Во тьме

      - Алло? – Фай жизнерадостно проорал в трубку приветствие, но тонкие пальцы слегка побледнели. – Да, дядя Фей. Рад вас слышать.       Интонация Фая была безупречно вежливой, но, тем не менее, любому сразу же становилось ясно, насколько на самом деле он «рад» слышать неведомого дядю Фея.       - Да, конечно, - Фай кивал с неживой улыбкой, голос его казался застывшим и потускневшим. – Да, мне очень жаль. Нет, дядя Фей, это никогда не повторится. Я искренне сожалею. Да. Я постараюсь сделать всё, что в моих силах, чтобы исправить это, но донор пока… да, простите меня.       Мокона возмущённо подпрыгивал на столе, яростно молотя лапками воздух, всем своим видом показывая, что он бы сделал с неведомым Фей Вонг Ридом, а едва бесконечно извиняющийся Фай положил трубку, возмущённо пропищал:       - Фей Вонг Рид – какашка!       - Мокона! – Фай поперхнулся. – Ты где таких слов нахватался?       - В Интернете! – Мокона гордо отбросил на спину длинные ушки и упёр крошечные лапки в круглые бочка.       - Пожалуйста, удали это безобразие из памяти, - попросил Фай. – И вообще, поставь себе цензора.       - Хорошо! – Мокона весело покивал ушами. – Только Фей Вонг Рид всё равно бяка! Почему он обвиняет Фая? Ты же не виноват в той аварии! Наверняка он же сам её и устроил!       - Мокона! – Фай больше не улыбался.       - Курогане хороший! – заявил Мокона. - Ему можно сказать. Ты сам его в лабораторию к Юко пригласил. Раз так, то Мокона тоже доверяет Курогане, хоть он и злюка.       Фай что-то невнятно простонал и закрыл лицо ладонью.       - Я и так это подозревал, - пожал плечами Курогане. – Любой, кто занимается медициной, знает, что лаборатория Итихары тесно сотрудничает с Научным Центром Ашуры. Информация о семье основателя Центра тоже в открытом доступе. Ну то, как в такой семье будут относиться к приёмному сыну, и вовсе очевидно.       - Курогане молодец! – Мокона прыгнул на руки к Курогане, не потрудившись предупредить о демарше, но тот успел среагировать и ловко поймал плюшевого робота. – Мокона поцелует Курогане! Чу-у!       - Вот уж обойдусь!       - Куро-сама, если ты считаешь, - Фай замялся, - что оставаться со мной опасно, то…       - Если ты сам так считаешь, то просто выпиши мне премию.       Курогане аккуратно швырнул Мокону на колени хозяина. Мокона весело смеялся и пищал, а Фай судорожно сжал металлическое тельце робота под мягким плюшем.       - Я... я выпишу, - Фай болезненно улыбнулся.       Курогане напрягся, ожидая оскорбительного вопроса о размере премии, но Фай больше не произнёс ни слова, продолжая сжимать Мокону.       Из сада Курогане вёл Фая в дом, привычно предложив ему руку. Фай цеплялся так, словно не мог решиться: прижаться ли теснее, или вовсе бежать прочь сломя голову. И эта нерешительность злила Курогане, поэтому он просто прижал руку покрепче, притягивая Фая к себе ближе, чем было необходимо.       - Хо-хо-хо! – прокомментировала гнусным голосом чёртова булка. – А Курогане-то у нас забо-отливый!       - Иди к чёрту! – Не выдержал Курогане, неожиданно поняв, что краснеет.       - А-а-а! – зарыдала Мокона. – Фай, а Куро-ня учит Мокону нехорошим словам!       - Да? – удивился Фай. - Какой нехороший у нас Куро-сама!       - Заткнитесь оба! – рявкнул Курогане, у которого что-то потеплело в душе от облегчённого смеха Фая.       За обедом Курогане мстительно заставил зеленеющего Фая съесть крошечный маринованный баклажан. Он бы и второй кусочек с удовольствием скормил бы бледной немочи, но вмешался Ватануки, банально пожалевший хозяина, не особо жалующего маринады вообще, а к баклажанам испытывающего откровенное отвращение. Мокона явно наслаждался всеобщей неразберихой и вносил в неё посильный вклад. В результате после шумного обеда Курогане чувствовал себя в равной степени сытым, усталым и странно бодрым. Он решительно заявил, что сегодня Фай обязательно поспит два часа после обеда и повёл вяло сопротивляющуюся жертву медицинского произвола в спальню. Мокона несколько шагов пропрыгал следом, а потом заявил, что пойдет шпионить за Ватануки, и упрыгал в другую сторону, напевая что-то подозрительно похожее на «любовь-морковь и капуста в белом соусе». Смысла в песенках плюшки Курогане не искал уже давно, но в этот раз непроизвольно напрягся.       