Я - его маленькая тайна

Мы находились все в том же Нимфенбурге, точнее в одном из его парков. Знаете, таких больших, богатых парков с беседками и фонтанами, ну, или прудами для уток. Отец отвел меня к одной из таких беседок, справа от которой, был фонтан, а чуть левее небольшой пруд для уток. Так сказать, все включено. Но привел он меня сюда явно не о красоте природы поговорить, я это прекрасно понимала, но бездействовала. Я просто сидела и ничего не говорила, а он меня пытал. Нет, ну честно, вынести его взгляд и не умереть дано не каждому созданию на этой планете. Короче, нашу идеальную тишину нарушало только кряканье уточек, щебетание других пернатых в кустах и равномерные, даже успокаивающие звуки воды. И вот мне ее нарушать тем более не хотелось, но, блин, надо! Ненавижу это слово! «Надо» – звучит, как приговор. Конец мироздание прям. Армагеддон! Апокалипсис! Тааак... Кажется, я увлеклась этой всевластной безысходностью... - Долго ты еще будешь молчать? - это я спросила. Ну а что? Нужно же было как-то начинать!.. - Эмм... Я думал, главный повествователь у нас ты, но раз такое дело... - он глубоко вздохнул, затем искренне улыбнулся…. Что-то подозрительно.... - Ты ничего не хочешь мне рассказать? Ха - ха - ха! Очень смешно, пап. А то мы пришли сюда чайовничать? Очередная колкость, порожденная сарказмом, чуть не слетела у меня с языка. Но ключевое слово «чуть» – спасало ситуацию. - Хочу, - кивнула я, - но...эм...я не знаю, как начать, о чем вообще ты хочешь узнать? – я подняла на него свои глаза в растерянности. Ведь в его ответном взгляде я всегда нахожу поддержку. И сейчас нашла. - Попробуй с самого начала, - подсказал он. - С начала... - задумчиво повторила я. А где же это начало то? - Ну, когда вы уехали... - начала я свое драматичное повествование. Отец меня ни разу не перебивал и слушал внимательно, иногда хмурясь, а иногда удивленно вскидывая брови, иногда кивая. В общем, делал разнообразные жесты, которые давали мне понять его отношения к тем или иным поступкам третьих лиц моего рассказа, да и к моим поступкам тоже, - ...а потом в аэропорту меня встретила Эмма, сообщив, что у вас там какое-то мегасрочноважное интервью, которое у нее не получилось отменить, ну... а дальше ты знаешь. Ответа не было. Как это бывает в фильмах: отец откинулся на спинку лавочки, взгляд его был устремлен в пустоту, а руки подпирали подбородок. Честное марсианское, ему бы еще сигару или трубку и было бы просто идеально! Вот так время шло, а он все сидел, будто обернувшись в статую. Мне даже страшно стало, но ненадолго, ибо вскоре я поняла, что лучше его оставить одного со своими думами. Ну, мало ли, кто его знает, может, озарение и стукнет кувалдой по головушке, подсказав выход из этой моей, весьма запутанной, кстати, ситуации. Короче, я ушла кормить выше упомянутых уток булкой, которую, собственно говоря, купила себе на перекус. Ну, я же добрая, так что кушайте уточки, кушайте!.. Время все шло, булка кончалась, папа все так же сидел, даже не сменив позы. Как вдруг мое одиночество решил скрасить человек в форме. Он что-то сказал по-немецки, весьма сдержанно и даже, наверное, вежливо, но беда заключалась в том, что на немецком я не шпрехаю вообще. Так что... - Простите, я не говорю на немецком. – ну, мало ли, а вдруг он полиглот! - Вы есть из Англия? - спросил он с очень грубым акцентом, но все-таки его речь была более-менее разборчива. - Нет, я из Америки, а что случилось? - я старалась говорить медленно, что бы офицер смог понять мой чисто-американский акцент. - Все ясно, фрау, кормить утка нельзя, - он многозначительно