Высказывай свою истину спокойно и ясно и прислушивайся к другим, даже тупым и невеждам, они тоже имеют свою предысторию. («Дезидерата»)
— Как отстали?! Дай сюда! — Джек вырвал из рук изумлённого матроса подзорную трубу и всмотрелся в горизонт. От его внимания не могла бы скрыться и чайка, если б она сдуру залетела в такую морскую глухомань. Джек всматривался долго, молча, испытывая при этом терпение стоявших рядом с ним членов команды. Но никакого корабля видно не было. Особенно не было видно того самого, знакомого до отвращения ман-о-вара Джеймса Норрингтона. Неповоротливой дурацкой махины, к постоянному присутствию которой привыкли уже решительно все на борту. Хоть ты тресни! Горизонт действительно был чист. Предательски чист как невинное дитя, и Воробью тут нечего было даже и сообщить своим подопечным. Вроде бы это было как раз то, чего хотелось, но радостней почему-то не стало. Странно. — Не иначе как Морской Дьявол прибрал, сэр! — чуть не подпрыгнув (но со всем своим весом колыхнувшись), выдал обрадованный Джошами Гиббс, когда капитан передал ему подзорную трубу. — Вероятно, — цокнул языком Джек, поскребя ногтями по щетинистой щеке. — Если только у них не хватило ума повернуть к берегу. Вроде бы твой старый приятель Норрингтон не совсем сошёл с ума, чтобы тягаться с моей прекрасной «Жемчужиной» во время шторма. Хотя, — пират усмехнулся, — втюриться в Лиззи — уже отличный показатель, что у человека не всё в порядке с головой. — Всё как есть, Джек! — хитро заметил Гиббс. Капитан видел, что в серых глазах этого пирата плясали черти, требуя попойки и безудержного простого моряцкого веселья. Вот точно сейчас он выдаст… — Мертвы они или нет, погони уже не будет! Чем не повод отметить, кэп! — погромче заявил старый пройдоха и, побарабанив толстыми пальцами по своему животу, персонально для Джека добавил уже полушёпотом, — ребятки истосковались по старой доброй пьянке! — и тише тихого, что выражало всю беспардонную хитрость Джошами, — а ещё по бабам… их они с самого Триполи не видали. Джек, может быть мы сменим курс? Если мысль о пьянке с матроснёй Джека трогала, мягко говоря, мало, то упоминание сладких развлечений с дамами вполне воодушевило, и Воробей незамедлительно согласился. Так, под предводительством старпома команда дружно поспешила с ликованием отмечать победу над врагом. Усталые матросы быстро позабыли о том, как непросто было выкарабкаться из накрывающих корабль сильных волн, и с азартом пили в честь своего капитана, без которого им никак не удалось бы пройти через бурю. Пускай у их капитана были странности, но он был достаточно смел и удачлив, чтобы привести их к победе. А враг был либо трусом, либо неудачником. Или попросту человеком с головой на плечах, но первых двух вариантов это никак не отменяло.***
— Вы знаете, мистер Гиббс, — пихнув старпома локтём в бок, промурлыкал Воробей после очередной чарки рома, — мы так долго удирали от этих накрахмаленных законнических псов, что я даже начал по ним скучать. Это были занятные десять месяцев. Просыпался я и видел их в окне своей каюты, маячили там, давали понять, куда плыть не надо… Чёрт возьми, да они нам стали как родные! Шутке капитана все посмеялись, и только Джошами нашёл самый актуальный комментарий — он икнул и сполз под стол, через пару минут захрапев.***
По возвращению на Карибы Джек дал всей своей команде возможность отдохнуть как следует. Сам капитан ничуть не отставал и веселился чуть ли не больше, чем все прочие, с удовольствием ввязываясь в мелкие авантюры, большие пьянки и умопомрачительные оргии. Было хорошо и как-то по-домашнему уютно, но только вот красивое лицо капитана Джека Воробья уже который день выглядело помятым. Ох уж это бурное веселье, страшно подумать, что можно и от него устать. Проснувшись посреди бела дня с раскалывающейся от боли головой и вековой засухой во рту, Джек огляделся и поморщился. Что за дурацкие белые занавески?.. И чей это выбитый зуб на не очень-то чистой постели?.. Пират быстро провёл указательным пальцем по своим зубам — вроде