Мокона же остался верен своему слову и, действительно, отправился шпионить за слугами. Фаю ведь сейчас нужны хорошие новости, верно.       - Добавки, - меланхолично сказал Доумеки, протягивая тарелку юному повару.       - Да сколько можно жрать? Ты ешь больше, чем все остальные в этом доме вместе взятые!       - Я растущий организм. Добавки.       - Вот тебе твоя добавка! Подавись! – Ватануки смачно шлёпнул в подставленную тарелку вторую порцию риса. – Тебе же всё равно, что есть!       Доумеки не ответил, ритмично работая челюстью над очередным кулинарным шедевром Ватануки. Сам Ватануки уже наелся, но не торопился выходить из-за стола. Вдоволь накричавшись, он подпёр руками подбородок и уставился на своего невозмутимого приятеля. Эта невозмутимость отчего-то раздражала до чёртиков, хотелось сделать любую глупость, лишь бы стереть с лица Доумеки эту непрошибаемую маску. Ну не может же он вообще ничего не чувствовать.       Иногда Ватануки казалось, что если он вспрыгнет на стол и голышом станцует джигу, Доумеки и тогда не удивится, а скажет только что-то вроде: «Это форма протеста или ты проиграл в фанты?» Деревяшка с глазами! Как же бесит!       - Чай будешь? – спросил он, когда Доумеки почти доел.       - С данго, - невозмутимо потребовал тот.       - Совести у тебя нет! Тут не ресторан, чтобы заказывать всё, что взбредёт в голову! И вообще – сказал бы сначала «спасибо»! Чурбан!       Доумеки спокойно смотрел, как Ватануки носится по кухне, заваривая чай. Как бы Ватануки не возмущался и не кричал, но всегда делал то, о чём его просили. Чего, спрашивается, так шумит каждый раз? Впрочем, будь он другим, он не был бы Ватануки. Выражение глаз Доумеки несколько смягчилось, Ватануки этого не заметил, ему по-прежнему казалось, что мимика у этого парня напрочь отсутствует.       - Вот тебе твоё данго! А теперь встал на колени и сказал: «Спасибо вам, великий Ватануки-сама!» Три раза!       Доумеки невозмутимо жевал мягкий шарик данго. Вкусно.       Мокона записал занятный разговор и, хихикая в лапку, хотя его никто не мог видеть, направился обратно.       Оставив Фая в спальне, Курогане вернулся в свою комнату и достал учебник. Пока хозяин отдыхает, можно и поучиться немного. Если Фай и в самом деле выпишет премию, то вопрос с оплатой обучения в университете решится, а вот к вступительным экзаменам надо готовиться самому. Мысли невольно возвращались к сегодняшнему разговору Фая и «дяди Фея», и чем дольше Курогане думал об этом, тем сильнее злился. Он сам был сиротой и знал, что такая удача, как усыновление, даётся не каждому. Однако удача Фая оказалась весьма сомнительной – родственники приёмного отца, видевшие в нём лишь помеху на пути получения наследства, авария, потеря зрения, а теперь ещё и несправедливые обвинения. Курогане не слышал ни слова из того, что было сказано Фаю, но мог представить то давление, которое оказывали на тощую заразу все эти «Феи». И ведь не возразишь им ничего – формально-то они блюдут честь семьи. Курогане раздражённо захлопнул учебник и пошёл в библиотеку, кажется, он видел там компьютер. Оставалось только надеяться, что он не был запаролен.       - Курогане! – Мокона заметил санитара ещё издали и тут же завопил во всю мощь. – На ручки! Мокона хочет на ручки!       - Заткнись! Надоел! – Курогане обрычал робота, но тут же внезапно успокоился. – Мне нужен компьютер с выходом в Интернет.       - А у Фая ты не спросил? – Мокона упёр лапки в бочка.       - Он спит. Покажешь компьютер?       - Если Курогане признает, что Мокона замечательная, полезная и её все любят!       - Белое манджо!       - Ну, раз Курогане так просит, - Мокона прижал лапки к щёчкам и показательно стеснительно повертелся из стороны в сторону, - то я, наверное, не смогу отказать.       Курогане медленно выдохнул сквозь сжатые зубы.