посмотрел на остаток булки у меня в руке, которую я поспешила отдернуть за спину. Эм, сама не знаю зачем, большинство моих действий являются неосознанными. - Что происходит? - это мой оцепеневший папаша оживился и подошел к нам. - Я кормила уток, - начала шептать ему я, - а их оказывается нельзя кормить. - Конечно нельзя! - кивнул он, - Тут же вот знак висит, - я проследила за его рукой и действительно на табличке была перечеркнутая рука с хлебом. Такие таблички обычно встречаются в зоопарках, но я же дебил, да и вообще – таблички для слабаков! Отец обратился к офицеру, но что он ему сказал, я не поняла, ибо мои познания немецкого, как я уже говорила, чуть-чуть выше нуля. Но, когда папа достал чековую книжку, я поняла что к чему. Заглянув через его плечо, я увидела весьма кругленькую сумму. Нихерашеньки у них штрафы за сытую живность! Папа усмехнулся, когда посмотрел в мои глаза-блюдечки. - От меня ни на шаг, - он взял меня за руку, но не как любимого ребенка, а знаете, как родители хватают за руки своих особо опасных и не послушных отпрысков. Кстати говоря, от имени всех таких чад имею право сообщить - это весьма унизительно, особенно в моем преклонном возрасте. Он еще раз извинился перед офицером (я думаю, а то кто там этот немецкий разберет), а затем повел меня в сторону дворца. Папа достал телефон и набрал (как мне показалось) Шенна. - Вы где? - Спросил он. Ответ я не расслышала, но отец кивнул, а затем попросил ребят подтягиваться к машине. - Мы уже уходим? - спросила первое, что пришло в голову. А ведь хотела спросить, что он надумал! Вечно с моего языка слетает не то, что надо! - Ага, пока нам не повыписывали еще штрафов, - папа усмехнулся. Нет, ну вообще ёжик! Теперь он меня еще и виноватой делает! - Да откуда мне было знать, что утят кормить нельзя?! – и че это я кричу? Наверное, переизбыток эмоций. Так, давай, Джей Джей, вдох, выдох, вдох, выдох!.. Я ждала ответа, но папа все молчал, как будто снова погрузился в размышления. - Если бы ты там не сидел, как дуб, я бы не нарвалась на штраф, и вообще, когда это ты немецкий подтянул? - Сначала говорить, а потом думать? Хо-хо! Люблю, умею, практикую! - Не говори со мной в таком тоне, – он прикрыл глаза, будто сдерживал гнев. Скорее всего, оно так и было, ибо под глазом и него пульсировала венка, как бешеная. - Извини, - тут же сообразила я. Отец тяжело вздохнул. - Мне нужно еще подумать, Джей Джей, давай вечером разберемся, ладно? - он приобнял меня за талию и под крики Шеннона и Томо «Джей и Джей Джей, где вас черти носят?!» мы сели в машину. *** Миссис Лоринс, мама Кэтти, держит меня за руку, и мы вместе машем какой-то женщине. Миссис Лоринс кричит ей, что позаботится обо мне. Лицо той женщины на дороге кажется мне весьма знакомым. Теплые, как июльское море, синее глаза ласково смотрят на меня. Я понимаю, что я знаю этого человека, возможно, он мне даже весьма близок, но попытки вспомнить незнакомку с дороги – тщетны. Ну, черт возьми, я знаю эту женщину, причем слишком хорошо, что бы ни помнить ее! - Джелайла! Веди себя хорошо! - голос женщины такой же нежный, как и взгляд. И до боли в груди – родной. И вдруг все изменилось: как будто бы в фильме, ракурс камеры меняется, и я становлюсь третьем лицом, наблюдателем. По двухполосной трассе несется авто серого цвета. Водитель переключает радиоволну, на несколько секунд отводя взгляд от дороги, по которой, махая рукой и совершенно не смотря под ноги, идет счастливая женщина. Кажется, она оставила свою дочку подруге, может, на выходные, а может, на пару часов. С каждой наносекундой, движения