"Дезидерата" капитана Джека

Насколько это возможно, не сдавайся, будь в хороших отношениях со всеми людьми. («Дезидерата»)

Шторм закончился. Устремлённый к Исла де Муэрта, «Перехватчик» уверенно держался на волнах, словно Карибское море души в нём не чаяло, во всём помогая скромному, но шустрому судну. Но, как бы ни было теперь легко управлять кораблём, в этот вечер капитану Воробью приходилось несладко. А в чём же беда? Да уж понятно. В бабах. Вернее, в одной единственной, ярости которой хватит сразу на всю команду, но выплёскивает она её при этом лишь на одного — на своего капитана. Мистер Гиббс не зря предупреждал, что баба на корабле — это к беде, и старый пройдоха был чертовски прав. Нет, Джек не умалял и своей правоты. Он был прав не меньше! И даже — бесспорно! — больше своего старпома, ведь без Анамарии справляться с кораблём было бы пусть и немного, но сложнее. В тяжёлые времена любой член команды становится на вес золота, а такой рулевой уж точно лишним не бывает. Вечерами хочется чтобы и за кораблём присмотрели, и самого отвлекли от тяжёлых времён. Как ни крути, а обычные рулевые на такую многоплановую роль не подходили. Но за всё приятное приходится платить. Даже если ты этим ещё ни разу не воспользовался. Ну, шлёпнул легонько по заду, который, между прочим, едва заметен. Словом, ничего такого… Но от громкости женских возмущений у него уже звенело в ушах. И чуть было не лопались слюдяные стёкла огромного окна каюты. Ну уж точно дрожали! В такие моменты Джек очень жалел, что в открытом море с корабля деться куда-либо непросто. Да и даму спровадить за борт — не вариант. Матросня не поймёт. Вот и приходилось разрешать вопросы снова и снова убеждением, хотя на этот раз делать это хотелось уже куда меньше. Нервы не вечны. Все, решительно все попытки прекратить перепалку сводились к одному и тому же — к получению чёткой команды заткнуться. Надоело!  — Да сколько уже можно полоскать мне мозги?! — рявкнул наконец Джек. — По делу, — отрезала мулатка.  — Нет, ты заткнись! — шикнул Воробей, всеми фибрами души чувствуя беспрецедентную гениальность своего ответа.  — Знаешь что?! Джек сузил обильно подведённые сурьмой глаза, ехидно бросая, стараясь передразнить голос Анамарии:  — Что?  — Ты… ты… Через секунду Джек рассмеялся, смотря на то, как запнулась на собственной идее Анамария, с разъярённым лицом тыча указательным пальцем в предплечье пирата. Казалось, она могла бы запросто проткнуть им Воробья, если бы очень постаралась. Упёртая. Эта мулатка была сущей фурией, особенно когда дело касалось посягательств на её зад да воспоминаний об утлой лодочке, которую он, Джек, взял как-то всего на раз прокатиться. Что? Было нужно. Сбежать с собственных наложившихся одна на другую свадеб — это же святое дело! И ещё более святое дело — взять и уступить свой транспорт, когда ближнему он гораздо нужнее, чем тебе. Каждый бы так поступил, но Анамария совершенно отказывалась это понять. Она не закатила обычную истерику, как-то делали другие знойные дамы, просто устроила грандиозную взбучку. С оружием. Не впервой. Ну, второй раз. Но теперь оружие валялось в стороне, хотя его лязг ещё звучал в ушах.  — Я тебя ненавижу, ты чёртов сукин сын! — прошипела мулатка, поджимая губы. Она закатала рукава своей рубашки и, уперев руки в боки, морщила носик. Кажется, ждала объяснений, которые Воробей ей незамедлительно предоставил. Подняв глаза к потолку, он без особого терпения быстро прощебетал:  — А ты думала, что я твой принц? На белом коне? Прости, он где-то утонул в море. А корону свою я толкнул на рынке и на заработанные деньги снял отличную девку, которая умела столько, сколько тебе и не снилось!  — Идиот, — с презрением буркнула пиратка. — Я просто хотела с тобой переспать. Джек пожал плечами, не представляя, что тут можно прокомментировать. Признаться, он слабовато помнил то событие, о котором так некстати хорошо помнила Анамария. В общих чертах: встретились в таверне, много выпили, сняли комнату, где покувыркались всласть. А наутро Воробей с ужасом вспомнил о своих двух свадьбах чёрт-те с какими профурсетками. С таких мероприятий лучше всего было скорейшим образом валить. Вот так и пришлось взять лодчонку Анамарии, которая к тому моменту всё продолжала мирно спать после активной ночи, полной, кхем, волшебства и любви. Ну точь-в-точь ангелок, если бы только у ангелов были когти пантеры. Изодрала спину до безобразия — вот это Джек помнил лучше всего.  — Не ты первая, не ты последняя, — после паузы воспоминаний хрипловато добавил Джек и уселся в кресло. У отполированной до блеска ножки кресла валялась погнутая сабля Мари, и Воробей пнул её, откинув подальше от себя. Очередной лязг, но на этот раз уже глухой и короткий. Поймав много говорящий взгляд мулатки, Джек поторопился извиниться:  — Ой, это же твоя была? Прости. Думал, мусор какой закатился. Он криво улыбнулся, обнажая ряд не слишком хороших зубов. Впрочем, плохие зубы были надёжно заменены на золото и серебро, которое Воробью даже шло. Добавляло образу чего-то цыганского. Флёр наглости.  — Вызвал меня к себе! Я думала, что по делу! Ты невыносим! — фыркнула Анамария, одарив пирата гневным взглядом. Она решительно двинулась к креслу, нагибаясь, чтобы подобрать своё пострадавшее оружие. Воробей качнул ногой, лениво смотря на свой посветлевший от морской соли сапог.  — Ровно как и ты, милочка. Послушай, раз уж все вопросы сняты, может, ты пойдёшь по своим делам? Моё время не казённое, некогда мне тут с тобой лясы точить. Видишь, я тут, — Джек подхватил со стола карту, взяв её вверх ногами, — занят? Давай-ка ты отправишься… отдохнёшь… Мм? Что скажешь? Джек, приговаривая всё это, примирительно положил руку на плечо мулатки, но та, поморщившись, стряхнула её. Глаза Анамарии горели огнём. Точно таким огнём горели отношения Джека с женщинами.