Спасибо, что приехала

Солнце нещадно жарило, выжигая траву на земле. Раскаленный огненный шар висел над головой и гаденько смеялся над своими жертвами. Лучи не целовали лицо и руки, а опаляли их, оставляя на нежной коже провинциалки красные пятна. Девушка поспешила под навес и с легкой обидой взглянула на выжженную траву. Травинки склонились к земле, как будто проиграли в какой-то битве и приняли поражение. Это напоминает некоторых людей. Кто-то, сломленный под гнетом сильного врага, проигрывает, отступает, разрешает господствовать над собой. А кто-то борется. Борется до последнего и все равно проигрывает. Пламя охватывает этого человека, добираясь до самой души, и выжигает ее. Выжигает тело, сердце, душу. И все равно он борется, пытается ухватиться за тот краткий миг, когда он еще чувствует боль и знает, что пока что еще жив. И тогда уже не жалеет ни о чем, не жалеет о своей прожитой жизни, не жалеет о тех, кто остался здесь. От человека останется лишь пепел, а от травинки ничего. А душа расцветет в чем-то более прекрасном, показав, что тот человек был действительно сильным. Что он смог доказать и показать, насколько он независим. Людей мало на улице. Все сидели в своих уютных домах с кондиционерами, перед плазменными телевизорами. Кушали фрукты и пили крепкие напитки. Здесь, на улице, под горячим диском находились лишь только трудяги, которые работали, чтобы хоть сегодня сытно покушать, принести еды детям. Такой странный мир. В больших домах все замечательно, прохладно, и холодильник не закрывается от обилия продуктов в нем. А на улице корпатились старики и приезжие. И где-то заиграла гитара. Нежная мелодия коснулась слуха девушки, заставив ту вздрогнуть. Как легкое, долгожданное дуновение ветерка в эту жаркую погоду, настолько желанное прикосновение. Как холодная капля летнего дождя в знойную погоду. Эта мелодия оказалась всем: и дождем, и ветром, и прохладой, и красотой. Ласкала слух, сладко щекоча уши и заставляя трепетать сердце. Оказалась необходимым глотком чистого свежего воздуха. На губах вновь заиграла улыбка, почувствовался сладкий вкус на устах, и Пегги невольно приоткрыла их, надеясь почувствовать этот вкус сильнее. В одних только шортах, Себастьян с гитарой сидел прямо перед ее глазами под знойным солнцем. Взгляд его хаотично искал что-то на улице. Смотрел куда угодно, только не на девушку. Он не мог поймать ее взгляд. Не мог зацепиться за стеклянные глаза той нимфы, что несколько дней назад появилась в его жизни и незаметно исчезла. Он искал ее по глазам, по запаху ее волос, по красивым алым губам. Пытался найти ее в толпе прохожих, в группах девочек, в компании парней, но нигде он не мог отыскать ее. И сейчас эта мелодия рождалась сама собой, стоило Себастьяну вспомнить ее бархатный голос, мягкий тембр и милый акцент. Стоило только вспомнить цвет ее глаз и запах шелковистых волос. Себастьян с отчаянием думал о том, что, быть может, то был всего лишь сон. Не было того белокурого ангела. Никто в городе не говорил о девушке, никто не видел их вдвоем. Эти мысли заставляли судорожно цеплять пальцами струны, от чего гитара недовольно дребезжала. И сразу же пальцы обрывали звуки, стаккато. И мысли вновь возвращались к ее глазам. Тогда пальцы не могли подвести и сыграть аккорд отвратительно. Тогда Себастьян играл красиво. Он и сам не замечал, что сейчас рождается новая, прекрасная мелодия и не чувствовал палящего солнца. А девушка стояла перед ним, спрятавшись под навесом и улыбаясь. Такой красоты она еще не слышала. И невольно она закусывала нижнюю губу, признак того, что девушка задумалась, отреклась от этого мира, забылась. И спрятала от мира свои серые глаза за светлыми ресницами. И обняла себя тонкими руками за плечи. А гитара продолжала играть. Себастьян кожей почувствовал, что что-то переменилось. Нечто неуловимое ускользнуло от него. Потерялось из виду. Волк растерялся. Себастьян потерял то, что заставляло его играть. Он чувствовал, что что-то переменилось в воздухе. Что теперь ему не за чем гнаться. Не за кем мчаться и играть. Потерял то, что должно было приблизить его к ней. Она. Она приоткрыла глаза, когда почувствовала на себе его взгляд. Улыбнулась ему. - Вы. – Прошептал Себастьян хрипло, прекращая играть. Девушка легко качнулась и шагнула вперед. Шагнула к нему в пекло. Вышла из своего укрытия к мексиканцу. Вышла под палящее солнце. И забылись все те строгие и важные правила об этикете истинной француженки. Забылись слова любимой матери, нянечки и учителей. Забылись все нравоучения. Все правила леди. Она обо всем забыла, когда горячие губы осторожно, будто спрашивая разрешения, прикоснулись к ее тонким пальцам. - Я потерял Вас. – Зашептал Себастьян. Почему-то юноша не мог говорить громко. Он взял девушку за руку и погладил большим пальцем нежную кожу. – Вам понравилась мелодия? – Робко спросил Себастьян, вглядываясь в светлое лицо девушки. - Она прекрасна. – Тихо, в тон ему, ответила его собеседница. – Вы прекрасно играете на гитаре, Себастьян. Юноша не смог сдержать улыбки. В легком порыве он сжал сильнее ее руку. Она отозвалась нежным, легким прикосновением к его щеке. - Как же Вас зовут? – Порывисто спросил Себастьян, наклоняясь к ее лицу. - Анна-София. – С легкой грустью ответила девушка и аккуратно отстранилась. Девушка, спрятав глаза от взгляда янтарных очей Себастьяна, уже хотела уйти, но ноги ее не держали. Настолько она была огорчена своим воспитанием. Впервые Анна-София захотела забыть о том, что она француженка. Что обязана держать лицо и всегда оставаться леди. Обязана говорить то, чего не желает и отрекаться от запретного, прекрасного чувства. Себастьян понимал, что сейчас потеряет тот светлый миг, что сейчас она снова ускользнет из его пальцев. Как легкий ветерок, она улетит от него. - Анна-София – это ваше настоящее имя? – Спросил юноша, вновь пытаясь дотронуться до ее руки. Себастьян сам удивился своему вопросу. Он понял, что сказал, лишь увидев в ее взгляде небывалое удивление и… облегчение? - Нет, Себастьян. – Девушка разрешила взять себя за руку и чуть приблизилась. – Для Вас я – Пегги Сью. Юноша почувствовал, что совершил какой-то благородный поступок. Что смог спасти от какой-то непосильной ноши эту прекрасную девушку. Пегги Сью почувствовала сердцем, что не сможет держать лицо перед мексиканцем. Что не сможет делать и говорить то, чего не желает. Пегги Сью поняла, что все сделала правильно, когда крепкие руки обняли ее за плечи и прижали к сильному мужскому телу. Себастьян прижал девушку к сердцу, не заботясь о том, что наполовину голый и смущает красавицу. Он захотел, чтобы Пегги Сью почувствовала бьется его сердце. Почувствовала, какое оно сильное. Почувствовала, как может быть влюблено сердце одинокого Волка, гордого мексиканца. Как горячо и бесповоротно он может влюбиться. Влюбиться с первого взгляда. Ничего не зная о ней, лишь чувствуя, что она сможет успокоить и утолить его жажду.