машины и женщины все больше походят на пляску смерти. Как будто по сигналу, водитель поднимает глаза на дорогу, женщина – оборачивается на визг шин. Слишком поздно. Ее тело налетает на капот и снова падает на дорогу, оставляя за собой кроваво-красную полосу на сером капоте машины. Еще секунду назад махавшая ей подруга с ужасом кричит и выбегает на дорогу, оставив ребенка на тротуаре. Серая машина пролетает как раз мимо дитя и на секунду глаза водителя встречаются с глазами девчонки. Эту секунду я помню хорошо. Глаза того мужчины мне не забыть. Испуганные, усталые, большие, жалостливые и пустые. Я не виню его в отсутствие мужества или человечности, мне жаль его. Ведь до конца своих дней ему будут сниться кошмары, как и мне. Один и тот же кошмар, в одну и ту же ночь вот уже пять лет подряд. Я даже перестала пугаться, ребенок у дороги перестал кричать, я просто воспринимаю это все, как должное, но лишь пока сплю. Этот ужасный сон, который пять лет назад был явью, будет преследовать меня всю жизнь, будет напоминать мне о том, как она умирала, как я ее теряла, как легко может оборваться жизнь. Но в этот раз кошмарное дежавю не закончилось, в этот раз что-то не так. Все не так! Почему я не проснулась, почему не кричу, почему в комнате не зажигается свет, и теплые мужские руки не успокаивают меня?! Это ужасно во сне осознавать, что спишь, но не можешь проснуться! Видимо, мое подсознание решило забронировать мне место в заведение с комнатками оббитыми матрасами и парадно-выходными смирительными рубашками. Видимо так, а иначе, зачем мне снова показывать смерть моей матери? Зачем снова это все?! Второй раз за ночь?! Одинаковые с первого взгляда картины на самом деле разные. Вот девушка, похожая на мою мать пересекает улицу, она машет рукой своему сыну и мужу, которые стоят на тротуаре. И вот та самая серая машина, и та самая неподходящая волна радио. А вот и та самая смерть…. Но что-то не так, я отчетливо чувствую, что я присутствую во сне, но уже не как дочка, да здесь и не дочка вовсе…. Я…. НЕТ! Подтверждая мои самые ужасные догадки, камера приближает лицо сбитой девушки, лицо, которое мне приходилось видеть только на отражающих поверхностях или фото. Уже неживые глаза смотрят мне прямо в душу. Чувствую, как кровь стынет в жилах, когда понимаю, что там, на обочине стоят мои сын и муж!.. - Джелайла проснись!!! Pov Джареда Стакан уже был на половину пустым. Или на половину полным? В общем, не суть, виски то все равно закончился. Да. Уже 15 минут, как 22-е июня, а это определенно повод для того, что бы напиться. - Ну и что мне делать, Шеннон? – брат лениво пожал плечами. - А как бы ты поступил на ее месте? В ответ я лишь хмыкнул. Как бы я поступил? Ну, уж точно не как Джей Джей. Так запросто отталкивать человека, которого считаешь дорогим? Это точно не по мне. - Я не знаю, – честно признался я. - Черт, виски кончился, – наконец ответил брат, разглядывая пустую бутылку. Мы часто устраиваем такие разговоры по душам, только вот обычно я – трезвенник. - И когда у нее появилось столько проблем, а? Только вчера вроде мы с Элизой выгуливали ее в парке, а теперь – любовь, обиды и все дела. - Проблемы у нее всегда были. Вспомни себя в семнадцать! Неужели тебя ничего не волновало? – Шеннон прищурился, будто пытался что-то найти у меня на лице. Ох уж не знаю, что нашел, но видимо что-то нехорошее. - С чего это ты вдруг об Элизе заговорил? - Сегодня 22-е, Шенн. - Да? Тогда может поговоришь с?.. - Нет, она уже спит. - Вот этого я и боюсь…. – пробурчал он под нос. - Уже пять лет прошло, думаешь?.. - Она видела, как ее мать