательно счастливой? - Не против. Можешь назвать ребенка, как тебе хочется, - улыбнулся он. Я никогда не перестану удивляться нашему синхронному полету мыслей. - Спасибо, - улыбнулась я, снова принимая ребенка в свои руки. - И как назовем? - В детстве… - я судорожно выдохнула, когда малыш обхватил губками сосок. Чувство было немного необычное, но в тоже время просто космическое. Такое важное! И такое замечательное и теплое. Наверное, нет ничего приятнее. - В детстве? - Да, в детстве, папа часто читал мне на ночь книгу «Пятьсот шляп Бартоломью Каббинса». - Так вот откуда он взял псевдоним? - Да, и… я хочу, чтобы нашего сына звали Барт, - вглядываясь в умиротворенное лицо ребенка, проговорила я. - Барт? – с добрым удивлением переспросил Джон. - Угу. - Бартоломью Шелдо. - Нет, Бартоломью Джон Шелдо, - улыбнулась я, наблюдая, как губы Джона растянулись в искренней улыбке. - Что ж, - он кивнул и почесал затылок, - он похож на Барта! – заключил Джон. - Кто похож? – послышалось в дверях. Оказывается, там уже скопилась толпа моей родни. - Наш сын, - ответил Джон Шеннону и тот взвыл. - Нет! Джелайла, нет! Вы должны были назвать ребенка Кристофером! Барт – тупое имя! - Эй?! – воскликнули мы с отцом одновременно. - А мне нравится, - улыбнулась Викки, поцеловав меня в щеку, она взяла у меня ребенка. - Привет, Барт младший, - просюсюкал Томо, перегибаясь через ее плечо. - Хочешь такого Барта? – спросила она, улыбаясь. - Хочу, - кивнул Томо, - но не Барта. - Правильно! Родите мне Кристофера! – вмешался Шеннон. - Билли, а тебе твой племянник нравится? – спросила я мальчишку, который теперь был официально усыновлен. - Да, - серьезно ответил мелкий. Эмма присела и подставила руки так, будто это Билли держит Барта. - Красивый, - не отрывая взгляд от ребенка, прошептала Эмма. Далее ребенок перешел в руки своей прабабушки. Констанс ничего не сказала, но ее взгляд был для меня значительнее любых слов. Вот с кем Барту действительно повезло, так это с прабабушкой. Я знаю, что она мне поможет воспитать из него настоящего мужчину, такого же, как ее собственные сыновья. - Папа? – неуверенно позвала я, когда заметила его отрешенный взгляд в пустоту. - Дорогой, ты еще помнишь, как правильно держать руки? – улыбнулась Констанс. Джаред кивнул. Он аккуратно сложил руки, и Констанс вложила ребенка ему. - Пап? – снова позвала я, но он по-прежнему, будто не слышал. - Пап?! – чуть не плача прошептала я. Почему он меня игнорирует? - У меня есть маленький Барт! – воодушевленно прошептал он, и я увидела его глаза. Они искрились, светились, называйте в общем, как хотите! Я знала, что это маленькое чудо принесло в нашу огромную семью последний пазл. Я знала, что мы теперь счастливы. Абсолютно и до конца. А вот и сюрприз) Обложка для этого фика) Как вам, годится? http://f-picture.net/lfp/s019.radikal.ru/i634/1409/c9/9bd110665ebf.jpg/htm