все на месте. Отшвырнув чужой зуб, Джек, пошатываясь, поднялся с глухо скрипнувшей кровати. Возле ножки кровати лежала эффектная блондинка. Самым эффектным было то, что она так бережно прижимала к нагой груди пожелтевшую рубашку Воробья и так нежно улыбалась, будто была ангелом всех порочных удовольствий мира. — Cara mia, — проворковал пират, послав мирно дрыхнувшей дамочке воздушный поцелуй и вытянул из её рук рубашку, — мне она ещё пригодится. Вот так. Спасибо. Ты понимаешь по-английски? Gracias. Джекова «cara» даже не проснулась, завозившись и по-утиному выпятив губки, что не прибавило ей красоты, а Джек продолжил собирать свои вещи, постепенно стараясь припомнить события прошедшего дня. Где-то пили… что-то ели… была вот эта блондинка, как там её звать? Инесса? Неважно, допустим, что так. Хотя внешне она походила на какую-нибудь Марию… Пальцы плохо слушались, но всё же удалось более-менее быстро застегнуть пуговицы на бриджах, а затем натянуть рубашку, правда, сперва задом наперёд. От каждого действия Воробья дивно звенели украшения в его волосах, и это вроде бы как даже смягчало головную боль. Бусины ударялись друг о друга, а монетки мягко позвякивали. — Так… — вслух начал рассуждать Джек, решив, что если он будет произносить устно, то так мысли быстрее встанут на свои места. — Был какой-то местный человек… Или не местный… Ром был местный точно. О, ром отличный! Просто… чудесный… В тёмном углу комнаты неудачно висело узкое разбитое и сильно заляпанное зеркало. Джек доплёлся до него и посмотрел на себя. — Идеален. Хмыкнул, достав из напоясной сумки коробочку с сурьмой, и дрожащим после бурной ночи пальцем нанёс на веки, освежив свой внешний вид. Немного растёр, присмотрелся ещё раз и улыбнулся сам себе, блестя фиксами: — Будь возможность, я бы сам с собой встречался. Эй, Инесса! Ты согласна? ¿Estás de acuerdo? Или как вы там говорите? Девица ответила лишь ровным сопением и рукой прикрыла грудь, завозившись. — Так… о чём это я думал? А. Был какой-то местный, который вешал лапшу на уши по поводу всяких глупых баек… Глупых?.. А, нет, это мне они сначала показались глупыми. Он что-то говорил про… про что? Джек чертыхнулся: как сложно думать, когда паршиво себя чувствуешь! В любом случае воспоминания уже приходили сами. Пока пират одевался, надевал один ремень за другим, застёгивая массивные пряжки и поправляя развешанные на поясе мелочи вроде куриной лапки и чьей-то шкуры, он пытался вспомнить как можно больше. Сначала лезли в голову всякие ненужные мелочи, пока не вспомнилось то, чем он вчера вдохновился. — Бессмертное создание. Обрывочные мысли сложились в полную картину, и Воробей снова почувствовал тот азарт, который вспыхнул в нём в тот момент, когда старенький индеец за порцию «огненной воды» поведал ему об удивительных созданиях, которые живут среди обычных людей и приносят в мир радость и покой. Он называл этих полубожеств Громовыми Птицами, и уверял, что если боги захотят, то они запросто могут сделать такой Птицей любого, и будет этому избранному счастье и вечная жизнь. Разве не в вечной жизни счастье? Кто угодно может стать Птицей. Воробей — уже сам по себе птица, так что это судьба, не иначе. И Джек вспомнил, как в тот вечер быстро всплыла в памяти одна пропавшая вникуда лживая шпионская морда по краткому имени Фиц. Так уж вышло, что с этим, с позволения сказать, человеком пришлось когда-то провести много времени, и бывало, что в дни принятия на душу полстакана вина этот Фиц любил чесать языком. Да чего уж там. Он и вовсе вёл себя как полный идиот, но ещё любил поорать на всю округу, что он, дескать, Громовая Птица и смерть ему не страшна. Пьяный бред или, может, он не солгал?.. Найти бы этого гада, угостить бы его добрым ромом и развести на разговор: вдруг он что-то знает об этих тварях? Или даже знает, как такой славной тварью стать. Что ж, это можно… Только вот где его искать? Поспрашивать на Тортуге? Или у родственников? На губах заиграла улыбка. А Инесса громко всхрапнула и вздрогнула, во сне перепугавшись от самой себя.