насмерть переехал какой-то урод, думаешь, что из-за того, что прошло немного времени, ей перестанут сниться кошмары? - вопрос был явно риторическим, но от такой трактовки событий пятилетний давности мне стало дурно. - Да, ты прав. Пожалуй, схожу к ней, поговорю, – я поднялся с места. - Эй, спасибо, Шенн, – поблагодарил я перед самой дверью. - Не за что, - он улыбнулся, – только, Джаред,… - Да? - Скажи ей, чтобы не морочила себе голову и призналась, что любит на самом деле этого, как его… короче, его, а не того отморозка. - Ага, - я улыбнулся. Шеннон пробурчал что-то в ответ, но я уже не слышал. Дверь в ее номер почему-то оказалась не заперта. А когда я зашел и увидел, как она спит на не расстеленной кровати, в одежде, то все понял. Джелайла ждала меня. Но не дождалась…. Я присел на край кровати, мне не хотелось будить этого ангела. Кажется, мы с Шенноном зря боялись, спит она вполне спокойно. Только ворочается часто. Я уже собирался уходить, как вдруг она закричала. Крик, будто пронзал меня насквозь. Ужасный, испуганный, безысходный!.. Как же ей больно! Лучше бы я переносил это все вместо нее! - Джелайла, проснись!!! – я начал трясти ее за плечи. Она была обмякшей, словно неживая кукла. Это меня испугало до смерти. Из закромов подсознания выплыло, что люди могут умереть во сне…. Нет, только не моя дочка! - ДЖЕЙ! Она зашевелилась. Прижимая ее к себе, я чувствовал, как она содрогается от рыданий, а маленькие холодные ладошки упираются мне в грудь. - Тихо, тихо! Это был сон, просто сон…. – я начал ее раскачивать на руках. Когда-то так ее успокаивала Элиза. Но девочка замотала головой. Кажется, ей приснилось что-то воистину страшное!.. Даже не представляю, куда страшнее. - Что тебе снилось?.. Она замотала головой еще быстрее. Ясно. Не хочет говорить. - Расскажи, тебе станет легче, – звучит банально, но, зато работает. - Там… там была мама,… все снова повторилось!.. – она начала всхлипывать, но старалась не разрыдаться снова. Зря, лучше бы выплакалась. - А потом… Пап, мне страшно! – она снова заплакала, а я не мог ничего сделать. Мне хотелось только, чтобы она не страдала, чтобы жила нормально, чтобы смеялась, а не плакала. Наверное, об этом мечтает всякий родитель. - Папа, мне снилось, что вместо мамы была я, что…что…это меня сбила машина, а на дороге…был мой сын!.. – она больше не плакала, только смотрела мне в глаза, будто спрашивая: «Что это значит?». А я не нашелся с ответом. Мне самому стало страшно, безумно страшно. Я не могу потерять ее так. Я вообще не должен ее терять! - Этого никогда не случится, ясно? - кто-то, будто сказал за меня. Мне казалось, что я слышу себя со стороны. Но это был мой голос. Он прозвучал на столько решительно, что я даже сам поверил в это нелепое обещание. Как я могу ей обещать, что с ней ничего не случится? Как?.. - Расскажи мне…. – спустя некоторое время попросила она. Джелайла так легко меняет темы, так широко мыслит, что иногда мне кажется, словно она забывает только что обсуждаемую тему. Я улыбнулся и заглянул в ее печальные глаза. Лишь они напоминали мне о том, что она только что пережила ад. Больше ничего не выдавало ее. Не хочет, что бы я беспокоился. Хм! Глупышка, так мне еще страшнее. - Снова? Она улыбнулась. - Я люблю вашу историю. - Нашу историю…. – повторил я скорее для себя. – Ну что ж. Мне было 20, я как раз вместе с Шенноном переехал в Лос-Анджелес, так сказать, покорять Голливуд. Сначала дело не шло, но, как ты знаешь, я не сдавался. Никогда и не перед чем я не сдавался, кроме одного-единственного раза. Мне тогда ужасно захотелось кокосового молока, и я все бросил, и пошел в магазин. День был обычный, самый, что ни на есть. И тут я увидел ее. Ну, точнее она упала прямо передо мной, потянув меня на пол. А все, потому что кто-то разбил бутылку кефира до нашего прихода. - Прости, прости, пожалуйста! – она поднялась, подавая мне руку. Я посмотрел ей в глаза и, мне показалось, что я смотрю в зеркало. - Да, не страшно. - С тобой точно все хорошо? – тогда, не смотря на то, что она была очень привлекательной, незнакомка показалась мне слишком надоедливой. - Ага. - Извини, я не смотрела под ноги, я виновата…. - Я же сказал: «Все хорошо», – перебивать, конечно, было не вежливо, но мне всего лишь нужно было молоко. - Ладно, – она улыбнулась и развернулась к прилавку с молочными продуктами. Я последовал ее примеру. Мое раздражение выросло, когда наши руки схватились за последнюю бутылку молока. Моего кокосового молока, ради которого я специально вышел в магазин! - У меня дома голодный ребенок, – сказала она, не отводя взгляда от бутылки. Вот уж не знаю. Боялась ли она моего взгляда или того, что я выхвачу молоко, стоит ей отвернуться. Конечно, я ей не поверил. На скидку ей было лет шестнадцать. - Хорошая попытка, – сказал я, немного передвинув бутылку в свою сторону. - Ладно, - она вздохнула, будто от натуги. – Но у меня могли бы быть дети, и ради них…. - Да ладнооо! Сколько тебе? Шестнадцать? Семнадцать? - Девятнадцать! – заявила она с вызовом и вдруг резко дернула бутылку в свою сторону. На плитку полетело половина содержимого полки. Она испугалась. Очень сильно. Я помню, как она вскрикнула, а затем посмотрела на меня своими огромными глазищами Если честно, то я чего-то подобного и ожидал. Просто, мы были знакомы от силы минут пять, а уже столько неприятностей случилось по ее вине. В общем, как и следовало ожидать, к нам тут же подлетела администратор супермаркета. - Что происходит? – устало произнесла она, окидывая профессиональным взглядом масштабы катастрофы. В тот момент, я материл себя, на чем свет стоит. Потому что решил заступиться за девчонку, которая перепугалась до смерти и не могла вымолвить ни слова. - Это я виноват, – тихо произнес. Но тут же понял, что сделал это зря. Это маленькое существо оказалось очень храбрым. Она сжала кулачки, что выглядело довольно смешно, откинула назад свои длинные волосы и сделала шаг вперед. - Это полностью моя вина, – кстати, произнесла она это довольно громко. Но администратор никак не отреагировала на ее храбрость, она лишь качнула головой и сказала: - Оба виноваты, значит, и ущерб оплатите пополам, – и она ушла. Во мне смешалось лишком много чувств в тот момент. Мне было жаль ее, ведь, выглядела она не богаче меня, я был шокирован такой смелостью и к тому же я был зол на нее, потому что в кармане у меня было всего-то 20 долларов. - Прости, я все оплачу сама, – она снова не смела смотреть мне в глаза. - Вот еще! – хмыкнул я в ответ. Скорее всего, во мне тогда говорила гордость, а еще я молча надеялся, что мне хватит денег на половину утраченного товара. В общем, через десять минут к нам снова вернулась администратор, только теперь нам уже нужно было платить. Вместе с одним из продавцов они подсчитали затраты и потребовали с нас 38 долларов и 50 центов. Я выдохнул. Мне хватало. А вот девушка, чуть ли не скребя сердцем, прощалась с деньгами. Мне, конечно, тоже было жаль заработанных денег, но я больше был рад тому, что мне их хватило. Как только администратор сказала, что мы можем быть свободны, девушка-катастрофа кинулась прочь, и как мне показалось, она только и ждала этого момента, чтобы заплакать. Мне стало жаль ее, ведь, кто знает, на что она собирала эти деньги (хотя, как по мне 16.25 – не такая уж и большая цена). Короче говоря, я бросился следом за незнакомкой. На улице уже шел ливень, очень странно, потому что я отчетливо помню, что метеорологи обещали теплый, солнечный день. Везучесть тебе, кстати, наверняка досталась от мамы, ибо девушка, за которой я бежал, снова упала, кажется, подвернув ногу. Подняться она уже не смогла. Скорее всего, из-за моральной усталости, а не из-за ноги. Что-то мне подсказывало, что кокосовое молоко стола последней каплей в переполненной чаше. Я остановился возле нее, а она будто не замечала. Она говорила, но не со мной, а скорее обращалась к себе. - Это была бо́льшая часть денег, которую я оставила на редакцию, – очень тихо прошептала она, я даже не уверен, что расслышал правильно. Она так и сидела на асфальте, в своей зеленой солнце-юбке клеш, а я так и стоял над ней, не зная, что сказать. - Я Джаред, – не смог придумать ничего оригинальнее. А все потому что, солнце вышло из-за туч и его лучи, как прожекторы, падали прямо на эту девушку. Я только заметил, например, что она не носит макияж, потому что тушь у нее не текла, и губы были природного цвета, а глаза большие от природы, и вовсе не увеличенные с помощью всяких там карандашей. Мокрые волосы красиво блестели на солнце, будто переливаясь всеми цветами радуги. - Лиз, - ответила она, улыбнувшись. Ее улыбка, словно оживила меня, и я, наконец, додумался подать ей руку. - Спасибо, что оплатил половину, ты не должен был…. – дальше я уже не слушал ее. Все произошло, как в дурной мелодраме, знаешь, когда включают такою медленную, романтическую музыку, а фоновые звуки пропадают вообще. Нечто подобное случилось со мной. Я был заворожен ее движениями, ее глазами, ее невероятно красивым лицом. Мне вдруг захотелось поцеловать ее. Я руководился тем, что на вкус ее губы должны быть сладкими, нежно-сладкими. - А что ты делаешь?.. – наивно и испуганно спросила она, когда я коснулся ее лица. - Хочу поцеловать тебя. Она не успела ответить, потому что я уже коснулся ее губ. Такие мягкие и податливые, совершенно не удерживали свою линию, под моими. Я был уверен, что такая наглость будет стоить мне, как минимум пощечины, но эта странная незнакомка, по имени Лиз, удивляла меня снова и снова. Она мне ответила. Неуверенно и немного неумело, но ответила! Это длилось всего секунду, а потом до нее видимо дошло, что она делает. - Я так не могу, я не должна!.. – она оттолкнула меня и собралась бежать дальше. А я хотел лишь еще раз прикоснуться к ее гладкой коже, почувствовать ее.... - Лиз, оставь свой номер! – прокричал я в след, прекрасно понимая, что бежать за ней бесполезно. Она обернулась, испуганно, а за тем улыбнулась. Лиз подошла к витрине какого-то магазина и красным маркером вывела цифры, за тем скрылась из виду. Я посмотрел на девочку у себя на руках, так похожую на свою мать. Джелайла тихонько посапывала, уткнувшись мне носиком в грудь. Когда она спит, то похожа на ангела. На лице нет боли, нет злобы, обиды. Только умиротворенность и покой. Я аккуратно положил ее на подушку и накрыл покрывалом, чтобы не замерзла. Сам, прилег рядом и стал перебирать ее волосы. - Спокойной ночи, Лиз, – сказал я и поцеловал дочь в лоб, – спокойной ночи, Джей Джей. Дорогие мои, читатели! Прошу прощения за то, что так затянула с главой, мне очень стыдно, простите, пожалуйста! Просто я была на даче, и там не было возможности выкладывать части. Надеюсь, что останетесь со мной до конца. Постараюсь больше не задерживать продолжение так долго. Ваша Роджерина) :З